(Не)подарок под елкой

      До седьмого января они с Сашей ничем особо не занимались. Еды было полно: готовили сами, перехватывали снеки или основательно что-то жарили-парили, балуясь и пачкая друг друга в томатном соусе для макарон или майонезе для салата. Дурачились, в общем. Дима почти забыл, каково это — жить предыдущей жизнью, ему теперь самым обычным казалось подойти к Саше сзади и прихватить зубами кожу у затылка на шее, с удовольствием отметив жаркую волну, пробежавшую по его телу.       Как тогда, в их первый раз, после разговора Дима, не думая, сделал то, о чем до сих пор не знал — жалеть или нет, решив отложить все рефлексии на потом. Сейчас можно было наслаждаться жизнью. И Сашей. Это было так странно и слишком круто, кто бы мог подумать — стоило Диме показать, как и что он хочет — Саша тут же отзывался. Секс не стал чем-то недоступным, чем-то, что надо заслужить, выполняя чужие капризы. Секс — это секс, это удовольствие. Конечно, всегда была разница между настоящими капризами и флиртом, игрой — такое Диме тоже очень нравилось. Но больше всего ему нравилось, когда Саша четко и прямо говорил, чего хочет. В их самый первый раз он так и сделал, стоило приблизиться. Весь напряженный и готовый очевидно к любому исходу, Саша тихо спросил:       — А сейчас бы трахнул?       — А ты хочешь? — уточнил Дима, чтобы не набрасываться без согласия.       — Да.       Это было единственное, что Саша успел ответить, потому что был заткнут поцелуем. Диме пришлось за футболку вытянуть его из кресла и, шагая спиной в сторону елки, уронить на себя сверху, плюхнувшись на диван. Целовался Саша так же, как и разговаривал — прямо, но не слишком грубо, с достоинством, то уступая напору партнера, то сам вытворял что-то необычное, например, ловил губами кончик Диминого языка или вылизывал его губы, поочередно, сначала нижнюю, потом верхнюю. Дима от такого сначала опешил, но потом поймал кайф и включился уже на полную. И это было так жарко и захватывающе, что ни одна мысль не могла помешать творить то, что творилось между ними двумя.       С парнями у Димы за все тридцать с хвостиком ни разу ничего не было, только пьянки-гулянки и угар по молодости, не больше. Не то чтобы противно, просто как-то не думалось в эту сторону или кандидатов подходящих не появлялось, чтобы попробовать. В конторе в отделе бухгалтерии был один, Толик, манерный педант с манией величия, который Диме совершенно не нравился ни как человек, ни как очевидный гей. Да и по-мужски он себя тоже не вел, все время крысятничал, а потом жаловался в курилке, что его на алкогольные междусобойчики не приглашают. А Саша, пусть и молодой, еще и явно неопытный, не внушал ни капли неприязни. Он не был манерным. Не смотрел масляными глазками, не жал потной ладошкой руку еле-еле при знакомстве, он даже одевался совсем обычно, но зато разговаривал и смотрел, улыбаясь, так, что его хотелось узнать. Какой он там, за смеющимися карими глазами из-под лохматой челки? Почему лунатит? Чего хочет от жизни? Потом уже, когда у них все случилось, Дима спросил, зачем Саша вообще поперся к нему, незнакомому мужику, встречать новый год. Ответ был простой, как и сам Саша — не хотел Лику одну отпускать, мало ли. Такой вот жилистый, хоть и высокий, но абсолютно не опасный, что бы он делал, если вдруг пришлось бы ее защищать? Да его бы первым — в нокаут. Внутри у Димы поднималась волна уважения каждый раз, когда он смотрел на Сашу и видел в нем если пока не взрослого мужчину, то хотя бы имевшего все шансы воспитать в себе характер.       — А почему ты перенервничал? — спросил Дима, поймав край футболки, которую Саша, сидя на нем, собирался стащить через голову.       — Когда?       — Ты сказал, что лунатишь из-за стресса. С сессией, что ли? Я могу что-то сделать?       — Конечно, — вмиг расслабился Саша, — поцелуй меня? Можно и не на брудершафт.       Дальше слова стали мычанием друг другу в губы, Сашу, сидевшего у Димы на коленях, потряхивало от возбуждения, и это мгновенно передавалось через поцелуй, как по цепной реакции. Но в первый раз дальше дрочки они не зашли — не было под рукой презервативов, да и мысль взять Сашу сзади мешала, потому что от нее Дима чувствовал, что оргазм наступит раньше, чем он войдет хотя бы наполовину. Саша, совсем уже нетерпеливый, вытащил сначала его, а потом и свой член из треников и задвигал рукой, гоняя их обоих в кулаках. Дима не стал сидеть бревном и тоже коснулся его. Чужой член он трогал впервые, но ощущался он как совсем обычный. Такой же почти, как свой, если бы не та волна электричества, пронзившая его мурашками до копчика, когда Саша застонал ему в губы. Боги, как он стонал — хрипло, низко, прерывисто, сначала сглатывая, терпел, пока Дима изучал пальцами головку и тер уздечку. Потом вдруг перехватил инициативу, плюнул на свою ладонь и схватил их обоих, прижав друг к другу, и Диме стало так нестерпимо горячо, что он кончил буквально через несколько фрикций. Кончил прямо на Сашин член и смотрел завороженно, как Саша додрачивает себе по его сперме, размазывая, перемешивая все со своей.       Второй раз случился уже в спальне, после душа и ужина. Саша не зажимался, вел себя обычно, как будто все происходящее — нормально, и, собственно, что в этом было ненормального, — думал Дима. Только то, что они оба мужчины, не больше.       — Хочешь еще? — спросил Саша, чуть улыбаясь, когда убирал тарелки, и Дима понял, что говорил тот совсем не об овощном рагу со стейком, приготовленным Сашей специально для него. — Если нет, я пойму, все в порядке, правда.       — У меня нет резинок.       Почему-то было стыдно за их отсутствие. Типа Дима настолько лузер, что не трахается не только в обычное время, но и зная, что к нему придет толпа гостей, среди которых будут потенциальные романтические интересы. Но Сашу эта информация не расстроила, а наоборот, почему-то обрадовала. Он метнулся в гостевую комнату, еще утром бывшую его временным пристанищем, и вернулся оттуда с большой пачкой презервативов и маленьким тюбиком смазки.       — Нашел под диваном, когда носки искал.       — Точно нашел? — нахмурился Дима, надеясь, что Саша все же расценит это как флирт, а не претензию.       — Дим, ты правда думаешь, что я такой? Это только ваши Олеги, Павло и Германы все время как на охоте, ни одной девушки не пропустят.       — Ну, а что ты хочешь от рыси? Это же хищное животное, — хмыкнул Дима.       — Теперь много чего, — неопределенно ответил Саша, швырнув в Диму коробкой.       — Если ты не такой, то какой?       Дима открыл коробку, достал ленту резинок и медленно, не сводя глаз с Сашиного лица, стал отцеплять по одной.       — Такой? — уточнил весело, положив на стол один квадратик. — Или такой? — следующий квадратик лег посередине стола, а потом — и третий, уже совсем близко к Саше, стоявшему с другой стороны.       — Ну… если кто-то мне нравится, — начал Саша, — и я этому кому-то тоже вроде как нравлюсь…       Он стянул с себя футболку, следом избавился от штанов вместе с трусами, забрался на стол и пополз к Диме. Как только их лица оказались друг напротив друга, Саша присосался к его губам, языком поиграл c Димой, успевшим уже немного возбудиться, а затем сел на столешнице и свесил ноги по бокам от него, замершего на своем таком же деревянном, как он сам, стуле. И Сашин член, тоже в полной готовности, призывно торчал в Димину сторону.       — …То примерно такой.       Это было слишком. В смысле, крышесносно. Никто никогда себя так с Димой не вел, так что и сам он решил воплощать все свои безумные идеи сразу же по мере их поступления. Усилием воли сбросил с себя оторопь, облизал два пальца, привстав, оперся рукой о стол, нависнув над Сашей, и нащупал его тугую дырку под мошонкой. Саша замычал совсем не протестующе — можно было продолжать. Надавливая по чуть-чуть, Дима разрабатывал его задницу до тех пор, пока два пальца не вошли с минимумом усилий. Это было долго, Дима уже хорошенько вспотел, но оно того стоило: Саша под ним так вообще извивался, порываясь трогать себя за член и яйца, налившиеся тяжестью, но каждый раз Дима отпихивал его руки и отвлекал парня поцелуем. Когда Дима почувствовал, что уже не может терпеть, то подхватил Сашу под бедра, шатаясь будто пьяный, и дошагал с ним до гостевой спальни, на двери которой пора было бы уже повесить табличку — «Трахачная». И это название бы себя полностью оправдало.       Секс с Сашей ничем особо не отличался от других сексов в предыдущей жизни Димы, кроме разве что отсутствия груди, которая компенсировалась упругими ягодицами, и Сашиным офигенным голосом. А, ну и еще членом — но член Дима и у себя все время наблюдал, там ничего нового не было. А вот все дыхания, охи-вздохи, поскуливания Диме на ухо и громкие «Ах-х-х», вырывавшиеся в моменты, когда он брал новый угол и загонял член в Сашин зад почти до основания, ловились с особой жадностью. Хотелось делать еще больше, брать еще глубже, целовать сильнее, чтобы слышать, как Саша беззастенчиво реагирует на то, что с ним делают.       — Знаешь, Саш, даже немного обидно, что ты больше не ходишь во сне, — сказал Дима, укладываясь рядом все в той же «Трахачной». — Такие перлы выдавал. А так приходится самому к тебе спускаться, чтобы пожелать доброй ночи.       — Я во сне брыкаюсь, не хочу тебя напрягать, — оправдывался тот, но Дима чувствовал, что причина, по которой Саша не хочет засыпать с ним в одной постели, в другом. И, вероятно, в приближении окончания праздничных выходных. Ему ведь пришлось упомянуть, что родители ждали в гости седьмого, поэтому выползти в большой мир обратно из уютной берлоги рано или поздно тоже пришлось бы. Жаль, дни наедине с Сашей пролетели так быстро, что казалось, будто это все шикарный, но слишком короткий отпуск, который рано или поздно кончится.