Неполадки

      Солнце клонилось к закату. Черная машина ехала по дороге, на заднем сиденье сидел пассажир. Он сидел с закрытыми глазами, развалившись на сиденье и то и дело теряя равновесие. Голова кружилась, во рту был отвратительный кислый вкус, а по щекам то и дело текли слёзы. Он не понимал, почему мама его ругала, ведь он никому не сделал ничего плохого. Он предложил сделку этому мальчику и его семье. Он предложил им видеться, даже навещать его на фабрике, но этот ребёнок отказался. Он отказался от этой сказки только потому, что ему хотелось жить с родителями. Какой нормальный человек откажется от жизни на самой прекрасной фабрике ради жизни в нищете с родителями? Вилли не понимал, почему так взъелась мама. По его мнению, это он сам должен был обижаться тому, что люди выбирают нечто другое. В его идеальной картине мира было все иначе.       А еще мама говорила совсем не те слова, которые он хотел услышать. Ему хотелось поддержки, жалости, участия и сочувствия. А он получил ругань. Мама сегодня выглядела как его отец и говорила те же самые слова, что обычно говорил Уилбур. Вилли поморщился — почему мама ругалась и почему она до сих пор общается с этим человеком? Ведь она ушла от этого человека со своим сыном, нашла его на улице, холодного и продрогшего, но все равно продолжила общаться с Уилбуром. Зачем? Зачем весь этот фарс?! Мерзко!       Машина плавно остановилась около небольшой церкви, рядом с которой было кладбище. Одинаковые надгробные плиты, крест блестит в лучах заходящего солнца, около одной могилы небольшая группа людей. Вилли вылез из машины, поморщился от неприятной боли в голове и направился к людям. Поднялся по пригорку и остановился. Священник в чёрной сутане с чёрно-красной столой* держал раскрытую Библию и читал молитву. Около могилы, в которую опустили гроб из красного дерева, стояло человек пятнадцать. Очень сильно выделялись родители Джона. Мадам Крейг была одета в чёрное платье, поверх которого было надето чёрное норковое манто, черную шляпку с чёрной вуалью. В руке, на которой была чёрная перчатка, она держала черный платок, которым стирала слёзы с глаз. От обилия чёрного цвета Вилли поморщился и осмотрел присутствующих. Увидел репортёра, который снимает этот неприятный и не очень хороший процесс на камеру, поморщился, осмотрел других людей и понял, что нет тут этой странной женщины. Зачем он приехал сюда? Но что это? Кто идёт?       Николь не могла не пойти на похороны. Она любила Джона и не могла принять, что его больше никогда не будет в ее жизни. Несколько дней назад она уже прощалась с Мией и сейчас была морально и физически вымотана. Все это навалилось одновременно, и добивало что Эшли почему-то стали сниться кошмары, она просыпалась в мокрой кровати и иногда днем могла наделать лужу, чего с ней почти никогда не было. Все это происходило на фабрике, и Николь было страшно из-за этого. Она пыталась говорить с дочкой, но Эшли замыкалась. Она хотела к папе, скучала по нему, и Николь говорила ей, что папа умер. Может быть, не стоило этого говорить? Женщина была вымотана, но третьего марта, когда был выходной у Майка, поняла, что не может не пойти на похороны Джона. Даже то, что ее там никто не ждёт, не остановило ее от этого. Эшли хотела пойти с ней, но она не была уверена, что нужно брать с собой дочь. Не на это мероприятие. Майк не смог успокоить Эшли, и Николь пришлось взять дочь с собой.       Церковь. Маленькое кладбище с одинаковыми плитами, группа людей. Николь опустила Эшли на землю и взяла ее за руку. Медленно направилась к группе людей. Элеонора увидела Николь и свою внучку.       — Дрянь! — Крикнула Элеонора и подошла к Николь. — Как ты посмела явиться сюда?! Ты убила моего сына. Ты должна была воспитывать эту белобрысую тварь!       — Элеонора, успокойся, — обхватил ее за плечи мистер Крейг.       — Я ненавижу тебя, гореть тебе в аду! — Женщина вырвалась из объятий своего мужа и набросилась на Николь, которая не успела среагировать. Элеонора вцепилась мёртвой хваткой в волосы бедной вдовы и начала таскать ее за волосы, после чего они упали на землю. Эшли стало страшно, и она разревелась. Николь пыталась что-то сделать, но у нее, в отличие от свекрови, не было длинных ногтей, а поэтому она не могла оставить царапины на лице свекрови. А вот бывшая свекровь, женщина с длинными ногтями, почти когтями, это прекрасно делала. Она была сильнее Николь, у нее не было никаких проблем со здоровьем, и бедная женщина стала бояться, что ее сейчас убьют. Почему так больно?       Элеонора выдрала клок волос из головы Николь, а потом пару раз ударила ее по лицу.       — Я убью тебя, дрянь! А если не убью, то сделаю так, что ты никогда не увидишь свою дочь! Это ребёнок Джона и моя внучка, и я могу у тебя ее забрать! — Мадам Крейг выплёвывала каждое слово.       Священник все продолжал читать молитву. Все присутствующие на этой церемонии стали смотреть на разыгравшуюся драму. Маленькая девочка ревела, сидя в грязной луже, в которой оказалась потому что ее случайно кто-то толкнул, и испуганно смотрела на то, что происходит с ее мамой. Она не понимала, почему эта страшная бабка набросилась на маму, не понимала значения этих слов, и от этого было страшно. Журналист местной газетёнки, который снимал мирную церемонию прощания, достаточно скучную, наконец-то нашёл сенсацию и теперь с удовольствием переключил свое внимание и объектив видеокамеры на мадам Крейг, которая набросилась на бедную женщину. Это намноно интереснее, чем заумная речь священника.       Мистер Крейг оттащил свою жену от бедной женщины и обнял ее. Николь встала с земли и пошатнулась. Лицо болело, голова кружилась. Эшли подбежала к ней и обняла ее за ноги. Громко заревела. Николь посмотрела на людей, собравшихся на похоронах ее любимого человека. Там были его коллеги. Все они, как ей показалось, смотрели на нее с осуждением и какой-то неприязнью, будто спрашивая «чего это чучело сюда припёрлось». Может быть, ей нельзя было приходить на кладбище? Может, ей нельзя было проводить близкого человека в последний путь?       — Этот ребёнок — единственное, что у меня осталось после смерти моего сыночка. Отдайте мне ее… — Элеонора отстранилась от мужа и упала на колени перед Николь, чем заставила ее вздрогнуть, а Эшли испуганно посмотрела на нее и снова прижалась к маме. После этой унизительной сцены с дракой прошло всего несколько секунд. — Я смогу сделать из нее настоящего человека. Я смогу дать ей образование и деньги. Посмотри на себя, ты ходишь как чучело! У тебя нет никаких внешних данных, у тебя нет работы. Чему ты научишь свою дочь? Копаться в собачьем дерьме или разносить конвертики?! А я дам своей внучке хорошее образование!       Вилли Вонка стоял очень близко к ним и все прекрасно видел и слышал. Он видел, как эта старая карга набросилась на Николь и стала ее избивать, за пару секунд выдрав волосы и расцарапав лицо. Он сначала хотел вмешаться, но решил посмотреть, как Николь себя поведет. Она никак себя не повела. Надо было врезать этой карге, здесь совершенно неважно, что это женщина в возрасте. Но Николь ничего не сделала. Вероятно, она просто этого не ожидала. Бедная маленькая девочка споткнулась о камень и упала в лужу, на нее никто не обращал внимания.       Вилли хотел уже вмешаться, но тут эта старуха показательно упала на колени перед Николь и завыла, что хочет забрать свою внучку. А потом с силой оторвала Эшли от мамы. Николь вздрогнула. Почему же она ничего не делает? Почему она не борется за нее? Ей все равно? Мужчина поморщился и подошел к ним.       — Довольно! Отдайте ребенка матери, это не игрушка! — Рявкнул он. Все присутствующие посмотрели на него, и он увидел объектив камеры. Про себя выругался и посмотрел на старуху.        — Это грязное ничтожество ребенка не получит! — Холодно произнесла женщина, крепко держа маленькую девочку за руку. Эшли закричала от боли и укусила эту ведьму. Та хотела ударить ребёнка, но ее руку перехватил Вилли.       — Я не причиню вам боли только из-за того, что прекрасно знаю ваш возраст, статус и положение! Этот ребёнок и эта женщина находятся под моей защитой! — Он грубо отпустил руку Элеоноры и, холодно сверкнув глазами, посмотрел на нее. Взял девочку на руки и, кивнув Николь, пошёл прочь от этого балагана. Николь отправилась за ним, боясь, что ее сейчас закидают камнями. Лицо чесалось и болело, причёска растрепалась, клока волос не было. В животе и боку была резкая боль, подташнивало. Было страшно и мерзко.       Что она сделала не так? Неужели это она виновата в том, что Джон погиб? Неужели только одна она виновата в том, что все так закончилось? Зачем Вонка ее спас? Ему понравилась малышка Эшли, и он заберёт ее? Может быть, это она должна была погибнуть, а не Джон? Она разрушила его жизнь, свою жизнь, жизнь его матери.       — Садитесь, — послышался холодный голос Вилли Вонки, и Николь вздрогнула. Вонка стоял рядом с открытой дверцей машины, и Николь села на заднее сиденье. Вздрогнула, когда захлопнулась дверца. Вилли сел с другой стороны и передал ей Эшли. Николь обняла свою дочь и до крови закусила губу. Хотелось выть, кричать. Она хотела попрощаться с Джоном…       Весь путь они ехали в молчании. Вилли сидел с закрытыми глазами. Эшли потихоньку успокоилась и теперь тихо всхлипывала, а Николь смотрела в окно и боролась со слезами. Зачем Вонка вмешался? Что было бы, если бы он не вмешался? А если из-за нее у него будут проблемы? Неужели она всем приносит проблемы? Что делать дальше?!       — Зачем вы поехали туда? Вам что, жить надоело?! — нарушил молчание Вонка, когда они шли по коридорам фабрики.       — Уж простите, что у вас не спросила, мой господин. Я должна была сидеть в уголочке и ничего не делать. Погиб человек — а, какая разница?! Ведь господин приютил меня, а я вот так поступила, — вырвалось из уст Николь, и она вздрогнула и побледнела. Эшли недовольно заворочалась на ее руках.       — Оу, интересно. Вот как. Что ж, я жду вас в своем кабинете.       И Вилли Вонка ушёл. Николь зашла в комнату, которую выделили для них, и опустила дочку на пол. Эшли закуксилась и захныкала. Николь раздела ее и помыла. Завернула в большое мягкое полотенце и, переодев в пижаму, уложила на кровать. Малышка почти сразу заснула, но женщина не хотела оставлять дочь. Пришла умпа-лумп и сказала Николь, что позаботится об Эшли. Женщина поцеловала дочь в щёку и покинула комнату. Сама она не успела помыться и привести себя в порядок, а поэтому приготовилась услышать от Вонки подтверждение слов бывшей свекрови, что она неумытое и необразованное чучело, которому нельзя отдавать ребенка.       Дверь была закрыта, и она неуверенно постучалась. Услышала хриплое «войдите» и прошла в кабинет. Мистер Вонка стоял у окна, в руке был стакан с прозрачной жидкостью цвета чайной розы. На журнальном столике стоял еще один стакан, пустой, и открытая бутылка коньяка.       — Закройте дверь и присаживайтесь, — нарушил неуверенное молчание Вилли и отпил немного коньяка.       — Мистер Вонка, я… простите, я не хотела вам хамить, просто я… мне… — на глаза женщины выступили слёзы. — Я действительно похожа на чучело? Я действительно виновата в том, что Джон изменял мне?       Вилли почувствовал, как что-то в душе стянулось. Он не любил женские слёзы и истерики, его идеалом женщины всегда была мама, и такой женщины, похожей на его маму, он не нашёл. Говорят, что девочки ищут себе парня, который будет похож на их отцов внешностью или характером. А мальчики искали себе девочек, похожих на мам. Миранда любила сына, желала ему счастья, но знала, что он не построит счастье ни с Хлоей, ни с Оливией. Последней нужны были его деньги и богатства, и Вилли сейчас, стоя у окна в своем кабинете, вспоминал эти годы. Сначала Хлоя с жестоким предательством, потом Оливия. Теперь, когда его жизнь стала спокойной и обыденной, в нее ворваламь Николь Крейг. Что в ней привлекало его? Это был совсем не тот тип людей, который ему нравился. Он любил большую грудь, не меньше, чем пятый размер, упругую попу, длинные ноги и идеальную фигуру. Безмозглую курицу и расчётливую тварь, как говорила про таких Миранда. А что было в Николь? Почему мама так уверена, что она хорошая, не предаст его? Разве может такое быть, чтобы кто-то не предавал? Или мама тоже ошиблась? Она ошиблась в этом мальчике. Этому ребенку больше нравится сидеть со своей нищей семьёй, хотя Вилли предложил им зарплату.       Глубоко вздохнув и допив жидкость в стакане, Вилли медленно повернулся к женщине. Николь испуганно посмотрела на него.       — Вы же не будете отрицать, что запустили себя. Кто вам мешал иногда оставлять ребёнка мужу и ходить в салон красоты…       — Но я…       — Только не надо мне говорить, что у вас не было возможности привести себя в порядок. Только не надо мне говорить, что вы не могли оставить свою дочь и заняться собой! Вы не хотели ничего менять! И даже сейчас вы, уйдя от мужа, не занялись собой! Я думаю, вы получили достаточно развёрнутый ответ на свой вопрос.       Вилли подошёл к столику и плеснул немного коньяка сначала в один стакан, а потом в другой. Николь продолжала стоять у двери. Она понимала, что он прав. Они все правы. Она никчёмное чучело, с которым противно не только спать, но и даже находиться рядом. Она бегло осмотрела свою одежду и болезненно поморщилась. Потёртые джинсы, грязные и еще влажные от снега, бесформенная толстовка, неглаженная и давно не стиранная. Волосы в ужасном состоянии. Кожа рук и лица нуждается в уходе, но его никогда не было. Или был когда-то, но она не помнит. Стало паршиво. И слова о муже… они больно ранят, проникают в самое сердце, рвут душу наизнанку. Джон. Его больше никогда не будет. Ей не дали с ним попрощаться. Или она действительно виновата?       — Вы не понимаете! Он погиб, мне было сейчас не до салонов красоты! Хотя куда вам понимать чувства простых смертных?! Вы сидите на своей фабрике, ничего не знаете о жизни! Зачем вам сдалась я? Вы хотите посмеяться надо мной и потешить своё самолюбие?! Смейтесь… — Николь всхлипнула и закрыла лицо руками. Из груди начали вырываться рыдания. Вилли отставил на столик стакан и неуверенно обнял эту женщину…