* * *
Хранитель времени Ружеро изо всех сил старался не демонстрировать спутнику свою растерянность. Пусть Летописец догадывается о ней, но видеть её не должен. Их соперничество, если угодно, тоже многовековой ритуал, поддерживающий стабильность отлаженной, как песочные часы, жизни Страны Подземных рудокопов. Как и тот, который только что был сорван по загадочной причине. - Что же произошло? - Арриго первым нарушил молчание. - Ты задаёшься не тем вопросом. - отпарировал Ружеро, спеша закрепить своё доминирование в сложившейся ситуации. - Правильный вопрос: что теперь делать? Летописец, однако, давно не поддавался на подобные приёмы. - Для начала - собрать шарики. В семи сталагнатах, оставленных по кругу после расчистки грота, у основания были выскоблены крошечные ниши для закладки фосфорических шариков - более мелких, чем обычные, свет которых, отражаясь и фокусируясь от покрытых серебром стенок ниш, пролегал тонким лучом к другому столпу, образуя гептаграмму. От Ружеро не ускользнуло, с какой почтительностью Арриго подвинул бывшего короля, чтобы извлечь шарик. Арбусто окончательно опустился на колени, не делая попыток ни подняться, ни привлечь внимание Воспитателей. Он уже достаточно освоился с собственными эмоциями, чтобы понимать чужие. Воспитатели явно не собирались его ни учить, ни кормить, поэтому он лишь обиженно агукал в ожидании перемен к лучшему. Семь столетий из поколения в поколение в каждом из королевских домов (впрочем, поколения за всё время успели смениться лишь дважды) продолжался этот известный лишь действующим Хранителю времени и Летописцу жестокий ритуал. С тех самых пор, как зверолов Ортега открыл источник Усыпительной воды, первым испытав на себе её действие, а Хранитель времени Беллино предложил свой дерзкий план по оптимизации государственного бюджета - усыплять на шесть месяцев неправящие королевские дворы. За звучавшими в зале Большого Совета словами о тяжёлом экономическом кризисе, в который всё сильнее погружалась Страна Подземных рудокопов, и парадоксальном пути его разрешения, как это всегда бывает в политике, стояли прежде всего меркантильные интересы самого Беллино, ставшего в результате проведенной реформы, после усыпления шести дворов, единственным несменяемым Хранителем времени. Он и его преемники оказались даже в шаге от того, чтобы стать фактическими правителями страны, сосредоточив в своих руках всю реальную власть и оставляя ежемесячно ротируемым королям исключительно церемониальные функции. Сделать такой шаг Хранителям времени не позволили Летописцы. Именно по их записям обучались заново короли и сановники, возвращаясь после долгого сна к продолжению истории своих секторов Радужного дворца. Хранители времени так и не получили над ними контроль, поэтому власть в стране фактически оказалась распределена среди членов триумвирата, третьим, переменным элементом которого был правящий король. Каждый королевский двор вёл собственный архив, к которому не имели доступа ни Хранители времени, не знающие хранящегося в летописях кодового слова на сейфе, ни Летописцы, не имеющие доступа в королевские покои. Все стороны удовлетворяло такое положение дел, и, заинтересованные в его сохранении, они строго придерживались сложившегося веками регламента своих взаимоотношений, где всё было тесно и неразрывно переплетено, обеспечивая взаимоконтроль сторон в их жёсткой конкуренции. Частью этого регламента, которая, однако, строго скрывалась от королей, был заложенный ещё при Беллино механизм престолонаследования. Чудовищный и кровавый, но не поддающийся пересмотру, чтобы не посыпалась вся система, а за нею и весь уклад жизни в стране - централизованный и контролируемый на всех уровнях, как повелось с первых лет изгнания в Пещеру заговорщиков во главе с принцем Бофаро, чтобы выжить в суровом подземном мире. Когда приходил срок, уснувший наследником просыпался королём. А прежний король просыпался в Гроте Безумия пищей для населяющих эту часть лабиринта бескрылых драконов на длинных пружинистых лапах. Свет гептаграммы между сталагнатами неизменно привлекал тварюгу из глубины не хоженных людьми галерей. В этом даже была высшая справедливость: проведя беспечную жизнь в роскоши и праздности, обеспеченной изнуряющим трудом подданных и непомерностью взимаемых с них налогов, король заканчивал её в преклонных летах жертвой умилостивления во имя их благополучия. При беспрецедентной для Волшебной страны промышленности, при унаследованной со времён короля Нараньи и законсервированной в Пещере феодальной структуре общества, мировоззрение рудокопов с их примитивным бытом и укладом, слабо развитым земледелием, ролью охотничьего сословия (отлавливающего и дрессирующего шестилапых, которые до недавнего времени не желали размножаться в неволе) и собирательства драконьих яиц было совершенно архаичным, вполне соответствуя подобным представлениям о роли и сущности монарха. Для Ружеро, образованнейшего представителя подземного народа, они казались безусловно дикими. Но о том, чтобы хотя бы заговорить с Летописцем - будь то с престарелым предшественником Арриго или теперь с ним самим - о возможной отмене этого порядка, не могло быть и речи. Правила игры, вековой конкуренции, призванной не ударить противника в слабое место, а предотвратить подобное с его стороны, чтобы сохранить паритет сил и обеспечиваемую им стабильность власти, требовали изображать друг перед другом искреннюю и глубокую веру в необходимость жертвы королевской крови для спокойствия и процветания страны, в то, что бескрылые драконы-пауки - слуги Спящего Ужаса, господствующего в подземном мире. Арриго это удавалось лучше, и Хранитель времени старался его переиграть, показать себя фанатично верящим в эти древние и злые сказки. Но сейчас случившийся форс-мажор требовал решительных действий, а значит, серьёзного и делового разговора. Летописец, однако, продолжал как ни в чём не бывало валять дурака: - Один король не мог обратить его в бегство. Значит, Спящий Ужас оставил его. Возможно, он проснулся и теперь действует в Верхнем мире? - Послушай, - не выдержал Ружеро, осознавая, что сдаёт позиции, - надо что-то решать. В город его вести нельзя. В неровных отблесках шарика на колпаке по лицу Арриго протекла удовлетворённая улыбка. Ну и пусть. Главное сейчас решить проблему. - Да, восьми королей быть не может, - задумчиво протянул Летописец. Наблюдение было хоть и бесполезным, но метким. Ментахо, Барбедо, Эльяна, Ламенте, Карото, полуторагодовалый Тевальто, отец которого более десяти лет назад неудачно поохотился... Седьмым уже объявлен молокосос Бубала, наследник Арбусто. Старому королю нет места в Радужном дворце. Да и нигде, собственно. Он официально мёртв, и единственный выход из создавшейся нелепой ситуации - согласовать фактическое с юридическим. И если Летописец так ревнует по кровавому ритуалу, пусть сам и решает этот вопрос. Он, Ружеро, умывает руки.* * *
По галереям каменного лабиринта, окружающего Пещеру, медленно брели трое. Длиннобородый седой старец в мантии, покрытой цифрами, и мужчина средних лет в такой же, но с буквами алфавита, вели под руки дряхлого старика в голубом, который бессмысленно тряс головой и пускал слюни. Если бы у этой сцены были свидетели более разумные, нежели ползающие по неровным стенам слизняки и летучие мыши под сводами, они бы наверняка сочли его впавшим в старческий маразм. Но хотя старику было за девяносто по его субъективному возрасту, а биологически и вовсе шесть с половиной столетий, разум его был скорее разумом младенца. Правда, младенец этот очень быстро осваивался в окружающем мире и мог бы припомнить многое из своих прошлых жизней между приёмами Усыпительной воды, если бы его воспоминаниям было за что зацепиться. Допустить это было нельзя. Трое остановились у развилки. Коридор налево шёл под заметным уклоном, и его тёмные каменные своды также спускались всё ниже в обозримой перспективе. Там, вдалеке, находились отвесные колодцы, из которых не было другого выхода. - Ты знаешь, что делать, - бросил Ружеро через плечо и, не оглядываясь, быстрыми шагами направился прямо, в сторону Пещеры. Его начинало мутить от происходящего. Это уже не было частью запутанного регламента, оставленного предками в его целостности и нерушимости, заложниками которой стали они, потомки. Это не было Ритуалом, в котором оставалось повторять издавна расписанные шаги, не думая об их последствиях. Это было сознательным, пусть и от безвыходного отчаяния, убийством старика, без флёра старых сказок о жертве Спящему Ужасу, с продуманными деталями и личной ответственностью за каждый шаг. Ружеро не хотел иметь с этим ничего общего. Он никогда не заговорит о произошедшем с Арриго, не напомнит о нём ни единым намёком. Он будет бороться с голосом совести, убеждая его, что не причастен к смерти Арбусто ни прямо, ни косвенно, что она полностью лежит на Арриго. И может быть, даже победит в этой борьбе. Летописец дождался, пока дрожащий в воздухе огонёк от шапки Хранителя времени растворится во тьме. И повернул с королём направо. К Торговым воротам. Для него слова "Ты знаешь, что делать", звучали так же однозначно, как и для самого Ружеро. Вот только имели совсем другой смысл. Арриго, конечно, подозревал по некоторым обмолвкам, интонациям и гримасам Хранителя времени о его вольнодумстве и скептицизме относительно Договора со Спящим Ужасом. Но ему и в голову бы не пришло, что тот в состоянии пойти на неизгладимый грех цареубийства, навлечь магическое проклятие как на себя, так и на весь народ. И уж тем более - перепоручить его Арриго. Не всё можно было доверить летописям. Пергамент болтлив и ненадёжен. Сокровенные страницы истории Подземных рудокопов передавались из уст в уста Летописцами своим преемникам. И даже Хранители времени не посвящались в них. Их юрисдикция - настоящее с его неуловимостью, текучестью песка в часах. Прошлое, сконцентрированное и овеществлённое в словах - юрисдикция Летописцев. Только Летописцы хранили память о первых годах жизни изгнанников в Пещере. Дети росли на истории об осаде лагеря переселенцев разъярёнными шестилапыми и чудесном избавлении от них с помощью драконов - но кто помнит о нашествии бескрылых дракопауков, одержимых Спящим Ужасом Арахной, от которого спасло только провозглашение Бофаро королём? Искажённые отголоски в народных песнях и легендах, вызывающих у таких, как Ружеро, снисходительную усмешку, - и сокровенное знание Летописцев... Короли Балланагара силой сакральной монархической власти оказываясь живым олицетворением своего народа и, концентрируя в себе его мощь, получали доступ к древней магии Гуррикапа, способной противостоять силам хаоса, скованным в Подземье, частью которого изначально была Пещера рудокопов. Сюда не распространялась власть Нараньи, поэтому Бофаро смог провозгласить альтернативную династию и остановить королевской магией миньонов Спящей Арахны. Чтобы закрепить успех и власть, король Бофаро назначил соправителями обоих своих сыновей, а затем до конца дней успел стать отцом ещё пятерых - необычайная многодетность для Волшебной страны, вызванная державными интересами. Магия восьми королей (наследники Бофаро носили титул королевичей, а не принцев, как сам он в Верхнем мире) обеспечивала покой и безопасность Пещеры. Правящим королём, однако, оставался Бофаро, а после его смерти установилось семицарствие с ежемесячной ротацией, заложившее начало семи королевским домам. Спящий Ужас предпринял ещё одну попытку нападения на Страну Подземных рудокопов - силами живших по соседству марранов под предводительством князя Грона, которых семь сыновей Бофаро изгнали после сокрушительного разгрома в Верхний мир. Затем годы мира и благополучия привели к деградации королевской власти. Монархи, ожидающие своей череды, коротали дни в пирах и веселии, а их внуки и вовсе оставались в неведении о своём высоком предназначении. Семицарствие объяснялось анекдотом о семнадцатикратно переписанном завещании Бофаро, который со временем был внесён в летописи как исторический факт во избежание лишних вопросов. И когда Хранитель времени Беллино излагал в зале Большого Совета свой план по усыплению неправящих королевских дворов, единственным, кто понимал его катастрофические последствия, был Летописец Дерриза. Один король не в состоянии обеспечить магическую защиту Пещеры от Спящего Ужаса. Однако предшественники Дерризы недаром посещали покинутый город марранов и расшифровывали росписи его стен. Летописец знал о Спящей Арахне достаточно, чтобы внести в план Беллино коррективы, делающие его жизнеспособным. Её можно было приручить - примерно так же, как приручили их предки под началом охотника Карума шестилапых и драконов. Требовалось лишь время от времени подкармливать её магией Балланагарской короны в лице престарелого короля. Пусть скептик Ружеро считает это выдумкой Дерризы с целью закрепить Летописцев во власти и связать Хранителей времени соучастием в изуверском ритуале. Арриго знает слишком много, чтобы отличать истину от пустых суеверий. Знание пребывает в юрисдикции Летописцев. А если Арахна действительно проснулась и действует в Верхнем мире, не возлагает ли судьба на короля Арбусто особую миссию? Ведь как рассказал ещё десять лет назад беженец Руф Билан, а затем подтвердила фея из Большого мира, в Верхнем мире больше не осталось законных королей. Торговые ворота были уже близко. Арриго аккуратно надел на вертящего головой старика чёрные очки.