Изгнанник, возвращение

— Ну что же приятно было познакомится! Но пора нам прощаться! — улыбаясь, проговорила Фелиция и, пожав руку Марте и Израэлю, она спешно покинула вагон. Проводница проводила её недовольным взглядом полным презрения. Покинув вагон поезда, соседи оказались в огромной толкучке. Народ вываливал из вагонов сотнями и ударяясь об кордоны из полицаев послушно перенаправляли русло человеческой реки к выходу, или к месту выдачи багажа. Приезжие смешались с встречающими в гомонящую кучу, тут и там слышались счастливые выкрики и поцелуи. И во всей этом хаосе квартет из коммивояжёра солдата и женщины с младенцем решил держаться вместе. — Фрау Марта! Я настаиваю на том что помогу вам! — кричал Израэль, добавляя: — Мне совесть не позволит бросить женщину одну в таком месте! Мало ли ваше золотце придавят! — Спасибо, спасибо! — тихо шептала Марта, ища глазами лицо мужа. В это время Иосиф, ухватившись одной рукой за Вайсмана, а второй держа футляр, вертел головой в поиске встречающих. На его лице появилось яркое волнение. Коллективным решением (между прочим усматривалось и мнение Райха) было решено двигаться к выходу. Под куполом вокзала было ещё жарче чем в вагоне. Весеннее солнце палило сквозь стеклянную крышу. Вспотев и раскрасневшись, Иосиф мечтал оказаться на воздухе. К счастью всё пошло по лучшему сценарию. Муж Марты отыскался очень быстро. Это был высокий блондин в рабочей робе. Поблагодарив спутников жены, оставив обоим визитки, он заботливо отнял у неё чемоданы и они распрощавшись, быстро растворились в толпе. Израэль же и Иосиф проворно добрались до острова безопасности — вокзальной лавочки, на которой и остановились перевести дух, лица у обоих были красные и счастливые. Вайсман видел что юноша почти парит над землёй от радости. — Вы меня можете найти в любой день на Юденштрассе сорок, в компании «Вайсман и кумовья», если меня не будет скажете что от меня и вас примут! — с одышкой пролепетал Израэль, начертав на листке план, — Если надо денег в долг, или устроить на работу мы поможем! — Спасибо огромное за всё! — улыбнулся Иосиф и сказал: — Меня можете не искать, я не знаю, где смогу приткнуться! — Вот что я вам скажу напоследок, герр Иосиф, ой то есть, фрайгерр Франц! — прошептал Вайсман: — Я дико рад тому что мы так хорошо познакомились! Знаете я вам очень сочувствую, Верлина страна парадокс, юденов в отличии от других государств, тут не гоняют, а вот своих родных, ну вы сами знаете! Лицо юноши исказилось в болезненной гримасе. Вайсман, тут же замахав руками, сказал: — Не будем об этом! Вы вернулись и Слава Богу! Распрощавшись, с Израэлем, Франц окинул взором вокзал. На краях глаз скопились слезинки. Глубоко вдохнув весенний столичный воздух, юноша закашлялся и, хрипло рассмеявшись, направился к выходу. Движения его стали быстрыми и неаккуратными, от аристократизма ничего не осталась, он был похож на ученика, рвущегося в школу за знаниями. Глаза юноши стали счастливыми, щёки побелели, на губах появилась блаженная улыбка. У него получилось. Спустя долгие годы он вернулся. Вернулся на Родину. Расталкивая плечами сограждан, он радостно вбежал в эту прекрасную новую жизнь. Вбежал и споткнулся. Вернее столкнулся. — Куда прёшь, слепой что ли?! — было последнее, что слышал юноша. Через минуту он уже сидел на твёрдой плитке тротуара и глупо смотрел прямо перед собой. Жертва его невнимательности стояла перед ним, как скала, презрительно вглядываясь в лицо. Это была девушка в форме матроса с двумя чемоданами в руках, она прикрывала собой офицершу с золотыми погонами при полном параде. — Извините, я вас не заметил… — тихо проговорил Франц, подбирая чемодан и пытаясь подняться. Тут же подскочил полицай с вопросом на жирной физиономии. — Что случилось? — спросил он у матроса, та усмехнувшись бросила: — Да тут понаехало дембелей слепых с периферии! Как их только земля Янеша носит! — Документики покажите-ка! — набросился на несчастного Франца полицай. В эту минуту девушка и офицерша загрузились в подъехавшую машину и укатили. Франц оскорблённо посмотрел им вслед и, потирая спину, протянул документы полицаю, тот не читая, спросил: — Почему в шинели, музыкант? — Болею, — коротко ответил Франц. Полицай, ознакомившись с документами, похудел с виду килограмм на пять и, салютуя, помог юноше подняться. — Вас проводить? — заботливо спросил он. Франц отказался и быстро скрылся в толпе. Отойдя от вокзала на сто шагов он ещё раз вдохнул воздух и чуть не сошёл с ума от вида. За девять лет город его детства изменился. Улицы были не просто забиты машинами, а яблоку было негде упасть среди авто, тротуары тоже были переполнены. Дома выросли на пару этажей обзаведясь лепнинами и барельефами. Фонарные столбы украсились лицами императора чья физиономия так же была и на плакатах и вывесках. Воздух был переполнен выхлопами бензина, кругом было шумно и бойко. Даже люди изменились. Тридцать восемь лет без войны сделали своё, у вокзала оказались исключительно прилично одетые зажиточные граждане, даже у носильщиков взгляды были какие-то одухотворённые. Не было ни попрошаек, ни проституток, как в Карсе. Вместо них, вокзал плотным кольцом брали патрули из полицаев. Тут и там мелькали петушиные перья с их шляп. Чистота и порядок, таким видом встречала столица своего изгнанного отпрыска. Щеки оросили слёзы, невысокий юноша застыл как истукан, стоял, любуясь синевой мирного неба над великолепной улицей. «Привет из ада, город Янешбург!» — пронеслось в голове, за этим составом захотели понестись яркие страшные воспоминания, но Франц обрубил их, с болью и омерзением он схватился за виски, не отпуская футляр от скрипки. «Нет! Нет! Только не это! Нельзя! Стоп!» — нёсся наперерез им в голове маленький спасительный состав. Перед глазами мелькнул призрак прошлого, кудрявый бодрый парень с белыми зубами и серыми живыми глазами. «Спасибо! Спасибо что спас! Что тогда! Что сейчас!» — подумал юноша, зажмурившись, от пробившей голову боли. Вдруг кто-то взял его за плечо и девичьим голосом спросил: — Вам плохо? Франц открыл глаза, перед ним стояла высокая девушка с зелёными глазами, чёрными волосами, аккуратным прямым носом, одета она была в лёгкую блузку и юбку до колен, на плече висела сумка, на голове была фуражка с кокардой дипломатического факультета дворянского университета. «Студенточка!» — вспомнил письмо друга Франц. Юноша, тут же вытер слёзы и схватив девушку за плечи, быстро спросил: — Ты Харлей Вальд, да? — Так точно, младший лейтенант Франц фон Меретихкёрбис! — улыбнулась девушка, добавляя: — Герр Люций попросил меня вас встретить! Франц, едва сдержался чтобы не обнять незнакомку, почувствовать через прикосновение дух друга, которого он не видел давно, но помнил просто прекрасно. Чёрноволосый, кудрявый вечно весёлый и хитрый, когда-то студент дипломатического факультета дворянского университета, а ныне преподаватель там же — Люций Ольгерд фон Кардамон. *** День их знакомства Франц запомнил на всю жизнь. Это было десять лет назад — необычный день, решалась судьба девятилетнего дворянина. По какой тропе пойдёт младший из детей кронпринца? Диспозиция была простой. Мать и братья молча благословляли Франца на карьеру военного — то есть кадетский корпус, а потом традиционно — служба в императорской гвардии и к двадцати годам уже лейтенант, как брат Людвиг — великан с копной золотых волос. С отцом же было сложнее, он воспитав шестерых матёрых вояк, старший из которых уже был самым молодым генералом за всю историю Верлины, а остальные пять носили не маленькие чины и занимали прочные позиции при дворе, решил смилостивится над младшим сыном. Эпоха мира смягчила его сердце. Он был человеком старой закалки с императорскими амбициями, но несмотря на это всё-таки решил дать младшему чуть-чуть воли. А именно разрешить провести беззаботное детство посвящённое чему-то кроме карьеры военного, правда по его усмотрению детство кончалось в девять лет. Франц не пренебрёг таким счастьем и сделал выбор в пользу искусства игры на скрипке, «инструмента сатаны», как в средневековье его окрестила вестианская церковь. Франц влюбился в скрипку сразу, как только увидел сам инструмент и услышал его звучание в исполнении дальнего родственника Майкла фон Меретихкёрбиса — это был невысокий мужчина с абсолютно белыми глазами, он был слепцом и, придя в гости к троюродному брату, решил устроить маленький концерт. Элегантные формы и тонкость звука инструмента очаровали мальчика. Протяжная, тугая, как лук, мелодия с сладким послевкусием свела с ума. Прекрасней скрипки Франц не слышал ничего. Мальчик весь концерт едва сидел на месте, ноги сами шли в пляс, от звука скрипки хотелось вскочить и смеяться, и плакать, и танцевать! Когда концерт закончился Франц, абсолютно потеряв дар речи, лишь смотрел на слепого дядю широко открытыми глазами. — Всё-таки не зря ты армию бросил, брат! Волшебно играешь! — улыбнулся Эдуард, Франц сразу заметил, что отец смотрел на родича без обычного презрения и снисхождения, как на остальных. — Мой принц, рад что смог доставить наслаждение будущему императору! Не зря армию бросил, не зря ослеп… — иронично проговорил Майкл. Отец странно рассмеялся и похлопал кузена по плечу. А Франц продолжал сидеть, неприлично раскрыв рот, он впервые видел, чтобы кто-то так открыто противостоял отцу. Пусть мальчику тогда было четыре года, но решение созрело сразу, это была судьбоносная скрипка в руках троюродного дяди. Сложнее было с донесением мысли до родителей. Франц понимал, что если заявит что хочет быть как дядя Майкл — реакция будет смешанная. Тем более он отлично знал на кого стоит равняться — на старшего брата Людвига, генерала и милитариста. Но будучи воспитанным на идеалах честности и смелости, всё-таки рассказал обо всём родителям в тот же день. Братья посмеялись, мать была против, отец отреагировал просто: — Седьмой сын — музыкант? Я не против. — А если он опозорит наш род? — запротестовала мать, строго смотря на своё неразумное четырёхлетнее дитя, которому уже было уготовано будущее, как минимум полковника спецслужб. — Дорогая, каким бы дрянным музыкантом он не стал, он не сможет бросить слишком значительную тень на меня! Цепь рода Меретихкёрбисов не порвётся из-за одного гнилого звена! Я даже буду рад, если он будет простым скрипачом, я успел устать от выдающихся детей, — улыбаясь, заметил Эдуард Райнхард. По его взгляду Франц понял, что в душе отец тоже восхищался дядей Майклом, поэтому он не обиделся на его слова. Тогда отец просто потрепал его по плечу, не догадываясь что заложил целый фундамент в его голове. Франц решил что станет выдающимся музыкантом, чтобы его отец, когда станет императором мог гордится таким родством и чтобы так же восхищался и любил, и смотрел такими же глазами, как на троюродного брата. Обучение началось на следующий же день, скрипку заказали у лучшего мастера в столице. «Он сын кронпринца! Пусть оправдает доверие императора к нашей ветви семьи!» — строго говорила мать. Эдуард же лишь с интересом смотрел как совсем маленький мальчик деловито пытается правильно держать инструмент. Учителем вызвался сын дяди Майкла — Александр, такой же низкий, увы не слепой, но близорукий, он понравился Францу с первого же скандала за неправильно выданную ноту. Работа закипела нешуточная, пускай Александр и ворчал — что способностей у мальчика нет, но тот добился его доверия всего за месяц упорных тренировок. Однажды к своему счастью и удивлению Франц подслушал разговор отца с учителем. — Мой сын гений? — коротко с каким-то нетерпением спрашивал Эдуард, перебирая винтовку. — Никак нет, Ваше Высочество, способностей к скрипке у него нет! — честно отвечал Александр. Об стол брякнул затвор винтовки. Учитель тут же с жаром добавил: — Но он очень трудолюбивый! Ему всего четыре, а ответственности и целеустремлённости как у взрослого! Из него выйдет хороший скрипач, да не звезда Янешской филармонии, но главное — что он любит то, что делает! Тогда отец расхохотался, но ничего больше не сказал. А Франц стоявший за дверью готов бы многое отдать, чтобы это задумчивое молчание продолжалось вечно. Обучение продолжилось и вот так складно пролетели пять лет. Теперь же всё это могло кончится. Данное отцом время подходило к концу, а Франц только распробовал искусство владения тонким лоном скрипки, эти годы беззаботного детства пролетел слишком мимолётно. Будто только вчера мальчик сидел, слушая, дядю Майкла, а уже сегодня как и он в присутствии публики даёт концерт, правда не в одиночку, в этот день решалась ещё одна девятилетняя судьба, а именно сестры-близнеца Франца — Катарины, с ней ситуация была аналогичной, только она выбрала не скрипку, а рояль. — Условия простые: если мне понравится твоя игра — будешь скрипачом, нет — отправляешься в кадетский корпус завтра же. Ты, Кейт, тоже… — пояснил отец перед выступлением. Франц, сглотнув, кивнул. К девяти годам, смотря на братьев и читая соответствующую литературу, он понял простую вещь — армия и карьера военного — это не игра в солдатики. Даже в мирное время кузня Меретихкёрбисов выплавляла лучшие мечи на континенте, а плавиться в горне и терпеть удары молотом мальчику не хотелось. Быть очередным подобием Людвига, как остальные братья и радовать родителей конечно хорошо, но компания Александра и скрипки были куда соблазнительней, да и сестре, точной своей копии, он желал того же. Привычка матери, фельдмаршала Терезии фон Меретихкёрбис превращать любое мало-мальски важное событие в жизни своих детей в парад с фанфарами и в этот раз сработала. На концерт девятилетнего Франца и Катарины были приглашены все близкие родственники и знакомые, мальчика удивляло лишь отсутствие самого императора, но как серьёзно заявила мама: «Его Величество сильно занят, а так, разумеется, он бы осветил эту встречу своим присутствием!» Что важнее дядя Майкл приехал аж из самого Конунгбурга, и, улыбаясь, неподвижно сидел в кресле, как будто прислушивался, и лишь иногда моргал белыми глазами. Среди гостей было полно сверстников Франца, большинство из них уже красовались формой кадетских корпусов, да и взрослые гости почему-то решили — что лучший наряд для прослушивания музыки это военная форма. «Идиотизм! В стране мир, а они всё звёздами меряются!» — про себя возмущался мальчик, одетый в чёрный фрак с зелёной бабочкой. Он отлично понимал что многие прибыли на данное мероприятие не слушать музыку, а просто выслужится перед его отцом — кронпринцем и будущим императором. Чем дальше в древе были родичи, тем шире у них были улыбки и тем больше комплиментов и осведомлённости в музыке они выражали. — Ну что же соль семьи Меретихкёрбисов! Спасибо что посетили мою обитель! — начал Эдуард, поднимая бокал с вином, на лице его было обычная маска дружелюбия, которую он надевал при большом скоплении людей. По залу прокатились аплодисменты, к радости Франца и дядя Майкл хлопал в ладоши, искренне улыбаясь. — Не разочаруй моего отца! — тихо цыкнул Александр, стоявший рядом, мальчик уверенно кивнул, он подготовил нечто беспроигрышное. В эту минуту отец закончил свою приветственную речь так: — А теперь моя дочь Катарина сыграет для вас на истинно королевском инструменте! Зал ответил на каламбур неуверенным смехом, Эдуард же безразлично отпил из бокала и поманил к себе дочь. — Удачи, Рина! — шепнул сестре напоследок Франц. — И тебе, Стеф! — улыбнулась девочка, и, грациозно выпорхнув к гостям, раскланялась. Франц с радостью поймал взгляд матери, она следила за дочерью, в её глазах читалась гордость. «Она точно не отправится в кадетский корпус! Мама ни за что не позволит». — Я Катарина Адольфа фон Меретихкёрбис! — совсем как взрослая представилась девочка, в чёрно-зелёном платье она была совсем как настоящая принцесса, — Я сыграю для вас пятую симфонию Питера Магмана! — сказав это, Катарина вновь раскланялась и, сев за рояль, начала играть. У Франца душа ушла в пятки, после такого выступления будет трудно впечатлить отца. Музыка не струилась по комнате, как река, нет! Она устроила целую бурю, громкая, уверенная, вал за валом она вливалась в уши гостям, заставляя тело покрыться приятными мурашками. Но не это было главным, а то, как при этом выглядела Катарина, она как будто забыла что сидит перед полным залом родственников и беспощадно долбила (именно долбила) по клавишам своими маленькими тоненькими пальчиками. Она как будто стала с роялем одним целым, выжимая из инструмента всё до последнего звука. Буря мелодии не утихала, казалось ещё чуть-чуть и мундироносцы в зале не выдержат и встанут, чтобы показать мастерство маршировки, как и любая музыка написанная в Верлине пятая симфония Магмана при упрощении легко могла превратится в марш. Со лба девочки на клавиши градом сыпался пот, но она продолжала играть, позабыв обо всём на свете. Франц восхищённо водил взглядом с лица сестры на удивлённые физиономии родителей и братьев, в душе проснулся червь зависти, но был быстро задушен радостью за Катарину. «Ну всё! Быть ей примой филармонии с сольными концертами!» — подумал тогда мальчик, расплывшись в улыбке и тут же начал себя ругать: «И зачем я ей удачи желал? Знал же, что у неё всё получится!» Как только музыка затихла и Катарина, очнувшись, вновь раскланялась, повисла тишина. Ни кадровым высокопоставленным военным, ни благородным дамам и их чадам не верилось что маленькая девочка может извлекать из такого огромного инструмента такие звуки. — Браво! — вдруг крикнул лично кронпринц Эдуард и, оскалясь, захлопал в ладоши, зал подхватил аплодисменты. Франц с досадой понял что во взгляде отца столько гордости, что перещеголять Рину у него вряд ли получится. — Ну и как завершение нашего маленького концерта, мой сын Франц Стефан сыграет для Вас на скрипке! — с лёгким снисхождением проговорил отец, властным пальцем призывая Франца. Зал как будто выдохнул, поняв, что шуток про сатану не предвидится, да и после фееричного выступления Катарины надо было отдохнуть, в ребёнке играющем на скрипке большинство не видело ничего из ряда вон выходящего. Франц уверенно вышел на публику, держа в одной руке скрипку, зрители напряглись, на сцене появилась мужская копия маленькой принцессы. Предвидя снисходительные улыбки взрослых и издевательские сверстников, мальчик перечислил в голове всех невысоких императоров и с спокойной совестью представился, решив не раскланиваться из вредности. — Я сыграю Вам «Янеша» Карла Вальтера Меретихкёрбиса! — громко, чтобы слышали все, сказал Франц, у отца расширились глаза, как и у Александра, юный Меретихкёрбис планировал играть другое произведение. Не обращая на это внимания мальчик виртуозно приложив смычок лону скрипки и начал играть. «Ошибиться нельзя! Я покусился на святое, если испорчу первое произведение великого императора, уеду не в кадетку, а на границу, к дяде Тому на вечное поселение!» — подумал Франц, успокаивая себя тем что данное произведение тайно репетировал тысячу раз, это был козырь в его рукаве. Если уж Катарина поразила всех техникой, то Франц поставил на эмоции и неожиданность. Да, гуляющий туда-сюда смычок и тонкий голос из лона скрипки не так интересен, как маленькая девочка пытающая огромный рояль, но Франц играл не для них, не для толпы подхалимов и дальних родственников, не для отца, не для братьев и не для матери, а для него — для дяди Майкла, для того, кто никогда не увидит его, но зато услышит лучше всех. И он услышал. Как только инструмент затих, вновь повисла гробовая тишина, но её уже никто не осмелился нарушить. «Янеш» не был маршем — эта была музыкальная ода первому богоподобному императору, не сложное, но очень важное произведение. Франц поднял глаза от струн и посмотрел в глаза дяде и оторопел, из белых глаз Майкла Меретихкёрбиса текли слёзы. «Успех!» — сглотнув, про себя решил мальчик и для разрядки обстановки тактично кашлянул. — Слава Меретихкёрбисам! Аве Янеш! — вдруг выкрикнул отец, за ним вскочили все военные и начали скандировать. Смотря в полные гордости и сожаления, что в зале нет императора, глаза отца, Франц понял что поедет он не в кадетку, а как минимум в музыкальную академию, на ближайшие лет десять. «Вальдемар Нахтигаль голос империи, а я может буду скрипкой империи!» — про себя размечтался мальчик. В зале была крайне оживлённая атмосфера, военные затянули гимн, все остальные подхватили, и мама, и братья, и дядя Майкл подхватил. В это время Александр, схватив под мышку своих юных, как две капли воды похожих учеников, вывел их в соседнюю комнату. Близнецы пропотели насквозь и были жутко довольными. — Кхм, я вами горжусь! Вы не ударили в грязь лицом… — смутившись и закашлявшись, заметил троюродный брат, — Особенно ты Катарина — молодец! А вот ты, Франц… Мальчик почувствовал, что сейчас получит по первое число за смену репертуара, но заместо ругани Александр положи ему руку на плечо и сказал: — Ты удивил! Я и не думал, что ты возьмёшься за такого титана… — учитель вновь смущённо закашлялся и уже тише прошептал: — Ты восьмой человек в империи, чья игра довела отца до слёз, а его слёзы, к твоему сведению на вес золота! Франц лишь кивнул, он всё это отлично понимал и был просто на седьмом небе, он бы дорого заплатил за то чтобы тот момент длился вечно, эта тишина, нарушаемая лишь стуком солёных капель о костяшки пальцев слепого мастера. В комнату проник отец с горделиво-счастливым выражением лица, пожав руку Александра, он незаметным жестом удалил его из комнаты. — Ну что же дети мои, пойте, в вашем случае играйте, решение я принял — оба будете артистами великого Эделтихаусрайха! Кадетский корпус отменяется, негоже таланты в армии гноить! — сказал он, положив обе руки на голову своих чад, в эту минуту он был похож на доброго великана из сказок. Катарина захлопала в ладоши от радости, Франц же просто с благодарностью посмотрел в глаза отцу. «Повезло мне; другой бы, не давая выбора, поломал и сделал очередного Меретихкёрбиса в мундире… Но не ты — папочка!» — Прости меня Франц, — вдруг сказал Эдуард Райнхард, виновато улыбнувшись, покаялся: — Я недооценил тебя, думал это всё баловство, а ты вот как умеешь! — Я не разочарую Вас, Ваше Высочество, клянусь моим именем! — опустившись на колено, объявил мальчик, сестра повторила за ним. Глаза у кронпринца заблестели, он отвернувшись, заметил: — Переодевайтесь и спускайтесь к столу! Вас ждут! — сказав это, он быстро покинул комнату. «Как быстро растут дети…» — пронеслось в голове у кронпринца, он сам будто вчера кланялся Касперу Эсперу и клялся в вечной верности. — Папа что, плакал? — тихо спросила Катарина, улыбаясь, у неё самой на краешках глаз скопились слёзы. — Меретихкёрбисы не плачут! — жёстко ответил Франц, внезапно вспомнив дядю Майкла. «Надеюсь кроме нас с Александром никто не заметил, эти слёзы предназначены только мне!» — Никогда? — уточнила девочка, усмехаясь и разминая пальцы. — Никогда-никогда! — подтвердил Франц уверенно. — Ещё скажи, что не потеют! — совсем не как принцесса осклабилась Катарина. Франц, покраснев, взял сестру за руку и они быстро покинули помещение и направились по длинным коридорам в свои комнаты. Как истинный дворянин Франц проводил сестрёнку до её покоев и направился к своим. «Жаль мы военная династия! Были бы административными, или культурными нас бы слуги одевали!» — усмехаясь, подумал Франц, не веря в себя от счастья. Всё случилось так как он планировал, всё! Даже слёзы дяди Майкла предполагались, где-то в мечтах. Задумавшись, мальчик, подходя к своей комнате и не заметил, что дверь открыта настежь. Тем больше было его удивление, когда он войдя в свою личную родную комнату обнаружил там незнакомца. Это был высокий тощий парень лет тринадцати с копной кудрей, серыми глазами и рассеянной белой улыбкой, одет он был в аккуратный костюмчик. — Что вы тут делаете, гер? — оскорблённо спросил Франц у покусившегося на частную собственность юноши. — Это не ватерклозет, — уверенно заметил незваный гость, расплывшись в идиотской улыбке. — Это моя комната! — разъярённо проговорил Франц, вставая на носочки, чтобы казаться внушительнее. — Я уж понял, друг, — сказал юноша и вдруг изменившись в лице схватил Франца за плечи и проговорил: — Это было неподражаемо! Ты просто мастер! Особенно в конце отлично сыграл! Франц, опешив, напряг память, да парнишка явно был среди гостей, сидел в первом ряду среди отпрысков знатных семей, широко раскрыв глаза и рот. «Так он специально сюда пришёл!» — вдруг догадался мальчик, в сердце даже закралась какая-то гордость, но взяв себя в руки холодно заметил: — Я рад что вам понравилось! Но вы мне не друг, и что-то подсказывает что даже не родня! Попрошу покинуть мою комнату и убрать руки с моих плеч! Юноша вновь изменился в лице, если сперва он казался заблудившимся идиотом, потом превратился в восхищённого идиота, теперь его лицо преисполнилось хитрости и достоинства. — О нет, Франц Стефан, я именно что ваш друг, я сокурсник вашего достопочтенного брата Генриха Годрика, мы из одного кадетского училища… — Тогда почему вы не в форме? — перебил Франц, его внезапно крайне заинтересовал этот юноша. «Разве у брата могут быть такие друзья?» — подумал мальчик, вспоминая Генриха, который последние шесть лет только и делал что строил из себя будущего фельдмаршала. — Я вроде музыку пришёл слушать, а не шпалами на воротничке сверкать! — хитро усмехнувшись, произнёс юноша. Франц был куплен этой фразой с потрохами, перед ним стоял явно не солдафон, но ценитель музыки, так ещё и положительно оценивший его выступление, выгонять такого из комнаты было бы кощунством. — Кстати, мы вполне себе родня! Моя шестиюродная сестра замужем за Меретихкнотом, то есть мы с вами, Франц Стефан дальние, но родичи! — продолжил гость, всё-таки убирая руки с плеч мальчика. — Ну и как вас зовут, друг? — коротко поинтересовался Франц. — Люций Ольгерд фон Кардамон! К Вашим услугам, будущий император Верлины Франц Стефан фон Меретихкёрбис! — торжественно проговорил дылда, опускаясь на одно колено. Франц опешил. Этот день он запомнит на всю жизнь.