Башня

Ослепительно яркое пятно размером с ладонь маячит перед глазами. Сергей, проморгавшись, делает несколько шагов вперед и останавливается. До него долетают отдельные звуки — словно бы шаги, хлопанье двери, голоса. Они звучат словно за закрытой дверью, приглушенно и, тем не менее, близко. Он оглядывается по сторонам, но вокруг только мрак, и лишь это пятно света, словно далекий огонёк, привлекает его внимание. Сергей уже привык к странностям, но это место он ранее не встречал и сейчас совершенно не представляет, что делать дальше. Вокруг него совершенно точно никого нет, а голоса, которые он слышит, звучат извне, словно он сам заперт в доме, а на улице кто-то разговаривает. Ему спокойно и в то же время немного грустно. Это как в далеком детстве, когда Сережу забыли взять на экскурсию, и он остался в опустевшем детском доме. Почему-то хочется плакать, хотя конкретной причины для этого нет. — Здравствуй, мой дорогой, — тихий нежный голос раздается позади, и Сережу нежно обнимают за плечи, разворачивая. Он задыхается от нахлынувших чувств, не может подобрать слова. Мягко улыбаясь, на него смотрит мама. Черты её лица немного смазаны, словно на нечеткой фотографии, но Сережа отчетливо ощущает запах её духов. — Мам, — хрипло вырывается у него. — Сережа, — она нежно гладит его по щеке, — мой любимый, самый родной Сережа. — Мне так жаль… — всхлипнув, Сергей утыкается лицом ей в грудь, — я не хотел, чтобы вы погибли. — Так случилось, ничего не исправить. Но ты справился, так многого смог добиться! — Но я ведь… болен. Я сошел с ума, — шепчет Сережа. Нежные руки гладят его по волосам, как в детстве. — Это не так, мой дорогой. Здесь ты абсолютно здоров. Я пришла сообщить тебе кое-что очень важное. Сережа, мой родной, послушай меня внимательно. У тебя сейчас есть выбор. Ты можешь идти к свету — и ты очнешься. Там, в реальности, ты столкнешься с последствиями своих решений. Но там тебя ждут, там ты нужен. А можешь остаться здесь, и вскоре увидеть меня и папу и больше никогда не разлучаться. — То есть… я могу умереть? — тихо спрашивает он. Мама кивает. — Именно так. В редких случаях, совсем как у тебя, человек может сам выбрать, жить ему или уйти навсегда. — А ты… ты хочешь, чтобы я остался? — голос Сережи дрожит, а по лицу текут слезы. Он чувствует себя пятилеткой, рыдающим над телами умерших родителей. — Я хочу, чтобы ты был счастлив. А это зависит исключительно от тебя, Сережа. Подумай хорошо и прими выбор. — А если… если я уйду, я тебя еще увижу? — детский вопрос слетает с губ прежде, чем он успевает осознать его. Мама тепло улыбается. — Я и папа всегда в твоём сердце, сынок. Как бы ты ни поступил. Он молчит, кусая губы. Потом осторожно берет мать за руки, крепко сжимает её тонкие пальцы в своих ладонях. — Я очень люблю вас, — шепчет он, — но там остался Олег. Ты ведь знаешь про него? Мама кивает. — Его отец и бабушка любят его безраздельно. — Я могу передать ему это? — тихо уточняет Сережа, и она кивает. — Будь счастлив, мой дорогой. Она мягко отходит назад, освобождая руки из пальцев Сережи, который самостоятельно так и не решился отпустить мать. Сережа смотрит, пока её силуэт не окончательно размывается, снова оставляя его в одиночестве. Он поворачивается к маленькому окошку света. И делает первый шаг.

***

Зрение постепенно обретает чёткость, и Сережа различает потолок. Приглушенный свет указывает на то, что сейчас вечер. Рядом что-то равномерно пикает, отчего возникает желание натянуть на голову подушку. — Волков, быстрее сюда! Крик раздается совсем рядом, и Сережа понимает, что уже слышал этот голос. Он медленно поворачивает голову и видит перед собой человека, смотрящего на него с тревогой. — Сергей, ты меня понимаешь? Я вас помню, хочется сказать Сереже, он морщится. Вдруг в памяти вспыхивают картинки воспоминания: казино, рукопожатие, дымовая граната из кепки, разбитое стекло… — Иг-горь? — разлепив сухие губы, зовет он и поражается, как слабо звучит голос. Рядом раздается звук быстрых шагов, и Грома несильно отодвигает в сторону мужчина, бросается к кровати и опускается перед ней на колени. — Серый… Разумовский сглатывает, молча разглядывая самое красивое, самое дорогое лицо в мире. — Олег, — всхлип, — ты жив. Снова всхлип. Слезы подступают к глазам, и Сережа по-детски шмыгает носом. Он видит перед собой Волкова, живого, целого и невредимого. — Олег, — шепчет он еле слышно, уже ничего не видя из-за слёз. С трудом поднимает руку и тянется к Волкову. Рука предательски дрожит. Теплые чуть шершавые ладони обхватывают его тонкие пальцы и мягко сжимают. — Это я, Серый. Я жив. Волков прижимает прохладную ладонь к своим губам. Игорь бесшумно выходит из комнаты, прикрыв за собой дверь. Они остаются одни. — Я думал, ты умер, — шепчет Сережа. Олег качает головой, приподнимается, чтобы всмотреться в родное лицо, не отпуская его руку. — Серый, ты помнишь, что с тобой произошло? Олег смотрит с нескрываемой тревогой. Сережа на мгновение прикрывает глаза. — Помню… психиатрическую больницу. Врача, палату. А потом… ничего. Волков еле слышно выдыхает. Всё в порядке. — Ты впал в кому, Сереж. Тебя отвезли в обычную клинику. Я забрал тебя. — Забрал или похитил? — по сухим губам Разумовского впервые скользит улыбка. Волков не может скрыть усмешки, а потом вдруг подаётся вперед и целует Сережу в лоб. — Больше так не делай, Серый. — А ты не оставляй меня, — не остается в долгу Сергей. Олег кивает. — Я даю слово. — Слово Волка? Они улыбаются, и всё внутри наполняется счастьем. — Посиди со мной, Олег, — просит Сережа, — никуда не уходи. — Не уйду, — подтверждает Олег, — кстати, у нас гостит Гром. Долгая история. Расскажу чуть позже. В глазах Сережи появляется страх. Волков качает головой, успокаивающе гладит его руку. — Не бойся. Он кое-что выяснил про психиатра, который тебя…кхм, лечил. Сереж, тебя травили экспериментальными препаратами. Эта мразь использовала тебя, как подопытного кролика. Но Игорь нашел доказательства. Скоро его арестуют, я тебе обещаю. — Лучше пообещай, что мы уедем, — просит Сережа, — куда-нибудь, где тепло. И море. Хочу на море. — Обязательно, Серый. Сережа вздыхает полной грудью, улыбается, разглядывая Олега, отмечая заостренные скулы, синяки под запавшими глазами. Во взгляде читается непроходящая тревога. — Что же случилось, Олег? — тихо спрашивает Разумовский, — почему в твоем личном деле стоит отметка о гибели? Да еще и год назад? Лицо Волкова мрачнеет. — Мой отряд попал в засаду. Погибли все, кроме меня. Я был контужен, провалялся почти сутки. Потом меня нашли свои, отвезли в штаб. Эти дни как в тумане. Сказали, что уже оформили официальную «смерть». Так как я жив, они получили наёмника, не числившегося ни в одной базе. Можно поручать задания любой сложности. Однако я больше не мог поддерживать контакты ни с кем. Мне предложили выгодные условия сроком еще на три месяца. Я думал, что закончу дела и приеду к тебе, был уверен, что информация останется засекреченной. Это моя серьезная ошибка, Серый. Из-за меня с тобой произошла эта дрянь. Я предал тебя, оставил одного, хотя клялся, что всегда буду рядом. Прости. Сережа моргнул, чувствуя, как по щекам катятся слезы. — Ты жив, — выдохнул он, — а всё остальное в прошлом. Хочу забыть всё как страшный сон. — Так и будет, Серый. Разберемся с Рубинштейном и уедем отдыхать. К морю, как ты хочешь. Разумовский кивает и хлопает ладонью по постели. — Ляг со мной, волче. Олег скидывает обувь и ложится рядом, берет его за руку и переплетает пальцы. Неужели всё почти закончилось, думают оба. Олег думает — а что, если это сон, а когда он проснется, Сережа по-прежнему будет в коме? Сергей сжимает руку Олега крепче. Он до ужаса боится, что все это — его предсмертные галлюцинации.