***
Вилли видел, что Николь Крейг куда-то ушла. Она ушла одна, без дочери, и почему-то он не принял это во внимание. Почему-то он обрадовался тому факту, что она оставила девочку здесь. Почему-то за это время малышка Эшли, хоть и виделся он с ней достаточно редко, похитила его сердце. Он постоянно ловил себя на мысли, что наблюдает по камерам за тем, как она играет или бегает. Эшли была самой обычной девочкой, не очень капризной и почти не избалованной. Она сильно отличалась от своей мамы, которая за время жизни на фабрике ничуть не изменилась. Всё та же одежда, которая на ней была в тот день, когда он нашёл ее в парке сидящую около дуба, всё такие же растрепанные волосы, бесформенная фигура, грустный взгляд. Она совсем запустила себя, но пользовалась душем и даже иногда стирала свои вещи. Ей нужна была реабилитация, особенно после того, что случилось на кладбище. Особенно после того, как всё это появилось в сети. Унижения бедной женщины набрали много лайков. Жизнь не стоит на месте, появляются новые технологии, паук постепенно окутывает своей паутиной новые регионы, и все больше людей имеет доступы к интернету. Вилли поднял документы и узнал, что сегодня был день рождения Джона. Вероятно, Николь ушла на кладбище, что для Вилли казалось чем-то диким. Он не понимал, как можно навещать человека, который считал тебя пустым местом и какое-то время жизни не интересовался тобой. Вот он никогда не поздравлял своего отца с днем рождения, он даже не помнил, сколько ему лет. Разница между ними была чуть больше сорока лет, значит ему где-то около восьмидесяти. Зачем любить человека, который тебя не любит? Что за нездоровая привязанность?! Хотя он тоже таким был. Он любил. Хлою и Оливию. Вилли поморщился от неприятных воспоминаний, пришедших совсем не вовремя. От них безумно заболела голова, сказывалось недавнее употребление алкоголя. Хоть прошло три дня, но то ли он до конца не выветрился из организма, то ли просто пить нужно меньше, а не лакать из горла как воду, то ли еще то-то. В общем, у него все болело, особенно голова. И была еще мышечная боль. Вчера он померил температуру. Тридцать семь и одна. Ни туда ни сюда. Самые противные цифры. Помассировав виски пальцами рук и обхватив голову руками и застонав от неприятной боли, Вилли откинулся на спинку своего кресла и вздохнул. Мысли постепенно возвращались к маленькой девочке, и он решил ее навестить. Встав с кресла и поморщившись, он взял свою трость с набалдашником в виде собачьей головы, и вышел из своего кабинета. Вызвал лифт и посмотрел на кабину. Щёки налились смущенным румянцем, а голова заболела. Наверное, это был единственный раз, когда его укачало в лифте, да так сильно, как никогда раньше. Умпа-лумпы все отмыли, а он на них наорал и урезал им жалование. Но они продолжили работать. Удивительный народец. Идти пришлось долго, ведь фабрика была огромная, в пятьдесят раз больше других фабрик мира, и наконец он дошёл до двери, в которой было написано "Лумпаландия". Перехватив трость, он вошёл туда. Первое, что он почувствовал - это запах влажности. Здесь было очень влажно и душно. Почти сразу стало жарко, тело вспотело. Он шёл по тропинке, проложенной между пальмами, и чувствовал, что дышать становится сложно. Воздух затхлый, спёртый, тяжёлый. Рубашка на спине намокла, пот заструился по лицу и шее, под рукавами белоснежной рубашки, в области подмышек, постепенно стали проявляться мокрые пятна. Вилли ненавидел это место, но иногда ему приходилось его посещать. Последний раз он разговаривал с вождём племени перед первой экскурсией. А сейчас ему хотелось навестить маленькую девочку. Интересно, как она здесь поживает? Справа от тропинки был больших размеров вольер, где жили бронетамы и тигророги с дракомотами. И хоть это были страшные и опасные твари, не только для умпа-лумпов, те отказались уезжать из своей страны без них, поэтому Вилли Вонке пришлось забрать каждой твари по паре и привезти сюда. Условия были подходящие, и дракомоты очень быстро пополнили свою численность. На праздник середины луны, который умпа-лумпы очень чтили, самые отважные воины заходили в вольер и дрались с какой-нибудь из этих тварей. В общем, происходило всё то же самое, что было в Древнем Риме. Это был один из обычаев этого странного народца, и Вилли не мешал им, считая, что каждый может сходить с ума так, как хочет. Главное, чтобы численность умпа-лумпов не сокращалась, а численность тварей не росла. Но, самое главное, чтобы они не забывали о работе. Для Вилли это было первичным. И единственным. Слева, чуть подальше, была ферма по выращиванию зелёных гусениц. Хоть умпа-лумпы и обожали бобы, но гусеницы продолжали быть их рационом. Лечились они только вытяжкой из гусениц и всякими мазями, состоящими из ее экстракта. Вилли ненавидел всё это, но не мог не признать, что оно помогало. По крайней мере, ранозаживляющая мазь, которой умпа-лумпа намазала царапины на лице миссис Крейг, за два дня зажили. Вот только похмелье умпа-лумпы и зелёные гусеницы лечить не могли. Территория была в десятки раз меньше настоящих джунглей, но Вилли Вонка смог перевести несколько деревьев, а умпа-лумпы смогли вырастить новые в кратчайшие сроки. Мощные вентиляционные системы, прозрачный потолок из материала, который пропускает ультрафиолетовые лучи, постоянное поддержание температуры и даже тропические ливни. Как раз они закончились недавно. В Лумпаландии было лето, жаркое и ужасное. Влажность воздуха периодически превышала девяносто процентов. Жили умпа-лумпы на деревьях, в маленьких круглых домиках, по вечерам устраивали танцы, курили трубку, а шаман иногда рассказывал, что будет в будущем. Все эти обряды и жизненные истории этого загадочного племени мужчину не интересовали. Они работали, и этого ему было достаточно. Малышка Эшли сидела рядом с умпа-лумпой и играла с ней в мячик. Переговорив со своими подчинёнными и узнав, что девочка ни в чём не нуждается и почти не скучает по маме и папе, он с чувством облегчения направился к выходу. Оказавшись в коридоре, в котором было жарко и душно, но не так, как там, мужчина направился в свою комнату. Принял душ и переоделся. Не хотелось быть липким от пота, всё-таки он хозяин шоколадной фабрики, а не чего-то другого. Войдя в кабинет, он услышал пронзительный звонок телефона. На этот раз звонила мама, которая очень строгим и властным, не терпящим возражений, тоном потребовала его немедленно явиться к ней для очень серьёзного разговора. Вилли не хотел ехать к маме, но ему всё равно пришлось поехать. Он знал, что мама может приехать сюда и при рабочих его унизить. Лучше потерпеть унижение без свидетелей. Так уже было один раз, и больше ему не хотелось. Надев пальто и цилиндр, мужчина спустился вниз, вышел на улицу и сел в поджидавшую его машину...***
В то время, пока Вилли Вонка бродил по Лумпаландии, в каком-то придорожном баре страдала Николь Крейг. Девушка с очень тяжёлой судьбой, израненным в решето сердцем, порванной душой. Перед ней на столике стояла рюмка чёрного абсента, дико крепкого алкогольного напитка, который нормальные люди не будут пить в чистом виде, тем более на голодный желудок. Но Николь не была нормальным человеком. На ее жизнь выпало столько испытаний, и с последним она справиться не могла. Смерть Мии и Джона сильно ее подкосили, а происшествия на кладбище постепенно уничтожали. Сейчас она дошла до того момента, когда не хотелось жить. И даже наличие маленькой дочки не выводило ее из этих ужасных мыслей. Она видела в те редкие встречи с Вилли Вонкой, как он смотрит на девочку, помнила, как он нёс Эшли на руках, прижимая ее головку к своей груди. Он любил девочку, наверное у него в жизни что-то случилось. Николь была уверена, что он позаботится об Эшли. А она... запустившая себя женщина, с кучей проблем, без мыслей об уходе и заботе о себе... Кому она нужна? Абсент имел насыщенно-чёрный цвет, во вкусе проскальзывали нотки аниса. Послевкусие было немного обжигающе-горячим, но мягким, чувствовалась горечь. Высокая крепость, предполагающая, что пить этот напиток надо в разбавленном виде, но перед Николь не стояло больше ничего. Всхлипнув и размазав сопли и слёзы по лицу рукавом потертой и грязной куртки, она взяла рюмку и залпом выпила напиток. А потом... Пьяная драка здесь не редкость. Редкость пьяная женщина, влезшая в драку. Всё началось с того, что Николь увидела по телевизору новости, в которых рассказывали про недавние похороны мистера Крейга, самого лучшего в мире адвоката. Его смерть была потерей для всего юридического мира, и такое неприятное обстоятельство омрачило церемонию. Голос за кадром вещал, что на похороны явилась бывшая жена, которая устроила пьяный дебош. А потом за бывшей женой приехал человек и увёз её. Все прекрасно видели лицо этого человека. - Вонка... - прошипела Николь и зашвырнула рюмкой в телевизор. Потом всё было в тумане. Николь не особо понимала, что делает, и вскоре оказалась на полу. У нее была разбита губа, но соперник валялся рядом и держал руки между ног. Лицо его было разбито. Хозяин заведения позвонил миссис Вонке и рассказал о пьяном дебоше. Он узнал эту посетительницу. Она несколько раз приносила письма миссис Вонке и один раз лечила его собаку. Милая и добрая девочка, которая оказалась в очень трудной жизненной ситуации. Мужчине было ее жаль, но сам он ничем не мог ей помочь, поэтому и позвонил своей соседке. Миранада приехала достаточно быстро. Она подошла к бедной женщине, лежащей на полу, и присела около нее на корточки. Прислонила ладонь к ее лицу и осторожно похлопала по щекам. Николь дёрнулась и открыла глаза. Пьяным голосом пробормотала что-то нечленораздельное и снова закрыла глаза. Миранда вместе с хозяином бара подняла Николь на ноги, и они усадили ее на заднее сиденье машины. Женщина, потерявшаяся в лабиринтах судьбы, заплакала и что-то застонала. - Держись, девочка. Скоро ты ляжешь баиньки, - ласковым и нежным голосом произнесла Миранда, осторожно поглаживая ее по голове, - потерпи немного. Довести Николь до дома было тяжело. Николь пару раз упала, один раз при этом сильно ободрала руку и щёку о плитку. После второго падения она, не особо соображая, что делает, поползла на четвереньках. Миранда ее подняла и повела домой. Три ступеньки, веранда, дверь и диван. На второй этаж тащить пьяного человека было опасно, поэтому она уложила ее на диван. Николь заснула, а Миранда позвонила сыну.