Теплые истории

Ветра тихо шепчут новости и приносят желания, спрятанные в семенах одуванчика. Новости они всегда несут разные: хорошие, плохие, нейтральные, печальные и радостные. Но когда ветра шепчут о смерти Гео Архонта, ноги подкашиваются. Колени болезненно врезаются в землю, белая ткань пачкается зеленью и грязью. А ветра затихают у древнего дуба в Долине Ветров. Наступает штиль, а Барбатос только и может, что бормотать сбивчивое: «нетнетнет». Ему кажется, что это не правда. Умело выстроенная ложь, уловка. Не может ведь этот дурак умереть, когда они буквально остались последними из первой семерки. Венти отрицает, не верит, даже когда узнает три дня спустя, что этот любитель контрактов умер в день Сошествия. Наверняка люди сильно удивились, когда почти на них буквально упал дракон. А как же адепты? Сами люди? Его собственные дети были готовы к тому, что Архонт их достаточно часто пропадает, потому и остается сами по себе, но народ Моракса? Того, кто каждый год спускался к ним, чтобы дать наставления на предстоящий год? Грудь сковывает от боли и дышать становится тяжелее. Сил нет даже на то, чтобы призвать лиру и наиграть несколько мелодий в дань памяти… Хотя какой, к черту, памяти?! Этот бог не заслужил ничего, кроме как проклятий! А Венти-то думал слетать к нему на днях, поговорить, поболтать, поделиться мыслями насчет Путешественника в странных одеждах и угостить вином. *** Проходит, наверное, неделя, прежде чем Барбатос ощущает изменения на собственных землях. Сам воздух будто бы вибрирует от силы, заставляя Анемо Архонта напрячься. Слишком сильно беспокойны ветра. Обычному человеку и незаметно, но он прекрасно ощущает эти порывы. Будто бы… — Приветствую, Барбатос. Знакомый голос рокотом пролетает над Долиной Ветров, а сам Архонт, сидящий в траве и прижимающийся к дубу, вздрагивает. Чему-то скрыться от ветров удалось. Взгляд цепляется за мужчину, стоящего в паре шагов от недавно дремлющего. Темные одежды, строгие, узкие глаза, слегка прищуренные и подведенные красной краской. И сила ощущается от него знакомая. Он буквально телом ощущает, как резонирует земля. Человек перед ним слишком похож на того, кто, кажется, был мертв. — Кажется, нам есть о чем поговорить. Должен признать. Я поступил несколько жестоко по отношению к тебе, не сообщив о своих планах. Приношу… Но договорить не успевает, его сшибает сильный поток анемо, который невольно заставляет вспомнить, что именно этот парень преобразил ландшафт Мондштадта. А Венти пробирает мелкая дрожь. Этот придурок оказался жив и ничего ему не сказал! Внутри Барбатоса клокочут чувства. Гнев на то, что оказался не достоин знать подобное, несмотря на ту близость, что была между ними. Радость от того, что он все-таки не остался один и есть еще с кем вспомнить старые времена, когда все казалось как-то проще. — Я потребую детального рассказа, букет сесилий, корзинку яблок и самое дорогое вино, — тихо сообщает Барбатос нависая над все еще лежащим на земле мужчиной. Мораксу, на самом деле, непривычно видеть настолько серьезный взгляд, в какой-то степени даже суровый. Кажется, и правда слишком сильно разозлил. И приветственный поцелуй, которым награждает его Венти выходит жестким, кусачим и со вкусом крови. — Ты будешь долго извиняться передо мной, Моракс, — все-таки выносит вердикт бард, а затем садится на своего гостя, шумно вдыхает солоноватый запах гавани и камня, когда его крепко обнимают, прижимая к груди. — Есть за что. Я постараюсь, чтобы ты меня обязательно простил. И я все расскажу, — обещает бывший Архонт, крепко обнимая барда, наслаждаясь приятным теплым ветерком. Крепко сомкнутые руки на спине Моракса служат ему и ответом, и согласием.