***
В этот раз все было совсем не так, как тогда, когда Сонхва приходил впервые. Девушка за стойкой заметно волновалась, несколько раз выходила и шепотом разговаривала с другими работниками, а ее улыбка, адресованная Сонхва, казалась натянутой. — Директор Ким сейчас занят, прошу, подождите, — девушка старалась говорить дружелюбно, но в ее голосе отчетливо сквозила нервозность. Сонхва начал переживать. Что такого могло произойти, из-за чего все на взводе? И тут из левого коридора послышался громкий женский голос: — Я на такое не подписывалась, ясно вам? Вы обманщик, и я больше не хочу в этом участвовать! Затем хлопнула дверь, и мимо Сонхва быстро прошла высокая женщина средних лет, обдав его запахом сладких духов. — Мы будем готовы завтра утром, — кинула она девушке за стойкой, не сбавляя шага, — будьте добры прислать машину. — Госпожа… Но женщина уже вышла. Через пару секунд в коридоре показался Хонджун. — Простите за это, — проговорил он, устало потирая переносицу, после чего снова надел очки. — Пойдемте. Сегодня поговорим в моем кабинете. Кабинет оказался совсем небольшим и скромным — бежевые стены, мебель из темного дерева. Хонджун опустился на стул, стоящий за рабочим столом, и указал Сонхва на кресло напротив. — Не буду долго ходить вокруг да около, — начал он. — Знаю, благодаря газетам и интернету все считают меня миллионером и чуть ли не самым богатым человеком в Южной Корее, но это не так. Сонхва осторожно кивнул, давая понять, что он внимательно слушает. — Некоторое время назад я получил крупную сумму денег, после чего арендовал это место, чтобы сделать бесплатный пансионат для тех, кто плохо перенес разрыв связи с соулмейтом, — продолжал Хонджун. — Я хотел помогать людям и делал это, но, к сожалению, вечно это продолжаться не могло. Деньги, выделенные на мой проект, закончились. Я вынужден прекратить работу пансионата. — Да, я об этом уже слышал, — признался Сонхва. — Говорят, больных распределят по государственным больницам? — Да, — подтвердил Хонджун. — А таких, как Ёсан, отправят в психиатрические лечебницы. На самом деле это и была главная причина организованного мной так называемого «эксперимента». — Я вас не понимаю. — Мы тут наблюдаем за такими пациентами более десяти лет, — пояснил Хонджун. — За это время мы консультировались со всеми возможными специалистами, изучали их состояние всеми возможными способами и пробовали все возможные методы лечения. Но ничего из этого не сработало. Все было бесполезно. Не было ни одного случая даже самого легкого улучшения. — Хонджун взглянул Сонхва прямо в глаза, и тихо закончил. — Теперь вы понимаете, о чем я говорю? — Это не был их шанс на выздоровление, — догадался Сонхва. — Это была последняя попытка ухватиться за соломинку. — Именно, — согласился Хонджун. — Распределяя этих пациентов по людям, желающим принять участие в эксперименте, я надеялся, что после окончания срока вы так к ним привяжетесь, что не захотите расставаться. И таким образом они будут избавлены от того, чтобы остаток жизни провести взаперти с сумасшедшими, где никому не будет до них дела. — Вы не хотели, чтобы Ёсан жил со мной временно. Вы хотели, чтобы я забрал его к себе. Навсегда. — Простите, — Хонджун опустил взгляд. — Знаю, это звучит ужасно… — Почему сейчас? — перебил его Сонхва. — Почему вы рассказываете все это сейчас? Еще прошла только половина срока от установленных трех месяцев. — Мы больше не можем ждать, — ответил Хонджун. — Я уже упоминал, что здание мне не принадлежит. Я лишь арендовал его, но хозяин в курсе моего финансового положения. Это хорошее место, и его хочет занять популярный спа-салон. И они хотят въехать сюда в ближайшее время. Нам нужно собрать всех пациентов, чтобы определить, кого куда отправят. Поэтому, боюсь, времени больше нет. Придется решать сейчас. И сейчас судьба Ёсана полностью в ваших руках. — Это несправедливо, — хрипло проговорил Сонхва. — Вы не можете так поступить. Это же… Это просто безумие, понимаете вы? Сонхва встал и начал нервно ходить по комнате. — Вы только что сказали, что надежды нет. Что он останется таким навсегда. Но я же… Я же студент! Я не смогу его обеспечивать, я… У меня еще полтора года учебы впереди. Я просто не могу пойти на такое. — Я понимаю, — попытался успокоить его Хонджун. — Но есть варианты… — Варианты? — Сонхва сорвался на крик. — Та женщина была права. Вы лжец! Лжец и манипулятор! Вы не справились и теперь хотите свалить вину на меня — совершенно постороннего человека! Разве это я сделал его таким? Я отказался от него? Где его чертов отец? А его соулмейт, что счастливо свалил в закат? И у вас хватит наглости стыдить меня за то, что я не такой святой, каким вы считаете себя? — Я вовсе не считаю себя святым, — Хонджун поднял на Сонхва усталый взгляд. — Я сделал выбор, но я ошибся. Вы правы, все произошедшее здесь — моя вина. Я хотел помочь, но в итоге лишь навредил. И за это я прошу прощения. Не злитесь, — Хонджун вымученно улыбнулся. — Вам не нужно переживать. Я распоряжусь, чтобы завтра за вами прислали машину. В котором часу вам будет удобно?***
Как только за Сонхва закрылась дверь квартиры, он съехал по ней спиной, прижимая руки ко рту, чтобы не разрыдаться. В глазах стояли слезы, но он задрал лицо к потолку, чтобы не дать им пролиться, и попытался сделать несколько глубоких вдохов. Нельзя расклеиваться. Только не сейчас. Сидя прямо на полу, Сонхва расшнуровал ботинки, снял пальто и даже нашел в себе силы аккуратно повесить его на вешалку. Затем прошел в комнату и остановился у кухонной стойки. Еды у них никакой не осталось. Сонхва собирался купить что-нибудь готовое по пути из универа, но, разумеется, после разговора с Хонджуном он напрочь об этом забыл. Сонхва, практически не осознавая, что делает, достал из шкафа небольшую кастрюлю и две пачки рамена и поставил воду на огонь. Затем медленно подошел к комнате Ёсана и остановился на пороге. Он был так же спокоен, как и всегда, и даже не подозревал обо всех драмах, что разыгрались вокруг него. Печальные новости не омрачали его лица, его лоб не хмурился, а губы не сжимались, чтобы скрыть нахлынувшие эмоции. Какая разница, где он окажется через пару дней? Ему все равно. Он навсегда потерял необходимость переживать о таких пустяках, как окружающая обстановка и люди. Но почему же тогда Сонхва все это казалось ужасающе неправильным? Почему он так волновался, что с ним будет? Ведь самому Ёсану это было безразлично. Но не Сонхва. Он медленно подошел к Ёсану, сел на пол и положил голову ему на колени. Сдерживаемые слезы наконец покатились по щекам, но Сонхва не старался их вытирать. Пусть. И в тот момент он понял простую вещь: Ёсан не был больным или сумасшедшим. Он был обычным человеком, которому не повезло. Вот почему ему не место в больницах. Он должен был бы жить со своей семьей. Тихо и мирно, среди тех, кто любит его. Но такой семьи у него не было. А Сонхва не мог ему ее дать. Он не знал, сколько просидел так, обнимая Ёсана за колени и беззвучно плача, не обращая внимания, что вода в кастрюле уже давно закипела. Слезы кончились, оставив на щеках лишь высохшие соленые дорожки, которые неприятно покалывали кожу, но он не вставал до тех пор, пока не завибрировал телефон. Сил разговаривать не было, но Сонхва знал, что должен ответить. — Да, Сан-и. Голос прозвучал ломко и безжизненно, словно шорох сухого листа под зимним ветром. — Алло, — ответил Сан и тут же обеспокоенно спросил: — Ты в порядке? — Я… — Сонхва попытался сглотнуть, но в горле пересохло. — Я не знаю. — Что он тебе сказал? Что-то случилось? — Нет, — Сонхва наконец поднялся и медленно побрел к плите, чтобы все же закинуть рамен в кастрюлю. — Помнишь, что Чонхо говорил про пансионат? — А именно? Про закрытие? — Ага, — Сонхва разрезал пачку ножницами, чтобы не шуршать. — Это правда. Они закрываются. Эксперимент придется остановить. Завтра я отвезу Ёсана обратно, чтобы его вместе с другими пациентами учли при распределении по больницам. Он произнес все это на одном дыхании, ни разу не дрогнув. Тело словно было больше не его. Голос тоже. Руки автоматически помешивали рамен, но внутри Сонхва словно онемел. — Ты один справишься? — после недолгой паузы спросил Сан. — Если нужно, я приеду. — Не стоит. Я… Мы будем в порядке. Только, Сан-и, — голос Сонхва все же сорвался. — Можешь завтра предупредить преподавателей, что я не приду? Я хочу… Хочу немного побыть с ним. — Все точно нормально? — было слышно, что Сан ему не верит. — Я имею в виду, ты ведь не воспринимаешь это близко к сердцу, правда? Если говорить по факту, вы с ним и знакомы не были. Так что не стоит переживать. — Я знаю, Сан-и. Знаю. Просто я… — на миг Сонхва показалось, что он снова заплачет, но он продолжил. — Прости, я не могу сейчас говорить. Нужно приготовить обед. Давай завтра встретимся после твоих занятий, и я все расскажу, хорошо? — Ладно, — кажется, Сан и правда согласился. — Только… Пожалуйста, не надумай ничего лишнего. Ты просто поучаствовал в эксперименте, потому что тебе нужны были деньги. Ты сделал все, что от тебя требовалось. — Конечно, — Сонхва постарался улыбнуться. — Пока, Сан-и. Увидимся завтра.***
Всю ночь Сонхва пролежал рядом с Ёсаном на его постели, слушая тихое чужое дыхание. Он вспоминал о других ночах, когда еще был счастлив. Когда он только-только встретил своего соулмейта, и жизнь казалась прекрасной и вечной. Он помнил, как они до слез хохотали над самыми дурацкими шутками, ели купленную в ближайшем супермаркете японскую еду прямо из контейнеров, как распахивали окна, чтобы подставить ладони под недавно начавшийся дождь, а потом гонялись друг за другом, стараясь сильнее намочить. Как они валились вместе на эту самую кровать и целовались, пока даже в лежачем положении не начинала кружиться голова. Как занимались любовью по два, а то и три раза подряд, потому что не могли насытиться друг другом. В то время Сонхва был уверен, что достиг наивысшей точки своей жизни, и что впереди его ждет чудесный путь счастья с самым важным для него человеком. Бурная юность должна была плавно перетечь в организованную, расписанную до мелочей зрелость, а потом смениться мирной старостью. Но, увы, у судьбы были другие планы на их идеальный союз. Положив руку Ёсану на грудь, чтобы ощущать ритм его сердца, Сонхва раздумывал о том, что он чувствует. И понимал лишь одно: он не хотел, чтобы Ёсан уезжал. Они только начали налаживать их странноватый совместный быт. И делать все для Ёсана было так легко. Сонхва больше не приходилось заставлять себя через силу, даже учеба ему давалась просто, а тоска по соулмейту временно стала фоновой, будто автоматической. Сонхва привязался к своему молчаливому компаньону, и он знал, что будет скучать по вечерам, когда можно нести всякую чушь и не чувствовать себя сумасшедшим, потому что ты все же не один. По ощущению в своей руки его холодной ладони. По готовке, которой он отдавался с особым рвением, хотя и знал, что не получит признательности. Сам того не подозревая, Ёсан стал его маяком, тем лучом света, что вел его через буйные волны горевания, потери и боли. И Сонхва боялся, что без него он просто захлебнется. Было бы ему легче, если бы отъезд Ёсана не обрушился на него так рано и неожиданно? Если бы он знал, что Ёсан будет жить в пансионате директора Кима в своей симпатичной комнате, а не в психбольнице? На что он надеялся, привыкая к нему? Что чудесным образом Ёсан поправится, и они смогут остаться вместе? Изначально Сонхва хотел лишь вернуть долг и даже не думал о последствиях. Тогда почему сейчас он чувствует себя предателем? Их совместная жизнь была временной, и это было оговорено с самого начала. Неужели слова Хонджуна о возможном образовании пары так на него повлияли? Неужели одиночество и тоска по родственной душе оказались такими невыносимыми, что он уцепился за эту идею и надеялся на счастливый конец? Сонхва уже настолько запутался, что совсем ничего не понимал. — Все тебя бросили, да? — шептал Сонхва. — Соулмейт, твои родители… Теперь директор Ким и я. Ты этого не заслужил. Никто не должен так жить. Никто.***
Вещей у Ёсана было совсем мало, и собрать их было делом десяти минут. Сонхва одел Ёсана в его родную одежду — классический свитер и прямые вельветовые брюки, а все, купленное вместе с Саном, аккуратно уложил в сумку, хоть и подозревал, что все это ему больше не понадобится — в больницах ведь выдают специальную форму. Но оставить вещи себе ему не хватило духу. Это принадлежит Ёсану, значит, они должны быть у него. — Что ж, вот, кажется, и все, — голос Сонхва немного дрожал, пока он говорил это, ставя сумку у входной двери. Но, когда он вернулся за Ёсаном, силы изменили ему, и он опустился на кровать, уронив голову на руки. — Как ты можешь быть таким? — тихо проговорил он. — Как можно было позволить этому долбанному мудаку разрушить твою жизнь? Ты хоть понимаешь, что с тобой теперь будет? Неожиданно на Сонхва накатила ярость то ли на самого себя, то ли на Ёсана, то ли на жизнь в целом. Он вскочил, уже почти крича: — Ну, давай же! Приди ты уже в себя! Хочешь своими руками забить последний гвоздь себе в крышку гроба? Ты должен доказать себе, что на нем свет клином не сошелся! Давай, Ёсан, чертов ты трус! — выкрикнув последние слова, Сонхва толкнул его в грудь. Ёсан качнулся и послушно отступил назад. Взгляд его не изменился — он словно вовсе не видел Сонхва. А с того словно слетело наваждение. — О боже, — сказал он и поспешно обнял Ёсана, шепча ему куда-то в шею: — Прости, прости меня. Мне так жаль… Так жаль, что все так получилось. — Он отстранился, держа Ёсана за плечи и хрипло проговорил. — Ты ведь меня даже не знаешь. Ты меня и не вспомнишь. Почему тогда мне так больно отпускать тебя? Почему я… Его прервал звонок телефона, и Сонхва потянулся за ним, чтобы ответить приехавшему за ними водителю.***
В пансионате царила суматоха. Возле главного корпуса стояли несколько машин, какие-то люди переносили коробки с вещами. Пожилой мужчина в кепке с логотипом известной бейсбольной команды под руку вел женщину с длинными распущенными волосами. Видимо, тут все же были счастливчики, которых приехали забрать родственники. Сонхва за руку с Ёсаном вошли в главные двери. За администрационной стойкой в этот раз было пусто, зато она была завалена папками с документацией. Листы с неаккуратно загнутыми уголками были сложены отдельной стопкой. Где-то в глубине коридора звонил телефон. Мимо Сонхва прошла женщина в деловом костюме, которая печатала что-то у себя в смартфоне прямо на ходу. — Простите… — начал было Сонхва, но она не обратила на него внимания, скрывшись за дверью с табличкой «Только для персонала». Сонхва медленно повел Ёсана по коридору к лестнице на второй этаж. По ступенькам как раз спускалась девушка в форме медсестры. — Здравствуйте, — она вежливо поклонилась. — Привет, Ёсан. А вы, наверное, Пак Сонхва, верно? — Да, — Сонхва кивнул. — С этим срочным закрытием тут такая неразбериха, — пожаловалась девушка. — Подождите тут, пожалуйста. Мне нужно найти его папку, пока это не вылетело у меня из головы. А потом я отведу его наверх. Сонхва хотел было сказать, что может отвести Ёсана сам, но девушка уже отошла. Сонхва вздохнул и поставил сумку на пол, ближе к стене, а сам потянул Ёсана в ту самую нишу, где они впервые беседовали с Хонджуном. Усадив Ёсана и сев рядом, Сонхва, не выпуская его руки, сказал: — Обещаю, все будет хорошо. Я узнаю, куда тебя определят, и буду обязательно тебя навещать, ясно? Ты и соскучиться не успеешь. Конечно, Сонхва понимал, что успокаивает скорее себя, чем своего подопечного. Но сидеть и молчать было просто невыносимо. Сонхва натянуто улыбнулся и крепче сжал руку Ёсана в своей. И вдруг, на секунду, ему показалось, что пальцы Ёсана, обычно холодные и безвольные, тоже сжались вокруг его ладони. Сонхва удивленно выдохнул и опустил глаза. Но, разумеется, ничего не изменилось. Ёсан был так же неподвижен, как и обычно. «Наверное, совсем нервы расшалились», — успел подумать Сонхва и тут же чуть не подпрыгнул на месте, когда услышал сзади голос: — Готово, теперь можем идти. Проследовав за девушкой до лестницы, Сонхва остановился. Он понимал, что настало время прощаться. — Я отведу его, а вы можете поднять его вещи, — девушка понимающе улыбнулась. — Ёсан просто прелесть, неудивительно, что с ним сложно расстаться. — Она взяла его за локоть и проговорила: — Помнишь сестренку Чиён? Пойдешь со мной? И опять, когда Сонхва уже разжал пальцы, ему показалось, что ладонь Ёсана задержалась в его на мгновение дольше, чем должна была. Что-то явно было не так. Глядя на то, как Ёсан с медсестрой медленно поднимаются по лестнице, Сонхва почувствовал в груди тянущее чувство. Как то, что он ощущал, когда еще соулмейт был жив, только в разы слабее. Как совсем тоненькая ниточка, что грозила разорваться. Прямо как в тот роковой вечер, когда… При воспоминании об этом Сонхва охватила паника. Не успев даже понять, что делает, он выкрикнул: — Ёсан, подожди! Ёсан! Дальше все будто замерло на секунду. Сонхва видел, как растерянно остановилась Чиён, оглянувшись, а затем случилось невероятное: Ёсан вдруг вздрогнул и резко повернул голову, а потом вырвал руку из руки медсестры, сбежал вниз по ступенькам и спрятался за спиной Сонхва. Чиён сдавленно охнула, прижав ладони к груди, а Сонхва так и продолжал смотреть на то место, где только что стоял Ёсан. Его молчаливый, послушный Ёсан, который никогда ни от чего не отказывался. Который делал все покорно и смиренно. И который уж точно не должен был никуда бежать с середины лестницы. Но, тем не менее, он это сделал. И сейчас Сонхва чувствовал, как он цепляется за него сзади. Все еще боясь обернуться, Сонхва проговорил: — Позовите сюда директора Кима. — Увидев, что медсестра не реагирует, — Сонхва повторил: — Бога ради, нам нужен директор Ким. Срочно. Чиён, наконец, отмерла и ринулась вниз, мимо Сонхва и по коридору в другое крыло здания. Сонхва инстинктивно прикрыл стоящего сзади Ёсана руками, словно защищая. Сердце стучало так, словно готово было проломить грудную клетку. — Что случилось? — послышался голос Хонджуна, когда он подошел. — Что происхо… Он не договорил, застыв в удивлении. — Что… Как… Ёсан? — с трудом выговорил он. А Сонхва, наконец, обернулся и встретился с глазами, полными ужаса. Стоило ему немного отойти, Ёсан снова переместился за ним так, чтобы Сонхва отделял его от Чиён и Хонджуна. Повернувшись обратно к директору Киму, Сонхва проговорил ломким, неровным голосом: — Простите, директор, но, кажется, мы возвращаемся домой.