Башня

— Какой-то сюр, — констатирует Сережа, мрачно глядя вслед Тряпке с вороной на плече, — мои части знают больше, чем целый я. Он трет усталые глаза, потом оглядывается, но Тряпки и след простыл. Сережа чувствует бесконечную усталость. Ему вдруг приходит идея подняться в кабинет, хотя его наверняка оккупировал Птица. — Ну и чёрт с ним, — с раздражением отмахивается Разумовский. Лифт со стеклянными дверями поднимает его в лофт, в котором предсказуемого никого не оказывается. Сережа со вздохом опускается в кресло и закрывает глаза. «Пусть всё, что происходит сейчас, и всё, что происходило последние два года, будет только кошмарным сном. Я открою глаза и увижу живого и невредимого Олега, который никуда не уехал и не уедет», — это непохоже на молитву, но верующим Сережа себя никогда не считал. Просто это его самое сокровенное желание. Он отдал бы все свои миллиарды за одну человеческую жизнь. За жизнь Олега Волкова. И пусть им вдвоем суждена жизнь в нищете, они будут вместе. Теплые ладони осторожно ложатся на его щеки. Сережа вздрагивает, но не открывает глаза. Боится. Он чувствует знакомый запах. Так пахла футболка Олега с эмблемой «Арии», которую он забыл в их общей съемной квартире перед отъездом. Футболка, которую Сережа так и не решился выбросить. — Серый. Разумовский дышит тяжело, как после бега, изо всех сил жмурится. Только не открывать глаза. Только. Не. Открывать. — Серый, это я. Я вернулся к тебе. Из-под длинных золотистых ресниц медленно катится вниз слеза. Сережа всхлипывает, качает головой. — Пожалуйста, Серый, посмотри на меня. Плечи вздрагивают от беззвучных рыданий. — Тебя нет. Ты лишь плод моего воображения. Сережа чувствует, как ладони исчезли. В груди снова разверзается бездна. Он резко распахивает глаза. В кабинете, кроме него, никого нет. Это был не Птица. Теперь Сережа уже понимает это. От Птицы не пахло ничем. Он был просто призраком. А что тогда было это? Очень качественное воспоминание? Визуализация желания? Что? Серый. Сергей вскакивает на ноги и подходит к панорамному окну, смотрит на расстилающийся перед ним город. Пустые улицы, пустые дома. Это не Петербург — всего лишь макет, который придумало его подсознание. Даже он сам бестелесный, призрачное воплощение его разума. «Мне нужно выбираться отсюда.» Сережа резко отворачивается от окна. Он должен вернуться в реальный мир, даже если там ему останется только покончить с собой. Что там Тряпка говорил про цель? Она должна быть настоящей. Цель — вернуться, чтобы сделать сэппуку, как-то не слишком тянет на настоящую. Тогда что? Убедиться, что Олег действительно мёртв. Да, это уже на что-то похоже. А если при этом он сможет понять, с чего он вдруг начал разваливаться на части, будет совсем хорошо. Впервые за последний месяц Сережа наконец-то улыбается.

***

— Ты не говорил, что тебя в твоей голове… трое, — замявшись, говорит Олег. Сережа только крепче обхватывает себя руками и молчит. — Ладно, понял, — Волков со вздохом опускается на пол рядом с ним, — Серый, я же твой друг. Не надо меня бояться. Я никогда тебя не обижу. Всхлип. Затем еще один, и еще. Худые плечи вздрагивают от тщетно сдерживаемых рыданий. Олег смотрит на него с состраданием, не зная, что ему делать. Потом неуверенно приобнимает Сережу за плечи — от его прикосновения Разумовский вздрагивает так, словно его ударили током. — Тише, тише, это я. Сереж. Сереженька… — выдавливает из себя Волков. Кажется, действует. Сергей медленно приподнимает голову и смотрит на него из-за занавеси рыжих прядей. — Всё хорошо, — как мантру, повторяет Олег, — тебя никто не обидит. Тебе нечего бояться. Я с тобой, Сереж…енька. Всхлипнув, Разумовский сдавленно спрашивает: — Честно-честно? — Честно-честно, — отвечает Олег, — ты хочешь баунти? У меня есть два батончика. Или порисовать? Я стащу для тебя коробку самых крутых карандашей, только не расстраивайся. Мне больно, когда тебе плохо, а я ничем не могу помочь. — Ты… — голос Сережи совсем тихий, — тебе правда не противно? — А почему мне должно быть противно? — искренне удивляется Волков. — Что я плачу, — одними губами произносит Сережа. — Что за глупости! — Олег ласково гладит его по голове, как малыша, — ты — мой самый лучший друг. Я не хочу, чтобы ты плакал. Сережа прерывисто вздыхает, давя зевок, и устало заваливается на Олега. — Посиди со мной, — просит он. — Давай уж лучше полежу, — усмехается Волков, — на полу холодно. Он поднимается на ноги и тянет за собой Сережу. Они залезают на кровать Олега, укрываются одеялом. Взявшись за руки, прижавшись лбом ко лбу, одновременно засыпают.

***

Сергей отчаянно пытается вспомнить, когда впервые почувствовал Птицу. Когда тот обрёл свою собственную волю и начал подавать голос. Вспомнить так и не получается. — Но я могу… увидеть, — медленно произносит Сережа, — главное — знать, какую дверь нужно открыть. Беда в том, что Сергей в этой «башне» не знает ничего. Ни как она устроена, ни как работает. Об этом знают только те, кто обитает здесь всегда и лишь изредка выползают наружу. Кстати, как им это удается? И получится ли у него самого? Вряд ли Тряпка будет делиться, скорее напустит на себя загадочный вид и будет кивать на ворону. А Птица скорее сожрет, нежели хоть что-то добровольно расскажет. Но если попробовать его перехитрить… Сережа понимает, что шансов мало. Но ему меньше всего хочется остаться здесь навечно и распасться на сотню таких вот птиц и тряпок. А то, что это непременно произойдет, он не сомневается. Остается только найти Птицу. Ну, или заставить его найти себя. Почему этим двоим всегда удается найти его, а сам Сережа этого не может? Что за несправедливость? Выбора не остается. Нужно выбираться отсюда, чтобы узнать, что случилось с Олегом. Может быть… один шанс на миллион… Тук-тук-тук! Разумовский вздрагивает и резко поворачивается. Ворона. Белая. Снова стучится в окно. Сережа открывает небольшую форточку, и птица влетает внутрь. — Кто ты такая? — с любопытством спрашивает её Сережа. Глупо, конечно, спрашивать у птицы, но раз всё происходит у него в голове, почему бы и нет? Ворона облетает весь кабинет, потом опускается на рабочий стол Сережи, прохаживается по нему с важным видом хозяйки и начинает чистить перья. — Какая ты необычная, — задумчиво говорит Сережа, — белая ворона… В моей и без того больной голове. — Кар! — возмущается птица. Сережа усмехается. — А что, не так? Я, по-твоему, здоров? Ворона смотрит на него, склонив голову на бок. — Здоровые люди обычно… целые. Во всех смыслах. А меня тут три… или больше. Это ненормально. — Кар! — Ты не согласна? — Кар! Кар! Кар! — Да что ты раскаркалась? — Сережа смотрит на неё с недоумением, а ворона вдруг резво идет к нему по столу, раскрывает крылья и взлетает, целясь прямо в Сережу. Разумовский закрывает голову руками, но ворона только задевает его перьями, словно приглашая следовать за собой. Сережа оборачивается и видит, как перед загадочной птицей раскрываются стеклянные двери. — Ну да, с чего бы… — бормочет Сережа и бросается следом. Ворона летит быстро, но периодически делает круги под потолком, чтобы человек смог догнать её. Потом снова летит прямо к пожарной лестнице, а Сережа торопится за ней. Пробежав несколько лестничных пролетов, Сережа пробегает мимо распахнутых дверей вслед за птицей, а та начинает снижаться и наконец садится прямо на пол перед очередной дверью. — Ты привела меня сюда, чтобы я посмотрел, так? — едва переведя дух, спрашивает её Сережа. Ворона предсказуемо молчит, но весьма красноречиво стучит клювом по двери. — Понял, принял, — скорее самому себе отвечает Сережа и шагает вперед.

***

— Рыжий урод! — Клоун! — Псих! Крики обрушиваются со всех сторон. Сережа закрывает ладонями уши, но они становятся всё громче. К глазам подступают слезы. Его небольшой рюкзак с личными вещами разобрали на составляющие и выбросили в мусорное ведро. Обливаясь слезами, Сережа ползает по полу, вытаскивает то, что еще уцелело. — Из какого цирка уродов ты сбежал, Разумовский? — нестройный хор голосов становится все громче. — А это пугало — твой лучший друг? В лицо тычут мятым рисунком, на котором Сережа изобразил героя своих снов — получеловека-полуптицу с рыжими волосами-всполохами. — Отстаньте от меня! — кричит Сережа. — А это правда, что ты своих предков сжег? Спалил дом? — выкрикивает ему кто-то прямо в лицо. — Поджигатель! Это становится последней каплей. — Я ничего не сжигал! — срывается Сережа на визг и бросается в толпу галдящих мальчишек. Что-то злое вырывается наружу. Никогда еще он не чувствовал такой ярости, что обуревает его. Они ничего не знают, но позволяют себе судить нас. Кучка недоумков. Но мы проучим их. Я проучу. Чужой, незнакомый до этого момента голос звучит в ушах Сережи, и он с ужасом смотрит, как неясная крылатая тень хватает двух мальчиков и отбрасывает их в сторону, третьего бьёт в живот, а остальные с визгами разбегаются прочь. Что-то больно вцепляется ему в плечи. Сережа отчаянно барахтается в крепкой схватке. — Действительно ненормальный! — визгливый голос воспитательницы гвоздем впивается в уши, — успокойся уже, Разумовский! Его толкают в комнатушку для хозяйственных принадлежностей и запирают дверь. Сережа сползает по стене, закрыв голову руками. Он еще слышит этот чужой, полный ненависти голос. Голос, который жаждет убивать.