Сожженные крылья

Клубничная конфета растаяла во рту, подарив терпкое послевкусие. Мокрый язык сам собой слизал остатки шоколада с губ, неприлично краснеющих на фоне бледной, слегка оттененной свесившимися волосами кожи. Воспоминания о былых днях выветрились из головы вместе с капризной зеленоволосой девочкой. Как запах арбузного хлеба. Словно их и не было. Но больничная палата невольно или, наоборот, нарочно обращала внимание Юкиты на новые детали; она вынужденно погружала ее обратно, надеясь, что Ишимори останется там навсегда. Там, в этой белой комнате со сломанным вентилятором. Юкита не хотела в ней оставаться. Даже мысленное возвращение давалось болезненно. И тем не менее… — Эй, Юки, ты уже вторую конфету хомячишь… Так нельзя! — Тсумики уперла руки в тощие бока, когда ладонь Юкиты неосознанно потянулась к пакету у нее в руках. — Оставь мне. Я тоже люблю клубничные! А их там не так и много. — Тшшш… Дай подруге распробовать конфеты, — прошелестел шепот Нисемоно, подействовав на Тсумики магически. Она отступила, скорбно глядя на конфету, зажатую в ладони напротив. Нисемоно удовлетворенно кивнул и с нежностью погладил Тсумики по руке. — Я куплю тебе еще, когда представится возможность. — Нет, не в этом дело, просто у Юки… — Тсумики прикусила губу, — у Юки аллергия на большое колличество шоколада. — Ах, да? Простите, Ишимори-сан, я не знал. Юкита посмотрела в спокойное лицо Нисемоно, который, казалось, без всякого сожаления в легких чертах полуулыбки взирал на нее поблескивающими серыми глазами. И спрятала конфету в карман, решив, что с нее и правда на сегодня хватит. — Не волнуйтесь, вы не могли знать. — Ишимори повела плечами. — И тебе, Тсумики, стоит больше мне доверять. Я способна контролировать себя. — Угу, — кивнула Тсумики без особого доверия. — Что важнее: тебя выпишут сегодня? — снова встрял в разговор Нисемоно. — Пропуски занятий отрицательно скажутся на твоей успеваемости. — Нет, они сказали, что продержат меня здесь еще как минимум день, а то и больше. — Тсумики поставила пакет на тумбочку и присела на край не заправленной кровати. — Формальности такие. — Формальности… — Он задумчиво почесал черный затылок, играющий слабыми бликами под светом больничной лампы, —…Конечно, я все понимаю. Главное — твое здоровье. И все же… — Я справлюсь… со всем. Не волнуйся. Юкита заметила, что миниатюрные пальцы Тсумики скомкали один из краешков ткани больничной одежды. — Юки принесла мне домашнее задание. И завтра принесет, так ведь? — Принесу. — Юкита кивнула. — Ну вот видишь? — Тсумики снова посмотрела на Нисемоно. — Все хорошо будет. Я не отстану от класса. — Разговор о твоей успеваемости стар, как наш мир, — слабо улыбнувшись, покачал головой Нисемоно. Его волосы немного запоздало, но легко качнулись, повторяя за ним. — Ты поступила в эту академию благодаря мне, но это вовсе не значит, что можно расслабляться. — Нисемоно-кун, может, не надо… — А кого стесняться? Ишимори-сан приходится тебе подругой. Удивительно, что она до сих пор не знает об этой, право, незначительной детали. — Улыбка Нисемоно сама собой превратилась в легкую снисходительную усмешку. Превращение это было настолько плавным и естественным, что никто из девушек даже не заметил столь любопытного изменения. — Несмотря на ее незначительность, Ишимори-сан, наверное, сейчас пребывает как минимум в глубокой растерянности. А как максимум… Хах. Лично я бы… обиделся. — Когда ты вдруг заговариваешь заумными словами, я начинаю нервничать еще сильнее… — пробормотала Тсумики, отвернувшись от него. — Это правда незначительно. — Вы неправы. — Юкита отрицательно мотнула головой. Тсумики вопросительно и даже как-то вымученно на нее посмотрела. Нисемоно, увлеченный взгляд которого секундой ранее застыл на тонких линиях полусодранных обоев, теперь исподтишка кидал неопределенные взгляды в ее сторону. —…Мне все равно, — закончила Ишимори и отвернулась. Ей не было все равно. Но развивать эту тему, пока рядом был Кайдзю-кун, не хотелось. — Удивительно. Обычно люди обижаются, когда им что-то недоговаривают, — вздохнул Кайдзю. — Вам, похоже, нисколько не интересны тайные заговоры. — Своих тайн хватает, — ответила Юкита, уже порядком уставшая от этого разговора. — Удивительно и печально. — Нисколько не смутившись, Нисемоно продолжил вздыхать. — Впрочем, у меня появилась первая причина вам доверять. Пусть и довольно… хлипкая. Этот парень вел себя так, будто вовсе не он здесь был окутан таинственным флером. Будто выворачивал происходящее в свою пользу или просто дурачился. Был чудаком, одним словом. И не внушал абсолютно никакого доверия. Со смешком Юкита обернулась, чтобы окинуть Нисемоно скептическим взглядом. — Смеетесь? Надо же. Похоже, что мне снова стоит прояснить смысл своих слов. — Голова Нисемоно мягко упала на левое плечо, подмяв под себя часть тонких черных волос. — Понимаете, Ишимори-сан, вы довольно… скучны для того, кто так изобретательно путает мне карты. — Скучна? — Конечно, делать выводы еще рано… Может быть, вы нас еще удивите. — Нисемоно довольно прищурился. — Но если уж вас не интересуют тайные заговоры, — а как ими можно не интересоваться? — то вы определенно скучный человек. А скучные люди совершают скучные преступления. Юкита хотела спросить, что он имеет в виду под «нескучными преступлениями», но часы на запястье предупредительно завибрировали. Ожидаемого изображения на дисплее не появилось, и Ишимори достала телефон, в котором от изнеможения помирала Ютсу. — Оджо-сама, вам пришло отложенное аудио сообщение! — весело проговорила она, хлопнув в ладоши. — Динамики улавливают посторонний шум. Мне стоит сейчас же включить аудио сообщение? — Секретное сообщение? Как интересно… Меня съедает любопытство! — воскликнул Нисемоно, но с его воздушным тембром восклицание получилось слабоватым. — Почему бы нам не… — Нисемоно-кун, это не вежливо! — перебила его Тсумики. — Скорее всего, там что-то личное. Юки очень дорожит своей семьей, а там, возможно… Видимо для того, чтобы отомстить за то, что его перебили ранее, на этот раз уже Нисемоно решил прервать мысль Тсумики на полуслове: — Но разве обмен секретами — не прекрасный способ узнать друг друга получше? Я знаком с Акайо-куном и не вижу никакой проблемы пораньше услышать о том, о чем мне расскажут вечером. — Умерь свой пыл, ради всего святого! — Тсумики, милая, ты же знаешь, что святость и я… Ютсу схватилась за голову, будто пытаясь избавиться от постороннего шума. По экрану телефона поползла полупрозрачная полоска цифр. — Оджо-сама, я слышу слишком много голосов… Я не понимаю, что делать… Юкита осторожно поднесла руку к динамику, чтобы прикрыть его полусогнутой ладонью. — Подожди, — сказала Ишимори и, заметив легкий кивок Тсумики, быстрым шагом вышла за дверь. Голоса Кайдзю-куна и Ямады почти сразу затихли. В коридоре было относительно пусто. Редко попадавшиеся врачи ходили туда-сюда, занятые своими делами. Юкита направилась в сторону служебных помещений, в которые ей, впрочем, официально и без сопровождения путь был закрыт, но заполучить ключ-карту, на удивление, не составляло никаких проблем. Стоило умело прикрыться именем Акайо, как большинство проблем само собой разрешалось. Наверняка брат знал о том, что она иногда злоупотребляет его именем, но пока не предпринял ничего, что могло бы ей помешать. Таким образом Юкита постепенно получила доступ к еще одной комнате, которую назвала «Комната памяти». На языке обычных людей это помещение звалось архивом. В те времена, когда Ишимори еще пыталась узнать хоть что-то о том, чем конкретно занимаются ее родители и том, что было с ней до автокатастрофы, она искала ответы здесь. Но быстро поняла, что этот архив — самый бесполезный архив на земле. В нем не было ничего. Простые медицинские карточки, хранившиеся в специальном терминале. Терминале, для которого выделили целую комнату, но все же обычном терминале. Ни одного имени, которые Юкита могла услышать в операционной, нельзя было отыскать. Возможно, у нее просто не было нужного уровня доступа. Поэтому ни Отец, ни Акайо, ни Мама, которой в принципе всегда было плевать на все, кроме своих исследований, ничего не делали с излишним любопытством девочки. А «Комнатой памяти» Ишимори назвала это место, потому что здесь всегда было тихо. И эта тишина напоминала ей о той части детства, которую она могла вспомнить. Зайдя внутрь небольшого помещения, в полутьме которого светился огромный экран, Юкита закрыла за собой дверь. — Ютсу, можешь включать. Здесь никто не услышит. — Воспроизвожу аудио сообщение! — как ни в чем ни бывало отсалютовала Ютсу и прикрыла глаза. Из динамика зазвучал мужской голос. Приятный, в меру низкий и, как всегда в последнее время, немного уставший. Голос Акайо. Последний, который Ишимори ожидала услышать. «Доброго вечера, Юкита. По моим расчетам Ютсу должна отправить тебе это сообщение примерно в шесть часов. Предполагая, что ты скорее всего, зайдешь проведать свою подругу…» Юкита закусила губу. Как быстро, однако, до Акайо доходят новости из больницы. Ничего удивительного, если подумать. «…Я решил записать это сообщение. Дело в том, что в остальное время я буду сильно занят… К нам придет гость. Старый знакомый Отца. Ты его не знаешь, но я уже виделся с ним однажды. Они с Отцом знакомы еще со школы. Странный мужчина, но раз Отец дорожит им… Хах. Отец сказал, чтобы ты была дома к шести тридцати. Будет семейный ужин. Не опаздывай, пожалуйста…» Сама не понимая зачем, Ишимори вдруг подняла глаза на горящий монитор. Только сейчас она обратила внимание на полумрак, в котором тонула комната и на то, что терминал был включен. Пальцы, державшие телефон, сжались сильнее. «…Ведь ты понимаешь, чем грозит твое опоздание. Жду дома. Твой брат». На экране высвечивалось досье. Маленькая девочка с красивыми зелеными глазами смотрела на Юкиту, заглядывая прямо в душу. Лохматые черные волосы, подстриженные до плеч, ярко выделялись на фоне белых бинтов, в которые была замотана ее шея. Прямая челка скрывала и без того едва заметное пятно, тянувшееся от лба к переносице. Девочка улыбалась. Задорно, от души. И было что-то в этом задорстве, детской непосредственности. Что-то, от чего становилось неуютно и в голове начинало покалывать. На месте имени стоял непонятный набор букв. Данные о возрасте, диагнозе и вовсе были удалены, но Ишимори привлекло далеко не это. В графе «Порядковый номер» стояло число 456. И это уже по-настоящему настораживало, одновременно пробуждая интерес. Юкита сделала несколько широких шагов к монитору. 《 Имя: Ьпзжщж Фжсжьжчж Пол: женский Домашний адрес: [данные удалены] Возраст: [данные удалены] Группа крови: B+ Диагноз: [данные удалены] Статус: улчщиж Порядковый номер: D456 》 — Похоже, файл поврежден, — озвучила свои мысли Ишимори и, немного подумав, навела на монитор камеру телефона. Обзор почти сразу перекрыло обеспокоенное лицо Ютсу. — Оджо-сама, я же правильно понимаю, что это конфиденциальная информация? — И что? — Юкита попыталась сделать фотографию, но Ютсу блокировала эту операцию, напряженно вглядываясь в лицо своей хозяйки по ту сторону экрана. Юкита нахмурилась. — Ютсу… не мешай мне. — Я не могу, оджо-сама. — Голосовой ассистент мотнула головой, разбросав по экрану зеленые пиксели. — А вдруг эта информация причинит вам боль? Боль? — Ютсу, я просто сфотографирую, — продолжала спокойно гнуть свою линию Ишимори. — Пожалуйста. Искусственный интеллект замолчал. По светлой коже поползли анимированные капли более темного оттенка. Спустя несколько секунд бежевые губы на ее рисованном лице приоткрылись. — Оджо-сама, я была создана, чтобы следить за вашей… эмоциональной стабильностью, — сказав это, всегда жизнерадостная Ютсу тяжело выдохнула. Рядом с ее губами возникло маленькое облачко пара. — И мне совсем не нравится то, чем вы занимаетесь. За последние дни ваш мозг был несколько раз почти перегружен эмоциональным всплеском… Свободной рукой Юкита дотронулась до своего затылка. Ничего особенного, просто слегка взлохмаченные белые волосы. Но Акайо и отец часто проверяли это место, когда она была маленькой. — Ютсу, скажи честно, как ты это определяешь? Она промолчала, снова сжав нарисованные губы. — Ютсу. — Я не могу вам сказать. Просто, пожалуйста, перестаньте. Ваша психика нестабильна. — Ютсу, если я не пойму, кто убил того мужчину в подворотне Санья… — прошипела Юкита, чуть не захлебнувшись слюной. —…Пострадают люди. — Когда вас это волновало? — парировала Ютсу, скрестив руки на груди. Ишимори стиснула зубы. Справедливо. Юкиту не волновали чужие жизни. Но ее волновала своя. И волновала почти что выбешивающая игра, которую начал убийца. Поврежденный файл, скорее всего, был тоже его рук делом. Оставалось загадкой, как именно этот человек получил доступ к больничным сведениям. Умелый программист? Как бы случайно Ишимори вспомнила момент с упавшим форумом во время разговора с Хаттори в ее коморке. Холодок стремительно пробежал по бледной коже. Почему медкарта этой девочки вообще повреждена? Неужто… Та самая категория пациентов?.. Но как? Юкита же проверяла. В этом терминале не должны быть… — Ютсу, пожалуйста. Я не могу бросить это дело. Мне… интересно. — Интересно? — Интересно. — Ваша заинтересованность всегда плохо заканчивалась. — Ютсу. — Хорошо, — нервно бросила Ютсу и на мгновение сильнее прильнула к экрану, заполнив собой все цифровое пространство. — Но если вы пострадаете, то меня уничтожат. Юкита ничего на это не ответила, одарив своего голосового ассистента пустым взглядом. Ютсу покорно исчезла. Быстро сделав фотографию медицинской карты, Ишимори машинально шагнула вперед, туда, где у ног сгущалась темнота, — почти вплотную к монитору — чтобы поближе рассмотреть лицо загадочной девочки. И чуть не споткнулась. Послышался легкий щелчок, а затем — громкий треск шкворчащего электричества. До Юкиты долетели холодные капли воды. Монитор замерцал предсмертной чередой красного, зеленого и синего, искажая яркими цветами широко распахнутые детские глаза, и потух, позволив тьме поглотить комнату и Ишимори вместе с ней. В возникшей тишине Юкита могла слышать размеренный стук собственного сердца. — Навевает воспоминания, не так ли? — послышался роботизированный голос где-то сбоку. В жутком тембре одновременно сходились низкие и высокие звуки. — Хи-хи, так интересно… Экран телефона загорелся быстрее, чем Ишимори успела испугаться. Нажав на кнопку включения, она посветила в тот угол, из которого доносился звук, но ничего не обнаружила. — Оджо-сама, я не чувствую движения рядом… — Ютсу вновь обеспокоенно возникла на экране. — Должно быть, это… — Запись, — пробормотала Юкита и включила фонарик, наклонив телефон к полу. В ярких лучах блеснул конец задетой лески. — Однако… довольно продуманно. — Наверное, тебя интересует, зачем все это? — Жуткий голос заговорил из другого конца комнаты. — Когда седьмой негритенок потонет в море, ты узнаешь ответ, хи-хи… А пока слушай. — Голос резко лишился всей игривости, что хоть как-то выдавала в его обладателе человека. — Рубикон перейден. Или Цезарь, или ничто. Рубикон перейден. Назад повернуть невозможно. Или Цезарь, или ничто. Все или ничего. Голос затих. Юкита вздрогнула, снова оставшись в полной тишине. Допустим, значения произнесенных афоризмов она знала. Но что это должно было значить конкретно для нее? — Оджо-сама… Возможно, в этих крылатых выражениях была заключена загадка. Но в таком случае стоило заглянуть глубже буквального значения… «Как интересно, — подумалось Юките, когда она неосознанно потянулась к спрятанной в кармане конфете. — Значит, нужно просто позволить еще шести людям умереть?» И тогда она сможет узнать разгадку. Но не будет ли это… жестоко? Цинично? Нет, конечно же, Ишимори не собирается пускать все на самотек. Она продолжит расследование, но пока происходящее выглядит так, будто каждый шаг Юкиты продуман до мелочей. И в подобных условиях будет крайне проблематично предотвратить чью-то смерть. Так есть ли смысл пытаться?.. — Оджо-сама! — Что такое? — Мы здесь уже пятнадцать минут… Ишимори бегло глянула на верхний уголок экрана. Отвела взгляд. Затем снова посмотрела на часы. Золотые глаза рассеянно расширились. — Ютсу, ты знаешь способ срезать дорогу до дома? Ютсу кивнула и, мгновенно уменьшившись до размера мизинца, прыгнула в иконку гугл карт. Ишимори направила до сих пор включенный фонарик туда, где, по ее воспоминаниям, находился выход. — Настраиваю маршрут… Если сейчас не поторопиться, то Акайо как муху прибьет за опоздание. Или Отец. Сложно представить, что будет хуже.

* * *

Ровно в шесть тридцать Юкита топталась на пороге и звонила в дверь. Тяжелое дыхание и растрепанные волосы выдавали дикую спешку и могли стать новой причиной для наказания, но какая разница? Она же успела. — Ты как раз вовремя, — произнес спокойный голос, как только дверь наконец начала открываться. — Впрочем, у тебя должно было быть достаточно времени, чтобы прийти раньше. Ютсу слишком поздно прислала мое сообщение? — Нет, она прислала его ровно в то время, в какое ты и задумал. — Сцепив руки за спиной, Юкита отвела взгляд. Смотреть в такой ситуации на брата было выше ее сил. — Я задержалась с Тсумики-тян в больнице. — Ясно, — ответил он все так же спокойно и отошел в сторону, пропуская сестру внутрь. — Подними глаза. Гость уже прибыл и ждет в столовой. Не говоря больше ни слова, Ишимори зашла в дом быстрым шагом, разулась, оставив обувь рядом со входом и, надев свои, на первый взгляд, тапочки, все так же быстро прошла в сторону столовой. Акайо, оставшийся закрывать дверь, идти за ней не спешил: следил за исчезающей за следующей дверью спиной с растрепанными белыми волосами и отчего-то едва заметно улыбался. Столовая была погружена в такой же полумрак, как и архив в отцовской больнице. Только свечи на длинном столе разрезали темноту рваным покачиванием из стороны в сторону. Количество темных комнат в ее жизни уже начинало бесить Ишимори. При таком раскладе она, пусть и с довольно маленькой вероятностью, рисковала заработать себе фобию. — А это моя дочь, Юкита. Помнишь, я когда-то рассказывал тебе о ней? — А-а… Она учится в той самой академии? Когда-то мой сын тоже ее заканчивал… Славные были времена. Чуть сощурившись, Юкита постаралась разглядеть лица беседующих между собой мужчин. Первый, низкий и немного своеобразный, голос, словно намеренно искажавшийся его обладателем так, будто он был актером мюзикла, игравшим кривляющегося шинигами, принадлежал Акихико Ишимори, который сидел прямо перед одной из свечей. Будучи, в первую очередь, ученым, он почти никогда не снимал своего халата и сейчас тоже был в нем. Его шею закрывал широкий клетчатый шарф, но маску на лицо отец надевать не стал, поэтому редкие пигментные пятна на его лице были заметны в свете дрожащей свечки. Черные перчатки, сливаясь с окружением, закрывали худые ладони. Из-за альбинизма отец не мог надолго выходить на улицу в солнечные дни, вынужденно носил закрытую одежду и вообще привык существовать жизнью крота. «Темнота — друг молодежи», но в данном случае — «Темнота — друг сумасшедших ученых». Хотя Акихико не был старым. И сумасшедшим, по его собственным словам, тоже. Ему было слегка за сорок, но бледная пигментированная кожа и чуть торчащие вверх белые волосы неизбежно прибавляли старшему Ишимори несколько лет. Сейчас желтые глаза Акихико не скрывали круглые темные очки, аккуратно примостившиеся на его макушке. К сожалению, за много лет они стали его незаменимым спутником, ведь из-за незащищенности глаз он не мог нормально смотреть на солнце. Юкита всегда задавалась вопросом, почему, если отец так страдает, то не страдают они с Акайо. Во время изучения темы альбинизма еще в детстве она наткнулась на любопытный факт: для того, чтобы ребенок родился альбиносом, оба родителя должны тоже быть альбиносами. Но матушка была обычным, здоровым человеком низкого роста, с короткими черными волосами и уставшими черными глазами. При этом и Юкита, и Акайо родились с каким-то неправильным альбинизмом, никак не мешающим нормальной жизни. Да, у Ишимори, по словам брата, было «слабое здоровье», но никаких симптомов, присутствующих у отца, у нее не наблюдалось. — А матушка не придет? — сев на обозначенное отцом место, спросила Юкита, когда заметила, что Руны Ишимори здесь нет. Акихико криво улыбнулся, поддевая зубчиками вилки кусок мяса. — Нет, она сказала, что ее не интересуют светские беседы с давним приятелем, и закрылась в комнате. Глупо было ждать от нее чего-то другого… Кстати, познакомься. — Отец кивнул туда, где, через одно свободное от Юкиты место, сидел неизвестный человек. Его лицо трудно было разглядеть, потому что свечи по какой-то причине не поставили на ту сторону стола. Но Ишимори смогла рассмотреть белый пиджак и грязно-зеленый галстук, покоившийся на мощной груди. — Это мой друг, с которым мы вместе учились и проходили врачебную практику, но он уже давно ушел из медицинской сферы. Открыл кондитерскую. — Приятно познакомиться, — спохватившись, Юкита привстала со стула и учтиво поклонилась, образовывая угол примерно в тридцать градусов. Судя по едва уловимому движению теней, незнакомец слегка кивнул головой. После обмена приветствиями Юкита вернулась на место. — Акихико много рассказывал о тебе. Он гордится успехами своей девочки… Голос незнакомца был низким, с характерной хрипотцой и каким-то… слегка отрешенным. Такой тембр выдавал заядлого курильщика. — А моими успехами он не гордится? — насмешливо спросил вошедший в комнату Акайо и поправил очки. Акихико странно усмехнулся в ответ. — Акайо, будь повежливее. — Простите, отец. — Ничего, садись. — Ладно, давайте поблагодарим за еду. — Акихико сложил руки в молитвенном жесте и прикрыл глаза. — Спасибо за еду. — Спасибо за еду, — почти в унисон сказали Акайо и Юкита и одновременно взяли столовые приборы. Незнакомец воздержался. — Шибусава, ты снова игнорируешь приличия? — со смешком обратился к нему отец и отрезал кусочек от жаренного мяса. — Просто не вижу смысла благодарить высшие силы за то, что заработано человеком. Я и сына тому же учил. — Человек не притронулся к приборам. — Да и, если честно, то я не голоден. Юкита, уже отправившая в рот кусочек мяса, резко закашлялась. Плотно закрыв рот рукой, она старалась кашлять как можно тише. — Юкита? — Акайо замер. — С тобой все хорошо? — Да-да, я просто подавилась… — ответила Ишимори, судорожно хватая стакан воды. — Ешь аккуратнее, — нервно бросил он и отвел взгляд. — Ах да, я же не назвал своего имени, как неловко, — хрипло засмеялся незнакомец и пододвинулся ближе ко столу. Из мрака выплыло лицо человека чуть старше сорока, с морщинистым лбом и пышными усами, расходившимися в разные стороны, словно полу-опущенные крылья бабочки. Безжизненные зеленые глаза послужили лишним напоминанием о жизнерадостном лице девочки из архива. Незнакомец смотрел прямо на Юкиту. И от этого ей было неловко. — Шибусава Накахара. Теперь мы точно знакомы. Заметив краем глаза и почувствовав, взгляды, обращенные на них (а может, ей это показалось), Ишимори просто кивнула, ни на кого не посмотрев. Она тянула губами живительную воду, и смотрела на разрезанное мясо, которое теперь вызывало у нее отвращение. По какой-то причине оставшийся ужин прошел в молчании. Больше не слышно было веселых разговоров отца о его молодости. Их даже стало не хватать. Складывалось такое ощущение, будто их погрузили в стазис. Лишь свечки своим живым колыханием напоминали о том, что время не остановилось. Первым из-за стола ушел Акайо, сказав, что пойдет, проведает маму. Вскоре за ним откланялся отец. — Акихико, а где у вас здесь туалет? Я уже и не помню с прошлого раза, — неожиданно спросил Шибусава, тоже приподнимаясь из-за стола. — По коридору направо, — как-то холодно ответил отец и зачем-то мотнул головой, словно прогоняя наваждение. — Потом возвращайся в коридор. Акайо проводит тебя. — Я уже взрослый, Хико-аники, — усмехнулся Шибусава и наконец-то вышел на свет. Юкита смогла разглядеть атлетически сложенную фигуру человека за сорок с прилизанными черными волосами. — Я уже не теряюсь и могу добраться до дома без сопровождения. Отец дернулся, сделав шаг назад. Темные очки сползли с его головы и шлепнулись на нос, отчего он тут же поморщился. — И все же, я настаиваю. Не хватало еще искать тебя по всему городу, как раньше. И Шибусава… не при детях. — Стесняешься… — Мужчина осклабился. — Понял. Акихико вздохнул и, ничего на это не сказав, пошел в сторону лестницы на второй этаж. Уже стоя одной ногой на первой ступеньке, он обернулся на Юкиту, как бы говоря взглядом «не задерживайся», после чего спешно поднялся. Шибусава еще некоторое время тупо смотрел на лестницу, а затем, как по команде, повернулся на сто восемьдесят градусов. На его губах продолжала играть усмешка, но, когда он вышел в коридор, Юкита, незамедлительно последовавшая за ним, заметила, что выглядит эта усмешка кукольно. Будто ее приклеили. Шибусава усмехался, но без всякой ясной цели. Ишимори окликнула его прежде, чем он успел свернуть за угол: — Шибусава-сан, подождите, пожалуйста… — Что такое? — Он повернулся к ней уже с естественным выражением лица. — Ваш сын… Вы знаете, что случилось с вашим сыном? По большому счету, тому Шибусаве Накахаре уже должно было быть все равно. Да и, если присмотреться, не слишком этот коренастый мужчина смахивал на тщедушного, сероглазого Акиру. Но не может же быть такого совпадения. Вообще, если говорить откровенно… Юкита перестала, что либо понимать. Шибусава Накахара умер. Она сама видела, как отец убил его. Собственными руками. — А что с ним? — Его тело нашли в Санья на прошлой неделе, — ответила Ишимори. В таких вопросах она не отличалась особой тактичностью. Мгновенно последовавшая реакция совсем сбила ее с толку. Шибусава рассмеялся. Хриплый смех становился все громче и громче с каждой секундой, едва не превращаясь в чахоточный кашель. Ему… смешно от смерти собственного сына? Или это истерика? Нет, конечно, Юкита особо не разбиралась в чувствах людей, но даже она знала, что, услышав подобные слова, следовало хотя бы заплакать. — Ха-ха… Невозможно. Я созванивался с моим Акирой несколько часов назад. С ним все в порядке. Он как раз заканчивал рабочую смену. — Рабочую… смену? — Акира не так давно закончил институт, но, несмотря на неплохое высшее образование, устроился работать библиотекарем. — Шибусава хмыкнул. — Я поддерживаю своего сына в любых начинаниях, так что нисколько не противился его решению. В конце концов, он всегда любил книги. — Постойте, но ведь… — Да-да? — Нет, ничего. Он ведь… учился в 3-B классе. Юкита видела его личное дело. Ватанабэ Эйми дала показания. Акайо тоже признал его бывшим учеником академии. Это… это еще одно совпадение? Юкита запуталась. Кажется, теперь окончательно. — В таком случае, пока, девочка. Передай отцу, что он до сих пор должен мне кружку пива. — Нет-нет, подождите. — Ишимори быстро достала телефон и, найдя нужную фотографию, показала ее Шибусаве. — Скажите, вы знаете эту девочку? Сумасшедшая идея, но отчего бы и нет? Юкиту уже ничем не удивить. Шибусава наклонился к телефону, снисходительно прищурив глаза. Долго всматриваясь в фотографию, он, казалось, завис. Взгляд остекленел, и только усы колыхались от бесшумного движения губ. Прежде чем Юкита успела устать от ожидания, Шибусава поднял на нее опустевшие глаза. — Откуда у тебя эта фотография? — Я не могу вам сказать. Сначала ответьте на мой вопрос. Вы знаете ее, верно? — строго спросила Юкита, внутри которой что-то упало — так жутко и проникновенно на нее смотрели эти зеленые глаза. Шибусава сделал шаг к ней, Юкита убрала телефон и отступила. Он сделал еще один шаг, но куда более широкий. Пальцы мужчины стали слегка двигаться, точно охваченные судорогой. — Откуда у тебя эта фотография? — в точности повторил он свой вопрос, но на несколько полутонов ниже, как кем-то замедленная пластинка. — Так вы знаете ее или нет? — раздраженно отступая, тоже повторила вопрос Юкита. Шибусава наступал. Словно танк, неумолимо и пугающе надвигался, грозясь переломать под собой кости. — Это моя дочь. Моя кровиночка. Моя девочка… Он убил ее. Убил, понимаешь? Он заставил меня подписать согласие, — опустошенно пробормотал Шибусава бессвязный бред, слегка касаясь своей головы. — Согласие, цена которого — жизнь. Две жизни. Он не сдержал обещание. Не так, как я хотел. Он снова обманул меня. Я никогда его не прощу. Никогда не прощу. Никогда не прощу. Никогда не прощу. Никогда не прощу. Никогда… Тело Шибусавы слегка качнулось сначала вправо, а затем влево, уже куда сильнее. Хватаясь за голову, он засеменил ногами к стене, пытаясь выровнять равновесие, и у него это почти получилось. Но новый приступ головной боли заставил его чуть отклониться назад, и это стало фатальной ошибкой. — Шибусава-сан, вы… — Никогда не прощу. Никогда. Никогда. Не две жизни… три жизни… Я знал… знал, что он сделает… Но ничего не мог… — Шибусава-сан! — крикнула Юкита, но было уже поздно. Шибусава повалился на спину с характерным стуком. И больше не встал, распластавшись на светлом паркете. На крик оперативно спустился Акайо и, будто сразу осознав, что произошло, быстро подбежал к телу. Юкита хотела помочь ему привести Шибусаву в чувства, но, стоило ей дернуться в этом направлении, как Акайо раздраженно обернулся. — Что ты ему сказала? — Ничего. Ложь, которую Акайо наверняка раскусил. Слишком уж она была очевидной. — Неважно. — Он вздохнул, попрежнему не отворачиваясь. — Обычный обморок. Иди наверх. — Акайо, скажи, что происходит? Этот ужин… Взглядом брата можно было прожечь дырку в стене. Огромную дырку, если постараться. — Иди. Наверх. Быстро. — Хорошо, спокойной ночи. Спорить было бессмысленно. Юкита развернулась и поспешила к лестнице. Все это время, пока кончики ее волос не скрылись из виду, она чувствовала пристальный взгляд чужих глаз на своей спине. От этого взгляда становилось неуютно. Что-то Ишимори сомневалась, что случившееся было обычным обмороком. И начинала жалеть, что так рано исключила свою семью из списка подозреваемых. Что это вообще было? Вряд ли кто-то даст вменяемый ответ.

* * *

Лунный свет мягко падал на сцену через панорамные окна. Ночи в Токио теплые. Звезды почти не замечаешь за яркими рекламными щитами и бурной жизнью никогда не засыпающего города, но горят они не менее ярко. Впрочем, сегодня одна из них погасла, пропав с темно-синей карты звездного неба. Кто-нибудь будет скучать по ней, когда рядом горят миллионы таких же, ничем не отличающихся друг от друга звезд? Может, кто-то и будет. Но едва ли это рационально. Двое людей пробрались в академию посреди ночи, чтобы сыграть шедевр на сцене актового зала. Первый человек был рядом, оперевшись на край стоявшего в центре рояля. Пальцы правой руки второго чувственно ударяли по клавишам. От ре третьей октавы они быстро пробегали до ми второй. Левая рука отбивала тревожный ритм, от которого в душе постепенно нарастало беспокойство. В ту ночь в актовом зале звучало «Лето» Вивальди, по другому называемое «Грозой» или «Штормом». На лице первого человека сияла блаженная улыбка. — А твои руки не забыли прошлое… — произнес человек, когда отгремела последняя нота. — Мастер-виртуоз среди юниоров… Воистину, сыграть целый оркестр на одном лишь пианино… — На рояле. Зачем было звать меня сюда посреди ночи? — огрызнулся на похвалу второй человек и раздраженно оторвал пальцы от рояля. — Что, уже и похвалить тебя нельзя? — Первый усмехнулся. Свет луны красиво упал на его бледное лицо, сделав безобидную ухмылку зловещей. — Ну-ну… прошло столько лет с того момента, когда мне в последний раз доводилось слышать твою игру на… этом инструменте. Дай насладиться моментом. — Так зачем? — Зачем? Хм… если подумать… — Первый человек сделал вид, будто глубоко задумался, приложив указательный палец к губам. — Потому что… надвигается шторм. И ты прекрасно это знаешь. — Меня уже тошнит от твоих слов, — тяжело выдохнул второй человек и попытался встать со стула, но был мгновенно возвращен на место чужой рукой. — Что? — А сыграй-ка мне «Реквием» Моцарта. — Много хочешь. — Ну пожалуйста. Второй человек снова вздохнул. На этот раз обреченно. Его пальцы возвратились на запылившиеся клавиши рояля и слегка задрожали. — Лучше скажи, для кого я все это играю? Кто стал девятым? — А тебя это волнует? — Первый человек сощурился. — Меньше знаешь — крепче спишь. — Мне бы хотелось знать, кто погибает по моей вине, — холодно произнес второй человек и отвернулся. Взгляд первого немного смягчился. — Хорошо, раз ты так хочешь… Я буду сообщать тебе имена следующих жертв. — Он щелкнул пальцами, от скуки сфокусировавшись на собственных ногтях. — Но ни больше, ни меньше. В конце-концов, это шоу. Для тебя тоже должен быть элемент неожиданности. Иначе получится неубедительно. Твоя актерская игра… крайне паршивая, знаешь ли. — Зато твоя выше всяких похвал. — Не дерзи. — Первый человек резко оторвался от созерцания ногтей, с хищной улыбкой повернувшись ко второму. — Играй. Тебя звали сюда за этим и только за этим. — Когда-нибудь ты заставишь меня играть реквием для себя? — язвительно спросил второй человек. — Ну почему же реквием? — Первый прикрыл глаза, продолжая улыбаться, — Можно лунную сонату. Она идеально подойдет. — Ты… ты так легко говоришь обо всем этом… — Второй человек нервно усмехнулся и согнулся над роялем. — Просто помни, что ты обретешь второе, лучшее рождение. — Первый коснулся головы второго и слегка потрепал его волосы. — Твое время еще не пришло, так зачем задумываться? Играй, ангел музыки. Играй для меня и только для меня. Я скажу, когда настанет твоя очередь. — Я все еще не понимаю, зачем тебе это. — Второй слегка надавил на клавиши. — Но ты ведь не ответишь, да? Первый многозначительно промолчал. Полилась погребальная музыка.