Страшно

Потребность Ичиго закрыл за собой дверь и привычно облокотился на неё спиной, закрывая глаза и медленно сползая на пол. За последние две недели бывший шинигами вымотался так, что, приходя домой, еле держался на ногах. И дело было даже не в том, что он практически целыми днями шатался по городу, изображая из себя гида, рассказывая буквально обо всём – от предназначения светофоров, до принципа работы кофейного автомата. Это рыжего даже, наоборот, забавляло. Ведь будучи с детства окруженным всеми этими вещами, совершенно не задумываешься, как они могут выглядеть в глазах уже взрослого человека, столкнувшегося с ними впервые. Выматывало рыжего совершенно другое - тот, кому он всё это рассказывал, показывал и объяснял. Сначала Ичиго очень напрягал такой Гриммджо, ведущий себя слишком уж тихо. То есть даже все его постоянные подколы и периодические срывы всё равно не делали его похожим на вечно воинственного Сексту. Поэтому поначалу Куросаки вёл себя с ним крайне осторожно и недоверчиво, стараясь лишний раз не выпускать аранкара из вида. Но того словно действительно подменили, и со временем рыжий привык к спокойному Гримму и даже невольно умилялся хохочущему над очередной "совершенно необходимой" вещицей в жизни обычных людей Сексте. И всё бы ничего, но вот постоянные какие-то странные взгляды арранкара и некоторые его действия заставляли Ичиго заливаться краской, хотя он и упорно убеждал себя, что всё это лишь его бурная фантазия. От этих мыслей хотелось бежать, и поэтому Куросаки каждый вечер, как только темнело начинал усилено зевать и незаметно направляться в сторону дома, чтобы поскорее остаться одному. Хотя это было довольно условно - даже дома, ночью, Ичиго не оставался в полном одиночестве. С каждым разом его сны становились все откровеннее и откровеннее, заставляя парня каждое утро просыпаться в мокрой от собственного пота постели и в перепачканном спермой белье. Все это сводило рыжего с ума, особенно учитывая то, что первый, кого он видел просыпаясь, был как раз главный виновник подобных пробуждений. Гриммджо неизменно приходил по утрам и, вынося дверь, будил Куросаки, которому почему-то казалось, что с каждым разом арранкар приходит всё раньше и раньше. Ичиго понимал, что все его сны и желания и собственная фантазия, упорно твердившая, что Гриммджо тоже не просто так на него смотрит, были совершенно неуместными, но ничего поделать с собой не мог. Все это усугублялось ещё и тем, что Секста постоянно - случайно или нарочно – прикасался к нему. От каждого такого прикосновения Ичиго вздрагивал, а то место, где только что его кожи касались пальцы Гримма, горело ещё очень долго. Естественно, что эти прикосновения были рыжему очень приятны, но при этом они же заставляли его мысленно стонать от осознания того, что ему хочется большего. Но это самое большее он мог получить разве только что в очередном своём сне, где он уже не раз срывающимся голосом признавался своему "подсознанию", что это именно его тайное желание, а не страх. Спустя несколько минут бесцельного сидения на полу в коридоре, Ичиго поднялся и поплелся наверх, в свою комнату. Устало скинув с себя одежду, Куросаки направился в душ, желая смыть с себя липкую пыль выжженного палящим солнцем города, и постараться хотя бы пять минут не думать о синих глазах. Последнее получалось из рук вон плохо - тёплые капли воды до дрожи напоминали такие же невесомые прикосновения теплых пальцев во сне, неугомонное воображение рисовало перед прикрытыми веками затуманенные желанием и наслаждением ярко-голубые глаза. Почувствовав в очередной раз стянувшиеся внизу живота нити возбуждения, Ичиго стукнул сжатым кулаком по кафелю, резко переключил теплый душ на ледяной, и уселся на пол, обнимая колени. Так больше продолжаться не могло - все эти сны, которые он откровенно ждал, всё его воображение, не оставляющее его в покое даже наяву, и, в конце концов, его беспочвенные ожидания, которые совершенно неуместны и никогда не сбудутся. Да, Ичиго нравился Гримм, даже очень. Он его хотел, ему было хорошо, когда синеволосый был рядом, и последние две недели были, пожалуй, самыми лучшими в его жизни за прошедшие полтора года. Возможно, это опять же было всего лишь его разыгравшееся воображение - он ведь так скучал по своему прошлому, по своей силе, по друзьям и даже по врагам. А тут такая приятная неожиданность - непонятно откуда появился арранкар и за каких-то несколько дней стал ему другом. Да, именно другом, почти таким же, каких он потерял около года назад. А засевшее за это время в печёнках одиночество просто сыграло с его воображением и желаниями злую шутку - Ичиго почему-то стал думать о Сексте не только как о друге. Точнее, он хотел думать о нём не только в этом ключе, и где-то в глубине души всё же надеялся на взаимность. Или, может, это всё-таки не воображение? Может, он правда что-то чувствует к этому арранкару? Мысли путались и заставляли всё больше сомневаться в том, какая из них всё же правильная. Единственное, что Куросаки знал точно, - это то, что он в нём, в Гриммджо, отчаянно нуждался. Бывший шинигами понял, что у него уже просто появилась потребность видеть Сексту каждый день рядом. За всеми этими болезненными размышлениями, Ичиго не заметил, как просидел в одной позе под ледяными струями почти час. Затекшие и замерзшие мышцы уже сводило судорогами, а губы парня были почти синими. С трудом поднявшись, и выключив скрюченными пальцами воду, Куросаки попытался выбраться из ванной, но из-за ослабленного тела не смог сделать и пары шагов. Рухнув на пол, Ичиго лишь смог дотянуться до кончика висевшего на стене большого махрового полотенца и стащить его на себя. Мелко подрагивая от подступающей лихорадки, парень тщетно пытался согреть свое остывшее тело, обнимая себя за плечи. Прохладный кафель пола казался рыжему то обжигающе горячим, то колюче-холодным, сил подняться или хотя бы доползти до кровати не было - тело было слишком переохлаждено, а все мышцы уже постоянно сводила судорога, причиняя Ичиго невыносимую боль и заставляя произвольно содрагаться. Зубы Куросаки стучали друг об друга с такой силой, что казалось, они вот-вот выбьют друг друга. Ичиго отчаянно цеплялся за ускользающее от него сознание, обреченно понимая, что он уже совсем скоро отключится. Последними мыслями рыжего перед тем, как он погрузился во тьму, были какой же он придурок, что довел себя до такого состояния, и что его единственная надежда - это то, что в этот раз Гримм придет ещё раньше обычного. * * * Беспокойство Тем утром я проснулся непривычно рано. Даже не знаю, почему - просто резко открыл глаза и ни сна, ни усталости, ни даже желания поваляться я не чувствовал. При этом у меня было просто отличное настроение и мне захотелось его ещё больше улучшить, поэтому я быстро собрался и направился к дому Куросаки, уже предвкушая его недовольный сонный взгляд и очередное неразборчивое бормотание о том, что лучше бы я уже с кем-нибудь подрался, чем будил его в такую рань. Ещё не успевший нагреться после ночи воздух приятно холодил кожу, а легкий ветерок в спину словно специально подгонял идти быстрее. В итоге, в тот раз я привычно барабанил в дверь ногами уже часов в восемь утра. Через некоторое время моё настроение начало стремительно портиться, потому что, несмотря на мои нехилые старания вышибить дверь, с той стороны так не послышалось и звука. Ещё через несколько минут я был уже прилично зол, мысленно представляя, как настучу этому соне по его рыжей макушке. В итоге моё терпение кончилось, и я, обойдя дом, выбрался из тесного гигая, сразу же запрыгивая в вечно распахнутое окно в комнате бывшего шинигами. Не обнаружив парня в ровно заправленной постели, я немного удивился. Он не ночевал дома? Такого не может быть, я же сам его вчера провожал. Хотя, он же мог после того, как я ушел, свалить куда угодно. Только вот куда ему идти? Из его друзей в городе сейчас никого нет. К тому же, вчерашняя одежда рыжего была беспорядочно разбросана по полу. Внутри появилось какое-то странное ощущение... Тревога? Я решительно вышел из комнаты Куросаки с целью обшарить весь дом. Дергая на себя все двери подряд, и не обнаруживая за ними ничего, кроме пустующих помещений, я добрался до ванной, из-под двери которой тонкой полоской сочился искусственный свет. Я схватился за ручку двери с намерением сорвать её с петель, но она оказалась не заперта. Когда я увидел сжавшуюся фигуру рыжего на полу в той ванне... Увидел его синие губы и невероятно бледную кожу... Как всё его тело сотрясалось от мелкой дрожи… А на блестящем от пота лбу выступили капельки испарины… Тогда что-то внутри меня сжалось с такой силой, что мне стало больно. И страшно. Я бросился к Ичиго и схватил его на руки. Куросаки абсолютно никак на это не отреагировал, безвольно повиснув в моей хватке. Я выругался и отнес его в его комнату на кровать, закутал дрожащее тело в заменявшую летом одеяло простынку, потом в голубое с белым крестом покрывало. Рыжий всё ещё дрожал, поэтому я бегом понесся по дому в поисках других теплых вещей. Найдя еще два покрывала в соседней комнате, видимо, принадлежавшей его сестрам, я накрыл Ичиго и стал судорожно соображать, что мне делать. Я совершенно ничего не знал о человеческих болезнях и тем более о том, как их лечить. Первой мыслью было отыскать ту рыжую девчонку, но я сразу вспомнил, что в этом городе её нет, а оставлять Куросаки одного пока я буду искать его подругу неизвестно где, было верхом тупости. Глядя на всё никак не перестающего трястись и одновременно обливаться потом парня, я начинал сильно нервничать. Нервничать, блять! Впервые в своей жизни я нервничал! И из-за чего? Из-за того, что этот рыжий ушлёпок может откинуть копыта раньше, чем я… Чем я что?.. Мысль как-то резко обрывалась и не давала закончить предложение. Я снова посмотрел на бледное лицо Куросаки. У меня был только один вариант ему помочь. Я выскочил в окно и наткнулся на собственное тело, безвольно валявшееся прямо под окнами комнаты парня. Чертыхнувшись, я поднял гигай и затащил его внутрь дома через то же окно. Бросив «себя» на пол, я снова буквально вылетел из дома. Быстрее, быстрее… Ксо, быстрее, мать твою! Меньше, чем через десять минут, я уже остервенело долбился в дверь небольшого магазина на окраине города.