Башня

«Дело дрянь», — заевшей пластинкой крутится в голове. Игорь двигает руками, силясь хоть немного ослабить узлы, но связал его Волков профессионально — шансов выбраться без посторонней помощи никаких. — О чём ты хочешь поговорить? — устало спрашивает Гром, понимая, что сейчас нет смысла нарываться. — Расскажи мне всё, чему ты был свидетелем, — Олег смотрит на него немигающий взглядом, — всё, что связано с Сергеем. Игорь сглатывает и прикрывает глаза, припоминая. Потом начинает рассказывать: спокойно, без эмоций, только факты. И это, кажется, удовлетворяет Волкова — он по-прежнему напряжен, но уже явно не так зол, как раньше. — Ты догадывался, что с ним что-то не то? — уточняет он. Игорь, насколько позволяют веревки, пожимает плечами. — Он сам по себе… странный. В двадцать три года входить в список двадцати самых богатых людей мира — нехилое достижение. Особенно своими силами, а не за счет обеспеченных предков. Гениальный сирота-одиночка, нервный, болезненно-справедливый… Игорь говорит, а сам пристально следит за Волковым — по лицу Олега, как бы он ни пытался скрыть эмоции, проходят будто бы судороги. «Он тебе действительно дорог» — понимает Гром. — Когда он увидел твоё дело… У него словно мир рухнул. Он поверить не мог. И взгляд дикий стал… Видимо, только тогда до него дошло, что всё это время с ним был вовсе не ты, а… — Птица, — заканчивает за него Волков. Игорь нахмуривается: — А это… — Его вторая субличность, — поясняет Волков. — И давно она у него? — спрашивает Гром. — Вопросы здесь задаю я, — грубо отрезает Олег. Он начинает ходить взад-вперед по комнате, закуривает вторую сигарету. Игорь ждет. Понимает, что если сейчас сказать что-то, Волков вызверится непременно, он весь на взводе. — Когда ты понял, что он не в себе? — не поворачиваясь, спрашивает Волков. — Когда пришел к нему… после того, как он меня подставил. Это был уже не тот Разумовский… Словно в его теле был кто-то другой. Но времени подумать у меня не было — он нацелил на меня огнемёт. Волков стоял лицом к окну. Спина у него была идеально ровной, словно он не два года по горячим точкам мотался, а в институте благородных девиц в корсете на пианино бренчал. Представив на мгновение Волкова за инструментом, Игорь давит в себе неуместный смех, но сделать ничего не может. Сказываются нервы. «Я не могу позволить тебе освободить его», — мелькает в голове мысль, — «Ты не знаешь, что пытаешься спасти. От твоего друга там осталось только имя.» Кажется, Волков догадывается о его мыслях. Он медленно поворачивается к Игорю, и в его глазах решимость. Одним быстрым движением он вытаскивает из кармана нож, открывает его и шагает к Игорю.

***

— Серый! Серый, перестань! Это же я! — измученный голос раздается совсем рядом. Сережа открывает глаза и видит перед собой бледное лицо Олега. Под глазом у него наливается синяк, на щеке глубокая ссадина. — Что случилось, волч? — испуганно спрашивает Разумовский. Волков отступает назад, морщится. — Ты набросился на меня. — Я… что?! Олег, прихрамывая, добирается до кровати и садится на неё. Сережа бросается следом и падает перед ним на колени. — Олеж, где больно? Я тебя ударил?! Прости, прости, я ничего не помню! — Тогда, может, объяснишь, что на тебя нашло? И с каких пор ты сменил имя на Птицу? — мрачно интересуется Волков. Сережа замирает с широко распахнутыми глазами. Губы и подбородок у него начинают дрожать. — О боже… — вырывается у него. Сережа не врет, он действительно не помнит ничего, когда тело занимает он. А эта тварь знает обо всём и проворачивает свои делишки совершенно безнаказанно. — Он — единственное, что я помню до того, как попал сюда, — тихо начинает рассказывать Сережа, — он и огонь. Олег подаётся вперед, стараясь не пропустить ни слова. Они дружат уже почти год, а Разумовский ни разу не рассказывал о своей жизни вне «Радуги». — Он не всегда был таким… — почти шепотом говорит Сережа, — сначала Птица мне помогал… Я выдумал его и играл, представляя его реальным. А потом… потом действительно начал видеть его. Олег открывает рот, чтобы что-то сказать, но вовремя останавливается. Он понимает, что одно неосторожно слово — и Серый замкнется в себе, а шанса узнать про Птицу в ближайшее время может и не представиться. А с учетом её активизации и нападения на самого Волкова, это чревато проблемами. — Серый… ты же понимаешь, что он опасен, — тихо говорит Олег. Сережа кивает. — Ему не нравишься ты. Он говорит, что ты ему мешаешь. — Мешаю полностью завладеть тобой! — вспыхивает Волков, — Серый, это жесть! Ты понимаешь, что если об этом кто-то узнает, тебя заберут в психушку? Разумовский бледнеет. — Ты же не выдашь меня, правда? Олеж, ты ведь поможешь? Волков вздыхает. Конечно, он поможет. Предать Серого для него теперь все равно что предать самого себя. — Всё будет хорошо, — твердо говорит он, осторожно накрывая тонкие пальцы Сережи своей теплой ладонью, — ты только должен говорить мне обо всем, Серый. Я смогу помочь тебе, только если буду в курсе. Сережа всхлипывает и бросается ему на шею. — Обещаю, волч! Прости меня, пожалуйста! Олег осторожно обнимает его, прижимает к себе. Конечно, он его не бросит. Как можно бросить часть себя? Единственного близкого человека? — Мы найдем способ его победить, — уверенным голосом говорит Олег, но закрадывающееся в душу сомнение уже охватывает всё его существо. Что он, Олег Волков, может противопоставить психическому заболеванию? Он ведь сам еще ребенок. А что если кто-то об этом узнает, и Серого навсегда упекут в психушку? Олег крепче прижимает к себе Сережу и закрывает глаза. Они вместе. А когда ты не один, любая беда становится чуточку легче.

***

Гром инстинктивно дёргается, но веревки не дают ему никакого простора для манёвра. Волков криво усмехается, наклоняется и перерезает путы, после чего грубо поднимает его. — Ни звука, — холодно говорит он, — дернешься — получишь ножевое в печень. Истечешь кровью еще до того, как тебя обнаружат соседи. Игорь кивает. Волков кидает в него его же одежду и отходит чуть назад, держа Игоря на прицеле. — Одевайся. Дважды просить не приходится. Игорь натягивает одежду, не забывая нацепить на макушку кепку, куда уж без неё. Волков указывает ему в сторону коридора. — Без глупостей. Игорь медленно идет к двери, просчитывая в голове варианты. Если он сейчас быстро наклонится, развернется и ударит Волкова ногой в живот, после чего попытается выбить пистолет у него из рук, то его шансы выжить у него… упадут еще ниже. Волков — не дебил в подворотне, а опытный наёмник, с которым шутить себе дороже. Значит, придется ждать удобного момента. На улице уже темно и очень мало народу. Игорь идет впереди, за ним, отставая буквально на шаг, идет Волков, прижимая к лопаткам дуло пистолета. Они подходят к припаркованному внедорожнику. — На заднее сидение, — приказывает Волков. Игорь открывает дверь, но сесть не успевает — в шею вонзается что-то острое. «Шприц, » — понимает Гром, — «Волков, сука!» Перед глазами всё расплывается. Ускользающим сознанием Игорь осознает, почему Волков увозит его из квартиры — он совершенно правильно уверен в том, что Игорь успел сообщить о своём местонахождении кому-нибудь еще. Он ведь знает о Юле и Диме. Только чтобы с ними ничего не случилось… Глаза закатываются, и Игорь падает лицом на заднее сидение автомобиля.

***

Сознание возвращается медленно. Окружающие звуки доносятся словно сквозь толстый слой ваты. Во рту сухо, очень хочется пить. Игорь открывает глаза. Его сильно мутит. Транквилизатор, который использовал Волков, обладает сопутствующим списком побочек, основные из которых Гром чувствует на себе. Он пытается сесть. Получается с трудом. Руки словно свинцом налиты, и приглядевшись, Игорь видит на запястьях железные кольца наручников с длинной цепью. Он прикован к батарее в каком-то полуподвальном помещении. Железная кровать, куда Волков скинул его бесчувственное тело, стоит вплотную к стене. Ну, по крайней мере, не на полу, думает Игорь, иронически усмехаясь про себя. Оптимист хренов. Раньше он по крайней мере знал, где находится. А в какие ебеня привез его Волков теперь, Гром не знает. Противно скрипят ржавые дверные петли. В подвале становится чуточку светлее. Волков подходит ближе и бросает на колени Игоря бутылку воды. — Почему ты меня просто не убьешь? — Игорь, щурясь, смотрит на него снизу вверх. Его ужасно мутит, будет даже забавно, если его вывернет прямо под ноги Волкову. — Так хочешь на тот свет? — скалится Олег, — можно устроить. — А ходить мне под себя? — огрызается Игорь. Волков оглядывается по сторонам, замечает что-то в полумраке подвала и пинает к Игорю железное ведро, после чего поворачивается и уходит. Время тянется невыносимо медленно. Единственное окно у самого потолка пропускает так мало света, что порой Игорь не может отличить день от ночи. По его подсчетам, он сидит в подвале не меньше трех дней. Его должны начать искать, в этом Гром уверен. По крайней мере, Юля беспокоится, ведь он так и не приехал, как обещал. Но кто его найдет, если даже он сам не знает, куда его увез Волков? Нужно выбираться самому, пока Волков не напал на больницу и не выкрал Разумовского. А уж Разумовский, когда очнется, будет совсем не против разобраться с ним, Игорем, за свою поимку. После бесчисленных попыток сломать трубу, Игорь понимает, что единственный способ освободиться — пожертвовать левой рукой. С вывернутым запястьем он, конечно, не самый лучший боец, но ему это особо и не нужно. Главное, уличить момент и напасть на Волкова, после чего отыскать телефон и вызвать сюда наряд, предварительно выяснив, где это самое «сюда». План выглядит простым и незамысловатым, но Игорь помнит, как просчитался в прошлый раз и попал в плен к Волкову. Сам похититель появляется в его камере всё реже — видимо, занят планированием операции по освобождению Разумовского. Но морить голодом его явно никто не планирует — Волков исправно приносит поднос в подвал три раза в день. И, судя по всему, со своего стола — пища незамысловатая, но достаточно вкусная. «Убивать он меня не хочет», — думает Гром, — «иначе давно бы это сделал. Не хочет марать руки? Или действительно планирует отдать Разумовскому?» Игорь тщетно прислушивается ко всем звукам, что раздаются выше. Он уверен в том, что Волков один. Несколько раз до подвала доносился его голос. Судя по всему, Волков разговаривал с кем-то по телефону. Он скоро уедет, понимает Гром. Интересно, найдет ли кого-нибудь на роль охранного пса, пока сам штурмует больницу? Или он настолько уверен в себе? А если что-то пойдет не так, что станет с ним, с Игорем? Даже если он сможет избавиться от наручников, открыть изнутри дверь он не сможет. И что тогда его ждет — мучительная смерть от голода? Перспективы открываются совсем уж мрачные. Но ждать больше нельзя. Игорь пристально осматривает наручник на левой руке и зажмуривается.