Неполадки

      На следующий день двое людей — Майкл Крам, потерявший всю семью и не имеющий больше ни одного известного кровного родственника, и Николь Крейг, женщина с очень тяжёлой судьбой, потерявшая очередного близкого человека, — подошли к зданию больницы. Объяснив цель визита, они прошли в морг, где им предстояло пройти самые странные и страшные процедуры. Оба опознания было в один день, и сначала было опознание Мии Крам. Женщина приобняла за плечи мальчишку и вместе с ним вошла в помещение. Там было прохладно, три стены занимали холодильные камеры, а в центре помещения стоял железный стол, на котором лежало накрытое простынёй тело. Майк сильно сжал руку Николь и испуганно посмотрел на нее. Она легонько подтолкнула его к столу и сглотнула. Патологоанатом что-то сказал, но они его не слушали. Он откинул белую простыню с лица человека. Майк всхлипнул и прижался к Николь, отвернувшись от трупа сестры. Женщина посмотрела на такое умиротворённое лицо Мии, очень красивое и ухоженное. Женщина провела взглядом по лицу своей соперницы и вздохнула. Все это было неприятно, но Мия была просто человеком из ее жизни. Просто девчонкой, которая отняла у нее мужа. Никаких родственных чувств не было, но все равно было больно. Жалко. Противно.       Майку было тяжело, его трясло, и он был бледным. Решив больше не травмировать ребенка, Николь подтвердила личность погибшей, Майк тоже выдавил из себя какие-то слова, и они вышли в коридор. Мальчик стер слезы и отстранился от женщины. Ему было стыдно, что он разревелся. Ведь он парень, а парни не плачут. Но Николь не акцентировала на этом внимание. Она посмотрела на часы. Скоро должна быть процедура опознания Джона. Она не была уверена, что справится с этим. К тому же по коридору шли его родители. Николь сглотнула. Элеонора Крейг была очень властной женщиной, она ненавидела Николь и постоянно гнобила ее. Конечно, по ее мнению любимый сынок должен был выбрать кого-то из своего круга, а не эту ассистентку ветеринарного врача. По мнению Элеоноры, только быдло получает наслаждение копаясь в жопе и кишках животных. Она была судьёй, очень уважаемым человеком. Ее сын, Джон, ее гордость, должен был стать самым лучшим адвокатом, но из-за этой дряни, которая влюбила его в себя, не смог осуществить мечту. Они родили ребенка, и карьера Джона шла по накатанной вниз.       Женщина остановилась около мальчишки и женщины, надменно оглядела их.       — Доигралась?! Это из-за тебя, дрянь, погиб мой мальчик.       — Ваш мальчик обманывал меня и изменял мне, — фыркнула Николь.       — Да ты посмотри на себя…       — Дорогая, оставь ее, — мистер Крейг обнял женщину, и они вошли в помещение. Николь услышала вой, стало мерзко. Дверь открылась, и из помещения вышли родители Джона. Мужчина выглядел подавленным, а женщина, посмотрев на Николь, стала изрыгать проклятия. Отец Джона увёл свою жену, и Николь закрыла глаза. Услышала голос патологоанатома, который пригласил ее в помещение. Майк хотел пойти с ней, но она отрицательно замотала головой. Она сама должна пройти через это. Как бы ни было ей плохо, она должна опознать Джона, похоронить их, а потом сказать дочке, что папа умер и никогда больше не вернется. А потом как-то жить дальше. Не будет же она всю жизнь жить на фабрике Вилли Вонки. Да и не будет он всю жизнь ее содержать.       Такой же стол с накрытым белой простынёй телом, такие же дверцы холодильников. Другое тело и другой патологоанатом. Николь смотрит на то, как он снимает с лица трупа простыню, и ей кажется, что это происходит в замедленной съёмке. Джон красивый. Умиротворённый. Тонкий изгиб губ, такой необычный, делающий улыбку обаятельной, нос, в кончик которого она любила его целовать. Верхние веки опущены, закрыв его глаза. Красивые, когда-то очень нежные, и такие любимые. Джон… ее любимый Джон…       Закружилась голова, ноги стали ватными. Выдавив из себя что-то похожее на «да, это мой муж, Джон Крейг», Николь на ватных ногах вышла в коридор. Осознание конца стало потихоньку просачиваться в ее мысли, и она подавила в себе стон. Майк хотел ее обнять, но почему-то не стал этого делать. Может, это и к лучшему было.       Они вернулись домой. Потянулись дни, родители Джона настаивали на следствии, они считали, что это Николь подстроила аварию. Майка не трогали, и он вернулся в школу. Он сам захотел вернуться в школу. Пусть не учиться, но быть с людьми. Николь не препятствовала этому, и ей стало немного проще. Утром она уходила на фабрику, играла с Эшли, которая иногда спрашивала, когда они поедут домой и когда она обримет папу. Эти вопросы вызывали у женщины новый приступ слёз и боли, но она плакала теперь только когда оставалась совсем одна.       Похороны Джона были назначены на третье марта, а Мию хоронили в конце февраля. После похорон девушки Николь и Майкл вернулись в дом. На следующий день пришёл человек с бумагами, в которых написано, что это дом миссис Элеоноры Крейг и она требует, чтобы Николь и этот отброс общества покинули дом. Женщина забрала какие-то личные вещи и ушла. Что теперь делать? Где жить? Неужели теперь Майк окажется в приюте? Все это было напрасно? Или можно что-то сделать?       Она пришла на фабрику. Эшли хотела с ней остаться, и Николь ощущала себя очень мерзко. Как поступить правильно? Оставить Майка и переселиться на фабрику, чтобы жить с дочкой? Майк бы прожил один, она бы навещала его, если бы у них было какое-то жильё. Но сейчас жилья нет, и помощи ждать не от куда.       Перехватив дочку, Николь направилась в кабинет мистера Вонки. Того на месте не оказалось, он куда-то уехал. Николь решила сначала привести Майка сюда, но потом откинула эту мысль. Это было бы предательством по отношению к мистеру Вонке. Приглашать сюда Майка она не имела никакого права. Нужно было придумать что-то другое. Она вернулась в комнату и опустила дочь на мягкий пушистый ковер. Эшли принесла кубики и попросила маму поиграть с ней. Она что-то лепетала на своем детском языке, и женщина старалась отвлечься. Они прекрасно провели время, играя в кубики и рисуя красками удивительные миры. Они были так увлечены рисованием, что Николь не сразу почувствовала на себе взгляд. Обернулась и вздрогнула. Вилли Вонка стоял в дверях, прислонившись к косяку плечом, и рассматривал девочку. Встретившись с женщиной взглядом, он дёрнулся. Николь увидела на его лице промелькнувшую тень боли.       — Я удивлен, что вы вспомнили о своей дочери, — Вилли не отказывал себе в возможности уколоть человека. Николь молчала. — Мне сказали, что вы хотели меня видеть.       — Мистер Вонка, — начала женщина и осеклась. Она не знала, что сказать. Любая просьба будет выглядеть навязчиво.       — Этому мальчишке жить негде, и вы бы хотели попросить у меня разрешения пожить здесь, верно? — Он прищурился. — Нет. Даже за такой наглый вопрос я могу вышвырнуть вас на улицу. Я не позволю больше никому переступить порог своей фабрики.       — Зачем же вы меня привели сюда? — Спросила Николь, а потом увидела, как его взгляд метнулся к малышке Эшли и вернулся обратно.       — В один из магазинчиков нужен грузчик на вечернее время. В доме, где располагается магазинчик, есть квартира. Я платить буду немного, но будет у него крыша над головой.       — М-мистер Вонка, спасибо вам…       — Это лишнее, — мужчина поднял вверх руку. — Если я узнаю, а я это узнаю, поверьте, что Крам не появился на работе, ушел на минуту раньше окончания рабочего времени или привёл в квартиру кого-то, то он отправится в приют, а вы будете лишены права опеки над ним. Что же касается вас и вашей… дочери, то вы можете оставаться здесь.       Вилли холодно посмотрел на Николь и, достав из кармана пиджака бумажку с адресами, протянул женщине.       — В магазине все поставлены в известность. Обратитесь к Робу Бушеми, он все объяснит. Советую не терять времени, я могу и передумать.       И он ушел, оставив Николь и Эшли одних. Девочка подошла к маме и обняла ее за ноги. Николь взяла дочь на руки и поцеловала в нос. Посмотрела на ее круглое личико, в котором немного прослеживались черты лица Джона. Лицо Эшли с каждым днём менялось, форма носа тоже была разная, но все равно сейчас как никогда раньше в ней углядывались черты лица любимого человека. Николь почувствовала тоску и печаль, но, снова посмотрев на дочь, улыбнулась.       — Пойдем за Майком? — Спросила она, опуская дочь на пол.       — Уя! Майк. Мы идем к дяде Майку! — Радостно запрыгала девочка.       Николь помогла ей одеться и оделась сама. Коляски не было, и пришлось до школы идти пешком. Половину пути она несла дочь на руках, какое-то расстояние Эшли шла сама. Эшли что-то говорила, и Николь, держа ее за руку, что-то ей рассказывала. Маленькая девочка, разбрасывая снег своими крохотными ножками, заставляла ее улыбаться.       Эшли увидела Майка и побежала к нему. Он удивился, но обрадовался, увидев племянницу. Взял ее на руки, но в этот момент его кто-то сильно толкнул, и он чуть не упал, но его поддержала Николь. Эшли испугалась и заплакала.       — Я нашла тебе жильё. Тебе нужно работать грузчиком в магазине мистера Вонки, — сказала Николь, когда они ушли со школьного двора. — Я очень не хочу разочароваться в тебе.       — Спасибо, Николь, что ты не бросила меня, — сказал Майк.       Познакомившись в магазине с мистером Бушеми и подписав договоры, Николь оставила Майкла и пообещала прийти к нему попозже. Эшли устала, закапризничала и на обратном пути пришлось нести ее на руках.       Оставив дочь на фабрике, она пошла к Майку. Помогла ему обустроиться в квартире и осталась с ним. Ему ночью снились кошмары, он несколько раз просыпался, и Николь сидела рядом с ним, почти не сомкнув глаз. А утром, отправив его в школу, она вернулась на фабрику. И в комнате увидела очень странную картину. Мистер Вонка, одетый в пижаму и халат сверху, с растрепанной прической, без перчаток и трости, в мягких тапочках, сидел на полу, сложив ноги по-турецки, и что-то делал с Эшли. Они спорили, и Николь вздрогнула. На мгновение ей привидился Джон, и она болезненно прикрыла глаза. Мир покачнулся, и она прислонилась к дверному косяку и промокнула глаза пальцами, убирая слёзы. Открыла глаза и побледнела. Перед ней стоял Джон, который превратился в Вилли Вонку. Мужчина смотрел на нее строго, но чувствовалось смущение. Он мотнул головой и вернул себе холодный и невозмутимый вид.       — Третьего марта я буду проводить экскурсию. На это время я попрошу вас и вашего ребенка покинуть фабрику.       — Да, мистер Вонка.       — Пусть этот мальчик возьмёт в тот день выходной.       И Вилли, все сказав, покинул комнату. Николь подошла к дочери, которая собирала пирамидку, но как-то неправильно, и стала ей показывать, как надо собирать эту на первый взгляд примитивную игрушку, но самую важную для развития малыша. Эшли не особо любила собирать пирамидку правильно и постоянно экспериментировала. А Николь, пытаясь в очередной раз добиться правильность сбора пирамидки, никак не могла отвязаться от чувства, что домашний Вилли Вонка ей очень понравился. Он, играя с Эшли и споря, куда нужно поставить кольцо, казался непосредственным и очень милым. Женщина мотнула головой…