Теплые истории

Венти всегда приходит через окно. Ветра гонят его по черепицам крыш Ли Юэ, каблуки ботинок тихо стукают о подоконник, а затем бард усаживается на чужой рабочий стол, смахивая своими порывистыми движениями все бумаги. Эхекает неловко, пожимает плечами, мол, ну прости, а затем приветливо улыбается, жмуря глаза. — Привет, старый болван, давненько не виделись. Чжун Ли остается на это только вздохнуть, да отложить в сторону бумаги, которые просматривал до прихода Анемо Архонта, туда же убрать те листы, что не разлетелись по комнате после того, как местом для сидения был выбран стол. — Здравствуй, Барбатос, — чинно произносит Моракс, сцепляет руки в замок, переводит внимательный взгляд на барда. — У тебя ко мне какое-то дело? — Ой фу! Я ведь не раз говорил! Зови меня Венти! Вен-ти. Брось, это имя не такое сложное, как например, — Венти задумывается, прижимает указательный палец к губе. Но в голову имена никакие не приходят, поэтому взмахивает рукой, словно мошку прогоняет. — Ай! Не важно! Чжун Ли остается только вздохнуть и смириться с переменчивостью Анемо Архонта. Казалось, так часто не меняются даже сами ветра, как менялся в своем поведении Барбатос. От задумчивости до веселья, от задорной песни до грустной баллады о прошлом. — Хорошо. Венти. Так для чего ты пришел ко мне? — все тем же спокойным тоном интересуется Гео Архонт, наблюдая за тем, как Венти достает свою лиру, ведет тонкими пальцами по струнам и улыбается чему-то своему. Он не отвечает пару минут, перебирает пальцами по струнам, склонив голову немного набок, напевает что-то себе под нос, а затем кладет ладонь на инструмент, прекращая его звучание, вздыхает. — Меня попросили написать песню. О любви. Ооо, не смотри так на меня, Моракс! Одно дело писать песню для себя и совсем другое для кого-то! Тем более если это песня завуалированное признание! В голову не идет ничего дельного! Венти улавливает взглядом лёгкое движение бровей, которые слегка приподнимаются в легком удивлении. Чтобы этот бард, да мучался тем, что песенку какую-то написать не может? Что за вздор? Это была плохая шутка. Но судя по тому, как отчаянно грыз свои губы Венти и из раза в раз перебирал струны, недовольный звучанием мелодий... Все больше походило на реальность, нежели на хорошо продуманную шутку. — И как же может тебе помочь консультант похоронного бюро? — поинтересовался Чжун Ли, практически в открытую говоря, что не к нему надо обращаться за помощью. Это к натурам более романтичным. Например, к путешественнику или Гань Юй, может быть к кому-нибудь из жителей собственных земель. — Как это чем?! Признайся мне! — а затем бард взрывается громким смехом, спрыгивает со стола. — О Селестия, ты бы видел собственное лицо! Надо же, даже такого сухаря можно удивить и смутить! Моракс только кашляет в кулак несколько сконфужено, поправляет галстук и перчатки. Венти был слишком говорлив. И ведь не уйдет, пока своего не добьется. Вольный в своих действиях. Признаться значит? — Хм... — Чжун Ли складывает руки снова в замок, кладет на них подбородок, упирается локтями в стол, а затем откидывает Барбатоса взглядом. — Эхе?.. Ты чего так смотришь?! — сконфужено интересуется бард, сильнее сжимая лиру в руках. А затем возмущённо фыркает, когда Гео Архонт роняет: — Да вот думаю, за что тебя можно любить. — Это, между, прочим, звучит грубо, неотесанный ты камень! Между ними воцаряется молчание. Венти недовольно пыхтит, усевшись на подоконник и положив берет рядом с бедром, закинул ногу на ногу, вновь принимаясь перебирать струны. Он не предлагал консультанту признаться ему в любви в действительности. Просто Чжун Ли был похож на девушку, для которой он пытался написать песню. Такая же твердолобая, упертая, трудолюбивая, иногда даже чересчур, спокойна и, так сказать, даже незыблема. Только... в этом и проблема. Подобные люди признавались в своих чувствах топорно, коротко и по делу. Из этого песню не сложишь. А Чжун Ли прожил достаточно много, мог дискутировать на самые различные темы, да и книг читал великое множество, определенно! Венти знал, нет никого мудрее этого Архонта. Прожил куда дольше, чем все из семерки, пускай они оба и остались последними. — Кто бы мог подумать, что это окажется так тяже — — Я люблю тебя. Говорят одновременно. Пальцы барда вздрагивают, легкая мелодия обрывается на середине. Было в голосе Моракса что-то такое, что окутывало приятным солнечным теплом и взгляд его... казался Венти мягче. Чжун ли определенно смотрел иначе, чем в самом начале их разговора. — Люблю за то, что ты такой жизнерадостный, спонтанный, движимый внезапным импульсом-идеей. За то, что открыт к переменам и можешь принять их. Для тебя, давшего собственному народу свободу, это куда проще, нежели для меня. Ты задирист, готов пойти даже против того, кто сильнее тебя. Подобное, хм, для тебя не препятствие. Ты врываешься в жизни, подобно внезапному освежающему ветру в жаркую пору. Так же ты ворвался в мою жизнь, а затем и сердце. Это даже восхищает, впрочем. Раздражает тоже. Ты никогда не знаешь, когда стоит действительно остановиться, дурачишься в своей людской ипостаси, но стоит принять облик Архонта Свободы, как ты становишься другим. Мудрее, можешь рассуждать на философские темы, удивительно, но даже давать дельные советы. Иногда, должен признать, я даже скучаю, за этими беседами с вином. Чжун Ли замолкает, задумывает ненадолго, а затем кивает. Больше ему нечего сказать, точнее... больше он говорить не хочет. И эта небольшая речь произвела на барда достаточное впечатление, чтобы тот умолк настолько, что даже, кажется, перестал дышать, да и... Ветерок еле заметный тоже перестал гулять по комнате, словно, как и Анемо Архонт, замер в удивлении. Бирюзовые глаза, казалось, стали еще больше, щеки окрасились розовым смущением. Из ступора его вырывает тихий смех Гео Архонта. — Б-болван! — с запинкой выдает Венти, а затем уходит с ветрами прочь. Забыв свой берет на подоконнике. Чжун Ли медленно подходит к окну, берет головной убор в руки. Цветы на нем, удивительно, источают приятный аромат. Рано или поздно, этот нерасторопный пьяница вернется за своей вещью. А пока его ждут дела поважнее. Например: сбор всех тех бумаг, которые Венти смахнул на пол.