Долгий путь домой

      …И снова нас мотало по миру. Три испытания, три ступени, три задания. Награда за каждое – изящная зачарованная брошка, «марка», как её называют в просторечии. Не просто украшение, а знак, подтверждающий готовность юного эльфа к обретению новых знаний. Знак второй профессии. Магистры были немногословны, выдавая строго дозированную информацию. Пойди туда – не знаю куда, перебей там целую кучу монстров (ну ладно монстров, а если ни в чем не повинных животных вроде гигантских жаб в болотах Крумы?). Принеси артефакты и ингредиенты магистру, который небрежно кинет собранное с таким трудом на лабораторный стол, а затем с очаровательной улыбкой пошлёт дальше по пути познания. «Как? Вы устали? Проголодались? Юные леди, на пути к знаниям адепты не должны испытывать усталости. Отриньте жалобы плоти, укрепите ваш дух – каждый крохотный шажок по пути приближает вас к обретению подлинного могущества, и только от вас зависит, как скоро вы станете полноправными волшебницами».       В компанию высокородных затесался здоровенный краснолицый гном, не вылезающий из пропахшей дымом и копотью кузницы Гирана. К нему нас послала волшебница, давно покинувшая сородичей и уединённо живущая на берегу озера. Одиночество её то и дело нарушали молодые эльфы, которых к ней посылали магистры в надежде, что не обрётшая желанного покоя эльфийка вернётся на родину и продолжит научные изыскания под присмотром правящей верхушки. А то и в самом деле беспокойно – мало ли что она в своём уединении создаст… - Даэ, я чувствую подвох. Тебе не кажется, что нас просто используют как слепые орудия? - Не знаю, это же часть задания. - И что, ты веришь в рассказы об умирании Дерева-Матери, о живой воде, которая может его воскресить? Оно полно сил, разве не так? Может, под видом испытаний на профессию нам подсунули нечто другое? Зачем бы она так много рассказывала о войне людей и эльфов, которая закончилась возникновением Моря Спор? Почему послала к какому-то гному? - Ты слишком подозрительна, нет? Гномы – величайшие мастера и творцы в мире. Магия может создать предмет, но он исчезнет, когда не останется сил поддерживать заклинание. А творения гномов вечны. - Ну хорошо. Чаша из истинного мифрила. Зачем ей от каждого ученика такая чаша? - Почему тебя это беспокоит? - Я не хочу быть безвольной марионеткой. Мне кажется, она что-то затевает, а учеников использует в своих целях. Чуть нахмурившаяся Даэ задумалась. - Магистры никогда ничего не объясняют, они просто дают задания. Это же испытания! Если все будет известно заранее, в них не будет смысла! Знаешь, - она придвинулась ближе, глаза загорелись воодушевлением, - я чувствую, что меняюсь изнутри. Что-то происходит, что-то новое. Смотри, ведь гусеница тоже не понимает, зачем ей нужно свить кокон и заснуть в нём вечным сном. Ей хорошо на свежих зелёных листьях под лучами нежаркого солнца. Просто жить и радоваться. Но она не противится своей природе, потому что вечная жизнь гусеницы – это никогда не родившаяся бабочка… Так может и нам предстоит полностью измениться, а поймём смысл перемен только после испытаний? - Ты так говоришь, будто мы умрём и родимся заново… - Ну что ты! Откуда такие мысли! Я уверена, никто не желает зла ученикам! Это… это просто подтверждение, что мы достигли предела в своём нынешнем состоянии, переход на новую ступень!       Она улыбалась, но я чувствовала лёгкую тень в душе, как будто облачко сомнений заслонило безоговорочную веру в правоту эльфийских магов.       В всех городах кузницы строят у самых стен, да и понятно – кому понравится ежедневный грохот, дым коромыслом и хлопья сажи в центральных районах? И самим гномам удобнее, не надо пробиваться с гружёными телегами сквозь разномастную толпу. Искомый кузнец был бородат, плечист и краснолиц, голос имел громкий, а слух неважный – Даэ пришлось кричать ему в самое ухо. Конечно, нужных материалов для создания волшебной чаши у него не оказалось и нас опять послали… Добыча всего необходимого затягивалась. Скрипящие красноватой хитиновой броней муравьи, неподвижно лежащие в высохшей траве василиски, крупные болотные жабы…. Никто из них не хотел расставаться с жизнью во имя чужих интересов. С жабами было труднее всего – необходимые гному капли «хрустальной росы» находились в теле хорошо если каждой десятой зеленушки.       Наконец все позади. После недолгого грохота и лязга молота, сопровождавшего молодецкие выкрики гнома-бородача на службе эльфийской отшельницы, кузнец вручил нам по сверкающей чаше. Никаких украшений, которыми так славятся подгорные кузнецы, гладкий сияющий металл. - И это все?, - я придирчиво покрутила чашу. – Это и есть истинный мифрил? -Не сомневайтесь, леди, не сомневайтесь. Именно то, что надо. Донесёте – не расплещете! - Что донесем?, - но дверь кузницы уже с грохотом захлопнулась. -Пойдём, ну пойдём же! Давай закончим это задание сегодня?       Закончить по-быстрому не получилось. Теперь требовалось воссоздать похищенное у неведомых растяп и разобранное на части магическое копьё. Мои подозрения росли. Чаша, копьё… странные слова гнома… К чему магам грубое физическое оружие, которое способно только причинять боль и убивать? Даэрлинн примолкла, видимо сомнения проросли и в её душе.       Копьё было неказистым, неудобным. Зазубренный наконечник цеплялся, царапался, пришлось замотать его лоскутом. Над озером сгущались тучи, крепнущий ветер морщил зеркальную гладь. В воздухе висело беспокойство, тревога. Что-то произойдёт… что-то меняется… Быстрые искорки покалывали кожу, по спине бегали мурашки. Новое… новое…       Отшельница встретила нас на склоне холма, не доходя её обычного места обитания. Глаза лихорадочно блестели, пальцы нервно теребили край одежды, без конца поправляли причёску. - Принесли? - Да, вот. Я хочу спросить… - Потом, всё потом!, - она резко отбросила сдутую на лицо прядь, в которой мелькнула неожиданная полоска седины. – Настало время рассказать вам о последнем задании. Напоить корни Дерева-Матери и продлить ему жизнь может только живая вода, - её трясло, речь стала прерывистой, - вода. Последние капли живой воды – это слёзы. Слёзы единорога Евы. Только последние слёзы обладают целебной силой. Идите и добудьте их. Да простит вас Ева. Дерево-Мать. Жить!       Ветер усилился, трава льнула к ногам, путалась, не пускала в священную рощу. Копьё в руке казалось неподъёмным. - Даэ, ты понимаешь? Ты понимаешь, что происходит? - Нет, не может же она заставить нас… - Чаша. Копьё. Собрать в чашу. Даэ, это жертвоприношение. - Нет! Это задание! Это испытание нашей решимости! Она хочет посмотреть, пойдем ли мы до конца! Никто не будет убивать священное животное, это же преступление! - Смотри!       Среди древесных стволов мелькнула белая тень. Я раньше видела единорогов, но этот был великолепен! Само совершенство, не идущее – плывущее над травой и цветами. - Послушай, а если все это правда? Если погибнет Дерево-Мать, то вся раса будет обречена на гибель!, - свист ветра усилился, Даэ приходилось кричать. Хлынувший ливень стегал по лицу тугими струями, заставляя отворачиваться, щуриться, превращая лицо подруги в уродливую маску. – Что, если она права??       Единорог подошёл совсем близко. По роскошной гриве пробегали голубоватые искорки, глубокие тёмные глаза смотрели терпеливо и понимающе. - Даэ! - Нет, она смотрит и ждёт, богиня не допустит! Это всего лишь испытание!, - зажмурившаяся Даэрлинн выхватила копьё и ткнула единорога в шею. Копьё вошло неожиданно глубоко, животное истошно заржало и рухнуло на землю, заливая цветы кровью. - Нет! Нет!!, - отбросив оружие, она рухнула на колени. – Что я наделала!       Не было сил смотреть на агонию животного. Я не стала жмуриться, короткий точный удар положил конец боли. Единорог дёрнулся и вытянулся. Всё. Даэ смотрела на меня как на чудовище, медленно отползая в сторону. - Чашу!       Да, это всё красивые сказки. Вполне в духе эльфов. Слёзы… живая вода… Кровь. Вот то единственное, что могли вместить чаши из истинного мифрила. Кровь единорога – вот чего желала пославшая нас волшебница. Кровь и страдания. -Вставай! Возьми свою!       Мы медленно двинулись через рыдающий, сотрясаемый порывами ветра лес. Я обернулась – тело единорога медленно растаяло, ничего больше не напоминало о трагедии.       Волшебница ждала, нетерпеливо расхаживая по ажурной беседке. Мне захотелось плюнуть ей в лицо – за обман, за недомолвки, за гибель прекрасного создания, за кровь на руках. За остекленевшие глаза Даэрлинн. За тот надлом, который навсегда впечатался в душу. Светлые эльфы чисты и благородны! Как бы не так! Каждый из них проходит этот путь, становясь на пути к волшебнику – палачом. И никуда не деться, не смыть с себя боль и страдания безвинного существа. Убийство посвящённого Еве животного… богиня не простит. - Юные леди, - голос дрожал от сдерживаемого нетерпения, - вы прошли испытание. Не каждый понимает, что именно предстоит сделать. - Ты, тварь… - Не стоит так горячиться, девушка! Отдайте мне чаши с живой водой, и Дерево-Мать проживёт ещё немного. - Это кровь. Кровь единорога., - я в упор взглянула в глаза отшельнице. – Тут нет ничего, что может помочь Дереву-Матери. Богиня проклянёт тебя за обман. - Самое главное – испытание. Вы обе достойны звания боевой волшебницы, - она словно не замечала моих слов. – Вот, возьмите этот амулет. Покажите его в гильдии и получите последнюю марку.       В беседке был слышен только звон от развёрнутых свитков телепорта. Волшебница стояла неподвижно, держа в руках обе чаши, над которыми метались язычки прозрачно-серебристого пламени. Миг – и всё рассыпалось золой, которую тут же унёс продувающий беседку ветер.       Испытания закончены. Вместе с единорогом в каждой из нас умерло что-то чистое, светлое, тёплое... Гусеница становится бабочкой, бабочка не помнит о своём прошлом… Надлом. Пустота.