Неполадки

      — Я не позволю, чтобы мой сын стал шоколадным кондитером. Никогда мой сын не будет этим заниматься, — Холодный взгляд чёрных глаз Уилбура уставился на сына, маленького десятилетнего мальчика.       — Но тогда я уйду! — Воскликнул Вилли, сжамая руки в кулаки. На глаза выступили слёзы.       — Уходи! Но знай, что когда ты вернешься, меня здесь уже не будет!       Вилли молча взял рюкзак и вышел из дома. Спустился по лестнице и, посмотрев грустным взглядом фиалковых глаз на такие родные окна и дверь, поплелся в сторону парка. Пока в его душе были эмоции, то не было страшно. В голове крутилась одна мысль — уйти из дома и не вернуться. Папа думает, что он вернется и перестанет думать о сладком и смотреть, как в кондитерском магазин ике делают карамель? Не бывать этому! Папа сам виноват, и он должен попросить прощения! А он, Вилли, еще подумает, прощать папу или нет!       Резко потемнело, начался дождь, потом это оказалась гроза. Мальчик остановился в парке и вздрогнул от вспышки молнии. Люди бежали, прячась под зонтами, и никто не обращал внимания на маленького мальчика. С раскатом грома к маленькому мальчику в ужасном шлеме пришло понимание, что он один. Пришел страх, что он один. Он совершенно не знал, что делать. Может быть, он знал, что нужно делать, но в этот момент он растерялся. Ему было холодно и страшно. Страх своей ледяной ладошкой сжимал его сердце, и оно испуганно трепыхалось в груди, стуча о ребра с глухим стуком. Он решил пойти куда-нибудь, найти укрытие. Он не вернется домой. Не может, не хочет. Папа прогнал его из дома.       Треск дерева, раздавшийся за спиной, заставил его побежать, а ветер догонял его, кидал в лицо опавшие листья и камни. Капли сильного дождя стучали по его шлему. Ветер кидал гравий в его глаза, и он не мог их закрыть ладошками. Мешал этот ужасный шлем. Сильно мешал. Через щели гравий проникал в глаза и лип на мокрое лицо. Было страшно. Все чесалось. Слезы лились из глаз.       Сверкнувшая молния и раздавшийся сразу раскат грома заставили его вскрикнуть и побежать быстрее. Он добежал до дерева, раскидистого дуба, и сел под него. Сжался в маленький комочек и заплакал…       Около кровати, на которой в футболке и трусах лежал мужчина, стоял доктор, около двери стояла женщина. Доктор набрал в шприц лекарство и сделал укол. Мужчина дернулся, напрягся, а потом обняк.       — Я вколол жаропонижающее. Судороги прекратятся в течение нескольких минут. Если поползет снова температура, дайте ему две таблетки аспирина. Ему рекомендован постельный режим, много жидкости и внимание и забота.       — Спасибо вам, мистер Бернс.       — Не за что, — улыбнулся мужчина.       Женщина проводила соседа за дверь и вернулась к сыну. Вилли перестал дрожать, судороги закончились. Все тело было в поту, лицо умиротворенное. Женщина нежно поцеловала сына в лоб и укрыла одеялом. Ушла из комнаты и спустилась на первый этаж. Из-за болезни сына пришлось не ехать на конференцию. Уилбур поехал один, даже не спросив о самочувствии сына. Уилбур был строг и достаточно холоден. Миранда сняла пенку с бульона и сделала газ поменьше. Налила в кружку чай и села за стол. Ей было очень жаль своего мальчика и страшно за него, когда у него начались судороги на фоне повышенной температуры. Такое уже было однажды, двадцать пять с половиной лет назад. Тогда она нашла маленького сына в парке; он сидел под деревом и ревел. Гром, ветер и дождь заглушали его рыдания, и ему несказанно повезло тогда, что его нашли и не убило молнией. Потому что гроза была очень сильная, и молния сверкала очень часто. Кого-то даже убило молнией, и в одно дерево попала молния.       Женщина прикрыла глаза и вспомнила события того дня. Тогда она задержалась на работе, а когда вернулась домой, увидела отсутствие сына. Уилбур сидел за столом и что-то читал.       — Где Вилли? — Спросила Миранда, подходя к мужу и поцеловав его в щеку.       — Он сказал, что не будет больше жить с нами. Сказал, что уйдет из дома.       — И ты так просто его отпустил?! — Ахнула женщина.       — Он остынет немного и вернется домой, — невозмутимо ответил Уилбур. — Захотелось ему есть конфеты, ишь ты!       — Почему ты не позволяешь ему есть конфеты, Уилбур?! Вилли ничем не болен, он умеет ухаживать за своими зубами. Он из-за этого шлема чувствует себя ущербным.       — Запрет на конфеты не обсуждается! Я прекрасно знаю, Миранда, что ты даешь ему конфеты! Почему? Ты ведь тоже стоматолог, ты должна знать, что это может спровоцировать аллергию или разрушить зубы.       — Уилбур, от одной конфетки в день ничего не случится. То, что у тебя аллергия на шоколад и зубы крошатся с детства, не значит, что Вилли нельзя есть сладости! Я не хочу, чтобы наш сын замыкался в себе из-за твоих глупых запретов!       — Так уходи, — Уилбур поднял голову и уставился на нее прожигающим взглядом черных глаз.       — Ты этого хочешь? — Выгнула бровь Миранда.       — Вам некуда идти, и вы вернетесть, — мужчина продолжил на нее сматреть прожизающим и холодным взглядом.       — Мой сын, его здоровье и благополучие для меня важнее, чем ты. Пока ты не усмиришь свою гордость, так и останешься один!       — Уходи! Но знай, что когда ты вернешься, меня здесь не будет! Подумай об этом!       — Вот и оставайся один! — Воскликнула Миранда, снимая с пальца обручальное кольцо. Потом подумала немного и одела его обратно. Молча развернулась и ушла.       На улице разыгралась настоящая гроза. Где может быть ее сын? К кому-то из одноклассников он не пошел, так как родители обязательно бы позвонили им. Обычно после ссоры Вилли бежал в парк, к своему любимому дереву, раскидистому дубу, который упорно называл баобабом, и сидел под ним. Сейчас была гроза, и находиться под деревом было опасно. Миранда побежала в парк. Ливень намочил ее волосы и одежду, в ботинки набралась вода, которая хлюпала. Вилли нашелся около дерева. Он сидел на земле, обняв колени руками. Он был мокрый и грязный, и очень холодный.       — Вилли, сынок, — Миранда встала напротив него.       — Папа… м…меня выг…г…нал. Мне холодно.       — Сынок, пойдем.       — Я не хочу возвращаться домой, — всхлипнул мальчик.       — Но мы не можем остаться здесь, сынок. Пойдем, Вилли. Пойдем хотя бы куда-то в сухое место. Тебе нужно согреться. Пойдём, — сказала женщина, протягивая сыну руку.       Мальчик всхлипнул и доверчиво вложил свою ладошку в руку своей мамы. Они пошли по парку в сторону торгового квартала города, и зашли в одно кафе. Миранда сняла со своего сына эту уродскую конструкцию и заказала горячий чай с молоком и блинчики с кленовым сиропом. Пока Вилли пил горячий чай и ел блинчики, женщина позвонила своей тёте, которая решила продавать дом, и попросила ее разрешить им пожить у них. Анджелина была недовольна, ей не нравился ни муж племянницы, ни ее ребенок, но она тепло относилась к самой Миранде. Она разрешила им пожить в доме.       Вилли был умным и послушным мальчиком. Он знал, что мама иногда встречается с папой, но сам не хотел видеться с ним и знать его.

***

      Вилли что-то простонал и открыл глаза. Сильно болела голова, рябило в глазах, но он нашел в себе силы подняться с кровати. Разгоряченное тело, покрытое потом, замерзло, и он поёжился. Было холодно. Что с ним случилось? Голова разрывалась от боли, все мышцы болели, любое движение отдавалось болью. Вздохнув и надев тапочки, он направился в ванную комнату. Потом стал спускаться с лестницы.       Миранда услышала грохот и увидела, как Вилли слетел с лестницы. Он растянулся на полу и ударился подбородком о покрытие. Женщина помогла встать сыну и повела его на диван в гостиной. Накинула на его плечи плед.       — Зачем ты встал?       — Я захотел в туалет. Мне кошмар приснился, — жалобно всхлипнул Вилли. — Что со мной? У меня все болит.       — Ты простудился, сынок. Тебе надо отдыхать. И пить много бульона. Садись за стол.       — Я не хочу, — жалобно простонал мужчина. — У меня все болит. Меня тошнит.       — Это из-за температуры. Тебе все равно придется выпить бульон. Я посижу рядом.       После еды стало немного легче, и Вилли даже смог позвонить на фабрику и сообщить о своем состоянии. Секретарь сказала ему, что пришли документы, которые не требуют отлагательств в долгий ящик, но Вилли решил остаться дома. Куриный суп сваренный мамой, ее поддержка и забота, были намного полезнее, чем настойка, сделанная на основе вытяжки зеленых гусениц. Поэтому Вилли решил остаться дома.       Немного поработав, мужчина вернулся в кровать и заснул крепким сном, в котором не было сновидений. А через два дня температура спала, и он, тепло попрощавшись с мамой, поехал на фабрику. Половину пути он решил пройти через парк. Что-то заставило его выйти из теплого автомобиля в холодный вечер.