Brainstorm

      Перед глазами Греты мелькала голограмма Дарси, которая с досадой потирала бритый висок и обиженно дула губы. Негодование чувствовалось даже через проекцию. — Видишь, что с волосами? Нет ну это просто полный аут. Я записалась вчера на восстановление прядей, отвалила полторы тысячи баксов. Но это не самое страшное, а то, что при отращивании поверх нарощенных волос у меня уже не будет моей фиолетовой роскоши. А для окрашивания луковиц нужно накинуть еще пятьсот. Сейчас я на мели. Вот тебе и везенье. Без волос и нормальной деки.       Грета приложила к глазам ладонь и раздраженно вздохнула. — Напомню тебе еще раз: по твоему рассказу ты чуть не сдохла от какого-то мусора в своей голове, но больше переживаешь за волосы. Мне порой кажется, что ты не только беспросветно чокнутая, а недоделанная драма квин. — Да знаю я. Просто я хочу от этого дерьма как-то отвлечься. Мне тяжело это осознавать, что чуть в ящик не сыграла.       Продвигаясь по трущобам Айрон Дистрикт, Хромфрау волей-неволей ловила себя на мысли, что за ней кто-то наблюдает. В таких местах легко попасть в передрягу. Невзрачные многоэтажные человейники стояли впритык друг к другу, ютясь среди огромных титанов-заводов, вытянувших вверх чадящие трубы. Некоторые еще действовали, но большинство из них брошены. Жители района старались обходить такие места стороной, так как многие из них превратились в штабы банд, которые орудовали в Айрон Дистрикте. По этой причине район и слыл одним из криминальных уголков Найт-Сайде, который по количеству жертв уступал разве что Кварталу Свободы, где ютились мигранты из бедных стран.       Банд тут ошивалось предостаточно: от мелких стай шпаны до более крупных. Бандитская мелочь относительно никому не мешала. Воровство, вандализм, расписанные стены и редкие ночные перестрелки в холостую, которые делались для острастки напоминали игру в гангстеров, не более.       Более крупные рыбы преступного мира промышляли на темных, пропитанных заводским дымом и кровью улицах своими делами: похищения, торговля наркотиками, оружием и нелегальными боевыми имплантами, казни и перестрелки, жертвами которых могли стать ни в чем неповинные люди. Чаще всего в этих районах промышляли «Фенрир» и «Молотки» — банда рабочих, которые, как им казалось, стали жертвой коррупции или несправедливого сокращения на работе, или сбежавшие из-под надзора власти киберпсихи. Иногда эти банды сталкивались друг с другом, устраивая перестрелки за территории. Бои разгорались по ночам, причем по масштабу они напоминали настоящие баталии. Чаще всего стычки старались переносить в пустующие районы, но даже в отдалении от жилых мест доносился грохот орудий. В плане спокойствия Грете повезло. Ее квартира, где помимо нее жили дочь и мать, находилась практически на выезде из района. Это место считалось спокойным и ближайшим к мирной зоне, хотя иногда до них доносились звуки бойни банд. В таком случае, чтобы не травмировать Присциллу, Грета предупреждала ее о начале ночного хаоса. Та выключала свой слуховой аппарат, чтобы не содрогаться каждый раз от автоматной очереди, грохота и криков. Сама Грета на всякий случай заряжала оружие, чтобы, в случае чего, дать отпор гангстеру, который мог ненароком в запале битвы или под наркотиками проникнуть в квартиру. Фенрировцы на территорию их рипера вряд ли бы полезли, а вот шпана и «Молотки» не постеснялись бы ребенка со старухой, точно бы вломились.       На этот раз вокруг было подозрительно тихо. Можно поговорить с Дарси, не боясь, что подслушают. Однако, все равно стойкое чувство слежки не отпускало Грету. Тревожный звоночек паранойи, противный, но тревожащий не меньше. Позади раздался голос. — Эй, консерва! Одолжи имплант по-соседски!       Из-за угла вышло несколько вооруженных битами типов в рванной одеже. Их импланты были изрядно потрепаны постоянными стычками с другими бандами и неисправностей из-за установок. Завидев ее, они резко притихли, узнав одну из Фенрира. Выглядела Грета угрожающе в кожанке с нашивками рун, рубашке, крепких штанах и берцах, и по силе явно превосходила пушечное мясо с битами и наглыми мордами. Местных хулиганов можно не бояться, просто проигнорировать. Что Грета и сделала, пройдя мимо и показав средний железный палец. — Еще одна такая выходка, «Фенрир» из вас фарш сделает. Кто из нас потом станет консервами? — Холодно произнесла Хромфрау. В уши ударил громкий смех Дарси, а поверх ее голограммы высветился стикер с надписью «LOL». — А пацанчики знают толк в юморе. — Голова твоя консерва. Убери это с экрана. — Подожди пять секунд, и она сама уйдет. — Ладно. Мы отвлеклись. Я понимаю, что ты не хочешь говорить о произошедшем, но отнесись к ситуации серьезно. Тем более, ситуация зашла слишком далеко. — Да сколько можно? Что на этот раз?       В ответ молчание. Как ей сказать, чтобы не шокировать? Одна из психологических методичек советовала начинать с наводящего вопроса, чтобы не испугать еще сильнее. Тут вспомнился совет из брошюрки-рекламы курсов психологического воздействия: «Если хочешь заинтересовать оппонента или немного его успокоить, задай ему несколько вопросов». Так Грета и решила поступить. — Слушай, а у тебя точно не было терок с «Мискайдо»?       Дарси задумчиво подняла взгляд, будто что-то вспоминала. — У меня лично нет. У папаши что-то такое в прошлом с ними не заладилось, но он особо об этом не говорит. А почему спрашиваешь? — Это к тому, что контроль-чип, который я нашла у Дэйва, принадлежит «Мискайдо». Да и арсенал «Охотников» был тогда мощнее в той перестрелке. Не странно ли это? — По-моему, нет. Могли вполне гробануть корпу или в даркнете купить. Версия Дарси несколько ломалась об убеждения ее старшей подруги. Как бы Грете не хотелось бы говорить об этом, она решилась на опровержение. — Скорее всего нет. «Мискайдо» тщательно охраняет свои разработки, чтобы кто-то из хитрожопых так просто вынес их за пределы лаборатории. Они убивают всех «воришек», которые хоть что-то выкрали оттуда. — Хочешь сказать, что их наняли? Уверена, что это не куплено? — Абсолютно. Маркерных чеков на чипе нет, а значит это чисто заводская разработка, не для продажи. — Жесть…только я им зачем? Что я такого могла сделать корпе?       Голограмма Дарси дрогнула, а на экране высветился плачущий смайлик. — Даже не знаю…я ни разу не сталкивалась с этой хреновой корпорацией, чтобы всплыла хоть какая-то причина для охоты для меня. За что? — Спокойно, Puppe. Постарайся что-нибудь выяснить о "Мискайдо" от отца, раз уж он как-то с ней связан. Я уж напала на след «Охотников». Би уже расшифровывает данные с уцелевших кибедек. Если что-то будет известно, то сообщу. Будь на связи и не волнуйся. — Ладно. Постараюсь спросить. Отбой, консерва. Только Грета хотела ответить на колкость, как голограмма Дарси успела отключиться. — Получишь потом… — произнесла Грета и, оглядевшись, продолжила путь. Сегодня подозрительно тихо, никто, как ни странно, не стрелял и не мародерствовал. Это показалось Грете подозрительным, ведь такая мертвенная тишина — явный признак надвигающейся опасности. Осмотревшись, Грета на всякий случай извлекла из внутреннего кармана кожанки пистолет и, перезарядившись, вытянула руку вперед. В таких местах осторожность на первом месте, чтобы не схватить шальную пулю. Возможно, могли напасть-ка ки та встреченная шпана, так и и «Молотки», надо быть начеку.       Легкий звук оповещения на телефоне пронесся в тишине. «Только этого мне сейчас не хватало», — пронеслось с в голове Греты. Она медленно извлекла телефон из кармана. На дисплее высветился номер матери, а ниже сообщение: «Приходи домой. Поговорим.» — Подозрительно. Мама же с трудом пользуется телефоном… Да и о чем говорить? Не уже ли Гилл что-то натворила?       Поставив пистолет на предохранитель и убрав его обратно в кожанку, Грета быстрыми шагами ринулась к дому. Войдя в одну из серых промышленных многоэтажек-человейников, обменявшись быстрыми приветствиями с соседями, она поднялась на пятый этаж на лифте и также быстро добралась до квартиры. Проведя квартирным чипом по электронному замку, Грета медленно толкнула дверь. Перед ней стоял высокий мужчина одного возраста с Гретой. Темные волосы небрежно прилизаны, на лице пробивалась легкая бородка, слегка смуглая кожа слегка отблескивала в свете неоновых ламп, пуговицы светло-голубой рубашки, наполовину заправленной в штаны, расстегнуты, глаза хитро поблескивали, а рот расплывался в довольной улыбке. — Ну здравствуй, Грета. Рад тебя видеть, женушка, — произнес он. — Какого хрена ты тут забыл, Джон?       Грета машинально прошла в квартиру. Из общей комнаты раздался запах дешевого коньяка, который перемешивался с одеколоном, которым несло от Джона. — Эй, полегче. Не так я представлял встречу с бывшей женой.       Он прижал ладонь к грудине Греты, остановив ее. Взглянув в ее разъяренные глаза, Джон снисходительно улыбнулся. — А ты изменилась. Грознее стала. В прошлом как-то повеселее была. — С такой жизнью тут не до веселья. Как ты попал сюда без ключей? — Меня впустила твоя мать. Когда она узнала, что Джон Фишер хочет навестить дочку, она соизволила открыть. Добродушная женщина, что с нее взять, — пожал плечами Джон. — А как до ее телефона дорвался? И что ты сделал с мамой? — Она сама дала мне его, чтобы я тебе написал. А что я с ней мог сделать? Ничего. Она сейчас спит у телевизора в гостинной, а я подготовился к разговору. Кстати, где моя малышка Гилл? — Твоя малышка сейчас в школе, потому что сейчас день вторника, — скинув сумку, Грета прошла в гостинную.       Комната была сравнительно небольшой и вела в три комнаты: ванную, комнату Гилл и комнату Присциллы. Она соединяла в себе и кухню, гостинную и рабочий кабинет и разделена будто бы на несколько секторов. Первый занимала полукруглая ниша с диваном и полками для книг и фотографий, над которой висел телепроектор, по которому бабушка Присцилла смотрела новости и сериалы. Второй сектор занимал рабочий стол с компьютером, заваленный листами записями, чертежами и мелкими деталями от имплантов. Там делала уроки Гилл и изредка работала Грета. Третий сектор отведен под кухню: встроенные в стену плита и холодильник появлялись по щелчку пальца и закрывались обратно по завершению готовки. Во время приема пищи там просто стоял обеденный стол с тремя стульями. На нем уже стояли два бокала виски со льдом и стояла наполовину опустевшая бутылка. — У вас в Найт-Сайде день как вечер. Да и райончик недружелюбный. Под стать тебе.       Грета только хмыкнула в ответ. В полутемной комнате сиротливо светил телепроектор, а на диване смиренно расположилась маленькая старушка в сереньком платьице. Ее волосы были забраны в пучок, плечи прикрывала желтая шаль, а сама старушка слегка похрапывала под гомон новостей. — Видишь. Твоя мама в порядке. Просто спит. — Приняла снотворное, по всей видимости. Грета подошла к матери и слегка потрясла ее за плечо. От нее порядочно несло коньяком. — Мам, вставай. — Кто? Что…а, Жемчужинка…это ты? — Ты опять у телека уснула? Или пила какие-то таблетки? — Ничего я не пила. Джон тут…какое счастье… — Скажи, он поил тебя чем-нибудь или нет? — Угостил коньяком совсем чуть-чуть.       Лукавила. Судя по запаху, вполне хватило двух рюмок для того, чтобы опоить бедную старушку. Видимо, так он и добрался до телефона. Грета оскалилась и метнула разъяренный взгляд в сторону Джона. Хотелось прямо сейчас спустить себя с тормозов и кинуться на этого ублюдка, причем не ощущая на себе давления киберпсихоза. Но ради матери она сдержалась. Грета помогла ей слегка приподняться. — Я провожу тебя в комнату. Отсыпайся, хорошо? — А как же Джон? Я хотела с ним поговорить, — заплетаясь языком, произнесла Присцилла. — Поговоришь потом. Сейчас тебе нужно отдохнуть. Пойдем.       Сопроводив Присциллу, Грета вернулась в комнату. При виде Джона злость нарастала с каждой секундой. — И сколько рюмок ты ей споил? Ты же понимаешь, что ей, как старому человеку, нельзя пить. Вдруг что, и тут уж вряд ли медицина спасет, — Грета хотела замахнуться, но вовремя остановилась. — Слушай, она начала почему-то суетиться, когда впустила меня. Мне пришлось ее успокоить по-своему. Сказал, что мне надо поговорить с тобой и увидеть дочку. Она уже не сопротивлялась. — Будучи пьяной, конечно! Каков герой. Споил старушку.       Грета закурила и подошла к столу. — Так что же ты хотел? Не уж-то вспомнил, что у тебя есть дочь и бывшая жена? Если захотел воссоединиться, знай: никогда. Я не повторю прошлых ошибок. — Хорошо, что ты понимаешь. Я и не думал об этом, расслабься. Да и потом, я нашел себе в Лос-Анджелесе девушку. — Тогда что ты здесь делаешь? — Мне сейчас нужна твоя помощь.       Джон взял бокал и отпил виски. — С какой-такой радости ты решил, что я тебе помогу? Ты ничего не забыл случаем? — Ты про что? Если ты про хакерскую атаку на «Мискайдо» в две тысячи сорок пятом, то я все прекрасно помню. У меня тогда не было выбора. Тогда бы меня нашли. — Поэтому ты свалил в закат, оставив меня, инвалидку, и своего маленького ребенка. Очень по-мужски. И потом, это ты тогда попросил меня, Тину, Олега и Кесси Кея ограбить корпу. Поэтому я знаю, что из себя представляют твои просьбы. — Выслушай меня для начала. Тогда я был вынужден уйти, ибо меня искали, а тебя посчитали погибшей. Мне вдвойне хуже, чем тебе. — А ты попробуй пожить пол-года без ног. Благо, удалось восстановить утраченное. А ты ни разу не почесался, чтобы хоть как-то помочь. — Я еще не закончил. Да, тогда много что пошло не по плану, признаю. Но теперь ситуация еще серьезнее. Меня снова ищут. Несколько лет ни слуху ни духу, но корпа объявилась снова. Когда я еще жил в Калифорнии, меня преследовали какие-то типы из «Мискайдо». Я сразу понял, что они хотят меня грохнуть. — Поэтому ты оставил свою девушку в Лос-Анджелесе? А не боишься, что они убьют ее или возьмут в заложники? — Она сейчас у родителей в Сакраменто, но она присоединится ко мне позже, когда я тут обоснуюсь.       Грета окинула бывшего мужа злобным взглядом. Выпустив изо рта дым, она взяла бокал. — Зря ты сюда приехал. Найт-Сайд отнюдь не обиталище спокойствия. Здесь полно банд и прихвостней корпораций. Один только «Армотеч» чего стоит. Да и филиал «Мискайдо» тоже здесь есть. Думаешь, что тебя не найдут? Не в то место и время ты приехал. — Как раз по поводу этого мне и нужна твоя помощь. Скрой меня от них, разреши пожить у тебя.       От таких слов Хромфрау чуть не поперхнулась. По нижней губе скатилась прозрачно-оранжевая капля виски, которую Грета поспешила машинально смахнуть. Она гневно поставила стакан, от чего тот зазвенел, а на дне появилась маленькая трещина. — Что ты сказал? — А тебя это смущает? Я тут ненадолго, правда. Устроюсь на работу, подкоплю денег, сменю документы и благополучно свалю. — Только через мой труп. Ты предал меня и Гилл, бросил команду во время бойни с Самураями, и еще чего-то требуешь! Много чести.       Она еще сдерживалась, чтобы не сорваться на крик. Тогда бы проснулась Присицлла, которая спала очень чутко, или же соседи вызвали бы спецотряд «Молния», которая устраняет киберпсихов. Но четкое ощущение, что приступ может накатить в любой момент давало о себе знать. Зрачки сверкнули красноватым отблеском. — Ты не подумал, куда я дену маму? Нигде в Найт-Сайде не безопасно, даже в корпоративной зоне. — А как насчет отвезти ее в дом престарелых? Ей там будет хорошо.       Грета приблизилась к Джону и, будто бы скала, нависла над ним. Тот в страхе сжался, и казалось, что сейчас он уменьшится до небывалых размеров и пропадет вовсе. Джон Фишер никого так сильно не боялся, как бывшую жену. Еще в молодости она отличалась вспыльчивым нравом, хотя в первые дни знакомства она показалась ему замкнутой и нелюдимой. Эмоции поначалу проявляла редко, даже давила их в себе, но, когда ее пытались морально унизить, тут она менялась, сбивая спесь тихони, глушащей обиды. Любая агрессия в ее сторону возвращалась обидчику вдвойне. Да и командовать Грета любила. Организовывать она умела неплохо, но методы у нее отличались жестокостью, как в армии. Откуда у нее в характере такие нотки, Джон не знал и не хотел знать.       Несмотря на суровость, только с близкими она смягчалась, но таковых людей в ее окружении было немного. Джон теперь к таким людям не относился. Он старался не ссориться с Гретой будучи с ней в отношениях, но ее командирские замашки его не устраивали от слова совсем. Теперь она снова принялась за старое, но с меньшей силой. Страх нагонял ее наполовину кибернетический вид и агрессивный мерцающий взгляд.       Она нахмурилась и, уперевшись хромированным кулаком о стену, впилась взглядом в Джона. — Поищи помощи в другом месте, — ее голос звучал жутко. Он был будто бы не живым, механическим. Приступ накатывал, и она могла тотчас же порешать бывшего мужа, размозжив голову об стену. Джон прерывисто дышал от страха. Он чувствовал, как его сердце глухо колотится в груди, как дрожат ноги, а по коже пробегают мурашки. Хотелось тут же закрыть глаза, приготовившись к избиению.       Но она быстро взяла себя в руки и отпрянула от вжавшегося в стену Джона. Молча отошла куда-то в сторону и вернулась с пастилкой с таблетками. Закинув две под язык и запив их виски, Грета глубоко выдохнула. — Приступ? — Дрожащим голосом спросил Джон. — Убирайся отсюда. Тебе здесь не рады, так и знай. Ты не маленький мальчик, чтобы бежать к мамочке по первому зову. — Это все, что ты можешь мне предложить? А как же документы? — Справляйся сам со своими проблемами. Для тебя я сделала и так слишком много.       Электронная дверь в квартиру медленно открылась. На пороге стояла Гилл. Новая футболка — подарок матери — сидела на ней отлично. На шее болтались беспроводные наушники, волосы, некоторые пряди которых выкрашены в ядовито-зеленый, забраны в пучок, оголяя бритые виски. , забраны в пучок на затылке, оголяя бритые виски. Дерзкий макияж делал ее на несколько лет старше, но ни капельки не портил ее. — Мам, я дома, — крикнула Гилл, скинув с себя рюкзак и сняв кроссовки. Она прошла в комнату. Грета и Джон удивленно посмотрели в ее сторону. Вот кого они точно не ожидали увидеть, так это ее. Вильгельмина пришла очень не вовремя. Та в замешательстве переводила взгляд то на мать, то на незнакомца. Мужчин мать в дом не водила никогда. С чего бы вдруг сегодня? — У нас гости? Или к тебе клиент на дом пришел? — Спросила Гилл, слегка улыбнувшись. — Если да, то извини, что прервала консультацию. — Не извиняйся, — приподняла ладонь Грета. — Как добралась? Никто не пристал по дороге? — Все хорошо. Сегодня на удивление тихо. А где бабушка? — В комнате дремлет. А у нас тут… — Грета замялась. В первый раз она не знала, что скажет дочери. Как ей обрисовать ситуацию так, чтобы она, как подросток, правильно поняла? Одно дело Дарси: ей можно сказать что угодно и как угодно. Но с Гилл иная ситуация.       Инициативу взял на себя Джон. Он обаятельно улыбнулся, подошел к Гилл, присел на корточки и взял дочь за руки. — Здравствуй, Вильгельмина. Я очень рад тебя видеть, малышка моя. Позволь представиться: Джон Фишер, твой папа. Ты так выросла за эти годы. Прям красавица.       Вильгельмина приподняла в недопонимании бровь слегка сконфузилась. Не так она представляла встречу с отцом, которого, кроме как на фото с матерью, вообще не видела. Зная отношение матери к нему и про то, что он бросил их, радости от встречи Гилл точно не испытывала. Она отдернула руки и слегка отшатнулась. — Ну…привет, папа… — сказала она, выдержав долгую паузу. — Джон, к чему этот цирк? — Взъелась Грета. — Не разводи тут сериал. — Помолчи-ка. Я хочу поговорить с дочерью. Не порть момент.       Грета скрестила руки на груди и раздраженно вздохнула. Гилл переводила взгляд с матери на отца. В первый раз она не знала, что делать. Сейчас перед ней стоит тот, кто оставил семью тринадцать лет назад, и пытается заговорить с ней. И рассказы мамы и бабушки вмиг всплыли в ее памяти. Почему именно сейчас он появился в ее жизни? Где он был так долго? — Не ожидала такого поворота. Что ты здесь делаешь? — Я приехал сюда на несколько дней, чтобы проведать тебя, мое солнышко.       Где-то в углу раздался легкий смешок Греты. Слишком наигранно Фишер разговаривал с Гилл, стараясь расположить ее к себе. — Не бойся меня. Я не причиню тебе зла. Ты же моя единственная доченька, родная кровь. Я даже принес тебе подарок.       Не прекращая наигранно улыбаться, Джон достал из кармана небольшую баночку с апельсиновыми леденцами и протянул их дочери. — Спасибо, — сказала Гилл, настороженно осматривая сладости. — М-да, папаша. На апельсины у нее аллергия. Ты же, как родитель, должен знать, — язвительно заметила Грета. — Да чтоб тебя! Дай мне с ней поговорить нормально!       Взяв себя в руки, Джон продолжил. — Ну же иди, обниму. Я так рад снова увидеть тебя.       Джон развел руки и приблизился к дочери, но та резко отстранилась назад. Видимо, в ней начало просыпаться какое-то осознание, что тут что-то не так. Отцу не верилось от слова совсем, как бы он ни старался выдавливать из себя радость от встречи. Ведет себя с ней, будто ей пять лет. Надеется, что растопит ее сердце, и она бросится к нему на шею? Как бы ни так. — Подожди. Могу ли я задать несколько вопросов? — Конечно, милая. — Ты так долго не появлялся, и после тринадцати лет отсутствия решил приехать сюда, чтобы только повидать меня, так?       Джон кивнул. — Тогда вопрос второй: где ты был раньше, папочка? — Последнее слово она говорила настолько язвительно, что Джон на несколько секунд скривился. — Гилл, не надо. Нам не нужно очередного скандала, — вмешалась Грета. — Мне просто стало интересно, мама, какого хрена он тут делает? Ты же его бы на порог не пустила. — Его впустила бабушка. Я пришла уже после. Да и тут он приложил свою руку. — Да, правда что ли, Гилл. Не стоит нервничать.       Но гнев Гилл потихоньку нарастал. Она вспоминала все, что смогла подслушать из разговоров мамы и бабушки, то, что она ей лично рассказывала и многое другое. Обида от того, что он бросил их, оставила на ней серьезную душевную рану, которая вскрылась снова. Где-то в глубине души она завидовала одноклассникам, у которых были полноценные семьи, и ей хотелось бы, чтобы кто-нибудь все-таки стал ей отцом или же вернулся бы тот, кто родил ее и давал обещание ее воспитать. Вроде бы, отец вернулся, только слишком поздно. Теперь он ей казался совершенно чужим. Обычным мужчиной, который просто оказался в их доме и называет себя ее отцом. Хотелось выплеснуть все то, что накопилось в ней. Всю боль, гнев и обиду. — Только не надо строить из себя любящего папочку, ладно? — Почему ты так говоришь? Что я тебе сделал вот сейчас? — Например, ушел, оставив меня, маму, которая в то время на коляске каталась, и бабушку. — Я тогда не мог иначе. Были на то свои причины. — Какие? Кому ты пытаешься врать. Мама говорила о тебе, и ничего положительного я от нее не слышала. Как и от бабушки. — Ох уж эти мама и бабушка. И ты поверишь им? Они же обе могут и привирать чутка про меня. Но я могу о тебе рассказать полную правду, почему мы расстались. — Ну да. Тебя же кто-то искал, верно? Жаль, что не нашли.       Грета понимала, что разговор заходит слишком далеко, что Вильгельмина может на нервах сказать лишнего. Она снова поспешила вмешаться. — Гилл, спокойно. Я все объясню тебе позже. Сейчас тебе лучше пойти в комнату, чтобы избежать скандала. — Почему?! Мама! Этот подонок стоит тут и заливает про то, что рад меня видеть, хотя это не так. А ты еще говоришь мне пойти в свою комнату? Я только хочу понять, почему? Почему я росла без него? Мне был годик, когда он исчез из моей жизни. И ты его еще и защищаешь!       Она выпятилась, выгнула коленки. От напряжения сводило мышцы, на глаза наворачивались слезы, а голос срывался чуть ли ни на крик. — Да, я признаю, что сильно в этом виноват, и я раскаиваюсь. Но я искренне хочу с тобой подружиться, узнать тебя лучше. — А нахрена мне это? Ты для меня не существовал тогда, да и сейчас! Надо было раньше… — Вильгельмина! — Повысила голос Грета. — Успокойся, а потом мы вместе поговорим. Иди пока в комнату. Нам только твоих нервов не хватало.       Гилл понурила голову, стараясь не показывать своих слез. Взяв сумку, она прошла к себе и закрылась на электронный замок. — Ну спасибо, Грета. Хорошая встреча, — со злостью процедил Джон. — А ты что ожидал? Что она обрадуется блудному папаше? — Это ты настроила ее против меня. Ты же знаешь, я люблю нашу дочь. — Ага, заметно. Все тринадцать лет отсутствия любил, что даже ни разу не поинтересовался ею. — Ты мне запрещала, железная сука! — Так ты и не звонил и не писал. Хотел бы, то давно бы все телефоны мне оборвал. В твои бредни не то что я и Гилл, даже пятиклассник не поверил бы. Надо было следить хоть как-то ее жизнью, а не бегать от корпоратов, как в жопу простреленный. — Просто замечательно. Бывшая жена и дочь — все нахрен шлют. А ты как была сукой, так ею и осталась. — А ты думал, что я ради тебя оставлю свои старый характер, имя и фамилию после замужества? Мечтай, я пережила все это дерьмо. Бедняжки Маргарет Фишер, безногой матери-одиночки, пострадавшей от «Мискайдо», больше нет. Есть только Грета Адлер. И, если ты еще раз приблизишься к этому дому, то ты больше не жилец. Verstanden*? — Не смей мне угрожать, киборг. Я же знаю, что у вас тут свои охотники на хром. Тебе тоже не сдобровать, знай это. — У них свои заботы. Всех хромированных не переловить и не переплавить. А теперь прошу на выход, — Грета указала на дверь. — Я тебе сказала, что помощи от меня не получишь.       Джон фыркнул и залпом опрокинул бокал с виски. — Ну ладно, женушка. Спасибо большое за гостеприимство. Круто помогла.       Он быстро зашагал к двери и покинул гостинную. Грета глубоко вздохнула. Сейчас оставалось только успокоить Гилл. Грета не знала, что ей сказать. Тема для дочери слишком болезненная чтобы просто голословно с ней разговаривать об отце. Но замалчивать долго проблему нельзя. Рано или поздно она бы узнала о Джоне и его делах. Надо мужаться, подбирать слова и сдерживать приступ, который смягчали принятые таблетки.       Грета глубоко вздохнула и постучалась к Гилл.