Неполадки

      Постепенно становилось холодно. Николь снова всхлипнула и убрала руки с лица. Надо что-то срочно делать. Зажглись фонари, пошел снег. Сильный ветер превратил снег в метель, и женщина поёжилась. От снега, бьющего в лицо, проснулась Эшли. Она захныкала, и Николь вытащила ее из коляски, поморщившись от боли в сердце. Что же делать? Прижала дочку к себе и почувствовала, что она вся дрожит. Было холодно, и нужно искать ночлег. Куда пойти? Совсем никого нет. Нужно идти на почту. Там ей дадут приют. Пережить хотя бы несколько дней, потом она получит зарплату и сможет снять себе жильё. А потом можно будет думать, что делать дальше. Сейчас главное не разболеться окончательно.       Они медленно пошли по парку. Парк был огромен, и было в нем много безлюдных мест. Это сейчас было на руку Николь, так как царапины на лице были еще свежими. Они сильно кровоточили и болели. Эшли тяжело было идти, она капризничала и просилась на ручки. Николь не брала ее на руки, так как не была уверена, что сможет нести ее на руках. Боль в левой стороне груби была какой-то странной. А если у нее сейчас действительно предынфарктное состояние, и нормально жить ей осталось недолго? Или это был опрометчивый поступок, уход из дома? Джон может не любить ее, но Эшли он любит. Играет с ней, иногда заботится. Ну и что, что он изменяет? Может быть, все мужчины изменяют своим женам? Да нет, это глупо. Наверное, это просто ее личная проблема, что она угробила свою жизнь. Может быть, надо было вести себя как-то иначе?       По щекам стекли слёзы, царапины защипало, стало совсем паршиво. И проблемы навалились снежным комом. Почти у выхода из парка кольнуло сердце, когда она пыталась вытащить раскапризничавшуюся дочь из сугроба, резко потянув ее за руку, от этого закружилась голова, а в душе снова появился какой-то иррациональный страх. По спине прошелся холодок, стало очень холодно. Нужно куда-то идти. Туда, где можно погреться. На почту. Она еще работает на почте, и ей наверняка могут помочь. Хотя бы приют дадут, через неделю должна прийти зарплата, и она снимет какую-нибудь комнату. Найдет няню для Эшли, будет чаще появляться у Серхио и заживет нормальной жизнью. Жизнью, в которой не будет измены Джона, жизнью, в которой не будет непонятных проблем с сердцем. Жизнью, в которой она будет счастлива. Она должна воспитать Эшли так, чтобы та выросла счастливым и здоровым человеком. Все остальное было неважно.       Начальница отделения была недовольна присутствием маленького ребёнка на рабочем месте, она считала, что маленький ребенок — это катастрофа. Маленький ребенок непременно будет совать пальцы куда не просят, испортит имущество, сделает еще что-то плохое. Николь пообещала, что все будет хорошо, и Эшли никому не будет мешать. Первая ночь прошла относительно хорошо, если не учитывать, что Николь поспала от силы часа полтора. Это не придало ей здоровья, и утром к больному сердцу добавилась головная боль. Коллега ее осудила, сказав, что это было совершенно неправильное решение. Снова прошлись по ее внешности, но помогли хоть немного замазать царапины, чтобы они не бросались сильно в глаза. С Эшли никто из почтальонов не хотел остаться, пока Николь была в доставке, и женщине пришлось разбудить дочь. Эшли закапризничала и не хотела одеваться, и женщине пришлось тяжело. Потому что проснувшийся в период быстрого сна ребенок начал махать кулаками, царапаться и кусаться. Так, у Николь появились новые царапины. Было еще много проблем — с питанием и памперсами. Николь решила после доставки пойти в большой торговый центр. Там есть комната матери и ребенка, где можно помыть дочь, и зона фуд-корта, где можно недорого поесть. С питанием у Эшли были большие проблемы, она ела очень избирательно. Всего неделя, самая сложная, ведь у нее нет лишнего доллара, поэтому придется экономить, а потом жизнь наладится. Пережить нужно самое сложное время.       К сожалению, Николь не знала, что испытания не закончились. Через два дня она вернулась с первой доставки и увидела на своем рабочем месте постороннего человека. Нахмурилась и, оставив дочку, пошла к начальнице. Та в достаточно жёсткой форме сказала, что она уволена и показала очередную жалобу. Эта жалоба, пятая по счету, содержала в себе информацию, что почтальон отвлекает составителя жалобы вечной рекламой, а также распускает руки. Составитель жалобы требовал в срочном порядке сменить почтальона, иначе он пойдет жаловаться дальше.       Николь сильно побледнела. Снова дало о себе знать сердце, которое, казалось, перестало болеть. Жгучая боль пронеслась по грудине, сковала левую сторону, в левой руке почувствовалось онемение. По лицу пронеслась тень боли и ужаса. Нужно обратиться в больницу. Но что будет с Эшли? Или вернуть ее Джону? Он ее воспитает. Или не воспитает. Но она знает, что если дочь будет с Джоном, то она ее больше никогда не увидит. Она не хотела терять свою малышку — единственного дорогого ей человека.       Ей пришлось написать заявление на увольнение, собрать дочку, какие-то личные вещи из ящиков стола, и они вышли на улицу. Деньги придут через несколько дней, обычно в течение двух недель, а из десяти долларов, которые были в кармане после ухода из дома осталось только три. На эти деньги особо не разгуляешься.       Этот день выдался очень холодным. Николь где-то оставила телефон, вероятно дома. Его можно было бы продать. Обручальное кольцо потерялось где-то в снегу, украшений никаких не было. Усадив кричащую дочь в коляску, Николь направилась к маленькому кабинету Серхио, но увидела на двери пломбу. Что-то случилось, но это означало, что нет ни одного места, куда бы можно было упасть. В душе поселилась паника. Что делать? Ей предстояло прожить первую ночь на улице. Самую холодную ночь, когда температура воздуха опустилась ниже пятнадцати градусов. Переживут ли они эту ночь? У Эшли начались сопли и кашель. В магазине она кашляла, и кто-то из покупателей неодобрительно смотрели на неухоженную женщину в поношенной одежде, которая с трудом держала на руках свою дочь. Коляска сломалась — колесо попало на камен, он застрял и сломал его. Пришлось выкинуть коляску.       Весь день до закрытия они провели в торговом центре, а потом оказались на улице. Николь направилась в свой любимый парк, к своему любимому дубу. Сейчас она дошла до того состояния, когда не хотелось абсолютно ничего. Может быть, нужно было вернуть дочь мужу? Эшли не виновата в том, что ее мать такая безмозглая курица. Бесформенное и бесполое чучело, которое ненавистно никому. Эшли должна жить в любви, достатке. В тепле. Ведь если Николь не выживет, то Эшли ее забудет. Вырастет счастливой девочкой, станет художником, выйдет замуж и не будет никогда вспоминать свою маму, превратившуюся в чучело. А если она выживет, то больше никогда не увидит свою дочку. А еще Джон может содрать с нее алименты.       Всхлип разбудил Эшли, и она недовольно зашевелилась на руках мамы. Посмотрела на нее.       — Почему ты плачешь, мама? — спросила дочка.       — Нет, я не плачу. Просто от мороза слезы. Так бывает. Давай я тебя отнесу к папе?       — Я не хочу к папе. Я хочу с тобой, мамочка. Можно?       — Д-да. Спасибо тебе, моя родная, — Николь крепче обняла дочь и поняла, что обязана что-то сделать.       Снег скрипел под ногами, холодный ветер бил в лицо, было холодно. Нужно пережить эту ночь, а потом наступит следующий день. Она справится. Она обязана справиться! Она русская, а русские никогда не сдаются! Нельзя плакать, нужно собраться и жить дальше. После чёрной полосы всегда наступает белая. После счастья всегда приходит беда. Не может быть такого, чтобы постоянно было в душе что-то хорошее или плохое. Всегда нужно искать полутона.       Вот и любимый дуб. Можно отдохнуть. Николь спустила дочь с рук и, выпрямившись, снова почувствовала укол. Страх стал намного сильнее, чем был раньше, и она, прислонившись спиной к дереву, медленно сползла вниз. Рука сильно сжимала куртку, послышался треск — швы расползлись. Дышать стало тяжело. Страшно. Страх окутал сознание, перед глазами пронеслось что-то непонятное.       Она услышала скрип снега. Кто-то шел. В такое время и в таком месте кто-то был. Что делать? Нужно делать вид, что все хорошо. Она просто сидит на корточках и смотрит как дочь играет в снегу, делает снежного ангела.       — Что с вами? — раздался знакомый голос…