Теплые истории

Чжун Ли учился в университете на историческом, когда впервые встретил Венти. Даже не встретил, а буквально столкнулся с ним в коридоре, направляясь в деканат за какими-то бумагами, уже и не вспомнить какими именно. Этот несуразный паренек был... слишком энергичным. Словно бы что-то ему мешало спокойно сидеть на месте, но что именно - неизвестно. А затем сам завел разговор, чем удивил Чжун Ли. — Это ведь ты Чжун Ли, верно? — и улыбается широко, слегка щуря глаза. — Ха, действительно, как Сяо и говорил, у тебя слишком серьёзное лицо! И Венти тянет бледные ладони к лицу, обхватывает щеки и вертит из стороны в стороны, словно не знает, что такое личные границы. Рассматривает со всех сторон, даже на носочки привстает, и гитара за спиной ему совершенно не мешала. Казалось, он даже не чувствовал её! А сам Чжун Ли... Находился в шоке от подобного. Еще никто не вел себя так... так возмутительно! И когда Венти снова хочет повторить один из ракурсов, наклоняя его еще ниже, бьет по ладоням. Выпрямляется, поправляя одежду, окидывает недовольным взглядом. А Венти только смеется звонко, кажется, его смех слышно даже в другом коридоре. А после вовсе убегает, махнув на прощание рукой и крикнув только: — Рад знакомству, меня Венти зовут! Чжун Ли оставалось только недовольно нахмурится, потому что этот парень нарушал дисциплину университета, бегая по коридору и разговаривая на несколько тонов выше, чем следовало. Их первая встреча отпечатывается в памяти Моракса звонким голосом, гитарой и прохладными невесомыми прикосновениями. *** То ли это провиденье, то ли жизнь так ненавидела его, но Чжун Ли в очередной раз пересекается с Венти. Снова чисто случайно. Удивительно, как учась на историческом, он пересекается с тем, кто, кажется, вовсе не посещает пары, посвящая все своё время музыке и веселью. Словно пытается урвать от жизни все и сразу, не беспокоясь о будущем. Люмин, с факультета языков однажды сказала, что Барбатос, кажется, вовсе не посещает пары, а только и знает, что сидит в кабинете масс культа, практикуясь в и так идеальной игре на лире, гитаре и флейте. В словах девушки была доля правды. Этот парень хорошо играл на гитаре, Чжун Ли не нашел в себе сил, чтобы прекратить подслушивать тихий перебор струн. И действительно Венти сидел в кабинете масс культа. Устроился на парте, поставил одну ногу на стул, вторую закинул себе на колено и, удобно положив гитару, что-то напевал. Мораксу показалось, что Венти находится совсем не здесь, мысленно он где-то далеко. Там, вне стен университета, где его не сковывают никакие рамки. Он поддается странному желанию и дверь предательски скрипит, обличая его. Венти вздрагивает, ударяет по струнам, прижимая их к корпусу, и смотрит как-то испуганно. — Божечки. Это ты? Испугал! Я думал это деканша пришла, чтобы прогнать меня на занятия! Она, конечно, лояльно относится к тем, что участвует во всех культурных мероприятиях, но... Да чего ты в дверях стоишь, проходи! — Венти задорно машет рукой и Чжун Ли все-таки проходит внутрь, смотрит с легким прищуром. Венти кажется... бледным. А еще, кажется, он немного похудел с прошлой их встречи. Но его ли то дело? Барбатос не в его группе, да он вообще, только предполагает, где именно учится этот парень, но... Венти смотрит внимательно, почти пронзительно, словно знает что-то, что другим и неведомо. Взгляд у него совсем не подходит для жизнерадостного человека, каким он себя показывает. Что-то внутри не позволяет уйти и Чжун Ли, в разрез с правилами, сам садится на парту рядом, скорее даже прижимается к ней бедрами, опирается немного. Венти роняет что-то похожее на: “какой же ты высокий”, а затем снова начинает играть на гитаре. И поет Венти действительно красиво. Чувственно, словно всего себя вкладывает в каждое слово и мелодию. Чжун Ли ловит себя на мысли, что не против вот так вот слушать Венти в пустой аудитории, в которой теплым светом разливаются солнечные лучи. *** Никто в их окружении не понимает, как так вышло, что Чжун Ли и Венти, подружились. Точнее даже начали встречаться. Моракс, если честно, сам не понимает. Просто его тянуло к этому человеку, хотелось узнать какой он не только, когда тот в обществе, но и когда наедине с кем-то, кто был бы куда ближе, чем друг. Возможно, это эгоистично. Самую малость, но Венти, казалось, совершенно не был против. Улыбался все так же задорно, играл на гитаре и увлекал множеством тем для разговоров начиная с того, какие яблоки лучше всего покупать для шарлотки, заканчивая тем, какое же вино лучше пить в конце тяжелой недели. Они узнавали друг друга понемногу. Становились ближе, притирались. Венти все так же звонко смеялся, даже если Моракс говорил что-то серьезно, например, что пить в больших количествах вредно для печени. Барбатос только отмахивался на это, шутил, что рано или поздно их всех настигнет смерть, так не лучше ли брать от жизни все? А еще Чжун Ли узнал, что в выходные Венти приходит на площадь и устраивает небольшие концерты. И выглядит он в такие моменты так... правильно. Словно жизнь уличного певца - та самая жизнь, для которой он родился. Венти так гармонично смотрелся на вечерней площади, среди парочек, что собирались вокруг него послушать песни, некоторые даже просили сыграть и спеть что-то определенное. Удивительно, но Венти, казалось, знал все песни, ведь какую бы ни просили, он играл и пел. Иногда, бывало так, что он неловко смеялся, лез в телефон, чтобы подсмотреть ноты, текст, но подобное было редкостью. — Как и всегда твое выступление было восхитительно, — отзывается Чжун Ли, когда Венти заканчивает свой маленький концерт, складывает вещи и улыбается тому, что кидали люди в раскрытый чехол гитары. Там были и монеты, и купюры, и леденцы с конфетами, кто-то даже кинул какой-то цветок и живой, и из бумаги. — У меня просто восхитительные слушатели! — отзывается Венти, приподнимаясь на носочках, чтобы чмокнуть Моракса в уголок губ. А затем, словно поддавшись какому-то порыву, крепко обнимает, уткнувшись в грудь лицом. Чжун Ли растерянно обнимает его в ответ, гладит по темной макушке, переводит ладонь к лицу ближе и накручивает на пальцы цветную косу. В груди, совсем рядом со счастьем, селится беспокойство. *** Чжун Ли не любил больницы. Ему не нравился запах медикаментов, который стоял в коридорах и палатах, не нравилось то, что он оседает на одежде еще на несколько дней. Перебить его - та еще задачка. Венти, кажется, совсем сливается с белыми простынями. Легкий ветерок играет с занавесками, врываясь в приоткрытое окно в десяти шагах от койки, крутит лепестки ветряной астры, что выделяется на фоне ярким красным пятном. — Бууу, ты уж совсем серьезный, Чжуни. Как будто я собираюсь помирать. Сделай лицо попроще, я еще надоем тебе своими песнями, — смеется Барбатос, а затем заходится тихим кашлем и прикрывает глаза. Хотелось спать. Но нельзя. Иначе Моракс будет беспокоиться еще больше. Беспокойство Чжун Ли разрастается в груди сильнее и, кажется, теснит легкое счастье в самый угол. Стул тихо скрипит, пододвигаемый ближе. Венти выглядит... плохо. Обычная, казалось бы, простуда прошла с осложнениями из-за чего этот горе-певец попал в больницу и теперь лежал весь такой бледный и похудевший. Чжун Ли прижимает худую ладонь к щеке, когда Венти касается ласково и осторожно. — Правда, не смотри на меня так, словно хоронить собираешься. Мне еще рано, — и улыбка на лице Барбатоса кривая, искаженная. Словно что-то из сказанного им - ложь. Но Чжун Ли не знает. Не хочет даже предполагать, что может быть ложью. Он просто поверит мягкому тону Венти и тихим напевам. — Кажется, ты молчишь только, когда спишь, — с мягкой улыбкой говорит Чжун Ли и целует в ладонь, чуть повернув голову. Пальцы на его щеке мелко вздрагивают, а следом раздается тихий смех. — Сам прекрасно знаешь, что не всегда. И то было правдой. Помимо того, что Венти во сне периодически пихался и пытался монополизировать постель и все, что лежало на ней и не дышало, так иногда он еще и бормотал что-то во сне, из-за чего уже просыпался Моракс. Но разбудить, растолкать Венти у него никогда не находилось сил, рука просто не поднималась. Поэтому он просто вслушивался в бормотание и гладил парня по спине, если тому начинали сниться кошмары. — Действительно. Кто-то приходил? — А? Да, Итэр с Люмин навещали. Сяо еще заглянул. У, ему надо что-то делать со своим взглядом. Как только близнецы его не страшатся! Или Тарталья! У него взгляд иногда такой пустой! Ему определенно нужен кто-то, кто зажжет в нем искорку! И искорку не драки! — отрезает Венти прежде, чем Чжун Ли что-то скажет. — Уверен, рано или поздно он встретит такого человека, — улыбается в ответ, а затем встает, чтобы закрыть окно. С неохотой отпускает мозолистую ладонь. — Хочешь чего-нибудь? Венти молчит, задумчиво кусает губу, игнорируя незажившие ранки. Моракс думает подарить ему бальзам для губ. — Сходи со мной в парк аттракционов. — Парк? Хорошо, устроим свидание там. Венти очаровательно краснеет и прячется под одеялом. Чжун Ли дожидается пока тот уснет и уходит, поцеловав на прощание в висок. *** — Это лучшее наше свидание!!! — весело тарахтит Барбатос и тянет Чжун Ли за рукав, чтобы утащить его к очередному прилавку. — Венти, пожалуйста, помедленнее, я за тобой не успеваю. — Уууу! Старик! А вот станешь дипломированным историком, вообще забудешь, как ходить! Кошмар какой! Давай-давай, шевели ногами, ты ведь выше меня. А ноги у тебя куда длиннее моих! Это я тут за тобой бегать должен, а не наоборот! — и голос у Венти полон жизни, на щеках очаровательный румянец, который скрывается за несколькими стикерами, которые тот наклеил и на себя, и на Чжун Ли. И день действительно чудесный. Солнце ярко светит, на небе ни облачка. — О! Ушки как у Микки Мауса! — и не думая дальше, певец покупает их, после чего сразу надевает их. Темный ободок теряется в таких же темных волосах. Кажется, что у Венти попросту две пары ушей: человеческие и мышиные. А потом тянет дальше. К аттракционам, к ларькам с призами, со сладкой ватой и напитками. Чжун Ли берет себе большой латте, пока Барбатос осматривается, размышляя, куда же дальше утянуть своего парня. На глаза попадается фото-будка. Туда он и утягивает Чжун Ли, закидывает руку на плечо, пока тот старается удержать в руке стаканчик с кофе, второй обнимает Венти за талию и наклоняется немного, чтобы было удобно им обоим. Автомат щелкает пару раз. За это время Барбатос успевает сменить несколько поз и даже достать леденец на палочке. На выходе он довольно любуется фотографиями, старается выбрать ту, что вышла лучше всего. И самая последняя - лучшая на его взгляд. Чжун Ли на ней очаровательно смущен, но держит свое серьезное лицо. Барбатос видит улыбку не на губах, в самих глазах. Прекрасно знает, что и ему понравилось. Певец достает из рюкзака, который был сегодня с ним вместо чехла с гитарой, цветной маркер, пишет что-то на одной из фотографий и довольно кивает. Они заканчивают свое свидание пресловутым и клишированным катанием на чертовом колесе. Венти делает тысячу фотографий и себя, и Чжун Ли, и вида из кабинки, и их обоих. Он буквально лучится счастьем и довольством, заряжает этим всех вокруг. На выходе из парка, в свете вечерних разноцветных огней Моракс, кажется, влюбляется еще сильнее. Отводит немного в сторону и завершает действительное лучшее свидание мягким поцелуем. Сам наклоняется, сам проявляет инициативу, прекрасно зная, что Венти безумно нравится подобное. — Это и правда чудесный вечер, — и глаза у Барбатоса слезятся. Он и правда счастлив, не прекращает ярко улыбаться, а затем сжимает ладонь Чжун Ли в своей, прижимается мягко и тихо просит. — Пройдемся немного? Не хочу сразу на станцию идти. — Скоро метро вовсе закроется, домой не попадешь. А Венти только смеется и качает головой. — Ничего страшного, останусь у тебя. Или ты против? — Я буду против только в том случае, если ты снова решишь выпить все вино за раз. — Эй, это было всего один раз! А затем подхватывает тихий смех Чжун Ли. Напевает тихий отчего-то несколько печальный мотив и крепко сжимает большую ладонь в своей. — Люблю тебя, — тихо шепчет, улыбается, слыша, как сверху Чжун Ли, кажется, поперхнулся. Хотелось бы сохранить этот момент. Чтобы так было всегда. Как жаль, что этого не произойдет. *** Венти неимоверно больно смотреть на такого разбитого Чжун Ли. Он выглядит ничуть не лучше, чем сам Барбатос, разве что не такой белый. Ему совсем немного совестно. Немного потому, что не хотел, чтобы за него волновались, беспокоились. Венти хотел наслаждаться жизнью, даже зная, что много не проживет. Чжун Ли корит себя за то, что ничего не заметил. Не обращал внимание на болезненный вид, на усталость, на частые осложнения после простуд и на царапины, что заживали не сразу. Не обращал внимание на взгляд, в глубине которых, скрывалось знание, что счастье будет мимолетно. Горло сдавливает судорогой, говорить тяжело. У них обоих на носу были диплом и выпускной. Они вот-вот должны были выпуститься, вступить во взрослую жизнь, съехаться, как мечтал Венти. — Почему... — голос проседает, приходится немного откашляться. — Почему ты ничего не сказал? — Я... Не буду говорить, что не хотел беспокоить, — голос звучит устало, кажется, Венти вот-вот готов снова уснуть. — Мне было страшно. Я не хотел разрушать наше счастье. Знаю-знаю, это звучит эгоистично. — А как же... Лечение. Химеотерапия, пересадка костного мозга, лекарства? — Кто бы сомневался, что ты изучишь этот вопрос вдоль и поперек, — Венти слабо улыбается и приподнимает руку. Моракс тихо вздыхает, отходит от подоконника, у которого стоял все это время, садится рядом и берет ладонь в свою. Только после этого продолжает. — Я пытался. Пил лекарства. Проходил иммунотерапию. Как видишь... — Случился рецидив. — Ага. Пересадка тоже не дает стопроцентной гарантии, что подобного не случится, — Венти мягко гладит ладонь большим пальцем, выводит круги и смотрит виновато. Но Чжун Ли не злится. Он попросту не может этого сделать. Только в голове складывается пазл. — Ты ведь знал, а я все не понимал или не хотел понимать. Видеть. Не замечал, пока... — Пока я не свалился у тебя на кухне от переутомления, да-да. Ты и не мог знать, я ведь ничего не говорил. Зато, в твоей памяти я останусь веселым уличным певцом и прогульщиком с факультета искусств! Вечной молодой и красивый! А еще у меня есть для тебя подарок! Венти открывает ящик у койки и вынимает диск и флешку. Протягивает их удивленному Чжун Ли, вместе с наушниками вкладышами. Яркими, бирюзовыми. — Ты отдаешь мне свои?.. — Чжун Ли удивленно поднимает взгляд на Барбатоса, а тот только кивает. — Считай, мой подарок на нашу скорую годовщину отношений. Ты терпел меня целых три года! К ним, само собой, прилагается прекрасный альбом самого очаровательного барда и прогульщика всея университета! — Не терпел. Мне... была и есть в радость твоя компания. Венти только хмыкает на это, тянет на себя за руку и обнимает, утыкаясь лицом в плечо. От него пахнет лекарствами, совсем немного хлоркой и кровью. И это он, Чжун Ли, должен успокаивать, вселять уверенность, но вместо этого Венти мягко качает его в объятиях, путается пальцами в длинных волосах и вновь напевает. Целует в висок, в ухо, скулу, щеку, куда может дотянуться. Лениво и медленно в губы, ведет ладонями вниз по спине и сжимает в пальцах рубашку в районе талии. Та комкается, частично вылез из темных брюк. — Тише, тише, — Чжун Ли отстранятся, сам уже прижимает к себе Венти и прижимается губами к темной макушке. Растрепанные косы щекочут шею. — Я так не хочу оставлять тебя, Чжун Ли, — тихо шепчет Барбатос, ткань, в которую он вновь уткнулся, намокает. — Я хочу и дальше писать песни, петь их на площади, посвящать некоторые из них тебе, ходить на свидания и пить вино. Хочу и дальше просыпаться, только заслышав аромат кофе, который ты готовишь рано утром на кухне. Я... — запинается, срываясь на тихий всхлип, сильнее сжимает ткань, кажется, что она даже тихо трещит от напряжения, — … я так не хочу оставлять тебя. Чжун Ли сжимает Венти в объятиях крепче, гладит дрожащую худую спину, снова целует в макушку, затем чуть выше виска, словно старается сделать все и даже больше. Насытиться тем, чем никогда не сможет больше. Терять человека и правда страшно. Знать, что ничего не можешь уже сделать, что отмотать и вылечить болезнь не выйдет, ведь уже поздно, остается только ждать и уповать на то, что конец будет безболезненный. Моракс старается не плакать. Он просто еще не верит, что совсем скоро этого шебутного, вечно говорливого, звонкого, словно птичья трель, Венти не станет. Больше никто не будет собирать толпу на площади, играть в кабинете культ масса на старенькой гитаре, ругаясь на то, как же плохо она настроена, клеить разноцветные пластыри на порезы. Это все неправда. Просто затянувшийся кошмар. Нарушая все правила, которые только мог, Моракс остается с Венти, обнимая его и прижимая к себе, словно это убережет его от костлявых рук смерти. Как может продлевает моменты их близости, пытается надышаться им впрок. Впитать в себя легкий аромат сладких яблок и одуванчиков. *** Чжун Ли осторожно сжимает фотографию, которую Венти положил ему в карман. Глаза обжигает влагой. Счастье на красивой картинке размывается. Первые горькие слезы потери застывают каплями на глянце.