этого лета нам не разделить пополам. мы — разные полюса, я — море, она — небеса.
***
9 июня, 2020 год.
Настя уже практически доходит до дома; в одной руке у неё дешёвая пачка сигарет и мелочь со сдачи, а во второй — бумажные купюры, оставшиеся от последней тысячи. Девушка замирает возле двери, безуспешно пытаясь достать ключи от домофона, но, как назло, куча копеек со звоном валится из рук, уныло рассыпаясь по небольшой лестнице. Петрова недовольно и еле слышно матерится, проклиная местную продавщицу в ларьке, у которой, как и всегда, не оказалось сдачи, — а когда наклоняется, чтобы поднять монетки, то слышит, как её телефон разрывается кучей одновременных уведомлений. Тяжело выдохнув, Настя ссыпает мелочь в карман; туда же, смяв, закидывает остатки денег и достаёт наконец телефон. В панели уведомлений светится штук десять сообщений, и лишь одно от Ники — нетерпеливое: «давай быстрее (». Остальные девять от Костьи. Петрова хмурится, садится на лавочку возле подъезда и открывает Инстаграм. Первые несколько секунд забавно щурится, а после, выкрутив яркость на телефоне, быстро пробегается глазами по сообщениям.9 июня, 10:25
настя твою мать какого хрена вообще тебя типа вообще одну оставить нельзя или что пиздец я так и знала что так будет я тебя убью серьезно отвечаю [ссылка] Настя читает сообщения ещё раз, чтобы убедиться, что это уж точно не последствия бессонной ночи, — а затем, всё так же хмурясь, открывает отправленную Костьей ссылку. И тут же расплывается в слишком довольной улыбке. На экране запускается сторис с Никиной страницы; сторис, что была опубликована буквально несколько минут назад. Ничего особенного: просто банальные кривляния под какую-то популярную музыку, — только вот на фоне чётко просматривается Настина кухня, несмотря даже на то, что девчонка использовала огромное количество фильтров. Петрова улыбается, моментально отправляет реакцию на сторис и возвращается в открытый диалог.9 июня, 10:27
это не я
она сама пришла
:)
пиздеца и еще…
давай, добейона все знает
че в смысле?я рассказала
ты ебнутая?ну да
ты только сейчас поняла?
видимо да и я так понимаю она тебя не послала нахуй, да?как видишь
ну типа…
все странно
рома уехал, на все лето
и я ей прям все рассказала
ну, полностью
охуеть мне на это понадобился год а тут все, отстань не хочу с тобой разговариватьхаха
окей
только напиши прежде чем соберешься домой ;)
обязательно я не готова видеть ничего подобногоой да ладно
че ты там не видела
зактнись я и так пытаюсь стереть это из своей памяти Настя закрывает Инстаграм, понимая, что диалог подошёл к своему логическому завершению, — и поднимается с лавочки, делая наконец шаг в сторону подъездной двери. Открыть её не успевает: дверь распахивается прямо перед носом, и девушка чуть дёргается от неожиданности. — Извините, пожалуйста, — безучастно бормочет пацан лет семи. Петрова кивает, улыбается. А сама думает: «Ну вот, ко мне уже и дети на «Вы» обращаются… Какого хрена вообще?». Девушка быстро поднимается по лестнице, размышляя о том, насколько же быстро всё меняется, но когда открывает дверь, то из головы быстро все мысли улетучиваются. Ника выглядывает из кухни в ответ на хлопнувшую дверь; а после тянет недовольное: «Наконе-ец-то», — Настя улыбается и громко зевает, разуваясь. Затем прислушивается: на кухне слышен шум воды, а под ногами крутится неугомонный и вечно голодный кот… Петрова неловко чешет затылок, хмурясь. «Оказывается, это прикольно», — думает. «Прикольно возвращаться домой, когда там тебя кто-то ждёт». — Даже если этому кому-то нужны от тебя только сигареты? — фыркает Вероника. — Что? — Настя хмурится. Затем, догадавшись, спрашивает: — А… я это вслух, да? — Ага, — смеётся девчонка. — Тебе нужно поспать. — Это точно, — Петрова кивает. — Неловко вышло. Ника молчит; Настя тут же пытается разрядить неудобную ситуацию: — И я знаю, что дело не только в сигаретах. Вероника усмехается: — Интересно, как ты догадалась. — Действительно, — кивает Петрова, делая пару шагов вперёд. Ника следит внимательно за движениями, но при этом всё равно инстинктивно отступает назад, на кухню. Настя улыбается довольно, глядя на растерянную девчонку, — и снова настойчиво шагает вперёд; Вероника сглатывает. Преодолев расстояние, Петрова привычно кладёт руку Нике на талию, — та делает ещё шаг назад и вдруг упирается спиной в кухонный стол, улыбаясь характерно. Настя помещает на талию Ники вторую ладонь и резко, одним ловким движением усаживает девчонку на стол, — Вероника характерно выдыхает. — Ого… — Ты лёгкая ведь, — Настя пожимает плечами, бегая глазами вверх-вниз. — И я занималась раньше. — Что? Чем? — заинтересованно спрашивает Вероника, привычно склоняя голову. Петрова улыбается: — ММА… И, заметив чересчур сильное удивление на лице Ники, добавляет: — Потом расскажу. Девчонка кивает; Настя придвигается ближе, становясь между разведённых ног, и, опёршись руками о стол, тянется за поцелуем. Вероника отвечает моментально, выдыхает прямо в губы, ладони перемещает на спину девушки и нетерпеливо цепляется ногтями. Петрова в поцелуй улыбается, чуть прикусывает нижнюю губу, а руку ведёт ниже и сжимает бедро, — Ника, на удивление, стонет. — Буду знать, что тебя прикалывают нестандартные места, — поддевает Настя. — Иди ты, — смеётся Вероника, отворачиваясь. Петрова аккуратно берёт девчонку за подбородок, медленно поворачивая её голову к себе, — Ника замирает. Момент на старенькой кухне замирает тоже; Насте кажется даже, что её дешёвые наручные часы вдруг замедлили свой ход. Настя думает, что попала, и ей, честно говоря, волком выть хочется от этой вселенской несправедливости. Вероника смотрит в ответ, в глаза, не отрываясь, и даже не пытается отвести взгляд или привычно-двусмысленно перевести его на губы. Из интимно-пошлого момент вдруг резко перерастает в просто интимный, искренний — непозволительно искренний для них двоих, — и Петрова не может даже взгляда отвести, а ещё, кажется, немного забывает как дышать. — Твою мать, — шепчет Ника, нарушая тишину первой. Настя может поклясться, что они обе подумали об одном и том же. Ника сглатывает, выдыхает и, силясь избавиться от давящего грудь чувства, тянет ладонь вниз. Петрова хмурится, но ничего понять, как обычно, не успевает: Вероника ловко просовывает руку в карман её спортивных штанов и забирает оттуда недавно купленную пачку сигарет. Затем аккуратно, слегка-слегка толкает девушку от себя — Настя послушно делает шаг назад — и спрыгивает со стола. Вероника гордо показывает Насте пачку и, видимо от греха подальше, отходит к окну, тут же распахивая настежь форточку. А после, обернувшись, как ни в чём не бывало бормочет: — Спасибо. — Ага… — кивает Петрова, всё ещё приходя в себя. — Пожалуйста. И улыбается.***
9-14 июня, 2020 год.
Вероника уходит домой около семи: говорит, что нужно забрать вещи, да и на работу добираться неудобно… А в одиннадцать вечера вдруг возвращается с небольшой сумкой и нагло заявляет, что соскучилась. Настя не хочет думать о том, что всё развивается слишком быстро; она, в целом, не хочет думать вообще. Девушка быстро понимает, что влипла окончательно и бесповоротно, — пропускает мимо ушей все Костьины предостережения, живёт лишь от встречи до встречи и каждый раз удивляется тому, как, оказывается, сильно иногда можно скучать по человеку, который всего лишь ушёл на работу. Ника, кажется, чувствует то же самое. Они не разговаривают: не говорят ни о Роме, ни о том, что он рано или поздно вернётся, ни о том, что лето когда-нибудь закончится. Думать об этом страшно, поэтому девушки просто упорно игнорируют всё, что хоть как-либо нарушает их самолично выстроенный мирок. Они просто… горят. И, на удивление, пока что этого более чем достаточно.***
15-18 июня, 2020 год.
Ника всегда просыпается раньше десяти утра, даже в свои выходные, и Настю это безумно бесит. Ника абсолютно не умеет быть тихой — во всех смыслах! — поэтому каждое утро в последние пару недель начинается либо со звона посуды, либо с орущего кота, либо с громких матов. А ещё Вероника совсем не умеет готовить, да и в целом абсолютно не приспособлена к жизни в бытовом плане, поэтому сосуществовать с ней в одной квартире — та ещё пытка. Но всё равно каждый вечер Настя упорно просит девчонку задержаться ещё на денёк. Настю не особо-то волнуют все её недостатки: наоборот, с каждым разом Петрова находит их всё более очаровательными. Ей нравится проводить время с Никой, причём независимо от того, чем они занимаются. Хотя по большей части, конечно, они занимаются сексом. Сумка с Никиными вещами в итоге поселяется в Настиной спальне; в ванной — несколько подозрительного вида баночек, которые Петрова так и не рискнула открыть; а в стаканчике на раковине — фиолетово-розовая зубная щётка. Настя упорно игнорирует все эти мелочи, дабы не смущать девчонку, хотя самой Петровой, наоборот, всё происходящее очень даже нравится. Вероника буквально влюбляется в Настиного кота (и в Настю, кажется, тоже), поэтому коту она притаскивает красивый чёрный ошейник, а Насте — красивый чёрный ремень для фотоаппарата. Петровой кажется это метафоричным, но она, сдержавшись, молчит, ведь Ника явно просто хотела её порадовать, а значит не стоит, как обычно, портить всё своими неуместными комментариями. Ника вообще ведёт себя забавно: позволяет Насте выбирать фильмы для вечернего просмотра — традиция, — постоянно заказывает домой явно не дешёвую еду, помогает Петровой редактировать фотографии, а иногда даже пытается готовить… Неудачно, конечно, но всё-таки. А когда уходит на работу, то с завидным упорством заваливает Настин директ какими-то глупыми шутками, фотографиями (чаще всего не совсем приличного характера) и просто забавной болтовнёй. Петровой, конечно же, всё это кажется чертовски прелестным — но каждый раз, когда она вспоминает о существовании Ромы, ей хочется выкинуть свой телефон в окно. Однажды Настя даже думает, что, может быть, у них с Никой и вышло бы что-нибудь… И тут же эту мысль опрометчиво озвучивает. Вероника пожимает плечами и быстро переводит тему. Однако в тот вечер домой ночевать не приходит.***
20 июня, 2020 год.
Петрова просыпается на утро от уже привычного шума и, щурясь, практически на ощупь нажимает кнопку на часах, — те неприветливо вспыхивают красными цифрами. Десять утра. «Твою ма-а-ть», — думает Настя, устало переворачиваясь на спину. Уснуть ей вчера удалось глубоко за полночь — в последнее время спится почему-то очень плохо, — поэтому девушка громко зевает. Увы, ложиться и досматривать очередной сон с участием Ники абсолютно бессмысленно, ведь у неё, в кои-то веки, на сегодня запланирована съёмка. Петрова лежит ещё какое-то время с закрытыми глазами, отказываясь вставать, но когда слышит достаточно громкий шёпот Вероники, то всё-таки поднимается и плетётся сначала в ванную, а затем на кухню, намереваясь выяснить, в чём на этот раз проблема. — И что опять происходит? — зевая, бормочет Настя. Ника тут же замирает и шепчет: — Опять разбудила? Я же тихонько вроде… Петрова смеётся: — Всё нормально, у меня всё равно съёмка, так что даже хорошо, что разбудила. Девушка проходит вперёд, к подоконнику, Ника в тот же момент оборачивается и привычно щёлкает кнопкой чайника, даже уже не спрашивая. Настя в ответ на этот жест улыбается, прикуривает первую утреннюю сигарету и протягивает руку, открывая форточку. Прохладный воздух тут же заполняет пространство, а Настя вдруг ловит на себе изучающий взгляд, ведь её старая домашняя футболка, по всем законам жанра, чуть задралась, не оставляя Нике никакого простора для фантазии. Петрова затягивается и на выдохе непривычно-хрипло бормочет: — Не пялься. — Я не… Что с твоим голосом? — спрашивает девчонка, с трудом отводя взгляд. Настя снова делает затяжку и чуть кашляет: — По утрам бывает, скоро пройдёт. — До инфаркта меня доведёшь, — фыркает Ника, подходя чуть ближе. Она опирается о подоконник спиной, чуть поворачивает голову к Насте и наклоняется; Петрова протягивает руку, и Вероника делает глубокую затяжку. А затем, задержав дыхание, приближается и, притянув Настю к себе за подбородок, выдыхает дым прямо ей в губы. Настя от неожиданности приподнимает брови, но послушно делает затяжку и выдыхает дым в сторону, а после тут же подаётся вперёд, осторожно целуя девчонку. Ника привычно отвечает, но спустя секунду нетерпеливо поцелуй углубляет; Петрова улыбается и отстраняется. — И тебе доброе утро, — усмехается Настя. От Вероники, как обычно, пахнет вишней. — Доброе утро было бы в другом случае, — отвечает Ника с характерной ухмылкой. — Ага, — Петрова кивает. — Но мне нужно собираться. А затем, глядя на явно разочарованную девчонку, чуть приближается и шепчет на ухо: — К сожалению. Вероника вздрагивает и отстраняется: — Всё, отвали от меня. Бесишь. Настя смеётся: — Неправда. — Правда, — упрямо бурчит Ника в ответ. — Кстати… А что за съёмка? — Костьина знакомая, — Настя пожимает плечами. — Меньше шляться нужно где попало, тогда была бы в курсе. — Меня всего лишь день не было, — Вероника достаёт из шкафа пару кружек и ставит их на стол, сразу же разливая по ним кипяток. — В любом случае, — усмехается Петрова, продолжая этот бессмысленный спор исключительно шутки ради. Ника не отвечает, только насыпает в кружки растворимый кофе, а в Настину кидает пару ложек сахара. А затем вдруг спрашивает: — Можно с тобой? — Чего? — Петрова выдыхает дым, тушит сигарету в пепельнице и усаживается на стул. — Куда? — Ну… — Вероника тоже садится и цепляет руки в замок. А после смущённо добавляет: — У тебя же съёмка… — А, — Настя смеётся и пожимает плечами. — Можно конечно. — Правда? — как-то уж совсем по-детски спрашивает Ника. — Ну… А почему нет? Хотя, в какой-то степени, это будет не совсем удобно… — Почему? — Вероника расстроенно выдыхает. — Потому что у меня постоянно будет возникать желание сфотографировать тебя. Ника сначала расплывается в довольной улыбке, а потом показательно закатывает глаза.***
Настя не знает заказчицу — не знает о ней ничего, кроме того, что она косвенно знакома с Костьей. Заказ исключительно банальный: просто пару часов пофотографировать девушку на одной из многочисленных набережных Питера. Оплата, конечно, не велика, но Настя всё равно не смогла отказать себе в удовольствии «обкатать» новую камеру, поэтому согласилась сразу же, назначив встречу на два часа дня. Петрова, как обычно, собирается быстро — разве что привычную чёрную кофту меняет на классическую чёрную рубашку, — и уже в двенадцать часов дня готова выходить из квартиры. Ника же, наоборот, сначала сто лет выбирает что надеть — в итоге, чёрт возьми, надевает обычные спортивные штаны да толстовку с принтом, — а после ещё лет двести красится. Настя терпеливо ждёт, иногда краем глаза поглядывая на часы. Уже перед выходом надевает на шею камеру, а почувствовав на себе характерный взгляд, довольно ухмыляется. — Не знала, что фотографы бывают настолько горячими, — Ника смеётся, пока, наклонившись, зашнуровывает белые кроссовки. — И вообще, ни разу не видела тебя в рубашке… Только в твоей этой толстовке… Ну и без неё. Петрова улыбается, пожимая плечами: — Она грязная просто. — Кстати, для кого это ты так прихорашиваешься? — Для тебя, — фыркает Настя. — Ты готова, нет? Опоздаем. — Если для меня, — Вероника подходит чуть ближе. — То лучше её снять. И, притянув Настю за ремешок камеры, медленно-тягуче целует. Петрова выдыхает и отвечает порывисто, но затем, быстро сориентировавшись, разрывает поцелуй. — Если ты не перестанешь, мы точно никуда не пойдём, — смеётся Настя, поправляя ремень. — Значит не перестану, — парирует Вероника. — Там дел-то на пару часов… Потерпи, — ухмыляется Петрова. Ника, как обычно, закатывает глаза, но послушно кивает.***
Съёмка проходит вполне себе спокойно, за исключением того факта, что заказчица — Алина — на протяжении всего времени бросает на Настю характерные двусмысленные взгляды. Петровой приятно, конечно, но слегка неловко, так что она старательно игнорирует абсолютно неуместный флирт, впервые за всю свою жизнь понимая, что ей это больше не интересно. Вероника под ногами не крутится: сначала предусмотрительно держится чуть поодаль, а после спускается к берегу, занимая место на камнях у воды, и только периодически бросает косые взгляды, прекрасно понимая, что именно происходит. Настя выжидает оплаченные часы с большим трудом, и когда наконец прощается с заказчицей, то облегчённо выдыхает. Думает, что всё это не случайно, и ставит себе в голове пометку обязательно спросить потом об этом инциденте у Костьи. Интуиция кричит, подсказывая, что что-то здесь не чисто; Настя морщится и, выкинув из головы ненужные мысли, спускается к берегу. — Всё нормально? — осторожно начинает Петрова, подходя ближе. Ника оборачивается, улыбаясь: — Конечно. А почему должно быть ненормально? — Ну, она… — Настя хмурится, делая характерный жест руками. — Подкатывала к тебе? Да, я заметила, — Вероника смеётся. — Всё нормально, не парься. — Я… — Нет, серьёзно, — перебивает Ника, тараторя от волнения. — Всё хорошо, правда… Мы же не обсуждали это, и мы ни о чём не договаривались, поэтому так будет честно… — О, господи, — смеётся Настя, присаживаясь рядом с девчонкой. — Правда, я не… — Ника-а, — Петрова тянет это настойчиво, заставляя Веронику замолчать. — Угомонись. Настя шарит по карманам, прикуривает сигарету, а после лаконично выдаёт: — Мне это не нужно, понимаешь? Не вижу смысла. — Ты можешь… — Я знаю, что я могу спать с другими девушками, — пожимает Петрова плечами, выдыхая дым. — Но я не хочу. Вопросы? — Нет, — Вероника забавно мотает головой. — Вот и умница, — смеётся Настя. — Дурочка, блять. Придумала, тоже мне… Ника не отвечает, насупившись, а после нагло забирает сигарету прямо из Настиных рук. Петрова вздыхает, уже даже не сопротивляясь: — Идём? Вероника кивает и поднимается, а Настя, подгадав момент, делает неплохую фотографию девчонки прямо на берегу. Ника, заметив это, довольно улыбается.***
Путь домой как-то неожиданно превращается в прогулку по набережной: Петрова делает ещё несколько фотографий, попутно нахваливая новую камеру, и Ника в итоге окончательно отпускает произошедшую недавно ситуацию. Вдоль набережной гуляют, в основном, парочки, но Настя всё равно не решается брать Веронику за руку, ведь всегда есть вероятность встретить какого-нибудь знакомого. Однако спустя минут десять прогулки, во время очередного своего рассказа, Ника сама цепляет Настю за руку, глупо переплетая пальцы, а Петрова ещё несколько секунд с удивлением смотрит на сцепленные ладони, не до конца веря в происходящее. В очередном маленьком уличном ларьке Вероника покупает бутылку воды и, отлепив от неё ценник, какого-то чёрта лепит его Насте на лоб. Петрова закатывает глаза, снимает ценник и зачем-то приклеивает его на правую сторону новой камеры. Затем поясняет: — На память. Ника смеётся. Спустя где-то полчаса девчонка тащит Настю к палатке с мороженым, и ещё какое-то время они упорно спорят, пытаясь договориться, кто же всё-таки будет расплачиваться. Петрова в итоге уступает — с трудом! — и Ника покупает два рожка с разными вкусами. Они присаживаются на ближайшую лавочку, и Петрова какое-то время исподлобья смотрит на девчонку, ничего не говоря. Когда Ника, не выдержав, делает вопросительное движение головой, Настя улыбается. Затем спрашивает: — Это опять свидание? — Возможно, — смеётся Вероника. Петрова недовольно хмурится, но спустя секунду вообще забывает суть разговора, ведь Ника, чуть зачерпнув кончиком пальца мороженое, медленно его слизывает, нарочито сохраняя при этом зрительный контакт. Настя сглатывает, выдыхая от неожиданности: — Какого хрена? Вероника пожимает плечами и снова проделывает то же самое: только теперь, чуть ухмыльнувшись, проводит языком уже по всем фалангам указательного пальца, внимательно наблюдая за реакцией. — Блять… — бормочет Петрова. — Что такое? — Я думаю, что нам пора домой, — выдаёт вдруг Настя. — Уверена? — ухмыляясь, переспрашивает Ника. — Я просто охуеть как сильно в этом уверена, — отвечает Петрова.