— Правда они хорошенькие? — сияла Анастасия, попивая свой коктейль.
— Один — быдло, а другой — два слова связать не может, — фыркала Ева, помешивая свой кофе чайной ложечкой. Осадок после вечернего шоу, а именно, от новых резидентов, что произвели не самое лучшее впечатление на неё, остался. — Просто прелесть.
— Да ладно тебе, Ев! — дуется, словно ребёнок, Макарова от слов подруги. Девушка была готова закрыть глаза на его поведение из-за красоты, что, к сожалению, было огромной ошибкой с её стороны. — Просто надо узнать их по-лучше, вот и всё! Не парься.
— Грх, как знаешь, — дальше спорить было бессмысленно, поэтому она просто взяла в руки чашку кофе, отпивая жидкость маленькими глотками. Из головы всё не вылетела мысль о том, что двое невоспитанный парней будут резидентами, которых она и Настя будут видеть очень часто. С ума можно будет сойти с этими… Приставучками! — Ладно, переведём тему.
— Да, хорошо, — соглашается подросток, хотя было видно, что она хотела ещё что-то сказать по поводу новеньких, но блондинка держала себя в руках. — Что тебе там папа говорил?
— Ну, он сказал, что позвонит своим каким-то друзьям… Всё будет хорошо, мы должны поступить.
— Отлично!
— А ты? — неожиданно спрашивает Евангелина, просверливая её взглядом необычной пары своих глаз.
— Что я? — Настя непонимающе хлопает голубыми глазами.
— Не передумала насчет ВУЗА?
Девушке всё стало ясно. Она устало откинулась на спинку стула, размешивая свой коктейль трубочкой. Сабурова говорила про другой ВУЗ, художественный, куда она хотела на протяжении всей жизни, как и Ева, но девушки хотели получить высшее образование, а потом уже все мечты. Настя долго была перед этим выбором, но, как бы грустно ей не было, она выбирала то, что нужно для неё. Для её будущего:
— Буду на вышку поступать, а там — как пойдёт…
— Но ты, если что, говори, я…
— Я всё решила, Ев. Всё. Закрыли тему, хорошо?
— Я поняла, хорошо…
Ева и Настя продолжили сидеть в кафе какое-то время, примерно, минут 15.
Когда они оплатили свои напитки и салаты, направились домой. Накинув куртки и, выйдя из ресторана, девушки шли по тёмным и пустым улицам:
— Когда идём в ВУЗ-то? — интересуется Макарова. — Может по-раньше, чем в конце лета?
— Давай сначала с родителями поговорим, — останавливает её шатенка, заставляя не торопиться подругу с решениями и планами, — Надо мне ещё сказать за этих пацанов отцам, чтобы угомонили их хотя бы в мою сторону, потому, что я вижу как они меня «понимают». Папа-Нурлан разберётся с ними, а я помолюсь за них, — усмехается Ева и достаёт из кармана темно-красную пачку сигарет «Marlboro» с зажигалкой. Она кладёт сигарету в рот и хочет поджечь, как её останавливает Анастасия. — Эй, Макарова!
Но он не собиралась отдавать её обратно, лишь сжимая сильнее в руках, разламвая:
— Ты же обещала бросить! — шёпотом говорит она, сведя брови к переносице.
— Настя, не начинай, пожалуйста… Пошли лучше скорее домой, холодно, — Сабурова кладёт все в карман и проходит вперёд. Настроение упало ещё сильнее. Девушка уже ругала себя за то, что доверилась подруге, достав сигареты, которые обещала никогда не доставать из своего кармана, даже не держать их в нём.
— Подожди!
*
02:39 ночи. Ева осторожно проворачивает ключ в дверном проёме и тихо входит, закрыв за собой дверь. Она принялась снимать обувь, как резко включается свет, ослепляя глаза. Девушка видит родителей и замерает:
— Папы… Приве-ет…! Как у вас…
— Я что тебе говорил? — перебивает свою дочь Нурлан, скрестив руки на груди. Брови свелись к переносице. — Почему ты так поздно, Ева? Я же волновался!
— Папа-Нурлан, я…! — пытался оправдаться подросток, но её не слушали, не хотели. Она хотела даже поделиться тем, что к ней и Насте пристают их новые коллеги, но Сабурову было не до этого…
— Чтобы это было в первый и последний раз. Поняла меня? — продолжал он.
— Да, папа… — шатенка виновато опустила голову вниз. Было понятно, что отец не собирался щас выслушивать дочь: глаза красные, мешки больше обычного — очень уставший и злой. Даже Лёша молча стоял и наблюдал, непроронив ни слова из своего рта, что было очень удивительно, так как блондин вряд ли стал бы молчать даже в такой ситуации.
— Теперь иди спать. Завтра продолжим, — казах развернулся всем корпусом и ушёл в свою спальню. Лёша пошёл следом, грустно, как бы жалея, взглянул на дочку.
Евангелина тяжело вздохнула и направилась в ванну, чтобы смыть косметику, а затем ушла в комнату, переоделась и легла спать.
***
Утро. Семья сидела на кухне в тишине и завтракала. Осадок со вчерашней ночи остался, и очень неприятный.
Покалачивая свой кофе ложечкой, азиат прерывает тишину:
— Как вечер провели? — томно и тяжело, очень напряжённо спрашивает Нурлан, не отрываясь от экрана небольшого телефона. — Не замёрзли?
— Н-нет, пап, не замёрзли… — тихо отвечает Евангелина, поджав плечи. Девушке было стыдно смотреть в глаза отца, когда она его так расстраивала. Не смотря на то, что отец — комик и мог относится к этому не так строго, всё ранво было как-то… Как-то не очень на душе.
Рядом сидящий с супругом Щербаков, прервал разговор двух комков нервов:
— Да ладно вам, кончайте! — Лёша встаёт с места и ставит руки на бока. — Давайте лучше развеемся на улице. Вечером можно в парк сходить или ещё куда-нибудь. А ещё я предлагаю позвать ребят с «Ч.Б.Д.».
Шатенка испуганно посмотрела на отца:
— Кстати о ребят с «Ч.Б.Д.»...
— Что такое?
— Пап, эти два новеньких уже достали меня и Настю, они к нам вечно липнут! Поговори с ними, пожалуйста, — она сделала паузу. — Просто поговори. Хорошо?
— Я понял тебя, — казах кивнул, неподнимая карих глаз. Было видно, как у него сжалась челюсть. Лёша сжал кулак.
