Карамель с шоколадом

Павший не всегда лгал своему возлюбленному. Будучи ребенком, им действительно движили только обиды на отца и тяга к справедливости. Но всё то время, что он оставался один, Мрак поглощал его душу кусочек за кусочком, пока та не была погребена в нем без остатка. Ему хватило сил контролировать тьму и даже подчинить своей воле. Но она необратимо изменила его восприятие вещей, усугубила разочарование системой ценностей до совершенного ее хаоса.

 Даже показывая видения Ауле, он врал ему, дабы не видеть разочарования в себе. Лишь бы он не знал, с каким удовольствием он уродовал и подвергал страданиям юных Детей, срывая на них гнев и накатывавшую злобу.

 Мрак, который впитывал Мастер с каждым поцелуем, служил в первую очередь для сохранения той сладкой идеи, что так оберегал Тёмный. Идею о том, что он всё тот же, искренний и светлый Айну, с которым он провел всё детство. Сладкая ложь, ради которой он бы изничтожил всё живое, ибо единственное, что сохраняло хоть какой-то контроль над энтропией Мглы — была любовь, державшая его на земле крепче любых корней. Одиночество же высвобождало тьму, набрасываясь на любого, кто вставал у нее на пути. 

И даже без тьмы он мог профессионально лгать. Это помогло ему на Суде, развязало руки и позволило вольготно устроиться в Валиноре, где, лестью и расчётом он быстро оказался любимцем его обывателей.

 Но временами он просто не мог удержаться от какой-нибудь пакости.



 В покоях Йаванны и Ауле возник очередной скандал: — Что это у тебя с волосами? Где ты опять пропадал, почему ты смотришь на меня, как на чужую? 

— Дорогая, когда я смотрел на тебя по-другому? — растерявшись, Вала рассмотрел свои пряди — Волосы как волосы, не лезут в глаза и спасибо! — Но они совсем черные! И запах… Как из могилы какой-то! Опять ввалился в кабак со своими, да еще и наспор чернопрудки напился? Ух я тебе сейчас! 

На окнах пробежали спасительные узоры инея.

 — Ээээрушки! — Валиэ испуганно вздохнула — Мои всходы! 

Женщина схватила сумку с перчатками и бросилась на улицу спасать посадки. Не успел Огненный выдохнуть, как в дверь постучали.

 — Кого опять майар носят?! — резко открыв дверь, он не ожидал встретить знакомое бледное лицо. 

— Не помешал? — Павший с любопытством заглянул за порог и, не заметив зловредной Йаванны, перевел взгляд на возлюбенного — Если же нет, то пойдем скорее, пока она не раскусила подвох.

 Ауле, не растерявшись, поправил воротник и быстро ретировался с Мелькором подальше от дома. 

— Даже с погодой мудрить не пришлось, я просто остудил несколько окон.

 — По правде сказать — спасибо. Она не слишком оценила смену облика. Но мне даже нравится. Мы теперь похожи как братья! Ну, у которых разные матери. 
— Ха, только если ты западаешь на братьев. 

Захватив по пути в лавке пару бутылок вина, друзья продолжили прогулку. 

— Удивительное, конечно место, этот ваш Валинор. Все светлое, и все линии такие плавные… 
— Это не моя задумка. Резные двери и окна сложнее изготавливать и монтировать. Может и красиво, но меня напрягает столь ужасающая непрактичность. 
— Поддерживаю. — одобрил Тёмный, отпивая из горла сосуда — позволь показать мое жилище. 

Свернув с главной улицы и минуя несколько дворов с пышными палисадниками, они вышли прямо к небольшому дому прямо возле высокой стены соседствующих чертогов.
Открыв замки, Мелькор жестом пригласил войти и закрыл за возлюбленным дверь.

 — Скромно, но есть все необходимое. На большее я пока не претендую. 
— А почему ты не вернулся к себе? В твоих хоромах всяко найдутся палаты попросторнее.
 — Может и так, но я дождусь, пока мои приспешники всё восстановят. К тому же, здесь я пока нужнее.

 Павший рухнул в кресло, допивая остатки содержимого бутылки.
 — Боюсь представить, как ты тут варишься век за веком. Я благодарен судьбе, что ты меня не встретил в рясе, расшитой цветами. 

— Ха! — не намного более трезвый Вала присел на подоконник и отставил пустой сосуд, громко усмехаясь — Сам иногда удивляюсь! Но дражайшая супруга вложила свои силы не только в красоту всего живого, но и в мою ярую антипатию к рюшечкам! 
— Я уже заметил.

 Мелькор поднялся с кресла, и трепетно пробежался пальцами по геометрическому рисунку на вороте рубахи. Пьяно выдохнув, он слегка коснулся губ Огненного, заинтересованно проведя рукой по бедру.

 Ауле схватил его за запястье и тихо пробурчал:
 — Не здесь, нас могут заметить.

 Темный отпрянул и, потянув за собой, отвел в спальню наверху. Плотно занавесив шторы от любопытного братца, Павший прильнул к мужчине с прежним интересом, стягивая с него верх и расцеловывая шею.

 На правах наиболее трезвого, Мастер поднял Мелькора над собой и приставил спиной к стене, страстно облапывая обжигающими руками его бёдра и ягодицы. — Что ты зат… Вала не дал Темному закончить мысль, заткнув его протяжным, долгим поцелуем. — Заначил где-нибудь? — В… в тумбе у кровати! Резко прервавшись, Ауле несколькими пассами кистей открыл ящик и вытащил оттуда банку с заготовленным гелем. Без лишних разговоров он стянул с разгоряченного Павшего его брюки, и повторил те же действия со своими, обнажив давно ожидающий этого момента возбужденный орган. Вала слишком долго был погружён в заботы, слишком долго возился с тем, до чего ему не было дела. Наконец он смог вспомнить все те мгновения, что они провели вместе, а вместе с жаром от новых прикосновений они лишь сильнее завели Мастера, всей мощью своего тела прижавшего возлюбленного к себе. Он целовал его необузданно и дико, словно бегущие языки пламени, кусал шею и плечи. На этот раз его взгляд, не смотря на алкогольный дурман, был ясен и не выпускал из виду ни единой эмоции в глазах Мелькора, напитываясь каждой их искрой и каждым его вздохом. Огненный двигался медленно, но резко, вдавливая любовника в стену, прижимаясь к его плечу лицом, томно вдыхая родной, вязковатый мускусный запах. Грудью он впитывал каждый его вскрик и каждый стон, пробирающий до дрожи. Павшему, не слишком привыкшему быть на вторых ролях, оставалось только довольно вжиматься в столь любимое, пусть и совсем им заслуженное тело Ауле, довольно и непокорно елозя, нагло сбивая неторопивый темп. Мастер ответил на провокацию серией быстрых и глубоких толчков, разлившихся внутри Тёмного горячей волной, после которых, изрядно обессилев, Вала рухнул в постель вместе с возлюбленным. Мелькор вжимался в его руки, расцеловывая кисти и устало рассматривая любовника. Стоны затихли, и Огненный, крепко и нежно поцеловав макушку дорогого Павшего, ввалился в дремоту под его ладонями, поглаживающими виски. Немного погодя, Тёмный довершил сонное заклятие, обеспечив Мастеру долгие и спокойные грезы в объятиях мглы и смявшихся складок простыней. Одеваясь, он с глубокой тоской всматривался в его расслабленные глаза и растрепанные волосы, ощущая тяжкий груз вины, который свалится на него за те деяния, которые он ещё совершит сегодня. — Прости меня, дорогой Ауле, хотя я сомневаюсь, что ты сможешь — Мелькор едва коснулся губами его румяной скулы, после натянув на обнаженный торс лежавшее рядом одеяло — Но я просто не способен поступить иначе. Ты и сам это знаешь. Павший растворился в тенях, приступая к заранее подготовленному умыслу.