Дом, милый дом.

Ему снова снится луг. Однако на сей раз осень берет своё: трава пожухлая, местами видны золотистые листья, принесенные ветром с редких деревьев и кустарников. Они как зубья на старом гребне – торчат единично по всему видимому периметру, шатаясь и распуская пожелтевшие листья. Пение южных пташек тут уже не услышать, оно сменилось гарканьем черных как смоль ворон и грачей. Изредка над головой пролетают запоздалые косяки птиц, перекрикивающиеся меж собой, но упорно держащие строй. Ветер тут теперь прохладнее, юношу немного даже пробирает. И снова тот дом. В осенней картине он не кажется чем-то лишним, хотя все еще ощущается как что-то неестественное и странное. «Почему снова?» - грустно выдыхает подросток, садясь на пожухлую сухую траву. Солнце пока еще хорошо греет, даже несмотря на небольшие тучки, лениво ползущие по небу. На этот раз юноша не идет к зданию, вспоминая, что произошло в прошлый раз. Для него загадка почему он выжил и почему так быстро наступила осень, но это ведь… Стоп, что это за место? Обычно он говорил так о родном городке, школе или иной знакомой ему локации. Но сейчас это не так. Он нервничает, вскакивает с насиженного местечка и крутится. Осматривает луг в попытке понять, что со всем этим местом не так. Это не даёт ему ничего хорошего. Позади него, немного вдали, виден небольшой пролесок - такие обычно высаживают между полями для ограничения уничтожающей деятельности эрозии ветров и предотвращения разорения почвы. Только тут это, вероятно, природное явление, а не антропогенное вмешательство человека. Из полосы кленов – а именно так он характеризует эти деревья - на него смотрит три пары глаз. Блестящих в полумраке деревьев, голодных и алых. А потом он слышит рычание и вой. «Волки» - пролетает мысль и тело реагирует раньше, чем до сознания доходит ситуация. Юноша бежит, мчится как угорелый к дому. Он выбирает меньшую из двух зол. На этот раз дом кажется ему далеким. Его почти кусают за пятки, когда он влетает в здание. Сегодня тут светлее, чем раньше, хотя все равно мрачно. Парень закрывает за собой дверь и на удивление не чувствует толчков. Впрочем, его это уже не так беспокоит. На глаза попадается что-то блестящее в дальнем углу комнаты, и он продолжает путь. Жаль, что под ноги не смотрит, сосредоточившись на окружающем его убранстве. И снова полет. Ужасное чувство падение вперемешку со страхом и выворачивающими болями в животе. Гадость. Будь на то его воля, то он просто бы проснулся без всего этого ужасающего душу спектакля. В этот раз Вирт не подскакивает на месте. Только вздрагивает. В этот раз падение не кажется ему таким страшным. Может он смирился, а может понял, что это сон. Вероятнее всего второе, больно иррациональными были события. Парень тяжело выдыхает и поворачивается на другой бок, лицом к брату. Грегори крепко спит, не обращая внимание на брата и его кошмары. О, это именно кошмары. Какая разница, что повторился именно этот сон, если все остальное время было посвящено сбывающимся картинным ужасам внутри его головы? Будь то приятный сон или хотя бы темная счастливая мгла, не нагружающая впечатлениями нервы, он бы, конечно удивился куда сильнее внезапно объявившейся знакомой равнине, но сейчас он только устало смотрел на окружающую его обстановку… Сколько они уже тут? Кажется, почти две недели. И если опустить момент с кошмарами, то это место очень даже неплохое. За все время, проведенное им в деревне, Вирту удается пару раз выбраться за пределы дома, и он узнает побольше об этом местечке. Деревенька «Еорбод» - небольшое поселение в Неизведанном, одной из особенностей которого является наличие своего «бога». Кто-то вроде того же Еноха, как он понял. Узнав об этом парень было подумал, что это всё таки секта, но нет. Тупого поклонения тут не было. Да, они чтили свое божество и периодически что-то носили ему, однако это делалось скорее по традиции и соблюдалось далеко не всеми. Но что удивило Вирта больше так это то, что защитником Еорбода выступало огромное древо посреди деревеньки. В обхвате оно было по меньшей мере шестьдесят метров, а высотой напоминало многоэтажку. Крона этого дерева отличалась поразительной площадью обхвата и особыми цветениями, которые по весне давали плоды – семена тех самых «детских» растений. Древо это носило своё собственное имя и имело особенность говорить во сне с некоторыми «особенными» людьми. Таких тут именовали «ноховцы». Они являлись кем-то вроде жрецов. Трое молодых ребят и девчонка лет тринадцати. «Нахани» – так они заботливо называли своё божество, следили за порядком на площади возле древа и помогали врачам в поисках необходимых трав и снадобий, утерянных в истории или сложных в приготовлении одним человеком(так Вирт вскоре стал мысленно называть местный народец). Вирту довелось поговорить с ноховцами, когда Грод относил дары в корневую систему дерева. К сожалению, самого подростка никто не подпускал к дереву, зато глазеть издалека никто не запрещал. От жрецов юноша узнал много интересного об этом месте. Например, что тут нет стандартной системы товарообмена и социального взаимодействия. У них были многие известные ему профессии и некая система обмена, но как таковых денег не было. Валютой здесь выступали семена. Хотя и валютой это было трудно назвать, ведь покупки тут совершались методом обмена, а не купли-продажи. При чем, если обмен был неравным, то тот, кому досталось больше, записывал себе это как долг, но выражалось это всегда исключительно в семенах. Занятно, что в этом поистине сказочном месте были и богатые, и бедные люди в зависимости от размера хозяйства, но конфликтов на этой почве практически не возникало. Все тут были спокойнее, что ли. «Каждый сам определяет свою судьбу» – расплывчато ответила тогда юная жрица на немой вопрос иноземца, возникший сразу после рассказа о местном рынке. Этот момент парень предпочел не уточнять. Уже позже, помогая по дому Гроду, он поинтересуется этой темой и получит более подробное объяснение. Как окажется, в Еорбоде есть самобытная система ценностей, которая гласит: «Выбирая тот или иной тип быта, будь готов к трудностям и не вини никого в своих неудачах». Эта местная заповедь и то, как серьезно к ней относились местные, поражало Вирта. Слишком непривычно для городского жителя, выросшего в условиях капитализма. Помимо этого, Брод расскажет ему и пару занятных историй из местного фольклора. Например, о двух братьях, не поделивших корзину с драгоценностями и об их печальной судьбе(один остался навечно привязан к зубчику от колокола, а второй был сгрызен насмерть волками). Или о злобном духе леса, крадущем далеко уходящих от деревни детей и превращающим их тела в красивые фигурки. Слушая все это, парню вспоминался Поттсвилд с его чудными жителями. А еще Енох. Если подумать, то он не был плохим. Да, возможно в некоторой мере он и эксплуатировал местных, но те и сами были этому рады. Посторонних он не держал и отпустил мальчишек довольно легко. Вирту до сих пор немного стыдно из-за того, что он принял Еноха за главного злодея этого места. К слову, говоря о злодеях, его все предыдущие товарищи пугали неким Зверем, но они с братом так ничего кроме имени и не узнали. Их обоих много раз поучали: опасайтесь, остерегайтесь, не подходите и бегите. Вот только как бежать от того, чей даже примерный облик тебе неизвестен? – Грод, извини, что перебиваю, но можно задать один вопрос? – вклинивается в очередную историю подросток, выдергивая старшего из объятий любимого фольклора. – Ты уже задал его. – с доброй улыбкой отзовется низенький мужичок, толкая парня в бок, а после всё же выслушает парня. – Когда мы с братом потерялись, то много кого повстречали – помнишь, я рассказывал тебе о Беатрис и Леснике? – и многие из наших знакомых упоминали о неком Звере. Может ты знаешь кто это или хотя бы как выглядит? Грод, внимательно выслушав парня, задумается, ища в глубинах сознания ответ на этот вопрос. Затем медленно качает головой, давая отрицательный ответ – Прости, но я никогда о таком не слышал. Вероятно, это тоже часть фольклора того городка, где жили твои знакомые. Вирт хочет возразить, что те вовсе не земляки, но вовремя останавливает себя. Он все еще не рискует рассказывать о том, что видел и кого повстречал за пределами Еорбода в полной мере, остерегаясь негативной реакции. Вот почему по мнению ремесленника все они – ребята из одного городка, лежащего в другой части леса. И хотя юноше крайне неловко так лгать в лицо, все же идея перезимовать тут не кажется ему глупой. На том в общем-то их разговор и прекращается. Каждый из них занимается своим делом, больше не отвлекаясь на беседу. В конце концов, станок сам себя не починит. К великому счастью горе-инженера, конструкция работает. Недолго, но работает. Когда же даёт сбой(а это происходит примерно через полчаса), то за дело берется сам хозяин дома, бурча и ворча себе под нос. У Вирта в этот момент появляется короткий отдых. Трудиться тут приходится часто, без дела он почти не сидит. Это немного давит на него – кларнет уже неделю лежит под скамьей. Но все же он рад, что оказался именно тут, а не в рабстве Аделаиды или вечном ворчании Беатрис. Невольно взгляд скользит по дому. Парень с интересом осматривая интерьер. Вся эта странная реалия напоминает ему картинки из учебника по истории. То, как живут эти люди… У него странные ощущения от этого места. За исключением уже приевшегося извечного беспокойства, он ощущает приятное тепло, находясь тут. Это место действительно можно назвать домом. Что Грод, что Прим с Руди никогда не позволяли себе повысить голос ни на гиперактивного Грегори, ни на вечнокосячащего Вирта. Наоборот, во всем их поведении крылось желание помочь и поддержать. К их с братом проблемам относились со снисхождением и охотно отзывались, если возникал какой-то вопрос или дело. Таким ли должен быть настоящий дом? Вероятно, да. Точного ответа подросток дать не мог в силу недостаточного опыта. Но для себя он понял и то, что всю эту атмосферу ему хотелось бы привнести в их с Грегори родной дом. Просто так вышло что, сравнивая их городской быт и местный, деревенский, несмотря на тяжелые условия жизни и отсутствие благ цивилизации, в его родной семье не было такой самоотдачи и взаимопомощи. Семья. Такое однозначное на первый взгляд слово… На деле же просто существительное, не имеющее значения, пока рядом не ставят прилагательное. Счастливая и несостоятельная, отсутствующая и моя. Все это лишь описания, которые тут похоже вообще не применимы. Вирт хмыкает, горько улыбаясь. Еорбод вызывает у него желание размышлять, но поговорить о сделанных выводах тут не с кем. Нет, его конечно выслушают, однако вряд ли поймут. А отрывать своих друзей от работы, просто потому что у него плохое настроение, он не хотел. Помнится, еще только начиная путь с Беатрис, он узнал от нее много нового. Конечно, это были и характеристики его личностных качеств, однако по большей части все же сиалия давала дельные советы. В какой-то мере и она учила его с Грегори чему-то. По-своему, конечно, но учила. Парень мотает головой отбрасывая лишние мысли. Что там говорил Руди о плохом настроении? Кажется, что-то про работу и труд. Да, верно, займется чем-нибудь и эти мысли сами уйдут. Во всем виновата дурная погода и отсутствие нормального сна. А еще стресс – Вирт в этом убежден. На глаза попадает стопка дров и он интересуется у Грода, заканчивающего со станком, есть ли у них еще дрова. Тот хмурится, жмуря один глаз в попытке вспомнить, а после громко спрашивает у копошащегося в свинарнике Прима – Ты давно колол? Как оказывается, давно. Запасы почти закончились и по-хорошему бы наведаться в лес за деревом. – Может я схожу? – интересуется Вирт, гипнотизируя стоящий в углу комнаты топор. Кто его сюда принес?... Возражений на предложение юноши, на удивление, не возникает. Разве что перед выходом ему дают стандартные советы по выживанию, а-ля избегай хищников и не уходи далеко от деревни. По крайней мере ровно до этого момента Вирт слушает Грода. Остальную же часть поучительной речи парень с чистой совестью пропускает мимо ушей, но кивает и уверяет, что все услышал и все понял. Ему жуть как хочется просто размяться. И какая разница, что дрова он рубил лишь раз в своей жизни, когда был с классом в походе? Улица встречает его легким морозцем и прохладным ветерком. Сегодня снегопад и буря не ожидаются и поэтому Вирту в некотором роде повезло с погодой. Под ногами громко хрустит чисто-белый снег, а деревья задорно блестят на солнце. Причиной этому явлению выступает иней. «И все-таки зимний лес прекрасен» – улыбается юноша, вдыхая морозный воздух. Добраться до одного из выходов деревни не составляет труда. Лес встречает парня плотной стеной. И лишь оказавшись за воротами Еорбода, он спохватывается – как же ему потом найти путь домой среди этой лесной ограды? Рубить прям возле входа он не посмеет, мало ли обидит местное божество(дерево, в конце концов!), а соваться просто так вглубь чащи он не рискнет. «Черт» – тихо ругается себе под нос неудавшийся лесник, суя уже подмерзшую руку в карман тулупа. Решение проблемы приходит само собой: в карманчике он находит «купленный» позавчера за свой алый колпак клубок шерстяных коричневых нитей. «Длины тут должно хватить, главное не наворачивать без причины круги» - мысленно отмечает юноша, осматривая плотный клубень толстых нитей. Один конец парень решает привязать к столбу возле входа в Еорбод, а второй – к запястью. Теперь, когда проблема более или менее решена, он может наконец двигаться вперед, в самую чащу этого загадочного леса. Бредет он достаточно долго. Осматривается, любуется, гуляет. А заодно и присматривается к древесине. Вначале старается отойти подальше от входа, чтобы его пенек не сильно выделялся среди прочих деревьев, затем просто не находит нормального дерева: то стволы насквозь гнилые, то слишком тонкие, то чрезмерно сухие и большие – этот старый топор их попросту не осилит. Подходящую «породу» он находит лишь отойдя от деревни на приличное расстояние. Трудно сказать сколько это в метрах, но ворот уже не видно, а это с учетом того, что в лесу ветер даже присмирел и не заволакивает ворохом снежинок всю окружающую парня картину. Найдя нужный тип деревьев, он приступает к работе. Как в фильмах на руки он не плюет – и так холодно – лишь покрепче перехватывает топор, сжимая его до боли в руках. После делает замах и… Попадает в корни. Как так вообще? Он недовольно и удивленно бурчит, снова делая замах, но снова мимо. – Да какого вообще черта?! – ругается, пиная ствол ботинком. Будто в его неудаче виновато дерево, а не отсутствие нормального практического опыта. После пятой неудачной попытки и изрядно изуродованных корней, он кидает топор на снег и садится на зловредную корневую систему, тяжело выдыхая и упираясь лбом в колени. Ну вот, снова он что-то делает не так. Надо было внимательнее слушать Грода, не зря же он стоял и объяснял ему все это. – Держи ручку выше и не жмурься, когда бьешь. Это же не лесной зверь, просто дерево, – звучит неподалеку спокойный приятный голос. Юноша вздрагивает, а рука невольно тянется к валяющемуся рядом топору, пока в голове взрывается целая тысяча мыслей от «кто это?» и до «прощай, мой великий актерский и музыкальный талант». Сердце бешено бьется, разливая по телу адреналин. Как только парень нащупывает топор, то тут же подскакивает, направляя его остриё на незваного лесного гостя. Он довольно решителен, но лишь от того, что напуган. К удивлению подростка, его собеседник довольно далеко. Более того, в его руках топор и фонарь, как у Лесника. «Еще один дровосек? Почему их вообще так много тут? Или это он и есть?» – пролетает в голове очередная очередь. Но задает парень другой вопрос. – Лесник? – осторожно интересуется Вирт, не спеша опускать острие топора, но глядя на фигуру в тени деревьев с какой-то надеждой. Ответом ему становится шелестящий смех и качание рогатой головой. «Стоп… Рогатой?...» – только сейчас Вирт осознает, что тело встреченного им существа не освещается дневным светом. Или просто отражает его? – Нет, ты не он. Неужели… – в глазах паренька на миг проскакивает ужас – Ты… Еорбодская Тень? На этот раз мрачный господин не смеется, а лишь недоумевающе склоняет набок голову. Так его еще не называли. На счастье этого подростка, его фонарь полностью заправлен, а в лесу полным полном эдельвудов. За одним из этих деревьев он и выбрался так далеко от дома, желая сделать запасы. Его раны уже затянулись, но воспоминания о сладкой победе еще свежи. Кто бы мог подумать, что ему просто нужно было подождать десяток другой лет? И все же основную работу за него в этот раз сделало время. Так уж вышло, что после «случайной» смерти Лесника, в Неизведанное забрело больше новых душ, чем обычно. Да и сам старый враг уже пускает корни, что уж тут говорить за других. Теперь, когда его фонарь у него и он не обременен необходимостью убеждать человечишку в необходимости некоторых жертв, он может себе позволить небольшой разгул. В конце концов, это не повредит порядку вещей в неизведанном. Скорее внесет некоторые правки. – И снова мимо, юноша. – отзывается шелестящим голосом тень, обходя Вирта и намереваясь осторожно приблизиться с другой стороны. – Тогда кто ты? – подросток не спешит открываться, но и не крутится вокруг своей оси. Следит за фигурой в черном плаще взглядом. Весьма умно. – У меня много имен, – отдает слабое лесное эхо совсем близко с мальчишкой. Парень держится молодцом, не показывая, что в этот момент по его спине пробежал целый табун мурашек. Тень щурится и голос становится бархатным, по-недоброму веселым – Можешь звать меня Тенью, Лесником, Хранителем или иначе, если тебе так угодно. Вирт нервно сглатывает, но из сотни возможных задает правильный вопрос – Чего ты хочешь, Тень? – Ничего. Считай это моим досугом, – расплывчато звучит сбоку. Подросток резко поворачивается и встречается взглядом с лесным чудовищем. Его глаза горят неестественным бледно-цветным оттенком, таким, которого у человека даже в с линзами быть не может. Он стоит в метре от парня, но все, что удается разглядеть, это край плаща и глаза. По-хорошему бы бежать подальше, но парень не может даже сдвинуться. Паника все больше подступает к горлу, когда Тень продолжает свою речь – Ну же, руби дерево, маленький лесоруб. Ты ведь за этим ушел так далеко от деревни, верно? Как по щелчку все волнение парня уходит. Так, как будто ничего и не было. Он смотрит на свои руки, в очередной раз проверяя реальность происходящего, а затем поднимает на рогатую фигуру недоумевающий взгляд. Хранитель фонаря на сей раз даже не смотрит в его сторону, находясь на уже приличном расстоянии. Сейчас все его внимание принадлежит лишь странно искривленному дереву. С первым ударом собственного топора, Тень окончательно теряет к собеседнику интерес. Он первым начинает рубить свое дерево. Это вызывает у Вирта странное ощущение иррационального стыда. Снова истерит на пустом месте как девчонка, вместо того чтобы поскорее закончить с делом и вернуться в теплый дом на окраине Еорбода. Вирту еще больше хочется провалиться под землю, когда совет безликого спутника оказывается дельным: дерево легко поддается ударам топора, если смотреть до конца. Совсем скоро ствол небольшого деревца падает слева от горе-лесоруба. Теперь парень орудует инструментом по ветвям, отрубая их от основного «куска» древа. Отрубленные не особо крупные ветки он кидает в сторону, намереваясь потом обвязать их и утащить с собой. Слишком большие ветви он рубит на части и откидывает во вторую кучу. Потом обязательно придумает им применение, а пока ему стоит закончить со стволом. Взять с собой сани или хотя бы небольшую тележку он не догадался, поэтому все это добро ему теперь придется тащить на своей спине. Подросток хмурится и тяжело выдыхает, намереваясь прикончить еще одно дерево. Он слишком беспечен. Ему повезло, что сейчас Зверь решает оставить все как есть. Не по доброте душевной, конечно же. На то есть свои причины: во-первых они все еще на территории Нахани, а эта ревнивая хранительница не любит, когда трогают то, что пригляделось ей(вполне вероятно, что она уже послала кого-то из деревни за мальчишкой, не жилая терять и без того редкую «свежую кровь») и нарушать ради одного человечка общую с еще парой подобных ему личностей договоренность, он не намерен; во-вторых гораздо логичнее в этой ситуации было бы выманивать обоих братьев сразу, а не по одному. Грозный хозяин леса покидает поляну совсем незаметно для занятого работой юноши. Исчезает в лесу он очень вовремя, ведь его предположение оказывается верным и совсем скоро «на помощь» подростку прибывают двое крепких ребят из деревни. Будто они могли бы сейчас ему хоть что-то сделать. Только вот их помощь оказывается необходимой юноше совсем в другом деле. Они прибыли на санях, не объясняя причины, но в просьбе помочь с дровами Вирту не отказывают. Более того, и сами предлагают ему это. Втроем дело идет заметно быстрее, и в Еорбод они возвращаются до темноты, при чем с полными санями дерева в разных форматах. Часть дров ребята забирают себе, в качестве оплаты за перевозку и помощь, но даже так в дом Грода было привезено дров на всю зиму вперед. Хозяин дома был очень рад этому факту. В этот вечер на ужин было мясо. Так уж вышло, что днем Прим ненароком пришиб одного поросенка и им пришлось зарубить бедное животное. Вот и пришлось устроить «мясной день» раньше, чем планировалось, не пропадать же добру, пока оно свежее. Так, за вкусным ужином и приятной беседой прошел их вечер. Дел особо в этот день по хозяйству не было и по всеобщему решению разошлись пораньше, решив отдохнуть в эти лишние полчаса. Отдых у всех, кончено же, имел разные значения. Уже лежа на теплом сене, под немного колющимся старым пледом, Вирт осмысливал произошедшее с ним сегодня. Эта странная встреча вызывала у него нехорошее предчувствие. Его не отпускало ощущение, что даже тот короткий диалог, что состоялся у него с Тенью, очень нехорошо аукнется ему в будущем. С такими тяжелыми мыслями он и уснул, проспав в этот день на удивление спокойно. Паршивые сны впервые не тревожили его, а под утро приснилось даже какое-то приятное фантастическое приключение. Может тому причиной является хорошая прогулка на свежем воздухе, а может и необычная встреча – кто знает.