В прохладном, гладком хрупком мире, Отгородив его стеною, Живет Создатель роз и лилий, Боготворящий неживое.
© Otto Dix — «Стеклянные цветы»
Солнце, выглянувшее на миг из-за легкого пушистого облачка, быстро спряталось обратно, позволяя Белогорью погрузиться в приятную прохладную тень. Лес дремал под тихий шелест листвы и мелодичные птичьи переливы, даря покой всем живым существам. Кощей замер, стараясь выровнять сбившееся дыхание, не в силах поверить ни слуху, ни ощущениям. Даже отлёжанный бок не был доказательством того, что он вернулся в обыденную реальность. И это заставляло нервничать, ведь неуютное чувство зыбкости покидало озябшее тело с трудом. Он осторожно приподнялся на локтях, растерянно осмотрелся. Все та же поляна, деревья. Тот же дуб, под сенью которого решил подремать. Словно и не уходил никуда. Не уходил? Кощей нахмурился, перевел взгляд на собственную руку. Она была… Обычной. Не видоизменялась, как иногда бывало в его снах, не становилась прозрачной. Сконцентрировать на ней внимание удалось удивительно легко. И это запутывало ещё больше. Подавив усилием воли остаточную мелкую дрожь в пальцах, мужчина настороженно провел ладонью по теплой шелковистой траве, проверяя: не развеется ли, не исчезнет ли от его прикосновения. Осмелев, резко впился когтями в жёсткую, стянутую множеством мелких корешков землю, прочерчивая неровные борозды. Ничего не пропадало, будто бы и впрямь было настоящим. Но… Как же…? Всё ведь исчезло! Выходит, что жуткое видение оказалось всего лишь сном. Иллюзией? Тогда как объяснить оставшееся жжение в груди? Что сделал с миром в целом и с ним в частности Рамаэль — Кощей абсолютно не понимал. Голова гудела, сдавленная тысячей вопросов: почему он снова находится в Белогорье? Почему событие с пробуждением повторяется? Где Светозар и… — Ваня… — с губ сорвалось тихое имя. — Я здесь, — ответили из-за спины. Послышалось шуршание. На плечо опустилась рука. По скуле скользнули тонкие тёплые пальцы. Поднялись до затылка. Кощей без труда перехватил нарушительницу спокойствия за запястье. Обернулся, встречаясь с обеспокоенным золотисто-карим взглядом, и в глубине души радуясь, что Иванна не ушла, не сбежала… Не боялась его. Но радость эта тут же омрачилась. Что-то с ним самим было не так. Тьма вела себя странно. Яростным зверем билась в сплетении, доставляя резкие болезненные ощущения, но не в силах была выбраться наружу, словно что-то… Сдерживало её. Однако волновать этим Ваню точно не стоило. Хватит девице силы на него тратить. Справлялся же сам как-то с этой тварью около тысячи лет. — Кош, — щеки коснулась вторая ладонь, вырывая из сумбурного вороха мыслей, — с тобой… Все хорошо? — волнение в голосе, широко открытые глаза, которые, казалось, заглядывали в самую душу. — Со мной?.. Князь растерянно огляделся, не зная, что ответить. Внимание привлек почти сплетенный венок, что лежал, брошенный, чуть в стороне, в горстке увядших одуванчиков. Ваня же заговорила быстро, сбивчиво: — Ты метался, словно в бреду. Тяжело дышал и звал… Меня. Даже искры по доспеху забегали, — пальцы дрогнули, словно переживая фантомные ощущения от действия тока, — я помню, такое бывает, если ты злишься или в… — резко оборвав путаное объяснение, девушка крепче сжала его руку и опустила голову, прикрыв глаза челкой. Она явно очень испугалась того, что увидела, — я пыталась тебя дозваться. Честно. Пыталась растормошить, но ты не слышал… А потом затих… И… — тихо всхлипнула, не договорив. Не желая больше видеть душевные терзания Иванны, Кощей без слов сгреб ее в охапку. Прижал к себе, заставляя коснуться лбом чешуйчатого доспеха, устало выдохнул в макушку: — В порядке я, Ванюш. Ну что ты разволновалась? Просто… Кошмары, — провел пальцами по растрепанным длинным волосам, чувствуя, как Иванна обнимает его в ответ. Как же он, верно, напугал её. Бедный ребенок… Может объяснить все? Попробовать рассказать, что же видел во сне? Показать — все не так страшно, и не нужно за него беспокоиться. Кощей попытался воскресить в памяти сон, однако через несколько секунд осознал: рассказывать нечего! Так, разрозненные, почти не связанные друг с другом осколки темного видения. Ничего более. И только резь в груди усиливалась, сбивая с мыслей.«Невозможно…» — внутренне выдохнул он, — «настолько быстро сны никогда не забывал, а сейчас…» — лишь последняя фраза хранителя так и звучала где-то на краю сознания, словно выжженная огненными буквами.
Князь знал, что виной всему — и его странному состоянию в том числе — был Рамаэль. Однако он абсолютно не понимал мотивы бога. Зачем тот оставил ему проснувшуюся Тьму, которая, как он думал, после смерти Роголеба более не потревожит его? Жгучая досада, ярость — поселились где-то глубоко в душе. Да, он человек, а Рамаэль — божество. Но разве богам подобает поступать вот так? Раньше, ещё в детстве, его учили, что боги справедливы и милосердны. Конечно, они намного сильнее обыкновенных существ, но в то же время всегда готовы проявить уважение к более слабому, а тут… Да, Кощей провинился, дав Тьме убежище — свою душу. Серьезно провинился и сам виноват в этом! Да, они с Рамаэлем заключили не ясный, практически односторонний договор — выбора тогда другого не оставалось. Однако лезть в его сон, ничего не объясняя, учинять с ним что-то без особой на то причины — хранитель не имел никакого права! Что ж, когда они вновь встретятся, Кощей точно выскажет все, что на душе лежит. И будь тогда, что будет. Он божеству не игрушка! Но в голос не просочилось ни капли истинных чувств. Кощей отстранился, произнес спокойно: — Нам пора возвращаться. — Уже? — Иванна тихо вздохнула, потянулась к незаконченному венку, — но так не хочется. — Тебе еще к пиру готовиться, — заметил он. Поднялся, с неохотой отпуская теплую ладонь, задетую золотистым узором. Обернулся и с тихой печалью посмотрел на залитую лучами солнца гордую столицу. Была б его воля — не вернулся бы туда и Ваньку не отпустил… Девушка же просто наблюдала за его действиями, не в силах выспросить хоть какие-то подробности сна. Странная потерянность и лёгкая отстраненность в темном взоре — скрытая, лишь отчасти, грустью — её настораживала и немного пугала. Ведь даже в тот момент, когда Кощей разрубал на части свой заветный кристалл, он выглядел намного увереннее, чем сейчас.«Так что же тебе привиделось…?»
***
Вокруг не было ни души. Тишина. Только серость и непонятная хмарь витали в воздухе, а по земле стелилась плотная пелена тумана. Неприятное место… Кончики белых крыльев утопали в густой, плавно клубящейся и извивающейся дымке. Босые ноги ступали по прохладной, влажной земле без намека на живую растительность. Рамаэль шел неспешно, внимательно осматриваясь по сторонам. Да, он снова оказался на Свалке историй. Однако прибыв сюда, не совсем понял, почему она приняла столь неприглядный облик болота. Неужели запомнила его последнее посещение? Или здешний смотритель таким нарочитым способом давал понять, что видеть никого не желает? Он остановился. Дернул крылом, вызывая небольшое завихрение в молочной дымке. Взмахнул рукой, пробуя разогнать плотную стену тумана, колышущуюся чуть впереди и будто бы подсвеченную с обратной стороны. Ничего. Справа мелькнули странные тени. Он обернулся. Показалось? — Брат мой, где ты? Глухая тишина была ответом. — Номшо… Рядом неожиданно-протяжно кто-то взвыл, заставляя Рамаэля дрогнуть и крепче обхватить рукоять меча. Нет, он не боялся здешних голодных сущностей, но от «шуточек» смотрителя многого можно ожидать. Все ж характер у одного из самых старших дэв был далеко не сахар. Как видно, должность главного судьи, палача и смотрителя за туманами сказывалась. Под ногами противно хлюпнуло. Откуда-то сбоку раздалось шипение, а со стороны искореженных, изъеденных дымкой деревьев донесся режущий слух скрежет и странный треск. Скрипнули сухие покосившиеся ветки. Потом все резко оборвалось. Из света впереди отделилась тень, похожая на осьминога, и тут же метнулась в непроницаемый туман. Приглашение? Возможно. Дэв последовал за ней и через несколько секунд, преодолев стену, оказался прямо у высокого дерева, чем-то похожего на Земную глицинию. Длинные грозди белых, чуть прозрачных цветов напоминали своим скоплением водопад и спускались почти до самой земли. Мощные, землисто-серые корни оплели небольшой, абсолютно округлый волун, несколько выбивающийся из цветовой гаммы местности своей яркой, небесно-голубой окраской. На валуне же, в позе лотоса, опустив одну пару рук на колени, а другой придерживая длинный скипетр с навершием в виде стеклянного цветка, чем-то похожего на лилию, сидел тот, кого он так искал. Номшо. — Всех благ, умеа, — прозвучало неожиданно тягуче и словно бы отовсюду. Смотритель, вынырнув из медитации, открыл глаза, оказавшиеся абсолютно белыми, с длинным узким зрачком, — какая тропа ко мне привела? — голоса говорили глубоко и мелодично — всегда на выдохе. Черные тонкие змеи, покрывавшие голову, зашипели спросонья, приподнялись слегка, высовывая алые язычки и с интересом изучая гостя. — Ко мне редко кто заглядывает, и то лишь по делу. Так что же нужно тебе? — в голосе мелькнула неприязнь. Или показалось? Равнодушный, будто стеклянный взгляд прошёлся по высокой фигуре трикстера. — Всех благ, — Рамаэль прижал ладонь к груди в знаке приветствия, — мне нужна твоя… — он запнулся, — помощь. Демиург напротив склонил голову набок, словно удивляясь тому, что услышал. Цепочки из золотистого металла, покрывавшие бледное тело на манер одежды, тихонько звякнули. Змеи зашевелились, недовольные, что их хозяина тревожат, отвлекают от важных дел. — И в чем же она должна заключаться? — Капля… Силы, — Рам потупил взгляд, заложив руки за спину. Понимал ведь, что ведет себя довольно нагло по отношению к собрату, прилетев вот так, не предупредив. Но дело не терпело отлагательств, поэтому… — ты ведь смотришь за поглощением всего, что уже отработало свою функцию. Расщепляешь, если целиком туманы стирают объект слишком долго. — И ты считаешь — я соглашусь? — казалось, Номшо усмехнулся, хотя на деле не раскрыл и рта. — Знаешь, богам не пристало обижаться, тем более на собратьев, но ты все же разочаровал меня. Не спросив, не посоветовавшись, забрал у туманов человека, который должен быть стерт. — Забрал потому, что посчитал то действо правильным! — вздернул подбородок Рамаэль. Это был его выбор, его решение. И он полностью осознавал ответственность, которую возложил на собственные крылья. — А результат своего «правильно» ты видишь? — тихо, но как-то горько произнес Номшо, — посмотри на меня! — он дернул крыльями, которым не было числа, и не меньше десятка перьев спланировало на голую землю, — я касаюсь туманов постоянно… — отодвинул цепочки, обнажив кожу, изъеденную глубокими, чуть светящимися синеватыми ранами. — До твоих проделок они не были столь агрессивны… А теперь? Видишь, что со мной делают? — устало вздохнул, — к тому же, своими действиями, ты, — полный укора взор обжог дэва, — сбил подсчеты, а я подоспел поздно, и теперь, как знать: начали туманы поглощать сверх меры или нет, — стеклянный сияющий цветок уперся Рамаэлю в грудь, а Номшо указал на белую хмарь, — осознаешь, какие у того могут оказаться последствия? — Номире, молю, прости, — коснулся лба сложенными ладонями младший, — я… Доставил тебе столько хлопот… Этого больше не повторится, — он поднял на смотрителя пламенеющие глаза, не скрытые повязкой, — однако я полностью осознаю все, что совершил. И мне правда, правда нужна твоя помощь… Не откажи, прошу. Номшо убрал скипетр, соскользнул с камня. Змеи, зашипев, обвили шею хозяина и напряженно застыли, будто к прыжку приготовились. Смотритель же, неспешно приблизившись, плавно провел по щеке Рамаэля. Произнес негромко, безлико: — Ведаешь ли, чего просишь? Переносить часть божественной силы в условно опасный и не слишком-то устойчивый мир? То ведь не артефакт, — рука вывела в воздухе замысловатый жест. Алый вертикальный глаз на лбу приоткрылся, смотря с осуждением и… Сочувствием? — без Медина ты, никак, из ума выжил… Нет предохранителя, нет якоря, нет чувства опасности? Такого поворота событий не предусмотрено ни в одном Законе или Своде. А что скажет Отец? Рамаэль не ответил. Он смиренно стоял перед старшим собратом, разглядывая сползающуюся к ногам дымку, и покорно ждал его решения. — Однако, — невесомые пальцы коснулись плеча слабейшего из дэв, прошлись по шелковому рукаву, остановились на сжатой в кулак ладони, — на твою просьбу нет и запрета… — третий глаз вспыхнул, просматривая вероятности будущего, — Только понимать должен, что своими действиями можешь совершить непоправимое. Стоит ли игра свеч? Весь мир… Или… Твоя душа, — уголки губ дернулись в подобии ласковой, но какой-то неживой улыбки, — цена ошибки. Тебя это устраивает? Рамаэль упрямо кивнул, на что смотритель лишь покачал головой. О, Ваяр, за что ж ему такое наказание? Совсем ведь дитя себя погубит. Хотя, если Отец не вмешивается… — Впрочем, я помогу, — проговорил задумчиво, — одним миром больше, одним — меньше. Мне без разницы. Ты и так подвёл его под черту, — прозвучало, как приговор. Рам вздрогнул. Слова собрата больно резанули по сознанию. Неужто всё так плохо? — Но прежде поговорим о плате, — хлопнул в ладоши Номшо, вырывая дэва из тревожных мыслей, — я и так пострадал из-за твоего излишнего милосердия, — змеи рассерженно зашипели и задвигались, походя теперь на блестящую живую волну, — а если вдруг Отец решит проведать? Прилетит мне и за рассеянность, и за усилившиеся туманы. Если бы я тогда не отвлёкся… Страдать же вечность из-за твоей вольности, умеа, мне не хочется… Ты забрал не просто человека! — полупрозрачные, пальцы взметнулись вверх, — целую историю. Мир. Должен понимать это. Что может быть равным? Думай. Необходимо восстановить здесь стабильность. — Я найду достойную плату, — прямо взглянул на собрата дэв, — говорить эти слова очень не хотелось, они дались с трудом. Однако в будущем придётся, видно, допустить один из неблагоприятных вариантов… — обещаю. — Что ж, — склонил голову Номшо, — действия твои опасны, Рамаэль, — вдруг голоса чуть смягчились, — но если это поможет все исправить… — с этими словами смотритель призвал на ладонь несколько опавших перьев, сорвал с шеи тонкую изящную цепочку под неодобрительное шипение змей. Затем очертил над всем этим двумя ладонями круги с верху и снизу, щелкнул пальцами, плавно поднял руки вверх, и в золотом свете, на прозрачной коже, блеснуло тонкое узорчатое колечко с письменами на внутренней стороне. Внешнюю же украшал небольшой перламутровый камешек, в котором клубилась едва заметная глазу дымка. — Возьми. Я не могу вручить тебе силу без защитной оболочки. Придется так. Отдай его своей подопечной. Что делать дальше, сам знаешь — не маленький. Рамаэль поклонился с благодарной улыбкой и забрал то, за чем пришел. — Но как подействует сила моя на живого — не знаю точно, — прозвучало задумчиво, — возможно выдержит, ежели сильный… А возможно и нет. Не пожалей потом, — скипетр от удара о землю исчез из рук. Тело Номшо, заколыхавшись, расползлось клочьями в воздухе. Жуткое видение для неподготовленного, — Я буду ждать тебя, — едва слышно прошелестело напоследок… Рамаэль остался в это маленьком мирке один. Вздохнул, надел повязку. Взглянул на переливающееся колечко. За ошибки всегда надо платить — это он знал с детства. Но в душе все же теплилась надежда, что случись такое — в его случае цена окажется не слишком высокой. Куда уж выше, если это последняя игра…***
Спускаться к толпе галдящего народа не хотелось до тошноты. Сменять привычные джинсы и кофту на платье — тем более. Иванна сидела перед большим зеркалом из гладкого полированного серебра, тоскливо поглядывала в окно, где ярко пылал закат средь серо-алых облаков, и ждала, когда Варвара — выставившая за дверь всех чернавок — домучает её прическу. — Да не вертись ты, Ванька. Будто что интересное увидела, — постоянно одергивала ее сестра. Иванна ей не отвечала. В голове путано роились мысли. Пальцы нервно сминали темно-синюю ткань футболки. Девушку волновало то, что произошло на опушке, неподалеку от городских ворот. Ведь стоило им с Кощеем подъехать к избушке, так Василиса с Варварой, видимо, давно ожидавшие, постарались рассказами да шутками о трёх ярмарочных днях незаметно оттеснить её подальше от князя.«Неужели они никогда к нему не привыкнут, не смирятся… Ведь они даже ничего не знают. И это сестры, а отец…»
Иванна вздохнула и вновь взглянула на заходящее солнце. Мысли продолжали витать, портя и так хмурое настроение. Что же случилось там, на привале? Помимо всего странного и немного пугающего произошло то, чего она ну никак не ожидала. Кощей обнял ее, попытался успокоить… И хорошо, наверное, что не додумался взглянуть ей в лицо. Не увидел, как она до ушей залилась краской.«Не спрячешься, не скроешься, иди ко мне, иди» — всплыли строчки из навьего сна.
В памяти настойчиво, одна за другой, возникали сцены предыдущих дней: внимательные взгляды княжича, попытки уберечь её от всех встречных опасностей, тихий, пробирающий до глубин души голос, в котором, временами, проскальзывало беспокойство. Кощей… Заботился о ней. Волновался… Сердился, может, на неуклюжесть, неподготовленность или на полное игнорирование опасности, но в то же время старался помочь, объяснить… Ваня склонила голову, осознавая, наконец, со всей ясностью, что если и нужен ей кто, то только вот этот мудрый, ехидный, тысячелетний колдун. Боги, Почему? Разве когда-нибудь, читая на ночь сказки, она думала, что влюбится по уши в главного злодея всея сказочного мира? Нет. Не думала… Да и, может, он теперь не злодей вовсе? Девушка прикрыла глаза. Пальцы сжались в кулак. Она не сможет отпустить Коша, ведь в своей нежной привязанности к нему, начавшейся еще в прошлой жизни, зашла слишком далеко… И, видно, пришла пора высказать все это в слух. Только бы остаться с князем наедине… Еще раз. А там… — Ванька, чего краснеешь? — улыбнулась Варя, доплетая косу. Ответом ей было смущенное молчание. — Вот так, — завязала на конце ленту, сделала шаг назад и придирчиво осмотрела проделанную работу, — осталось платье и украшения. — А это обязательно? — спросила Иванна таким тоном, будто пытаясь им выпросить у сестры снисходительное: «По желанию». — Разумеется, — строго взглянула Варвара, — там, помимо наших бояр, еще и гости будут иноземные да заморские. Негоже, чтоб дочь княжеская, да непонятно в чем пред ними предстала. — Так пусть сидят, пируют. Я-то тут причем, — буркнула девушка, сверля неприязненным взглядом белое, с золотистыми рисунками платье, видневшееся в отражении зеркала. Нет, за подарок она была благодарна, но вот… Иванна обреченно выдохнула. — Переодевайся, — произнесла Варвара, стараясь игнорировать подавленное настроение сестры, — я тоже пойду. Украшения на столике, не забудь. Через двадцать минут чтоб была готова. Ваня кивнула, уныло глядя в след сестре. И ведь не поспоришь. Не Варварино все ж решение — отца. Дверь хлопнула и девушка осталась в комнате одна. Поднялась. Подошла к платью, висевшему на спинке резного стула. Провела рукой по шелковистой ткани. Поджала губы. Ей нужно потерпеть несколько часов. Всего несколько часов этого выставления всем на показ.«Что ж, хотела посмотреть, какова настоящая жизнь в древней Руси? Терпи теперь. Сама ведь напросилась. Никто за язык не тянул».
Она подхватила наряд и пошла переодеваться. Времени это заняло немного, и вскоре девушка уже поправляла камешек-пуговицу, стоя перед зеркалом. Нет, ей, конечно, шло, даже очень. Только вот неуютно было так, что хотелось остаться в комнате пуще прежнего. Ну чем она заслужила такое мучение? Все ж смотреть будут, словно на куклу какую… — Ваня, — отвлекли от нерадостных мыслей знакомые голоса. Она обернулась. Губы тронула слабая улыбка. — Рам, — украшения звякнули о деревянный пол, Иванна подбежала к хранителю и крепко обняла, вдыхая столь полюбившийся аромат ладана и сирени, — ты вернулся. С тобой все хорошо? Отец уже отпустил? — Как видишь, — дэв мягко провел рукой по волосам, — а ты, как понимаю, к пиру готовишься? Что ж невеселая такая? Отдохнешь, развеешься. Я знаю — людям необходимо время от времени устраивать праздники. — Да не хочу я туда идти! Не хочу. Устала, — она скрестила на груди руки, — вот только папа сказал прийти, а я не нашла сил возразить. Не хотела расстраивать. Он и так переживает, что девушка вместо нормального богатыря княжество спасает, — печально улыбнулась, — дурацкие предрассудки. Не понимаю, что тут плохого. — От здешних нравов и обычаев тебе никуда не деться. Пока. Насчёт пира же… По правилам, за столом ты просидеть должна не меньше часа. Потом просто сошлись на головную боль и покинь празднество, — посоветовал Рамаэль, подходя к столу и беря в руки ожерелье из янтаря, — позволишь? Иванна кивнула. Все же, когда хранитель был рядом, её покидали почти все тревоги. Странное у его силы свойство — дарить покой. А сейчас девушка в нем действительно нуждалась. Шеи коснулись прохладные камни, позади щелкнула застежка. Из мочек ушей были вынуты серебряные маленькие гвоздики и продеты красивые рыжие капельки-серьги. — Готово, — дэв внимательно осмотрел подопечную, — ты очень красивая в этом наряде. — С-спасибо… — смущенно пробормотала она, — и мне теперь надо идти? Вот прямо так? — замялась. Покидать Рамаэля очень не хотелось. — Да, но прежде, — ощущение взгляда изменилось. Голоса зазвучали тише, но серьезнее, — ты должна выслушать меня и исполнить потом то, что скажу. — Исполнить? — удивлённо воззрилась на него девушка. — Первое желание, Ваня, — он усмехнулся, — я пришел за ним. Время пришло. Вытяни руку. Она подчинилась. В глазах разгорелось любопытство, смешанное с непониманием и легким испугом. Что может потребовать бог? Но тот лишь провел по перебинтованным ладоням, исцеляя её руки и надевая на указательный палец тонкое колечко из золотистого метала, с рисунком перьев по ободку и украшением в виде маленькой жемчужинки. — Как раз подойдет под платье, — прошептал довольно. — Что это? — Колечко, — улыбнулся, — не видишь разве? — Твое желание: чтобы я носила колечко? Серьезно? — удивилась она, — извини, но тут явно кроется какой-то подвох. Ты никогда не дарил мне украшений и сам знаешь, что я к ним равнодушна, — прищурившись, взглянула на дэва, — так что это? И зачем? — Лекарство, — чуть помедлив, неохотно ответил Рамаэль, — для твоего друга. — О… Очень необычное. А… Значит, Кощей действительно болен, да? Это из-за той Тьмы внутри, о которой он говорил? — решила все же выпытать интересующие её ответы у дэва Иванна. Тот нахмурился, хоть этого и не было заметно. — Все верно. Мы заключили договор, что я исцелю его, не вредя разуму и духу, — он опустил руку подопечной на плечо, — а ты мне в этом поможешь. Запоминай внимательно. Колечко особое, в кристалле сила скрывается такая, что опасна для вашего мира. Я пошел на риск, но так надо. Слушай же, когда встретишь княжича, коснись его так, чтобы вот это место, — он указал на тонкие заусенки по краям камня, — получило доступ к коже. Уверяю, на все понадобится не больше секунды. Иванна поджала губы, кинула взгляд на золотистый обод. В голове почему-то всплыли древнегреческие тексты средних веков, где неугодных подданных правители травили именно так: касаясь специальным перстнем с хитро спрятанной иглой. И она должна сделать то же самое? — Но почему ты сам не сделаешь этого? — пристально взглянула в лицо хранителю, — ведь можешь же стать невидимым. — Без медина мои способности ограничены, — отступил к окну дэв, скрещивая руки на груди и устремляя взгляд в багровое море небес. Средь голосов едва заметно промелькнуло раздражение, — так что, в данный момент, только ты можешь использовать любую вещь духовного мира в материальном. Такова способность проводников — Я… Хорошо, — приняла такое пояснение Иванна, — а Кош? Ему эта штука не навредит? — Не могу сказать, — голоса дэва походили на безликий шелест. Боги не лгут, но недоговаривают — вполне. — Рам… — Желание, Ваня, — обернулся к ней Хранитель. Взгляд из-под повязки ощутимо обжег, заставив невольно сделать шаг назад, — я и так сказал непозволительно много, а ты обещалась выполнить любое желание без вопросов. Она замолкла на мгновение, понимая, что дальше лучше не расспрашивать. Рамаэль явно был не в духе, а богов, судя по многим Земным книгам, злить не рекомендовалось. — Я… Все сделаю, — наконец проговорила она, опустив голову. Душу окутало нехорошее предчувствие чего-то, но на отказ не было права. — Тогда больше тебя не задерживаю. Гости почти собрались. Иди, но помни две вещи: Кощею ни о чем, что слышала в этой комнате, не говори, и еще, — он приблизился, обхватил её запястье, провел по золотому узору на коже, — как только почувствуешь жжение печати — уходи к себе в покои. Поняла? И не вздумай до утра высунуться. — Поче… — Опасно, — отрезал Рамаэль, — прошу, больше не задавай вопросов. Не отвечу. Иванна выпутала руку из прохладных пальцев и отступила к двери. Замерла на пороге. Произнесла тихо: — Я знаю, что не имею права требовать, но прошу лишь одного: не навреди ему. Рам промолчал. Взмахнул крыльями и исчез, оставив после себя облачко серебристой пыли. Вот и поговорили…