Сердце ястреба Искры от костра, Почерневшая береста Скорость выстрела Возврати ветрам, Только имя свое оставь! Где был дом — станет дым, Если вовсе был дом, Знает ястреб с огненным крылом
© Мельница — «Ястреб»
Белогорье утопало в ласковых июльских сумерках. На горизонте, средь жемчужных перьевых облаков неспешно таял рассеянный багрянец заката. Темнеющее на глазах небо зажигалось россыпями звезд, а серп месяца, прекрасный и чистый, серебрился все ярче, наливаясь каким-то чарующим мягким светом. Прохладный, влажный от недавнего дождика воздух был полон ароматами смолы и хвои, замшелой древесной коры и диких трав. Куда ни ступи — всюду раскинули свои крупные листья папоротники, будто предчувствуя Ивана Купалу. Считалось, что в сию ночь праздничную они набирались достаточно сил, дабы покрыть собою землю, впитать излишки магии от ритуалов людей со всех земель русских. И все лишь для того, чтобы расцвел один из них, даровав чудо. Но произойдет это завтра, а сейчас… Сейчас же лесной покров топтали подкованные кони тех, кто не верил во всю эту «ересь». Заморские кони неслись сквозь сгустившийся сумрак, огибая стволы стройных деревьев и низких кустарников, оставляя позади ручьи и муравейники. Длинные шелковые гривы растрепались от ветра и быстрого бега, а мощные мышцы перекатывались под бархатистой, но уже изрядно взмыленной кожей. Еще бы! Пол дня гнать без остановки — такое не каждый скакун выдержит! Вот и тяжелое шумное дыхание сих зверей четко намекало наездникам, что на сегодня хватит. — Пора бы и привал сделать, княже, — поравнявшись с Велеславом проговорил Ведагор, воевода и главный советник молодого правителя. — А то, вон, лошади уже еле ноги переставляют. Устали они. Того гляди споткнуться по такой-то темени ехать, — и добавил чуть тише с едва заметной ехидцей. — Не прикажешь ли остановить провожатого. Небось, он тоже на себя колючек нацеплял. — Брешешь ты, — хмыкнул Велеслав. Но коня своего попридержал. — Фари наши сильные, еще верст немало пройти могут. Но, пожалуй, соглашусь я. По темноте брести — удовольствие не из приятных. Что ж… — он вложил два пальца в рот и громко свистнул, призывая всех к вниманию. — Эй, колдун, решили мы на ночь остановиться, да дух перевести. Найди ты нам поляну удобную, коли есть в округе такая! В ответ на это послышался шумный вздох и ворчливое: «Пусти, хозяин, не век вековать, а одну ночь ночевать». На последних словах провожатый рыкнул, прислушался на мгновение, дёрнул ухом и повел небольшой отряд туда, откуда доносилось слышное лишь ему журчание. Ехали недолго. Вскоре сбавившие скорость кони неспешным шагом ступили в мягкий травяной ковер, еще сохранивший тепло от недавнего солнца, а путникам открылась широкая просторная поляна. То тут, то там высились одинокие кусты, которые в первый момент напомнили своими раскоряченными тонкими ветками силуэты хтонических чудовищ. Наваждение истаяло, стоило только подуть легкому ветерку. Кусты, как кусты. Ничего особенного. Берег за поляной был удобный, пологий, отчасти песчаный, но это у самой кромки. К воде склонялись ветви старых ив, умывая в ней свою листву. Стайки мелких рыб резвились тут же, оставляя на воде круги. Мошкара да комарье, поднявшись от воды, начали жужжать над ухом, но особо не тревожили. Сделав несколько шагов ратники во главе с князем остановились, присматривая куда лучше будет привязать лошадей. — Что ж, не обманул ты, колдун, — свысока взглянул на подошедшего мужика Велеслав. — Место и впрямь хорошее. Здесь и устроимся.***
Не прошло и получаса как язычки огня уже плясали свой танец; обгладывали сухие ветки разведенного кострища; отражались в глазах лягушек, что в огромном количестве примостились на мелководье. Те урчаще квакали, провожая закат, и чудилось путникам от того, будто со дна дышит в их сторону да наблюдает за ними единое безразмерное существо с огненным взором. Тишину леса постепенно нарушили тихие разговоры, перемежаемые треском костра и легкими смешками. Несколько дружинников во главе с князем расположились у огня, охая и жалуясь на гудящие от долгой дороги ноги и спины. Двое ушли за добычей в лес, а один, самый младший, за дополнительной охапкой хвороста. Провожатый же уселся на пенек неподалеку, сорвал тонкую соломинку и принялся крутить ее в зубах, задумчиво рассматривая своих спутников. Правильно ли он сделал, что решил их через леса Белогорские проводить? По уму-то правильно, ведь обещал заезжий князь плату немалую. А кому в их неспокойные времена помешает дополнительное золото? Да только вот душа не на месте была. Чуяло сердце, нечто нехорошее случиться может. А своему сердцу мужик привык доверять.«Но ужо теперь-то поздно жалеть. На деньги чужаков польстился, взялся просьбу выполнить — так тому и быть! А дальше… По обстоятельствам».
Пока он придавался размышлениям, к костру подошли охотники, таща с собой небольшого кабанчика и парочку зайцев. Трое дружинников отправились с друзьями освежевывать тушки, а со стороны, откуда доносилось фырканье коней, в круг света вступил молодой рыжеволосый парнишка. Он со вздохом плюхнулся на бревно и возмущенно произнес, потирая уставшую шею: — Ну и задача, за княжьей невесткой в эдакую даль ехать! Как тут не устать? С самых рассветных лучей почти в дороге, а останавливались лишь раз, да и то не на долго! Ох… — он попробовал разогнуть спину, но с непривычки почувствовал ноющую боль во всем теле и едва удержал позорный стон. Однако на лице и так все было красноречиво написано. Старшие дружинники понятливо переглянулись. Многие не сдержали усмешек. Юноша был зелен, к своим обязанностям служки приступил совсем недавно и еще не знал, какими долгими и изнуряющими могут оказаться походы. — Неужели нельзя было дома невестушку тебе, княже, подыскать? У нас умниц и красавиц мерено-немерено. Выбрал бы любую и… Ай! Да за что?! — воскликнул он, потирая ушибленное место. — Дурак ты, Лесь, как есть — дурак, — безэмоционально проговорил стукнувший его, что был старше по званию. — Женитьба не забавы ради Велеславу нашему надобна. Охота ему таким образом силы двух княжеств воссоединить. Уяснил? — названный Лесем хмуро кивнул, сверкая из-под челки недовольными зелеными глазищами. — А раз уяснил, так и не заговаривайся, будто лучше всех все ведаешь. Мал еще! Да и в настоящих походах с князем ты не бывал. Что там — за женкой-то ходить? Битв нет, налетать ни на кого не надобно. Это же… — мужчина встряхнул кудлатой головой, ища слово. — Отдых. — Да готов я к битвам, Ратмир! Вот увидишь! — захрабрился юноша, давно желавший силы свои обуздать, да с лучшей стороны князю показаться. — Ну и не ной значит, — осадил его еще один дружинник, что по левую руку сидел. Он по большей части молчал, только ветки в огонь своевременно подбрасывал да на друзей, делом занятых поглядывал. Если так посмотреть, то снеди должно получиться немного. Но что есть — то есть. Насытиться не хватит, но и помереть с голоду не получится. Широкая ладонь подняла с земли прочную ветвь и слегка пошевелила дрова в костерке. В ночное небо взвился сноп оранжевых искр. Вдруг на грани слышимости возник шум, нарастающий в сторону лагеря. — П-п-омогите! — Из леса, как ужаленный, выскочил перепуганный боярский отрок Ивашка, на ходу роняя из рук хворост, падая почти у самых ног дружинников и с ужасом в глазах выдавливая из себя тихое, заикающееся: «Т-т-там…». Тонкий дрожащий палец устремился в темноту между деревьями. Мужчины мгновенно повскакивали со своих мест, упреждающе вытащили из ножен мечи. — Эт-то… — парень только и успел махнуть рукой, как на свет костра выбежало маленькое несуразное существо, покрытое коричнево-бурой шерстью и имеющее на макушке небольшие ветвистые рога. Добравшись до границы света оно замерло, вперив в присутствующих большие, на выкате, глаза. Открыло пасть и протяжно рыкнуло. Маленькие когтистые лапки воинственно сжались в кулачки. — Что это? — состроил мину отвращения и брезгливости высокий и худой, как оглобля, мужчина с заостренными чертами лица. Одна его рука сжимала мощный лук, другая натянула тетиву. Стрела смотрела острым кончиком прямо в лоб незваному гостю, готовая сорваться в любой момент. — Я его… В-в дупле нашёл… — перебарывая стук зубов, выдавил из себя отрок, укрываясь от воинственного нечта за спинами старших. — Каком ещё дупле?! — Глеб посмотрел на Ивашку, как на дурака, но оружие не опустил. — Д-да иду я по нужде, — смутился тот. — Глядь — светится что-то. Да так ярко! Дай, думаю, посмотрю. Подошёл, а это… Он. Или оно. Смотрит на меня немигаючи, да когтями своими чок-чок. — И ты, конечно же, полез ближе… — подавил вздох разочарования Дарен, старший брат Ивашки, и украдкой переглянулся с Велеславом, так и говоря: «И на кой мы его в поход взяли? Вместе вот с этим» — последнее уже относилось к Лесьяру, который стоял с открытым ртом и хлопал пушистыми ресницами. — Может отогнать его, да и всё? — косясь на повернувшее рогатую голову существо предложил кто-то издали, хотя под застывшим взглядом тут же замолк. Мало ли… — Не стоит, — покачал головой Ведагор. — Неизвестно, как оно поведет себя, ежели силу применить. Тут особый подход надобен. Ишь! Вон как смотрит. — А если… Велеслав, которому надоело наблюдать за «представлением», коротко окрикнул одного из дружинников: — Руслав, Найди мне проводника. Он здешний, поймёт небось, что это такое. — Здесь я, княже, — отозвался со своего места мужчина и весело хмыкнул. — Хе, как токмо забавно это. Чаять не чаяли, а служку Лешего повстречали, — и замолчал было, однако напряженная обстановка на поляне вынудила его продолжить. — Будет вам страху нагнетать, — покачал головой и кивнул на существо. — Лесовик это. Дух из свиты лесного хозяина нашего. Следит за порядком на отведенной ему Лешим земле. Зверье контролирует, на чужаков смуту наводит, дороги путает, если в сердцах их нечистое видит. Живет, по обыкновению своему, в уголках неприметных. Тако не удивительно, что Ивашка его в дупле заприметил. И это не все чудеса, что вы в лесу нашем увидеть смогете… — выразительно закончил проводник, делая жест в сторону князя, будто перебирает монету в пальцах. Тот повел подбородком. Во взгляде мелькнуло презрение. — Ты не купец, не гонец и не странник, чтоб плату так в открытую у меня клянчить за знание, — поморщился. — Довольно языком молоть. Получишь своё за путь указанный. Как до городских ворот проведешь, так и получишь. А то, чего доброго, ты нас на съедение зверью оставишь. Знаю я вас, оборотней, — довольно грубо закончил князь. — Оборотень, да не по воле своей, — язвительно ответил проводник, после чего отошёл обратно к пню. — И коли уж так, почестнее некоторых буду, — пробормотал себе под нос. Велеслав его, конечно же, не услышал, вновь вернув все внимание существу. — Читал я как-то в отцовских книгах, что духов лесных, коли взбесятся, умилостивить надобно, — хмуро произнес он, скрестив на груди руки. — Глупости это, как по мне. Но лучше не рисковать. Дайте этому… Лесовику еды. Так он поймёт, что мы с миром пришли, и сам нас оставит. — А… А… — Ивашка ткнул пальцем в почти разделанную тушу кабана у костра. Два зайца уже жарились на огне. — Мясо ему не предлагайте, — предупредил со своего места провожатый, оборачиваясь к князю и мрачнея. — Неприлично это. Да и не опасен он, — и помолчав, добавил туманно, косясь на тушу. — Главное, не брать больше положенного. Князь нехотя кивнул. Подумал. И для «переговоров» послал Лесьяра, который всегда горазд был языком чесать. Юноша обреченно повздыхал, укоризненно посмотрел на старших и, взяв у подошедшего Руслава горсть ягод, собранных в зарослях малины, приблизился к существу. Осторожно протянул вперёд ладонь, жмурясь и замирая от страха. Однако, не выдержав темноты за веками и гнетущей тишины, робко приоткрыл глаза, тут же встречаясь с двумя зелеными сияющими блюдцами. Лесовик несколько мгновений настороженно рассматривал юношу. Затем принюхался, раздувая узкие ноздри. Пробормотал что-то тонким голосом. Раскрыл щель рта в подобии улыбки и, высунув шершавый язык, ловко слизнул спелые ягоды. Рыкнул в лицо человеку, будто бы в благодарность. Развернулся резко и был таков. — Вот, я же говорил, — ухмыльнулся Велеслав, глянув искоса на оборотня. — А ежели ты так печешься о здешней нечисти, то как бы нам не оголодать с тобой «больше положенного» — процедил едко, потому как не терпел, ежели ему указывали простолюдины. — Вздумал советы советывать? Негоже это. Плата уже обещана, так что исполняй свое дело молча и почтительно! Проводник нахмурился, прошёлся взглядом по спинам обсуждающих происшествие дружинников; по остолбеневшему Лесьяру, что растерянно смотрел меж деревьев. — Ну, ежели меня слышать не желаешь, так хозяина здешнего леса побойся, — пожал наконец плечами и отвернулся к реке. В княжиче все смешалось от брошенных слов. В другой бы раз он прогневался на то, что ему, правителю земель Миргородских, указывают страшиться невесть чего! И кто советует? Какая-то деревенщина! Но все же Велеслав с неохотой сознавал: без помощи оборотня плутать бы им по сим местам дремучим до скончания века. Так что можно и потерпеть. Ведь это все ничто в сравнении с тем, какие богатства получит он, женившись на княжеской дочери!«Правитель всея Белогорья…» — Мечтательно произнёс про себя мужчина.
Очень уж грела ненасытную душу эта мысль. Держать в руках власть одного из самых богатых княжеств земель Руси — о таком он мечтал чуть ли не с детских лет. Расширить собственные земли и объединить всех под своей твердой рукой — как когда-то давно это сделал вечный князь — то был его главный помысел. Вот только Темный, как в летописях говорилось, не смог удержать эдакую мощь властью своей, а он, Велеслав, точно сможет! И начнет как раз с Белогорья. Но помимо того, хотелось ему укротить норов младшей княжеской дочери, которую Илья Муромец сильно уж разбаловал! По слухам, была она слишком самовольна, ходила в платье мужском, обладала дерзким умом, недюжей хитростью и загадочной силой, о которой в народе предпочитали не распространяться. Однако догадаться не трудно — какой. Кроме того, упрямица отказывала всем богатырям и княжичам молодым, что к её отцу сватались. Немыслимо для девки, пусть и княжеского роду-племени!«Погоди-погоди! И на тебя, как на всякую благородную кобылицу, управа найдется!» — усмехнулся Велеслав и, заключив посему, вернул внимание костру, где опять велись тихие разговоры.
— … О, слышал я давеча, что земли сии не только опасны, но и дивны! — донесся до него дребезжащий голос одного из уже немолодых воинов. — Помните, двумя днями ранее мы в деревушке останавливались? Все дружно загудели и закачали головами. — Так вот, пока коням нашим подковы меняли, я к ихней знахарке за отваром зашел, а он еще не был готов. Попросила ведьма обождать, на лавку посадила, да калачи поставила угоститься, — он замолк, но тут со всех сторон зашумели: — Не тяни, Тога́р! — Давай к делу! Воин усмехнулся в бороду и продолжил, оглядывая слушателей: — Стал я бабку расспрашивать о местах тутошних. А она и рада поговорить с кем. Так вот… Сказывала она, будто живёт в чаще лесной зверь невиданный. Шкура его бела, как снег, а рога с копытами — точно корона нашего княжича — из золота то бишь. Живёт же он… — Тога́р махнул рукой, утер кольчужным рукавом нос и, переменив тон, продолжил уже не так представительно. — Поди знай, сколько живёт диво сие на свете. Но видно — долго очень. — А ты почём знаешь? — фыркнул Глеб, стряхнув с глаз седую челку. — Уж бабка эта старая какая была, а правнучка её сказу поддакнула. Сам посуди, — развел он руками. — Какой же зверь три поколения живёт, коли не волшебный? — Сказки все это, — буркнул лучник хмуро. — Хм… Вот так-так, — раздался позади князя спокойный голос Руслава. — И что же? Местные изловить пытались? — Чего не ведаю, того не ведаю, — пожал плечами Тогар. — Верно Глеб сказал, — покачал головой Богдан, поправляя ветки в костре. — Сказка это, должно быть. Чтоб зверь, да несколько веков… — Девчонка та, при бабке которая была, что-то лепетать стала про маленьких духов, зеленые огоньки в лесу, оленя благородного и желания, — глянул с усмешкой рассказчик на несчастного, перепуганного «опасной тварью» Ивашку. — Неразборчиво, правда. Да и ведьма на нее вовремя прикрикнула. Дабы, видать, лишнего не сболтнула. Более я и не узнал ничего из этой легенды. — А коли не легенда? — заговорил, наконец, Велеслав. Обвел воинов своих серьезным взглядом. — Не живет у нас в Миргороде нечисть: лешие, водяные, мавки, кикиморы всякие — всех при моем пра-прадеде повывели! Здесь же, пока еще, никто леса не очищал от скверны сей. Он сморщил слегка горбатый нос. Рот перекосило, от чего довольно привлекательное лицо, обрамленное смоляными кудрями, стало совсем уж кислым. — И пусть сейчас все кажется выдумкой и домыслами, но в здешних историях может скрываться доля правды. Слышал я как-то от послов, что чудеса тут до сих пор происходят. Силы таятся в землях непознанные, временами людям мощь дающие нечеловеческую! Недаром именно в Белогорье была когда-то единая столица великой Руси. Всё притихли, внимая плавной речи Велеслава. Не в первый уж раз эти слова слышали. Некоторые не самые верные дружинники даже усмехались про себя, с издевкой вспоминая, что и их княжество когда-то в состав обширных земель входило, а самостоятельных правителей тогда и в помине не было! Потом разом зашушукались меж собой, ища ответ на интересный риторический вопрос Велеслава. — Но ежели мы и коротышку этого… — вскочил Лесьяр, переглядываясь с Ивашкой. Ткнул пальцем в сторону леса, — и мавок видели! Правда издали. Выходит, что и вправду олень волшебный существовать может?! — Ага, а ещё Навь и князь вечный… — со злой насмешкой поддакнул какой-то дружинник сзади неблагозвучным голосом. Байки о чужой земле его явно раздражали. — Брешут так собаки поутру. Ясно, откуда выдумка. — Князь вечный и вправду существует, — холодно осадил воина Велеслав, втайне желавший походить на столь значимую историческую личность, а так же силы столь неведомые, но великие в личное пользование заиметь. — Его трогать не смей! — а потом тише и с какой-то мрачной торжественностью добавил. — Слышал я, что на свободе он. В мире Яви. Что Иванка эта, невестушка моя, с того света его вытащила. Может и брешут собаки, а может и нет. Токмо, Дир, попридержи язык и о сильных мира сего в таком тоне не говаривай! Провинившийся дружинник опустил голову под тяжелым княжеским взором и замолчал. Не хотел он в немилость впасть, но все эти разговоры неимоверно злили. Слишком он от нечести лютой натерпелся. — Э, да хватит вам спорить! — поднял в примиряющем жесте руки Ведагор. — Знаю, как ты, Дир, волшбу не переносишь. Однако мы на чужой земле сейчас. И ежели здешний правитель всех этих духов уваживает, то и мы должны, — он опустил ладонь на плечо воина. — Будь снисходителен. Это ж ненадолго. Мужчина скинул руку воеводы, подорвался на ноги и быстро зашагал в сторону пасущихся коней. С него было достаточно. Чтобы к какой-то дряни терпимым быть? Вот ещё! Рубить их надо, да на тот свет сплавлять! Лагерь окутала напряженная тишина. — Что это с ним? — тихо вопросил Лесьяр, удивленный внезапной раздражительностью собрата по оружию. Вроде ничего обидного сказано не было. Или было? — Ничего, — осадил Ведагор чужое любопытство, смотря в след уходящему и добавляя себе под нос. — Такого дурака еще поискать… — Что ж?! Опять я?! — ударив кулаками по коленям вспыхнул мальчишка, восприняв слова на свой счет. — Не ты, — процедил от чего–то сквозь зубы Дарен, посматривая на лес. — Да прав Ведагор на счет него! Неча рассуждать! — разъярился вдруг Глеб, ни чьи опасения не разделявший. — Я так с пьяну на жеребенке покататься решил, да хребет переломил. И то жалко было. А этот… Ирод… Семью свою угробил по дурости. И хоть бей его, скота противного, не сознается, что детей любит. Лишь и умеет, что огрызаться на младших. Ежели только нажрется, разговаривать начинает по-человечески! Да лучше б молчал, чем рассказывал… — сплюнул на землю. Покачал головой раздраженно. — Эх… Не дай боги никому так ошибиться… — и прибавил строго, будто отец, младшему наказ дающий. — Так что ты, Лесьяр, у него не спрашивай. Поколотит еще. После ухода одного из старших дружинников обстановка стала какой-то гнетущей. Прежние разговоры не удавалось начать заново. Все вернулись к своим делам, но далеко от тепла не отходили. Мясо кабана нарезали крупными ломтями, обсыпали солью и кинули на угли, дабы пропеклось, как следует. Несколько человек завалились на конские потники, подложив под голову седла, и стали смотреть на звёзды. Ивашка закинули в воду небольшую сеть, надеясь что-нибудь выловить к рассвету. Остальные тоже без дела особо не сидели: кто оружие затачивал, кто доспехи и поклажу проверял, кто на картах пометки делал, кто в лес за дополнительным хворостом ушел. Лишь князь остался сидеть на месте, задумчиво глядя в огонь. Что-то не давало ему покоя. Какая-то мысль, связанная с рассказом Тогара.«Он обмолвился, что диво чудное — то Олень белоснежный. Кажется, я и сам читал о таком… Или нет! Нянюшка сказку в детстве сказывала. Будто есть в землях дальних существо силы невиданной. Стережет оно лес могучий да слабых защищает. Ежели поймать его — то олень и желание исполнит. А коли убить…» — князь закусил губу, вспоминая. — «Коли убить, так и силу его себе забрать можно. А с силой этой…» — он недобро усмехнулся. — «С силой этой я всех соседей склонить перед собой сумею! Значит так тому и быть».
Он дождался, когда все вернуться с костру и заговорил мягко, проникновенно: — Други мои верные, предлагаю устроить ловлю на сего зверя невиданного. И позабавимся перед сном, и проверим: кто прав, а кто нет. Дружинники удивленно запереглядывались. Зашумели. Наперебой завалили вопросами: — На волшебную тварь?! — На ночь-то глядя?! — А кабан-то, кабан? — протянул кто-то жалобным голосом. Князь наигранно-удивленно приподнял бровь. — Неужто вы от предложения моего отказаться смеете? — протянул насмешливо, ведь точно знал: от такой-то идеи заскучавшие дружинники не откажутся. — Да что вы, ваше княжество! — Да как же можно?! — Не смеем! — Воскликнул Дарен, и уже хлопая по затылку Ивашку. — Эк ты несмышленый! Разница какая: что на ночь глядя, а что по утру! Ежели зверь и впрямь белоснежный, да с рогами златыми — мы его сразу увидим! Луна вон какая. — Зря вы это затеяли, — раздалось вдруг за спинами дружинников. Все повернулись к оборотню, который по-прежнему лениво жевал травинку. Однако в глазах его застыла растерянность и плохо скрываемая тревога пополам с… Обреченностью? — Хотите словить то, чего не разумеете. Да и ловлю вам на землях наших сверх той, что голод утоляет, устраивать запрещено. Аль забыли? Как перед Ильей потом объясняться будете? — А мы не будем, — усмехнулся Велеслав выступая вперед и опуская ладонь на рукоять меча. — А ежели ты кому сболтнешь об этом, то платы своей не увидишь, как и головы. Уяснил? Мужик зло рыкнул, но потом, словно вспомнив что-то, расслабился и усмехнулся. — И как же вы планируете поймать зверя? Он же магический. А таких существ лишь подобные им выследить могут. Но у вас же нет… — окончание предложения князь не дослушал. В разум вторгся хриплый шепот, отдаваясь колкой болью в висках.«Бо-о-ойся. Бо-о-ойся! Бо-о-ойся хозяина леса!» — подобный нарастающей волне, он заставил Велеслава схватиться за голову, простонать и метнуться в сторону лошадей.
— Кто посмел поднять полог?! — прогремел над поляной ледяной голос. — Лесь, должно быть. Он как раз ушел кормить лошадей, — вздохнул Руслав, впрочем, не особо удивляясь. Служка княжеский часто бывал рассеян. И как только Велеслав его на службу взял? А объект догадок как ни в чем не бывало ссыпал из ладони зерно в пышущую жаром клетку, лишь чуть-чуть откинув с неё ткань. Жалко ему было птицу не кормить, дивная все-таки! — Живой огонь… — прошептал себе под нос завороженный сиянием мальчишка, ничего не видя и не замечая. За что и поплатился… — Ах ты, шинора дрянная! — неожиданно зло прозвучало над ухом. По щеке прилетела оплеуха, а клетку с силой вырвали из рук. Лесь ошарашено отскочил за круп черного фаря, тихо ругая себя в мыслях, на чем свет стоит. Знал же, что птицу магическую трогать запрещено. Но тут… Не удержался. Зря, как видно! Юноша сглотнул и невольно сжался, словно пригвожденный к земле яростным золотисто-грязным взором. — Пшел отседа! — Вкрадчиво, но громко произнес князь. — Посмеешь ещё раз клеть тронуть — головы своей рыжей лишишься. Понял меня? — Я понял, понял! — почти прокричал служка и метнулся с глаз долой. Велеслав же остался с клеткой наедине. Замер. Смежил на мгновение веки, вдохнул грудью лесной воздух. Это помогло, гнев степенно утих. Рядом спокойно бродили кони, жуя прохладную траву. Голос чертовой птицы больше не звучал в голове. Боль исчезла. Князь погладил черную плотную ткань. Задумался:«И всё-таки… Чего он говорил мне бояться?»
Как бы Велеслав ненавидел птицу, но знать ответ хотел. Скрипя зубами от отвращения ко всей ситуации в целом и тому, что приходится просить совета у магического создания, не желавшего подчиняться ему, князь резко откинул полог. И тот час же встретился с большими бездонными глазами. Развернувшаяся в его сторону неприметная птица вдруг завораживающе вспыхнула огнём с макушки и до кончика хвоста. Мужчину обдало жаром. Он невольно прищурился. От сильного света заслезились глаза. Сокол же яростно забил крыльями«Бойся, княжич! Проводник твой прав. Бо-о-ойся своего решения!» — перья на теле угрожающе вздыбились.
Велеслав оскалился. Опять эта птица ему загадки загадывает. Как же это бесило! Просто до дрожи. А с отцом ведь всегда такой вежливой и обходительный была. Если говорила, то лишь по существу! — Хватит мне голову дурить, Рарог, — князь вытащил из-под кольчуги черный ремешок с золотым амулетом сокола. Поиграл им между пальцев. — Али забыл, какую мучительную ночку могу я устроить? Рарог гордо вскинул клюв, но в движении промелькнула неуверенность, похожая на смирение. — Говори, чего мне бояться, — хлопнул Велеслав ладонью по навершию меча. — Только без загадок говори. Ну? Птица защёлкала клювом, издала пронзительный крик.«Дело дурное свершить жаждешь! Забрать силу — тебе не предназначенную! Зло, зло выпустить хочешь! Одумайся! Сгубишь ведь себя! Олень покой сохраняет, да темных созданий от мест сиих отпугивает. Горе, горе принесешь ты людям, а желаемого не получишь!»
В князе от этих слов всё так и вздыбилось. Захотелось ему клетку с поганым существом наземь сбросить. Зачем оно надобно со своими туманными наставлениями? Чтобы лишить его шанса заполучить бо́льшую силу? Пустой треп! Если князь что-то хочет — он это получит рано или поздно. А сокол непокорный ему ещё службу сослужит. — Я сам решу, чего мне бояться, — резко ответил князь, топнув ногой. Подумать только, а ведь птица когда-то верой и правдой служила его отцу. Была с ним в подвигах ратных, на верность присягала. Теперь же… От Велеслава, как хозяина своего, сокол отказался сразу. Сбежать задумал. Только вот князь не дал. Заговоренным амулетом пленил он Рарога и заставил себе прислуживать. В отместку сокол попытался не отзываться на приказы, но не вышло. Так и существовал он уже два года, скованный темными чарами и чужой ненасытной душой. Князь же любил использовать птицу, внутренне насмехаясь над ее беспомощностью. Вот как сейчас.«Ежели одного зверя чародейского можно лишь с помощью другого отыскать, то так тому и быть! Послужишь мне, да Оленя этого в дар преподнесешь».
Амулет под рубашкой вспыхнул на миг ярко-алым и успокоился. Сокол же вздрогнул. Перья погасли. По всему тельцу его пробежались розоватые искры, а глаза вдруг налились рубиновым светом. Теперь это была кукла. Просто послушная живая кукла. Велеслав прислушался и, неуловив отзвуков мысленной речи, довольно усмехнулся. — Теперича ты мне больше нравишься. Всегда бы так, — пробормотал он и, опустив ткань на место, направился обратно к дружинникам. Пора было объявить, кто отправится с ним на полночную охоту.