Временами я думаю о нас,
Утыкаю себя временами.
Мое сердце бьется раз в час.
Я очень болен другими словами.
Она на полупальцах в тишину.
Я за ней, но менее резво.
Я удивляюсь тому, что дышу,
Одним воздухом с ней и остаюсь трезвым.
© Игорь Бурнышев «Ты знаешь…»
Протоптанная узкая дорожка то петляла среди деревьев, то утопала в высокой траве и буйном кустарнике. Как-то незаметно лес поредел. Сначала чаща сменилась небольшой светлой рощицей, а потом и полем с качающимися на ветру зелёными колосьями ячменя. Ветер здесь был теплым и приятно ласкал кожу. Сильная жара окончательно спала. Солнце все ближе клонилось к полосе горизонта, а небо казалось перевернутым морем на закате. Одна его часть, дальняя, была окутана темными тучами разных форм и размеров, а другая имела приятный глазу золотисто-голубой оттенок. Теплое-теплое море… В самой вышине то и дело пролетали незнакомые птицы. Воздух был наполнен медовыми ароматами луговых трав. То тут, то там можно было заметить пчел и бабочек, перелетающих с цветка на цветок, выпрыгивающих прямо из-под ног кузнечиков. Тихий многоголосый стрекот последних, казалось, заполнивший все видимое пространство, не раздражал, а напротив — дарил умиротворение и спокойствие. — Так, самую темную часть леса мы прошли, — проговорила Яга. Она остановилась и с хрустом разогнула спину. Тряхнула седыми космами, подставляя лицо ласковому теплу июльского солнца. — Нам еще долго? — поинтересовалась у неё Варвара, перехватывая поудобнее сумку с вещами. — Да несколько часов тут… Если пешком идти, то к поздним сумеркам доберёмся, — она окинула задумчивым взглядом полусонного богатыря, — нет. Пешком не надо. Отсюда можно попробовать избушечку мою позвать. Если где рядом пасётся, то услышит и прибежит. — Так зови, чего ждешь-то? — недовольно скрестила руки Варвара. Нет, она, конечно, любила гулять, но этот день казался ей уже слишком долгим, а ноги постепенно начинали уставать. — Сейчас, милая, сейчас. Попутного ветра жду, — хмыкнула колдунья. Вставила два пальца в рот и оглушительно свистнула. Пронзительный звук потревожил стайку небольших серых птичек на ближайшем кустарнике, заставив тех разлететься врассыпную. Колобок, крикнув на это радостное: «А вот и ужин!», шустренько укатился в этот самый бурьян, — ну вот, теперь несколько минут подождать надобно. Варвара кивнула на слова колдуньи, отошла чуть подальше и дотронулась до затылка, чтобы взять гребешок и переплести косу, немного растрепавшуюся за время пути. Однако пальцы коснулись лишь светлых волос. Гребешка не было. «Растяпа», — вздохнула Варя, — «и где только потерять умудрилась? Все из-за Ваньки. Все её влияние. Эх, сестрица… А может он в сумке какой завалялся?» Немного раздосадованная, княжна опустилась на теплый от солнца пятачок, что был покрыт травой и маленькими белыми шариками кашки, сняла с плеча сумку и начала перебирать её содержимое… Где же гребешок? Не могла же она в деревне его оставить! Василиса расположилась неподалеку. Она скинула с уставших ног надоевшую обувь и теперь гуляла по мягкому ковру босиком, иногда хихикая от приятных редких покалываний. Тут и там на глаза попадались пышные ромашки, темно-голубые и бледно-фиолетовые васильки, желтоватые цветочки зверобоя и розовые Иван-чая. Да много на самом деле вокруг было цветов. Все и не перечесть. Девушка нарвала по небольшому букетику разных видов, а потом довольно ловко сплела из них пестрый венок. Подняла его повыше. Так, чтобы в кольце переплетенных стебельков можно было увидеть сияющий шар солнца, который уже не так сильно слепил глаза. Красиво получилось. Чуть смущаясь, Василиса сделала шаг к богатырю, рассеяно следящему за округой. Постояла немного, бросая на него робкий взгляд из-под полуопущенных ресниц. С момента, когда ходили за хворостом в лагере, они больше не говорили. И теперь ее одолевала странная робость, которую, она, впрочем, сумела наконец подавить. Заправив за ухо выбившуюся прядь — все же путешествие через чащу леса не оставило прическу невредимой — Василиса шагнула ближе. Финист, заметив приближение девушки, просветлел лицом. — Босиком гуляешь? Смотри, нежны ножки не наколи, а то болеть потом будут, — произнес он с теплотой в голосе. Хотя на самом деле любое действие давалось ему с трудом. — Не беспокойся, — немного смутившись его словам, осадила девушка, — я в деревне все детство так пробегала. И ничего. Здоровая, как видишь, — она сделала еще шаг и медленно опустила венок на кудрявую макушку богатыря. Поправила, чтобы ровно лежал. Финист с внимательным интересом следил за её действиями. Ласковыми, осторожными. Даже дыхание его, казалось, замерло, чтобы не потревожить этот момент. Василиса же чувствовала себя немного неловко под взглядом возлюбленного, но это не мешало ей говорить с ним. Ровно дышать. Улыбаться ему. Не то, что Ване… Чтобы отвлечься от подступающего волнения за подругу и хоть чем-то занять руки, она решила украсить гриву Ноктиса. Оглядев задумчиво оставшиеся от плетения цветы и проведя рукой по шелковистым прядям колдовского коня, девушка начала вплетать стебельки в возникающую под пальцами пышную косу. Ноктис не противился, но иногда пофыркивал, будто в насмешку. — У тебя красиво получается, — с улыбкой заметил богатырь. Василиса не сдержала улыбки, повела плечами. Вроде бы равнодушно, но теперь в глубине глаз ее посилились лукавые искорки. — Варя научила, — засияла от комплимента девушка, в то же время не обделяя вниманием умение сестры. Так аккуратно, как у Вари, у неё плести колоски не получалось. На некоторое время опять установилась тишина. Только стрекот кузнечиков и пение птиц создавали уютную и какую-то романтическую атмосферу. Вдруг Финист слегка пошевелился и тихонько позвал: — Василис. — Да? — девушка чуть повернула голову. Их взгляды на долю секунды встретились, — богатырь, казалось, смутился. Произнес тихо: — Может, моя просьба прозвучит странно, но… Не могла бы ты рассказать о себе? Об Иванне я знаю кое-что. И от ее отца, и от бояр, и от нее самой слышал. А вот о тебе… Где же выросла такая красавица? Щеки Василисы покрылись румянцем. Однако она быстро взяла себя в руки. Вдохнула глубоко, как учила Ваня, чтобы успокоить бьющееся сердце. Подивилась про себя такому, в общем-то, простому, но довольно волнительному вопросу. Отказывать не хотелось. Ежели он сам спрашивает… Почему бы и нет? Девушка склонила на бок голову, улыбнулась, произнесла мягко: — Расскажу, коли тебе это интересно. — Интересно, — уверил её Финист, устраиваясь поудобнее. Тело уже затекло от пребывания в неудобной позе. Ведь ни рукой, ни ногой возможности пошевелить не было. Но богатырь молча и покорно терпел. Он же герой, а герои переносят трудности молча. — Что ж, слушай, — Василиса, кинув на него синий взгляд из-под полуопущенных ресниц, начала свой рассказ. Пальцы перебирали темные пряди Ноктиса, а мысли сами возвращалась в такие уютные, такие родные места, — я родилась в Раевке. Это небольшая деревушка на самой окраине Белогорского княжества, к югу от столицы. Помимо меня в семье есть еще ребенок. Ярослав. Братец мой меньшой, что сейчас в учениках у гончарных дел мастера ходит. Отца Игнатом зовут. Он, в основном, плотником работает. Но временами и в поле помогает, и охотится, чтобы шкуру да мясо на продажу выставить. Матушка моя, Агафья, хозяйством занимается: за скотом ухаживает, за грядками присматривает, да иногда плетением кружевных платков занимается. Обычная семья, как видишь, — она мечтательно улыбнулась, — Знаешь, домики там не такие большие, как в Белогорье, и все аккуратные, ухоженные. Рядом с каждым небольшой фруктовый сад разбит. Деревцов десять-пятнадцать. Мы раньше с подружками все за вишней на соседний участок лазали, а потом от соседской бабки подзатыльники получали. — Неужто злилась? — удивился Финист, который и сам в детстве любил груши у соседей втихомолку таскать. — Нет, — рассмеялась Василиса, — это она так, любя. Мы ей потом грибов, да ягод приносили, рыбу иногда… — неожиданно она погрустнела, — у меня были друзья. Наша компания любила играть на ближайшем поле, где в центре возвышалась большая, заросшая травой и листьями лопуха коча. Там всегда было так много цветов, а еще сладко пахло земляникой… Я бы, наверное, всю жизнь в своей деревне прожила. Где родился — там и пригодился, знаешь такую поговорку? Однако… — она оглянулась на Варвару, которая о чем-то тихо беседовала с Ягой, — на свою беду, не хочу хвастать, но я оказалась самой красивой девушкой на деревне. И за это поплатилась, став лягушкой из-за чар тогда еще злой колдуньи, которой была Варвара. Добрыня, муженек её, проезжавший через нашу деревню, загляделся на меня и попробовал обманом, да силой с собой увезти, — Василиса отвела в сторону взгляд, наполненный печалью, — я сопротивлялась ему, а потом сумела сбежать. Но Варвара все равно узнала. Разум её ревностью затуманился. Она от злости заколдовала и меня, и всех соседей. В наказание… Сама так сказала, — девушка задумчиво покрутила в пальцах цветок, поднесла к носу, вдыхая сладковатый аромат, — я долго думала, как быть, но в итоге пришла к выводу, что только Яга здесь поможет. Вот я и пошла к ней в услужение до тех пор, пока Белогорье от Добрыни не освобождено будет. А дальше… Ты сам знаешь, — закончила она тихо. — Но столица уж освобождена давно. Почему же ты так и не вернулась в деревню? Родные, небось, заждались милую дочурку. — Родные-то заждались, — вздохнула Василиса, кивая, — а вот все остальные видеть меня не хотят. У нас к волшебству относятся… не слишком хорошо. И теперь все в деревне, кроме матушки с батюшкой, да брата, считают меня виноватой в случившемся. Знаешь… Не очень приятно, когда бывшие друзья кидают в спину неприязненные взгляды, да шушукаются, — она поморщилась, — но ты не думай, я бываю у родителей. Не часто, но бываю. Даже Ярославу иной раз различные гостинцы привожу. Только вот… С Иванной рядом намного интереснее и… спокойнее. Она словно огонек какой, дарит всем вокруг тепло и уют. Не знаю, как это объяснить. Просто… Мы с ней, как сестры. Поэтому, пока вся вся эта напасть с Тьмой и ее приспешниками не закончится, я ее не покину. Всегда буду рядом. Ванька ведь такая рассеянная. Особенно сейчас, — добавила Василиса. — Не переживай. Она же дочь богатыря. Со всем управится. Вот увидишь, — подмигнул Финист, желая подбодрить её. Девушка благодарно улыбнулась. Хотела еще что-то сказать, но тут их прервали громкие звуки. Из-за поворота луговой тропы выскочила хорошо знакомая избушка. Заметив свою хозяйку, она резко затормозила, подпрыгнула, радостно заквохтала и опустилась вниз. — Вот и моя любимица подоспела, — Яга ласково провела рукой по нагретым солнцем доскам. Обернулась к Варваре, кивнула ей на Финиста, — Давайте-ка, снимайте вместе с Василисой нашего богатыря и тащите в дом. Кажется, у меня еще где-то оставалось немного живой воды. Поднимем его быстренько на ноги. — А может прямо так снадобье дать? Он ведь тяжелый, — вздохнула княжна. Ну не хотелось ей таскать что-то тяжёлое. Не хотелось. — Все надо нормально делать, — строго взглянула на неё Яга, — сказала «в дом заноси», значит заноси. Неча ему под солнцем париться, так и последние мысли растерять может. А он нам еще в битве пригодится, — кинула взгляд на Ноктиса. — Да и конь устал такого детину нести. Так что давай. Помогай сестрице. Варвара покачала головой, но больше спорить не стала. Все равно бесполезно. Яга упрямая, как… Как… батюшка, наверное. Нет, все же упрямее будет. Пока снимали Финиста с седла, пока в избушку тащили, пока лечением его занимались, княжна все поглядывала в сторону темнеющего леса. На душе было неспокойно. Словно что-то нехорошее могло случиться. И не с ними. Нет. С сестрой. С этой вечно лохматой и рассеянной растяпой. — Ох, Кощей, Кощей… Услышь мою просьбу, защити Ваню… Защити, — проговорила тихо, почти беззвучно. В голове же тревожным мотыльком билась одна единственная мысль:«Где же ты сейчас… сестра…?»
***
Дальнейший путь проходил в слегка напряженном молчании. Солнце, видимо, закуталось в тучку. Свет в чаще был неясный, рассеянный. Иванна следовала за Кощеем и внимательно смотрела под ноги, выискивая хоть какую-то живность. Она помнила, что за буреломом должна быть болотина. Значит, всякие жабы, ежики, ужики тут вполне могли водиться. Надо быть аккуратней. Не наступить. Стволы деревьев гордо возвышались тут и там.Обычная трава постепенно исчезла и на ее место пришел мягкий зеленый ковер. Иванна сразу отличила его: Сфагнум-торфяной мох и обычный обитатель лесных болот. Земля под ногами временами начинала слегка покачиваться, проседать. Сапоги утопали в светло-зеленом мокром ковре. Кое-где виднелись остатки старых поваленных бревен, заросшие зеленью практически полностью. Кощей на всякий случай вытащил из ножен меч и начал внимательно следить за округой. Иванна же, лишь с интересом, продолжала разглядывать окружающий пейзаж, который напоминал больше декорации к фильмам ужасов. Серость. Нехорошая, безжизненная тишина: ни криков птиц, ни писка комаров, ни кваканья лягушек, ни-че-го. Воздух стал немного спертым, застывшим. Вдруг, с правой стороны из-за деревьев донесся хриплый, протяжный, душераздирающий стон. Девушка от неожиданность чуть не споткнулась. По спине меленькими колючками прошёлся могильный холод. Она крепко вцепилась в руку Кощея, спросила дрогнувшим голосом: — Это… это они, да? Колдун молча кивнул, перехватил ладонь Иванны свободной рукой, потянул за собой в противоположную сторону, подальше от будоражащих душу звуков. — Не слушай. Она на мгновение обернулась. Очень далеко меж стволов деревьев мелькнул красный огонек. — Не смотри, — напряжённо произнес Кощей. Темные глаза ловили каждое движение, каждый шорох. Девушка послушно вернула все внимание к тропинке и порадовалась, что из-за своей рассеянности случайно не наступила на мелкого ежика. Тот, пыхтя и топая, пробежал совсем рядом и скрылся среди кустов невысокого папоротника. — А мавок здесь много? — поинтересовалась Иванна, которой абсолютно не нравилась эта вязкая давящая тишина. — Не думаю, — покачал головой Кощей, — они, в основном, водятся около рек и озер. Еще в горах. Чаще всего ими становятся малые дети или девицы, убитые родными или утопшие от несчастной любви. Последние особенно опасны… Для меня, — нехотя добавил он. — Опасны? — в голосе прозвучало удивление. — Да. При виде любого мужчины мавка впадает в некий транс. Она думает, что это её возлюбленный, из-за которого она когда-то простилась с жизнью, и поэтому набрасывается, обнимает, дурманит, затаскивает его под воду. Там мавка узнаёт, что это не тот добрый молодец, кого она так ждала. Отпускает из своих владений. Однако к тому времени мужчина погибает, наглотавшись водицы. Впрочем, бывают еще мавки, которые убивают людей из-за чувства мести за свою смерть, которую никто не предотвратил. Они еще опаснее, так как сбивают путников с дороги, зачаровывают, заводят в топи зыбкие, непроходимые, могут защекотать до смерти, высосать всю жизненную силу. Помимо того, мавки обладают способностью перекидываться в больших черных птиц, с когтями острыми, что подобны хорошо заточенным кинжалам. Так что посматривай временами на верх. Мало ли. Иванна поежилась, окинула взглядом толстые корявые ветви над головой. Вроде бы никого… — А как они выглядят внешне? У них действительно нет части спины? Кощей неприязненно скривился. — У них нет всей спины. А выглядят… Чаще всего как дети или прекрасные девы с длинными волосами, в сорочках и босые. Но это те, что любовь изведали несчастную. Остальные мавки довольно неприятны с виду. Их тело отражает их искалеченную душу. Сама понимать должна, что ничего хорошего там нет. Иванна замолчала, обдумывая сказанные Кощеем слова. Держаться от этих тварей надо было подальше. Правильно её Финист предупреждал. — А как от них защититься можно? — задала девушка новый вопрос, — вампиров вот, которые кровь сосут, по ночам шастают, хозяйству вредят и простым людям жизнь портят — колом рябиновым или осиновым можно проткнуть, чеснок под нос сунуть или серебряную пулю в черепушку вогнать. — Вампиров? — колдун искоса взглянул на нее, — ты сейчас описала обыкновенного упыря. — Не обращай внимания, — махнула рукой Иванна, — у нас массовая культура этот образ умудрилась облагородить и другое название ему дать. Ты только представь, — она улыбнулась, — люди еще и влюбляться в этих кровососов умудряются. — В серокожих, клыкастых, плохо пахнущих мертвых тварей? — Кощей даже остановился. Во взгляде плескалось недоверие. — Ага, — просто ответила девушка, перепрыгивая через толстую поваленную ветку и погружаясь ногами в шаткий мховый ковер, — только не в таких, как ты описал, а красивых, высоких, алоглазых, бледнокожих и обязательно из высшего общества. Кощей неодобрительно покачал головой и двинулся дальше. — У людей твоего мира явно помутился рассудок. — Да ладно тебе, — насмешливо фыркнула Иванна, — это же просто книжная романтизация образа. У нас ведь нет магии. Вот и нравится народу читать что-то мистическое и необычное. А если оно еще будоражит и пугает… — Я тебя понял, — хмуро произнес Кощей, — но все равно считаю, что все это — несусветные глупости. Коли пожелаешь, я тебе настоящего упыря покажу. После такого зрелища вряд ли тебе захочется смотреть хоть на кого-то, пьющего кровь. — Ладно, ладно, — она подняла руки в примирительном жесте, — ты только не злись. Не нужна мне эта нечисть… — Нежить, — машинально поправил колдун. — Ага, она самая, — легко согласилась Иванна. — Правда не нужна. Так что там с мавками? — Одолеть их можно. Лучше, конечно, мечом, — он взглянул на Кладенец, — но и травами неплохо отпугнешь: чеснок, полынь, листья хрена… Если же это красивая мавка-девушка, то есть вероятность откупиться. Заплатить за свободу. — Это как? Украшениями какими-нибудь? — задумчиво приложив палец к губам, спросила Иванна. — Можно и украшениями, — пожал плечами мужчина, — но так-то ей просто надобно гребешок отдать. Волосы расчешет, да уйдет подобру-поздорову. — Гребешок? Хм. Подожди. Они остановились. Иванна присела на корточки, раскрыла сумку и пошарила рукой по внутренним кармашкам. Выдохнула облегченно. Вытащила на свет Варварину вещицу. Сестра тогда отвлеклась на что-то, а его на столе оставила. Вот Ванька и сунула в первую подвернувшуюся сумку. Сунула и забыла. Удачно забыла. — Смотри, что у меня есть, — она радостно покрутила в воздухе находку. Кощей по-доброму усмехнулся. — Неужто откупится надеешься? — Ага, — Иванна не смотрела на него, а сосредоточенно засовывала выпавшие на мшистый ковер рыжики обратно в сумку. — Запасной план на случай, если они вдруг вздумают позариться на… — она запнулась, замерла на секунду. Потом опустила голову, скрывая слегка заалевшие щеки за встрепанной челкой. Быстро спрятала гребешок в рукав. Поднялась, закинув за плечо сумку. Вздохнула тихо. Немного неловко коснулась руки Кощея, как бы извиняясь за свою несдержанность, и молча зашагала вперед. Князь, никак не комментируя повисшую в воздухе фразу, последовал за ней. Однако его пронзительный взгляд, казалось, обжигал спину. Кощей прекрасно понимал, что твориться с Иванной. Что он с ней творит. Но прекратить это… Даже если бы захотел того … Иванна сама ясно дала понять, что не отступится. От него не отступится… Эти слова, высказанные так открыто, так прямо и безбоязненно, с истинно богатырским упрямством, обжигали его, туманили, казалось, непоколебимое ранее сознание. Кощей прикрыл глаза, вслушиваясь в стук собственного сердца. За долгие годы оно все-таки не разучилось биться… Очень-очень давно не поднималось в его душе такой бури… Однако, со стороны, он лишь крепче перехватил рукоять меча. Она не знает. Не может этого знать, но… Ему тоже не просто. Не просто сдерживать собственные мысли, собственные порывы… Кощей иногда и сам не понимал, что так влекло его в Иванне, но он хотел бы вновь обнять её. Дотронуться до жилки, бьющейся на шее под самой поверхностью кожи. Окунуться пальцами в русый водопад волнистых волос. Нежно коснуться мягких теплых губ, как тогда, во дворце… Однако в тоже время он до безумия боялся… Боялся отпугнуть её от себя. Словом. Жестом. Действием… Иванна была иной. Кощей понял это еще там, в подземелье, когда они впервые встретились. Её внешность не была эталоном женской красоты. Совсем нет. Худая, вечно растрёпанная, со светлой кожей, лишь слегка тронутой загаром. Эдакий взъерошенный шебутной воробушек. Она постоянно носила мужскую одежду и, по видимому, не терпела платьев, сарафанов или юбок. Она не походила нравом ни на одну из девиц не только Белогорского, но и любого другого княжества. Бойкая, задорная, независимая, упрямая, но в тоже время, казалось, открытая всему миру… Своей манерой поведения Иванна больше напоминала Кощею добра молодца, нежели покладистую и покорную дочь княжеского рода. Однако девушка могла быть и другой… Нежной, беззащитной, подобно хрупкому цветку, льнущему к нему, словно к так необходимому для жизни теплу.… И каждый раз, когда это происходило, Кощея до самых глубин пробирала дрожь. И он покорно отдавался этим чувствам, позволял захлестнуть себя с головой, но лишь на доли секунды, а после… После железной волей подавлял их, запирал за семью замками, чтобы не мешали ясно мыслить, не давали призрачных ростков надежды… Перед внутренним взором то и дело всплывали картины давних-давних лет. Каким бы не был колдун: темным или светлым, если у него есть душа, то есть и потребность любить и быть любимым. И Кощея это не обошло стороной. Робкое детское желание быть кому-то нужным в глубине души всегда преследовало его. Но сколько бы он не пытался найти ту единственную, которая полюбит его, поймет его — не смог, а потом… просто сдался. Охладел, заковав сердце в стальные цепи. Ведь чудовищу, каковым его считали, оно было без надобности. Так он думал. И как оказалось — зря. Может стоило всего лишь подождать… Полторы тысячи лет… «Но не попаду ли я снова в ловушку собственных чувств? А если это всего лишь очередная иллюзия? Морок? Если я вновь обманываюсь просто потому, что хочу этого?» — Кощей поднял голову к посмурневшему небу, вдохнул прохладный июльский воздух, — «Друг мой, ты сказал однажды, что Вера — это сила, способная рушить империи и создавать галактики… Так должен ли я вновь дать сердцу волю? Должен ли я поверить во все происходящее, кажущееся мне иногда дивным, сладостным сном?» — небеса молчали. Тучи, грузные и равнодушные, с белой бахромой по краям, неспешно проплывали над головой. Потихоньку начинал накрапывать мелкий дождик. Погода портилась. Князь, и сам не зная зачем, вытянул вперёд ладонь, ловя пальцами холодные капельки воды, и тут… Кожу буквально на миг осветил робким светом солнечный зайчик. Вспыхнул и тут же погас, словно смутившись своей дерзости. Но этого хватило, чтобы губы тронула умиротворенная лучистая улыбка, а древние, как само Белогорье, воспоминания, затуманили взор. В голове, будто на яву, прозвучал звонкий мальчишеский голосок: «Запомни, если ты не знаешь, по какой дороге идти; если сомневаешься в правильности собственного выбора, то прислушайся к себе внимательно и сформулируй вопрос. Ведь вопросы — основа вещей. Не бойся их… Задай этот вопрос. Брось его вперёд, брось его в пространство широким веером, брось так, чтобы все боги тебя услышали! Один, да откликнется. Пошлет свой ответ в виде лучика света. Если твой выбор правильный — ты почувствуешь лишь нежное тепло; если неправильный — обожжёшься. Однако будь осторожен и помни, что боги редко откликаются на просьбы о помощи. Ведь живых существ в мирах бесчисленное множество. Но если ответ тебе действительно нужен — ты его получишь…». «Коли все сейчас происходит так, как ты говорил, и это благословение, то я покорно склоняю голову перед Богами в надежде, что столь сладостный сон действительно обернется явью, а моя жизнь вновь обретет смысл, и спустя столько столетий я вновь не буду… Одинок»***
Через час или два деревья снова сомкнули свои ветви над головами путников, создавая в чаще странный неприятный полумрак. Душераздирающих криков больше не было. Видимо, та странная мавка от них отстала или просто не захотела преследовать. Кто эту нежить разберет? Иванна шла впереди, и поначалу тщательно проверяла каждый свой шаг. Навернуться о спрятанную корягу или запнуться о кочку не хотелось. Знаем, проходили, осознали. Кощей следовал за ней чуть позади. Он не произносил больше ни слова. Темный взгляд, задумчивый и будто невидящий, то и дело скользил по встречающимся на пути деревьям и низеньким кустарничкам. Казалось, князь вообще ничего вокруг не замечал, позволяя Иванне украдкой рассматривать себя. И вовсе он не был костлявым тощим стариком или живым скелетом, как это в русских сказках описано. Скорее жилистым и подтянутым мужчиной лет шестидесяти. Ну и высоким — это да, из-за чего девушка со своим ростом в сто шестьдесят три сантиметра доходила ему макушкой едва ли до плеча. И все же, Иванне было очень любопытно узнать, о чем так серьезно размышляет Кощей. Это ведь явно нечто важное, только вот что? Отвлекшись в очередной раз, Иванна-таки напоролась на спрятавшуюся среди кочек корягу, которая будто издевалась над ней одним фактом своего существования. Нога попала в своеобразный «капкан» из переплетенных веток и девушка, зажмурившись, с тихим «упс!» полетела прямо в мох. Однако нос с зеленым ковром почему-то не встретился. Иванна почувствовала крепкую хватку на талии и медленно открыла глаза, выравнивая сбившееся дыхание. Кощей осторожно держал её одной рукой, а другой по-прежнему сжимал наготове меч. Едва заметно усмехнувшись, он неспешно потянул это неуклюжее создание на себя, помогая встать на ноги. — Внимательней надобно быть, а не за спину каждое мгновение взгляды бросать. — Как ты вообще заметил, а? — буркнула Иванна, стряхивая с рубахи невидимые пылинки и стараясь скрыть смущение вперемешку с легкой досадой. — Вань, я достаточно сильный колдун, — вздохнул Кощей и мягко щелкнул девушку по носу, заставляя поднять на него удивленные глаза, — а колдуны многое могут. Чувствовать постороннее внимание в том числе. Даже если они ходят с абсолютно отсутствующим взглядом или спят. Так что будь осторожней и не обманывайся безобидным рассеянным обликом кого бы то ни было, — покачал он головой. — Ну прости, я этого не знала, — уже успокоившись, хмыкнула девушка, — просто ты выглядел так, что впору было табличку вешать: «ушел в себя, вернусь не скоро». А мне интересно… О чем ты столь напряженно думал? Только пара из ушей и не хватало. Послышался вздох и тихое: — Не важно, Вань. Просто поверь мне. — Точно? — прищурилась она, — а то мне показалось… — Точно, — как-то поспешно перебил её Кощей, скопировав манеру речи, и, взяв за руку, потянул в след за собой, — только прошу тебя, говори поменьше и потише. Мы пришли. Действительно, местность расширилась, являя взгляду путников самое настоящее болото. Именно про такое Иванне когда-то читал на ночь сказки Рамаэль. Девушка даже замерла, любуясь столь необычным и довольно мрачным пейзажем. У самого берега витые мощные стволы деревьев тянули к верху ветви, больше похожие на корявые растопыренные пальцы. Их кору почти по всей поверхности покрывал необычный темный мох. Под самыми макушками замерла, изредко колыхаясь, сизая подслеповатая дымка. Зеркало неподвижных темных вод, казалось, манило и затягивало своей таинственной красотой. В некоторых местах можно было разглядеть распустившиеся кувшинки с белоснежными или розоватыми лепестками. Иногда встречались кубышки, склонившие на бок свои желтые головки. С правой стороны гордо возвышались заросли камыша. Иванна сделала шаг, выпуская руку Кощея, и склонилась к самой воде. Темной, но в тоже время удивительно прозрачной. Взгляд её сразу прикипел к небольшим веточкам багульника, среди которых, вот удача, подобно капелькам расплескавшегося янтаря, спрятались крупные ягоды. — Ого, Смотри! Это же морошка! — Девушка выпутала из травы несколько стебельков, поднялась на ноги. — А её тут много, — и обернувшись, спросила с улыбкой, — хочешь? Кощей, чуть прищурившись, на несколько секунд поймал взгляд Иванны. Такой лучистый и теплый, греющий, казалось, саму душу. Потом сосредоточил свое внимание на протянутом ему кулачке с зажатыми в нем веточками. Произнес негромко: — А ты разве не хочешь? — Да я еще сейчас найду, — пожала она плечами, — смотри, какие они спелые. Бери. — Коли сама предлагаешь… — князь протянул руку и осторожно взял из теплой ладони угощение. По коже словно искорки пробежали, заставляя пальцы предательски дрогнуть. Иванна смущенно выдохнула, отпуская веточки. Отступила на шаг, развернулась и неспешно зашагала вдоль берега, изредка наклоняясь и срывая крупные ягоды. Кощей с молчаливым интересом наблюдал за девушкой. Темный взгляд подмечал каждый жест, каждое движение. Вот вроде же в опасном месте находятся, а Ване хоть бы что. Ягодам, да грибам так светло радуется, словно ребенок какой. Удивительно. Где же она в таком случае росла, если достаточно опасный Белогорский лес вызывает у неё лишь улыбку? Что за мир такой странный? И не скажешь ведь, что чувство самосохранения у девушки нет. Оно есть, просто…«Просто она тебе полностью доверяет и не тревожится почем зря»
Пальцы коснулись крупных алых ягод с желтоватым отливом. Кощей уже и забыл давно, какого это — просто гулять и любоваться окружающей природой. Частые битвы с иноземцами, походы на соседей и тысячелетнее княжение — все это, казалось, отняло у него столь присущую простому человеку способность. Взгляд поблек. Затуманился, а все окружающее утратило былую красоту и диковинность. Но Иванна… Она словно бы открывала для него этот мир вновь. Показывала, что счастье можно найти и в столь малом… Из размышлений Кощея вырвал девичий голос. — Ну и как мы переберемся на ту сторону? Ни досок, ни мостков, только редкие кочки. Я не бог. По воде ходить не умею, — посмотрела на него Иванна, скрестив на груди руки. — Того и не потребуется, — пожал плечами Кощей, оторвал последнюю ягоду и выбросил пустые стебельки в мох. Потом огляделся по сторонам, приблизился к высокому, но тоненькому дереву и с размаху срубил ствол Кладенцом. Очистил от лишних веток. Подошел вместе с ним к кромке воды, — по кочкам и пойдем, а шестом глубину проверять будем. Где-то здесь тропинка узкая была проложена. — Но вода же прозрачная, — не поняла его девушка, — тут ничего больше нет. Водоросли, да растения на поверхности. — А ты в неё не смотрись, — строго сказал он, оборачиваясь, — болото сие необычное. Оно многое показать тебе может, но на самом деле в глубине видимо-невидимо всякой нечисти водится. — Это еще какой? — заинтересовалась Иванна, которая очень любила бестиарии разных народов. — Какой, какой, — поморщился Кощей, — мавок ты уже знаешь, еще кикиморы, выгнанные из родных мест, болотники, болотницы, анчутки… — А это что за хрень? — удивилась девушка, которая подобное название слышала впервые. — Не хрень, — укоризненно посмотрел на нее колдун, — а маленький природный дух с чересчур вредным нравом. Тельце его шерстью покрыто, а голова сплошь лысая. На ногах пятки отсутствуют — отсюда его еще беспятым кличут. Будешь плохо об анчутке отзываться, так и утопить может. Злопамятный все ж чертенок, — наставительно проговорил Кощей и шагнул на ближайшую кочку. Потыкал вокруг себя шестом. Нашел, видимо, что-то, из-за чего лицо его слегка просветлело. Он повернулся к Иванне, произнес негромко, — за мной, след в след ступай и не отставай. Вот она — тропа, по ней и пойдем. Только по сторонам не смотри, не отвлекайся, а то мало ли… Девушка послушно кивнула и двинулась за князем.***
Шаг… Шаг… Еще шаг… Двое путников медленно и очень осторожно ступали вперед. Поверхность под ногами предательски шаталась, однако страх оступиться не давал Иванне отвлечься на посторонние шорохи, звуки. Господи, только бы не провалиться… Неожиданно, где-то на середине их пути Кощей остановился. — Смотри, — он кивнул вперед и чуть ли не прошипел с ненавистью, — Чаруса. Девушка остановилась и взглянула в том направлении, куда указал друг. И чего он так рассердился? Ну лужайка зеленая посреди воды. Красивая такая. Ровная. С сочной шелковистой травой. Прям прекрасное место для отдыха. — Это же просто полянка, или нет? — с сомнением спросила она. — Будет тебе. Полянка, ишь чего удумала. Трясина это. Самая настоящая. Ступишь — в миг провалишься. Поглотит тебя болото и не заметит. Ох, Ванька, ничего ты не знаешь. Иванна возмущенно посмотрела на него. — У нас болота далеко за городом. Да и редко кто туда суется. Тем более, что они, чаще всего, сплошным толстым ковром мха покрыты. Вполне ходить можно, если знать — где. Поэтому не надо мне тут. Нас другому в школе учат. — И чему же, — хмыкнул Кощей, мысленно прикидывая, как обойти опасное место. С правой стороны путь короче, а с левой кочек больше, правда близко они к трясине. Но, наверное, так все же безопаснее будет. Устойчивее. — Да многому, что в современном мире пригодиться может. Математика там, русский язык, химия, физика… — она задумалась. — Вот только здесь тебе не это нужно, — покачал головой Кощей, прокладывая путь дальше. В голове же его билась тревожная мысль, что останься Иванна по эту сторону завала одна — вряд ли бы выбралась. Пропасть в Белогорье вдали от селений — дело немудреное, — опасные все же места. — Что есть, — надулась девушка, — я ведь в детстве не знала, что в Белогорье отправлюсь. И вообще… В школе мне больше литература нравилась, а не окружающий мир. Про Белогорье я только в двадцать три года вспомнила… — она резко замолчала и закусила губу. Упс. Чуть не проболталась. Они ведь договорились с Рамом, что никому об этом знать не следует. Вот же… Язык без костей. — Вспомнила? — удивленно спросил Кощей, обернувшись. Однако какой-либо ответ получить не успел. Зеленое покрывало чарусы вздыбилось и из воды, подобно атакующей змее вырвалась белая, увенчанная черными когтями рука. Она крепко впилась в ногу мужчины, не давая ему сделать ни шагу дальше, а следом из трясины вынырнула… Девушка. Она была красива, но той инфернальной мистической красотой, которая зачаровывает путников, заставляя потерять всякую волю и желание бороться. Белая, даже, казалось, слегка прозрачная кожа; длинные темные волосы, украшенные ряской, мхом, да тиной; голубые, с дымчатой поволокой глаза. Она, ни отрываясь и не мигая, смотрела на Кощея, напряженная прямая спина которого и приготовленный в замахе меч, как бы намекали, — сделай мавка хоть одно движение — не поздоровится. Иванна на мгновение замерла, одновременно с ужасом и детским восторгом рассматривая столь необычное существо. Мавка. Живая. Настоящая. Однако тут взгляд зацепился за помертвевшую руку, и девушка быстро скинула с себя это странное, кратковременное наваждение. Нет, ей тут кровопролития не надо. Кощей же сам сказал, что договориться можно. Вот сейчас и проверит это на практике. — Эй, мавка, — тихо позвала Иванна и присела на колени. Легкая коричневая ткань тут же стала намокать, но она не обратила на это внимания. Вытащила из рукава гребешок. Покрутила вещицей перед собой, заставляя мавку отвлечься от князя и перевести взгляд на неё. — Вань, ты что творишь? — не оборачиваясь, сквозь зубы прошипел Кощей. Ему все это очень не нравилось. — Тебя спасаю… И мавку… Вы ж поубиваете друг друга, а мне этого не хочется, — так же тихо отозвалась девушка, наблюдая, как нежить медленно, будто нехотя отпускает её друга и подплывает к ней, — только не шевелись, пожалуйста. Не пугай её. Кощей кинул злобный взгляд на болотную тварь, но просьбе внял и остался на месте, только положение меча чуть переменил, метя острым концом прямо в незащищенную спину. — Смотри что у меня есть, правда красивый? Это моей сестры. Давай я тебе им волосы расчешу. Вон, какие они все запутанные, да еще и в водорослях. Некрасиво, — тихо, но ласково продолжила Иванна, словно кошку какую уговаривала, — Варька говорит, что всякая приличная девушка должна волосы в прическу убирать. Я её, конечно, не слушаю, ну не идёт мне, — Ванька сняла с волос ленту, помотала головой, распуская растрепанную косу, и светло улыбнулась, — но тебя я заплести смогу. Будешь самой красивой мавкой в округе! Как тебе такое? А нас с Кощеем отпустишь, а то мы спешим очень. Мавка уперлась руками в кочку, слегка склонила голову на бок, но поблекшие голубые глаза, казалось, следили за каждым жестом девушки, а уши, слегка заостренные, улавливали каждое слово. — Да, да, в Белогорье беда. Мама там бесчинствует вместе со своим хозяином. Хотят всех тьмой потравить. А от неё почти все люди невинные гибнут. Знаешь, — она вздохнула, — не хочется, чтобы прекрасное княжество превращалось в одну большую могилу. Ну уж ты то должна меня понять. Неудобно, наверное, находится в… В таком состоянии, — слегка стушевалась она, — ни туда не сюда. Что удивительно, мавка на её слова едва заметно кивнула, а потом просто повернулась к ней спиной, махнула волосами и чуть повела плечом, словно говоря: «Так и быть, плети, а я подумаю над твоим предложением». Иванна хмыкнула, искоса взглянула на Кощея, который по-прежнему стоял напряженный, словно струна, однако во взгляде его плескалось удивление. «Ох и сильна девка. Мавку так быстро охмурить…? Впервые вижу… Они ж создания вредные, мнительные. Чаще всего даже шанса на спасение не дают. Просто под воду тащат и уже там разбираются, а тут… На те…! Как же это?» — думал он, наблюдая, как мавка слегка млеет под осторожными прикосновениями теплых человеческих рук. Иванна еще что-то говорила, паралельно выпутывая из волос тину и различные маленькие веточки. Однако он не вслушивался. Все его существо с каким-то странным трепетом сосредоточено внимало действиям маленькой княжны. Удивительно, но девушка, сначала дернувшаяся от вида внутренностей, теперь успокоилась и будто бы не обращала на этот досадный факт действительности своего внимания.«Неужто совсем не боится…?»
А Иванне не было и дела до заинтересованных взглядов князя и его сумбурных мыслей. Процесс плетения полностью поглотил её. Волосы у мавки оказались длинные и до ужаса запутанные! Но не даром Ванька в детстве с головоломками игралась и браслетики-фенечки плела под руководством воспитательницы. Под умелыми ловкими пальцами застарелые колтуны и «петухи», с трудом переправляемые контролируемой щепоткой магии, превращались в шелковистые локоны цвета весенней молодой травы. Иванне потребовалось совсем немного времени, чтобы полностью привести в порядок волосы. На мгновение она задумалась: «что заплести?» Но потом решила не мудрить и сделать простой колосок. Красиво и небанально. Пока разделяла пряди на группы, пока переплетала их в правильном порядке, взгляд наткнулся на две небольшие белые кувшинки и одну нежно-розовую. Иванна, порадовавшись столь красивым природным украшениям, сорвала цветки с длинными упругими стебельками и аккуратно вплела их сверху, в центре и внизу колоска. Перевязала волосы алой ленточкой, заправила мавке за ухо небольшую прядку. — Все, — она дотронулась до её плеча. Та обернулась, потрогала получившуюся косу, увидела цветок и… Улыбнулась… Так ясно и чисто, что Иванна не смогла сдержать ответной улыбки. Вот и еще одно существо, получившее частичку чьего-то тепла. И вовсе она не такая страшная. Просто несчастная. На пограничье же находится. Вот и мается без конца, без надежды, без будущего… — Ты довольна? Кивок. — А теперь нас отпустишь? Мотание головой. — Почему? Ты еще что-то хочешь? Кивок. — И что это? Мавка чуть подтянулась на руках, выныривая наполовину из воды, и несмело ткнула Иванне в грудь. Девушка удивленно посмотрела на неё, на настороженного Кощея и вытащила из-под рубашки амулет с иглой. Вот только сейчас её было плохо видно, потому что застывшая смола сверкала всеми оттенками и походила на самый настоящий радужный опал. — Ты… Его хочешь? — тихо спросила она. Провела пальцами по гладкой поверхности, сжала в кулаке. Теплый, и кажется, что звездочка внутри пульсирует в такт её сердцу. Вновь кивок. — Вань, не надо, — предостерегающе взглянул на девушку Кощей. Ну почему нельзя просто избавится от этой наглой нежити? Чего она не уходит? И волосы ей расчесали, и косу заплели… Иванна вздохнула, последний раз прижимая к груди такой родной, наполненный воспоминаниями двух жизней амулет, а потом сняла его с шеи и протянула мавке. Та неверяще посмотрела на подарок. Видимо думала, что человек не расстанется так легко со столь драгоценной ношей. — Вань… Холодные белые пальцы осторожно забрали из теплой ладони камень. Мавка легонько дотронулась до сверкающей поверхности. Провела по ней когтем. Коснулась щекой. Еще раз взглянула на Иванну. Безмолвно. Благодарно. Поклонилась так, словно девушка не княжеской дочерью была, а целой императрицей, даровавшей поданной непонятную, но как воздух необходимую милость. Да что там! Она даже капельки слез в уголках голубых глаз заметила. Чем же на самом деле был огонек, если мавка на него так среагировала? Однако спросить Иванна не успела, так как дева уже скрылась в воде, поднырнув под чарусу. Ну вот, опять ведь тиной волосы испачкает. — Вань, Ваня, — дотронулся до её плеча Кощей, вырывая из раздумий. Темные глаза смотрели до того пристально, что Иванне захотелось отвернуться. — Не надо меня так разглядывать, будто я восьмое чудо света, — буркнула она, — подумаешь, помогла немного. Все живые существа достойны заботы. — Живые-то достойны, только мавка не живая, — усмехнулся Кощей, склоняясь над ней и ловя полный растерянности взгляд, — ты хоть представляешь, как я себя почувствовал, когда эта нежить приблизилась к тебе? — прошептал тихо-тихо на самое ухо, опаляя кожу прерывистым дыханием. — Ну, — она судорожно сглотнула, отворачиваясь, — все же нормально закончилось, правда? — Правда-то правда, — он кончиками пальцев осторожно коснулся её подбородка, — вот только от нашего разговора на тему опасных тварей тебя это не спасет, — прозвучало глухо, но вместе с тем многообещающе. Кощей опустил руку и, развернувшись, зашагал дальше, проверяя шестом ближайшие кочки и небольшие островки. Иванна вздохнула. На дне карих глаз затаилась тихая печаль. Она понимала, что своими действиями заставила князя не на шутку испугаться. Однако мужчина почему-то позволил ей исполнить задумку. Что-то остановило его от первоначального кровавого решения… Но… Она же… Расстроила его… Что ж, пусть и так, зато мавка теперь счастлива. Разве это не хорошо? Перехватив сумку поудобнее, девушка последовала за Кощеем, стараясь так же ступать след в след. На душе же было смурно…