Неполадки

      Отправив ребенка в Лумпаландию сражаться с дракомотами, бронетанами и прочими монстрами, Вилли Вонка посмотрел на часы. Наблюдалось два варианта дальнейшего развития событий: или он идет сейчас разговаривать с мальчиком, чтобы пригласить его на фабрику, или завтра утром мама будет ему полоскать мозг, что он ничего не сделал. И к этому еще добавится подвариант — умпа-лумпы его заставят пить настойку из гусеницы. И если бы это было вкусно, то ничего страшного. Из одного путешествия по Азии он привез крепкую удивительную настойку — скорпион, змея, женьшень и крепкая рисовая водка. Вкус у нее достаточно специфичный, она сильно ударяет в голову, но послевкусие необычное. Немного горьковатое, как и у всего спиртного, но эта горечь не противная и назойливая, а какая-то приятная. Со сладковатыми нотками. Жидкость сама по себе была оранжевого цвета, ближе к желтой, прозрачная. Делалась настойка весьма варварским способом — живую змею помещали в бутылку, наливали рисовую водку и закрывали крышкой, но не до конца, чтобы немного выходил воздух. Оставляли на несколько дней, чтобы змея законсервировалась, потом добавляли все остальное.       А вот настойка из гусениц, наоборот, была отвратительной на вкус. Она была ярко-зеленого цвета, мутная, с отвратительным запахом тухлого банана, и хранила в себе вкус чего-то среднего между пекинской капусты и огурцос, котопые были не первой свежести. Консистенция напитка была густая из-за содержания в себе слизи. Она отвратительно медленно текла по пищеводу в желудок, оставляя после себя горькое и неприятное послевкусие. После нее всегда хотелось почистить зубы, но от вкуса и запаха не избавиться таким способом. Он должен сам пройти.       Вилли Вонка ненавидел этот напиток. И сейчас, стоя в коридоре, он пытался понять, что ему нужно делать. Он поймал себя на мысли, что ему совершенно не жаль миссис Крейг, ведь она сама довела себя до такого состояния. Он дал ей приют, скорее всего из-за маленькой девочки, так как сам прекрасно помнил, как неприятно оказываться мокрым зимой. Он не был уверен, что если бы миссис Крейг была одна, без девочки, оказал бы ей помощь. Нет, он бы не прошел мимо, а если и прошёл, то скорее всего из-за того, что просто не заметил бы ее. Но если бы миссис Крейг сама попросила его о помощи, то да, он бы ей помог.       Почему-то в голову стали просачиваться неприятные воспоминания о жене и ее гнусном предательстве. Вилли очень любил свою жену, как раз благодаря знакомству с Хлоей он уехал из маминого дома, поссорившись с родительницей. Мама была против его женитьбы и даже не пришла на свадьбу. Они не разговаиивали несколько лет, ограничиваясь одним звонком раз в несколько месяцев с вопросом «как дела» и ответом «все хорошо». Мама тактично не лезла в жизнь и отношения сына, и может быть именно поэтому после развода с женой и долгих судебных разбирательств с разделом маленькой квартирки и подержанной машины марки Ford, купленных в браке, Вилли вернулся в дом мамы. Миранда Вонка хотела поговорить с сыном, но ждала, когда он сам захочет поговорить. Вилли был угрюм и разбит, не хотел идти на контакт, каждое утро очень рано просыпался и ехал в свой магазинчик. Но потом он совершенно случайно встретил Оливию. Произошло это промозглым дождливым вечером, когда дождь то становился мелким, то переходил в сильный ливень. Тогда Вилли скучал в своем магазинчике, в такую отвратительную погоду даже не придумывались рецепты и идеи. И раздался звон колокольчика. Открылась дверь, впуская с улицы холодный ветер. Зашла девушка с длинными промокшими волосами темно-каштанового цвета и с большими карими глазами. Она хотела купить шоколадку, но не хватило несколько центов, и она расстроенно стала собирать всю мелочь обратно. Но Вилли остановил ее, накрыв ее маленькую холодную ладошку своей рукой. Девушка вздрогнула. Вилли предложил ей чашку горячего шоколада, и через несколько дней они стали встречаться. Маме не понравилась и эта девушка, и Вилли психанул и надолго покинул ее дом. С Оливией было очень хорошо, весело и беззаботно. Он чувствовал себя влюбленным юношей, тратил на нее большие деньги и не видел, что она его использует. Он разрешал ей жить на фабрике, она не работала и не училась, постоянно болтала с подружкой по телефону и встречалась с друзьями пока Вилли работал. А потом у Вилли начались серьёзные проблемы. У конкурентов стали появляться слишком похожие конфеты, и он понял, что кто-то ворует рецепты. Денег стало меньше, и именно в это время Оливия устроила скандал, что ей не в чем идти на очередную закрытую дискотеку, и сказала, что ее вообще не касаются проблемы мужчины. А потом она ушла. Вилли не успел ей ничего сказать, но она швырнула ему бумажку с номером телефона и сказала, что он может позвонить, когда у него появятся деньги. Вилли закрыл фабрику, сильно напился и пошел в свой любимый парк колотить дерево. В таком состоянии его и нашла мама…

***

      Вилли мотнул головой, избавляясь от назойливых воспоминаний. Температура полезла вверх, но мужчина решил пойти к этому мальчику, который ушел с экскурсии. Может быть, мама была права, и этот мальчишка, Чарли Бакет, и есть тот самый мальчик, который нужен ему? Или, наоборот, он нужен этому мальчику, чтобы выбраться из нищеты? Может, рискнуть?       Вилли Вонка вышел на улицу и поморщился от ветра, бьющего в лицо снегом. Поправил пальто и, легонько опираясь на трость, спустился по ступенькам. Было темно, на территории фабрики горели мощные прожекторы, бросая свет на самую высокую трубу. Вилли прошел по территории и подошел к воротам. Они не открывались. Вздохнув, закатив глаза и покачав головой с самым трагическим видом на лице, мистер Вонка достал ключ и вставил его в замочную скважину. Два раза повернул и вытащил. Вручную открыл ворота и вышел на территорию города. Тротуар был освещен уличными фонарями. Вилли повернул налево и, пройдя несколько шагов, остановился. Он стоял на перекрестке. Дорога шла перпендикулярно той дороги, на тротуаре которой он стоял, и вдалеке, метрах в трехста по перпендикулярной дороге, среди многоэтажных домов стоял маленьких покосившийся домик. Сейчас, в темноте вечера, он казался призраком. Вилли поднял ногу, чтобы сделать шаг, но боковым зрением увидел какое-то движение. Опустил ногу и повернул голову. К воротам, которые открылись порывом ветра, шла маленькая и тоненькая фигурка. Вилли поморщился и сглотнул. Какая-то не то паника, не то что-то еще начала прорываться в его сознание. Секундная слабость, которая очень быстро ушла. Вилли повернул голову и столкнулся с испуганным и растерянным взглядом мальчика. Правая нога ребенка переступила невидимую черту, отделяющую город от частной собственности. Вилли прищурился и в два шага подошел к ребенку. Мальчик испуганно смотрел на мужчину, его тело дрожало не то от холода, не то от страха. Скорее, от холода — на мальчике была легкая курточка, явно неподходящая для этой погоды, вся в заплатках, и не было даже шапки. А может быть, мальчик дрожал так от страха, так как сильно вздрогнул, когда Вилли Вонка надменным, строгим и страшным взглядом посмотрел на него.       — О, вот вы где, — запоздало сказал Вилли, и мальчик непонимающе и испуганно посмотрел на это лицо, заглянул в эти чёрные глаза и вжался в стену. Губы Вилли дрогнули в кривой и не очень доброй ухмылке. — Вас-то мне и надо. Вы переступить изволили порог. Что мне делать с вами — простить или убить?       Чарли всхлипнул. Ему было очень страшно. Пожалуй, он никогда раньше не испытывал такого страха и ужаса, как сейчас. Даже когда его избивали мальчишки или когда учительница заставляла стоять у доски перед классом и рассказывать какое-то невыученное стихотворение или еще что-то. Нет, здесь был какой-то другой ужас. Он начинался где-то внизу живота, поднимался неприятным теплом, почти горечью, все выше, из-за этого тело бросало в пот. По виску стекла капелька пота. Мальчик не отрываясь смотрел в глаза мужчине, они были черными и страшными.       А вот это слово «убить» заставило ребенка тихо пискнуть и зажмуриться и закрыть лицо ледяными руками. Сердце колотилось в груди со скоростью света, больно ударяясь о рёбра. Вилли хмыкнул, и это было словно пусковым механизмом. Чарли отнял руки от лица и сорвался на бег.       Вилли своей тростью преградил ему путь. Чарли испуганно посмотрел на мужчину и сглотнул.       — Мне сказали, что вы хотите попасть на фабрику, — тихо сказал Вилли, помассировав виски пальцами свободной руки. — Я могу провести экскурсию лично для вас, мистер Бакет. У вас есть родственники? Возьмите одного из них. Скажем, третьего марта ровно в десять утра. Ворота будут открыты.       Сказав все, что хотел, Вилли Вонка опустил трость и развернулся. Прошел мимо мальчика, закрыл ворота и вставил ключ в замочную скважину. Закрыл замок и, посмотрев на испуганную и растерянную фигуру мальчика, направился внутрь.       Ребенок не успел осознать сказанное. Но это было не шуткой. Несмотря на жуткое психологическое давление, оказанное мистером Вонкой, он разрешил маленькому Чарли Бакету посетить его фабрику. Поняв, что ему дали еще один шанс увидеть все тайны этой загадочной фабрики, мальчик мигом забыл о том, что было до этого, и радостно побежал домой рассказывать родителям и бабушкам с дедушками о будущем мероприятии. Родители порадовались за него, дедушка Джо напросился пойти с ним, и мальчик был счастлив. Даже если Вилли Вонка сделал это специально, чтобы потешить свое самолюбие, пригласив бедного нищего ребенка к себе, Чарли все равно почувствовал себя самым счастливым ребенком. Всю ночь он думал, что это будет за приз, о котором никто не мог и мечтать.       А Вилли Вонка вернулся на фабрику. Было много работы, которую он пропустил из-за глупой и никому ненужной болезни, и эта работа не требовала отлагательств в долгий ящик. Избавившись от верхней одежды в коридоре первого этажа, мужчина направился в свой кабинет, в котором на столе обнаружил несколько бумаг и документов. Тяжело вздохнув, он сел за стол и помассировал пальцами рук виски. Головная боль была, но сейчас это отдавалось в глаза. Глазные яблоки жгло изнутри, и мужчина поморщился. Когда спазм немного прошел, он стал просматривать документы, с горечью осознавая, что не особо понимает, что читает. Ругнувшись про себя, он отложил документы и откинулся на спинку кресла. Закрыл глаза, пытаясь снова избавиться от этого непонятного спазма, и, посидев так немного и решив, что уже стало легче, он снова открыл глаза и встал с кресла, тяжело оперевшись о стол. Пошатнулся, но покинул свой кабинет. Вышел в коридор и подошел к соседней двери. Открыв ее, он оказался в своей комнате. Серо-голубые стены, сине-зеленый, похожий на цвет морской волны, ковёр с высоким и очень мягким ворсом, который умпа-лумпы научились качественно чистить, большая двуспальная кровать, тумбочка, шкаф с одеждой. Комната большая и просторная, ведь делалась она для двоих человек. Но Оливия ушла, и теперь он живет один на фабрике. Он не стал ничего менять. Но теперь в комнату он не так часто заходил, предпочитая жить в своем кабинете.       После душа Вилли почувствовал себя еще хуже. Поняв, что придётся пить эту гадость со вкусом тухлого банана и пекинской капусты, напоминающей по консистенции очень протухщий огурец, который течёт, мужчина вздохнул. Не нужно было сегодня покидать дом матери. Он еще не до конца поправился, и прогулка по парку сделала только хуже. С другой стороны, если бы он сегодня не покинул дом матери, то миссис Крейг осталась на улице. Почему он ей дал приют, пригласив на фабрику? Стал бы он так делать, если бы она была одна, без маленькой девочки? Наверное, да. Он никогда не мог бросить человека, тем более женщину, в беде. Что же с ними случилось, что они оказались на улице?       Решив завтра поговорить со своей гостьей или хотя бы просто узнать о ее состоянии, Вилли забрался в холодную постель, укрылся тёплым одеялом, свернулся в комочек и забылся беспокойным сном.