Теплые истории

Звуки боя понемногу стихают, это... была финальная битва, Сяо точно не знает, против бездны ли, против самого Небесного Порядка ли, а может быть, против них обоих. Сяо правда не знает, да ему оно и не нужно, взглядом ищет только одного, но не находит. Не находит до тех пор, пока по полю боя не проносится громкий надрывный полный боли крик. Когда-то давно Итэр рассказывал ему о банши, духах, что своим криком предвещают смерть и, возможно, их крик был чем-то похожим на это, потому что... Сяо мысль не продолжает — видит, кто оказался источником крика и все внутри него немеет, обрывается глухо, словно резко отрезают все внутренности. Они тянут его к земле. Люмин сидит на земле и захлебывается в рыданиях, а рядом с ней... Адепт делает неловкие, тяжелые шаги, с каждым разом осаживаясь, будто бы становясь меньше и желая так же рухнуть на колени. Итэр лежит оперевшись о валун, его грудная клетка не вздымается, а вставки на одежде и серьга не светятся теплым белым. Крылья Сяо, вновь подаренные Итэром, опускаются и становятся неподъемной ношей. Он идет медленно, осторожно, опускается на колени перед самым телом и прижимает сжатый кулак к груди. — Итэр, — жалкая попытка дозваться того, кто уже не услышит. Верхняя губа подрагивает, а глаза печет. Сяо игнорирует и то и другое, ему сейчас не до этого. Они победили, да, но какой ценой? Ценой кого? У него не хватает смелости протянуть руку и коснуться, проверить тепла ли его кожа все еще? Он не дышит, не отзывается на имя, а глаза под веками не двигаются, как бывает при сне. — Нет... пожалуйста, Итэр. Отчаянная попытка ухватить то, что уже давно ушло. Обнимает за талию и плечи, прижимает к себе и прижимается щека к щеке. Ответа нет. Он не слышит ни тихого смеха, ни ласкового шепота. Ни-че-го. Только холодное бездыханное тело, которое Сяо баюкает в своих руках, когда-то теплое и мягкое, дарившее любовь и радость. Якса прячет их обоих в своих крыльях, опускает голову так, чтобы случайно не задеть рогами. — Пожалуйста, не покидай меня... Что мне делать... без тебя? — горло у Сяо сдавливает, оно болит, но это ничто по сравнению с тем, что он испытывает здесь и сейчас. Ничто с теми чувствами и мыслями, что буквально сжирают его. Не уберег, не спас, не защитил. Ничего не смог сделать, чтобы спасти то единственное дорогое. Якса выносит путешественника с поля боя на руках, продолжая ронять слезы и всхлипывать. Легкие и горло неприятно пекло, он почти икал, но оплакивать потерю продолжал не прекращая. Ветер Анемо Архонта приятно обдул прохладой красные глаза, но помогло едва ли. Слезы не желали останавливаться. Стоило только опустить взгляд, только подумать о том, чье тело он несет... **** Сяо помнит все это, будто эта потеря случилась не века назад, а вчера, всего пару часов назад. Он стоит в историческом музее Тейвата и не может отвести взгляд от статуи. Кто-то запомнил и запечатлел момент, когда он выносил Итэра с поля боя на своих руках переполненный болью, скорбью и тоской. И если в реальности он выглядел хуже, скульптор изобразил его лицо пускай и скорбным, но не заплаканным. Смотря на него, Сяо думал, что здесь он отдает дань уважения тому, кто пал в этой битве, высказывает немую благодарность за то, что тот сделал для народа. Он замечает движение краем глаза, где-то периферии, а сердце странно замирает. Слишком знакомые черты лица, слишком знакомый отблеск волос. Сяо поворачивает голову в сторону подошедшего человека и тяжело сглатывает. У юноши перед ним волосы завязаны в хвост, не достаточной длины для косы, но взгляд мягкий, печальный. Кажется, он ощущает на себе чужое внимание и тоже поворачивает голову На глаза яксы набегают слезы, когда парень улыбается так знакомо и так нежно, немного неловко. Сяо сглатывает, облизывает губы и пытается сморгнуть слезы, но не получается. Он разбивается на кусочки и закрывает лицо руками, когда слышит: — Прости, это путешествие вышло дольше, — а затем его обнимают, целуют в макушку и баюкают в своих руках, как малое дитя, как когда-то, века назад делал сам Сяо. И пока он успокаивается, Итэр обещает, что больше никуда не уйдет, благодарит за то, что все еще жив. Просто что-то говорит, как и всегда, качая теплым дыхание собственную серьгу, которую Сяо с тех пор носил не снимая. Говорит, как после самых долгих своих путешествий.