Башня

Волков приходит рано утром. Игорь, по понятным причинам, практически не спал всю ночь и готов к неожиданному визиту. Волков садится напротив него, держа в руке снятый с предохранителя пистолет и пристально разглядывая иссиня-бледное лицо майора. Гром отвечает ему спокойным взглядом. — Я всё думаю, что с тобой делать, — медленно начинает Волков, — слишком много знаешь. Ты следил за мной. Знаешь, что это я забрал Сергея. Отпустить тебя — если не подписать себе смертный приговор, то нажить массу проблем. Мне этого не нужно. Заплатить или брать с тебя кровавую клятву бессмысленно, ты человек принципа, я это уважаю. — Так убей, — не дрогнувшим голосом отвечает Игорь, — я всё жду, когда ты решишься. Олег усмехается. — Ты читал моё дело, — он не спрашивает, а утверждает. Игорь кивает. — Ты знаешь мой послужной список. Наверняка и характеристика тебе попадалась. Я стараюсь держаться подальше от мокрухи, и не одержим желанием резать всех подряд. Я солдат, майор, привык выполнять приказ. Но Сергей — мой друг. Самый близкий человек. Я не могу его бросить. И не брошу, — голос Волкова неожиданно подрагивает, — ты мешаешь, Гром. Игорь молчит. Он знает, что Волков говорит правду. Не для того он рисковал своей жизнью, чтобы отпустить Разумовского. — Я не знал, что Сереже настолько плохо. Иначе я бы ни за что не бросил бы его. Это моя вина, не досмотрел. Сергей стал убийцей не по своей воле. Он нездоров, но там, куда его поместили, шансов выкарабкаться нет. Я не могу допустить, чтобы его превратили в овощ или ставили на нём опыты. Теперь я его не оставлю. Он будет полностью под моим контролем. И если… если он очнется, больше не будет никаких убийств. Нам нужно уехать, Гром. Но перед этим я хочу расквитаться с одним человеком. — Зачем ты всё это рассказываешь? — обрывает его Игорь, — мы не в плохом боевике. Тебе что-то от меня нужно, иначе я бы уже лежал в какой-нибудь яме с проломленной головой или пулей в затылке. Волков невесело улыбается. — Хочу предложить тебе сделку. Игорь замирает, уставившись на Волкова, как на умалишенного. — Ты это сейчас всерьез? Волков смотрит на него немигающим взглядом. — Я хочу отомстить Рубинштейну. — Это психиатр Разумовского? — уточняет Игорь. — Эта мразь давала Сергею экспериментальные препараты, из-за которых он впал в кому. Думаю, Сережа не единственный, кому так «повезло». — Ты же наёмник. Почему не убьешь? — Игорь слегка морщится, обхватывая здоровой рукой больную и поудобнее устраивая её на коленях. — Я не хочу его убивать. Это слишком просто. Хочу, чтобы он сел. И еще мне нужна личная карта Сережи, нужно знать, как его лечили. — Нужны доказательства. Не думаю, что Рубинштейн такой дурак, что ведет свои дела у всех на глазах, — хмурится Игорь, — и притом… Ты думаешь, что я так просто забуду о том, что Разумовский сжигал людей заживо? Просто позволю вам уйти? Волков криво усмехается и поднимает руку с пистолетом. — У тебя всегда есть выбор, майор. Игорь некоторое время молчит. В памяти вспыхивают воспоминания: допросная, он в наручниках, Юля в очередном парике, выдающая себя за адвоката, Дима со шлангом, из которого льёт струя воды. Они ведь ему жизнь спасли. И мысль, что он их больше не увидит, больно сдавливала сердце. Сидящий напротив Волков достаёт из кармана пачку сигарет, крутит её в руках, после чего убирает. Он выглядит невыспавшимся, под глазами залегли тёмные круги, губы потрескались. Этот человек выбрался из ада войны, чтобы спасти друга. Гром трет переносицу здоровой рукой, хмурится. Разумовский казался ему хорошим. Вернее, не казался — он и был хорошим. По-настоящему. Игорь доверяет своей интуиции, она редко его подводила. Пока сознание Сергея не захватывала Птица, он был честным, искренним, благородным человеком. Виноват ли пациент в своей болезни? Заслуживает ли этот настоящий Сергей пожизненного заключения? А стать подопытным кроликом? Да, вторая его субличность — психопат, которого нужно держать за решеткой. Но для самого Сергея по сути не может быть ничего страшнее этого. Тюрьма будет сдерживать монстра, но убьёт человека. Навсегда. — Как я могу быть уверен в том, что Разумовский больше никогда никого не убьёт? — наконец спрашивает Игорь. Волков запускает пятерню в волосы, взлохмачивая их. — Я этого не допущу, — просто говорит он, — поверь, майор, если Сергей выйдет из комы и от него останется только этот маньяк, у меня хватит решимости нажать на курок. Я спасаю друга детства, единственного близкого человека. Чудовище уйдет во мрак. Игорь долго молчит. Ему кажется, что это самое сложное решение в его жизни.

***

— Ты сошел с ума, — выдыхает Юля, отстранившись и пристально заглядывая ему в глаза. Игорь пожимает плечами. — Может быть. Но я чувствую, что поступаю правильно. Пчёлкина скептически хмыкает, берёт стоящую на столе бутылку и щедро доливает в оба бокала. — Тебя точно по голове не били? Месяц назад ты был счастлив, что удалось упечь Разумовского за решётку. — Но это не отменяет того факта, что он болен. — Так его и положили в психушку! — У меня есть доказательство того, что Разумовскому давали экспериментальные препараты, которые усугубили его состояние. Юль, он в коме из-за них, — мрачно отвечает Игорь. — Любую бумажку можно подделать, — она пожимает плечами, — Игорь, дело твоё, но я не могу не предупредить, если ты неожиданно утратил логическое мышление. Гром невесело усмехается. Юля продолжает несколько минут сверлить его взглядом, после чего вдруг подаётся вперед и порывисто обнимает его за шею. — Я рада, что ты жив. Игорь осторожно обнимает её в ответ, неловко поглаживает по спине. — И какой план? — живо интересуется она. — Ты поедешь в больницу взять интервью у Рубинштейна. Расспросишь его про лечение, повосхищаешься его дипломами, что-нибудь в этом духе. А по пути оставишь жучки, чем больше, тем лучше. Нам нужны доказательства. — Ты же понимаешь, что эта запись не может фигурировать в суде? Игорь кивает. — А это и не для суда. Мне нужно самому узнать, что творит Рубинштейн, кого, помимо Разумовского, он так «лечит». Потом разыщем родственников пациентов, найдем лояльных, тех, кому не наплевать на близких. И от их лица заведем уголовное дело. — Звучит вроде неплохо, но в твоём плане много дыр. Что, если Рубинштейн откажется от интервью, тем более, со мной? Или мне не удастся установить жучки? — С твоим-то опытом? — улыбается Игорь. — Психиатрическая клиника закрытого типа сильно отличается от казино, — хмурится Юля, — ладно, попробовать стоит. Всё равно мы ничего не теряем. А это правда, что Разумовский в коме? — Ему стало хуже, — мрачнеет Игорь, — перед тем, как Волков привез меня в город, я видел его врача. Они о чём-то говорили, я не расслышал. Но, судя по всему, состояние ухудшается. — А если он вообще из комы не выйдет? — задумчиво говорит Пчёлкина, — ну, если он умрет… Может быть, это к лучшему? Игорь переводит взгляд от её лица на серое небо за окном. Накрапывает дождь. Если Разумовский не очнется, что будет с Волковым? Да и с чего вдруг ему, Игорю Грому, беспокоится об этих двоих? Первый едва не сжег его заживо, второй — похитил и угрожал. «И жаль их. Обоих», — мелькает в голове майора. Он вздыхает. — Не знаю, Юль, не знаю. Но это в любом случае не отменяет того факта, что наш добрый доктор может и сам быть преступником. А ловить их — моя работа. — Лучше бы ты взял отпуск, — Юля залпом допивает содержимое бокала и морщится, — кислятина. Ладно. Начнём подготовку.