Смерть - единственный конец для злодея?

Кольцо нагревалось, сверкая фиолетовыми искрами всё ярче и ярче, вспышки фиолетового и явный жар от металла пугал. Я вздрогнул, пытаясь скорее снять кольцо, но оно как влитое сжимало палец. Что происходит? Так и должно быть? Понимая что скоро потеряю сознание от боли, успеваю кое-как добежать до кровати, где лежал меч, прежде чем провалиться в темноту...

***

Сладкая нега сна накрывала меня тёплым тяжёлым покровом. Просыпаться жутко не хотелось, пока лёгкий ветерок ласкал лицо, я чувствовал ненавязчивый запах трав и свежести. Я на улице? Или мне это снится? Если это правда сон, то явно из тех осознанный снов, где всё настолько реально, что начинаешь путать их с реальностью. Даже палец все ещё побаливает после кольца... Мысли, о внезапно свалившемся квесте, наплывают и медленно оформляются в голове. Кажется, мне сейчас же нужно встать, иначе я могу сильно облажаться в сюжете. С недовольным вздохом разлепив глаза, я с удивлением вижу вечернее, тёмно-лиловое небо с массивными облаками, загораживающими наполовину полную, белую луну. Это...где я? Резко приподнявшись, я, оглядывая местность, к сожалению, натыкаюсь лишь на черноту. Видимо, уже глубокая ночь, впрочем, и такое возможно. В конце концов, я начал проходить квест ночью. Поправив чуть помявшуюся одежду, я решил аккуратно двинутся в случайном направлении. Стоять и ждать у моря погоды смысла не было. Вряд ли кто-то сейчас вылезет, протягивая фонарик или свечку, завещая идти за ним и ничего не бояться. Так, сделав шаг в непривычно высокую траву, я заметил что-то яркое...Фонарик? Пытаясь углядеть, что же сияет во мраке тьмы, я начал ногой притаптывать разросшуюся зелень к земле. Тут же из травы, в рассыпную, вылетают множество красных стрекоз, чуть не отправляя меня на тот свет. Откуда они все взялись??? Все стрекозы взлетают, поднимаясь в небо и освещая стволы деревьев, траву и гладь воды. Я действительно в лесной глуши. Это место на территории Цзян, или же таинственный лес на краю земли? Жадно осматриваю местность под тусклым светом луны и стрекоз. Итак, я стою по колено в траве под раскидистым деревом, а рядом, совсем близко, вода. Чёрная, густая и мутная. Невиданные мной ранее стрекозы летают над ней. Их красное сияние отражается на глади, освещая тем самым и растительность озера, в которой особенно выделяются большие розово-белые лотосы. Сто́ит поскорее со всем разобраться... Шагом тормоша траву, вновь вызываю взлёт очередных стрекозок. Подобных действительно ранее не видел. Мифические существа? Здесь, наверное, возможно всё. Буду лишь надеяться, что они неядовитые. Подойдя к водоёму, приседаю, касаясь холодной, почти ледяной воды. Отсюда священные цветы выглядят ещё прелестнее. Такие большие и пышные, элегантно расправив лепесточки, они гордо сияли под лунным светом. Никогда ещё не видел их так близко. Сестра в подростковом возрасте работала в одном цветочном магазинчике, но там до такой красоты как до луны. Слишком навязчиво яркие, броские, много лишних элементов, вроде всяких декор-бумаг и ленточек. А здесь чистая, нетронутая рукой человека красота природы. Сестре бы понравилось. Хмыкаю. Дотронувшись до пленительно очаровательного лепестка, удивляюсь его мягкости. Чистый, нежный, розовый цвет не приторный и не гламурный, как благочестивая дева со светлыми мыслями. Насколько же красивы эти растения. Почему я не видел… Стоп, кажется я немного отвлёкся. Сижу и рассматриваю цветочки, когда у самого задание не на жизнь, а на смерть! Стоит оглядеться. Это место, скорее всего связано с прохождением задания данного игрой. Посмотрев на гладь воды, горизонт который было почти невозможно рассмотреть, я внезапно натыкаюсь на…дом? Какая-то деревянная постройка полностью окружённая водой. Выглядит как что-то немыслимое. Вокруг него явно летают те самые стрекозы, они издалека кажутся красным, даже скорее малиновым дымом над водой. Очень необычно. Всё же решив двигаться дальше, я пошёл в сторону домика. Нужно найти способ до него добраться. Интуиция твердила, что ответ на все вопросы я найду именно там. Следуя по линии берега, через растительность, я тревожил новые группки стрекоз, быстро взлетающих в небо и в нем же исчезающих. Сначала казалось, что я и вовсе хожу кругами, слишком похожие пейзажи, всё таким же далёким казался домик на воде, и всё так же высоко светила луна, тоже никак не желая двигаться. Но вот я вышел на выложенную дорожку, которая неожиданно появилась из темноты. Я с удивлением отметил, что место, куда она вела, было также скрыто темнотой, словно идти было некуда или вела она в пропасть. Так ли выглядит конец света? Зато вновь посмотрев в сторону воды, обнаружил, что до домика добраться можно гораздо проще. Совсем рядом оказался мост. Крепкий, обычный мост, длинный немного, но вполне себе проходимый. Значит дойти до домика это не главная цель? И даже не загадка. Тогда в чём же суть задачи? Я буду искать в этом доме разные зацепки, как какой-то детектив? Звучит не очень перспективно. Ну, хорошо, сначала дойду, а там станет понятнее. Вздохнув, я поспешил в сторону загадочного домика. Следуя по мостику, я лучше смог осмотреть шикарные виды озера. Лотосового озера. Многочисленные цветы нежно колыхались на ветру, большие, розовые и белые. Удивительные по своей природе растения. Произрастая из глубин тёмной илистой воды, они появляются на свет чистыми и незапятнанными. Цветок подземелья, тянущийся к свету с настолько сильным желанием, что признает даже блеклый лунный свет, лишь бы на него светили. Насколько же это порой бывает трудно, проживая жизнь в полной темноте и грязи, оставаться самым светлым и мягким, но при этом и сильным существом, в этом тёмном царстве. Мне такое оказалось непосильным. Обратив помрачневший взгляд на дом, я с удивлением остановился. Это вовсе не дом. Это…беседка. Большая, красивая с круглым столом посередине, за которым кто-то уже сидел. С каждым шагом я приближался к ней, с каждым шагом моя уверенность в том, кто этот человек росла. Статная фигура, прямая спина, длинные темные волосы. Я остановился напротив неё, чуть нахмурившись. Она словно почувствовав моё молчаливое присутствие, начала подниматься. Рядом, в тени стояли две женщины, вечные спутницы матери, одну из них я как раз встречал в библиотеке. Вот почему взгляд казался столь знакомым. Взгляд схожий с материнским, но всё же менее дьявольский. Как я сразу не догадался? Женщина наконец обернулась и я, пожалуй, даже не дрогнул, увидев её лицо. Выточенные из нефрита черты лица благородной крови выражали власть и силу в чистом её проявлении. Уверенная поза, бледная кожа, без единой морщинки. Она стояла передо мной холодная, неукротимая, словно статуя Свободы. На ней было фиолетовое, расшитое золотом платье, в каких мне ещё не доводилось её видеть. Хоть компания Цзян заправляла текстурной промышленностью, захватив большую часть рынка, матушка, наверное, никогда не изменяла строгому деловому стилю одежды. Она сейчас явно моложе той версии себя из моего мира. Может поэтому казалась мне сейчас ярче и сильнее. Отец во многом ослабил огонь внутри неё. Пускай, матушка всегда и смотрела сверху вниз на людей, часто хмуря брови в неудовлетворении, и могла дать фору и остудить пыл зазнавшейся молодёжи. Её тяжелый взгляд давил, прогибал и заставлял сомневаться в себе. Чувствовать неудовлетворение собой. Но разглядывая ее ранние фотографии, видя её сейчас, я понимал, что она когда-то была менее строгой, менее скованной и не была переполнена нескончаемой грустью, постоянно изливающейся в виде гневной тирады. —Ты ко мне очевидно не сильно торопился, Цзян Чэн.–Спокойно произнесла она, медленно меня осматривая, колким как иголка взглядом, за которым я уже научился читать неуверенную мягкость. Но так и не подходила ближе, она оставалась на лестнице в беседку, чуть возвышаясь надо мной. –Матушка… –Ты сильно вырос, А-Чэн, хоть и только физически...Возможно мне стоит тебя отругать за все эти годы истерик. –Почему ты пришла сейчас?–Обрываю её, тут же опустив взгляд.–Указаний отца с братьями мне вполне хватает. –Видимо недостаточно. Думаешь я не видела, что ты творил? Так сильно позорить семью...Тебе стоило проявить больше достоинства, и что за истерики на балах? Почему слуги смеют так помыкать тобой? Даже сейчас, ты грубишь собственной матери! –Так где же эта мать была, когда я в ней нуждался?!–Получается резко, порывисто, но, пожалуй, искренне. Мне надоели обвинения, я устал и не хочу их слушать, я ненавижу это, я ненавижу, что раньше верил во всю грязь, что обо мне говорили. Вечно унижают, оскорбляют, обесценивают. Я человек, и я устал от этого уже давно. Я ненавидел, когда она вступала в очередной скандал с отцом через меня. Я словно был той единственной ниточкой, которая их объединяла на одно мгновение, чтобы потом увеличить пропасть в троекратно. Я ненавидел видеть взгляд отца, опущенный в пол, но не отрицающий, а скорее раздражённый, ненавидел как он менялся, словно обрастая отеческой горячей любовью и желанием защитить, стоило матушке втянуть Вэй Усяня в разговор. Как смотрел, внимательно изучая, и заметив, что тот опустил голову или хоть как-то опечалился, тут же прерывал матушку и уже сражался с ней. Не за меня. За него.

Скорее даже из-за меня

Ты виноват во всём. Ты и твоя никчёмность!

Как иронично, что судьба Цзян Чэна из этого мира, была не лучше, хоть и его действительность сильно изменилась. Неужели мне всегда, в любой из жизней, было предначертано страдать и быть поверженным своими же родителями? Я остро обвёл её взглядом, подавляя волны любви к этому человеку. Почему, если матушка всё видела, почему же не заступилась , почему не поддержала, не сказала ему, что он не одинок. Сколько ему пришлось быть одному, бороться со взрослыми, окружившими его как стервятники со всех сторон? Сколько? Ребенок лишившийся матери, потерявший любовь отца, не обласканный жизнью и людьми, как много могли дать ему простые слова о любви от его матери, даже во сне, даже в виде маленькой, но тёплой улыбки. Этого было бы достаточно, чтобы отогреться, чтобы ледяная стена растаяла, это бы стало его спасением.

Моим спасением

Почему я должен просить помощи у посторонних?

–Я была мертва. Её уверенный голос прерывает поток мыслей, вопросов и боли. Я сглатываю, усмехаясь, мне даже не нужно думать над ответом. Я ждал этот разговор слишком долго, чтобы молчать. –Но сейчас же ты передо мной. –Тогда ты был не готов к этой встрече, сейчас же стал разумнее, по крайней мере, мне так казалось. –Разумнее? Разве задача родителя не сделать ребенка разумным? Как я могу быть разумным, если моим воспитанием никто не занимается! Отцу наплевать на меня, он строит свои воздушные замки со старшими братьями, а мать просто наблюдает со стороны как над её сыном издеваются! –Я неспокойно наблюдала! Это твои испытания, ты сам должен закалять свой характер. Сколько людей лишены родителей, мой сын не настолько слабак, чтобы сломаться от этого. А твой отец – неразумный ублюдок, из-за него ты вырос таким размазнёй, я не знаю почему он вбухивает столько сил в Вэй Усяня, хотя у меня есть очень живописные догадки, вместо того чтобы… –Прекрати! Прекрати оскорблять Вэй Усяня, он вообще не виноват, прекрати винить его родителей, отца, сравнивать меня и Вэй Ина, втаптывать меня тем самым ещё больше. Мне плевать на отца, потому что я знаю, что безразличен ему, я знаю, что Вэй Ин в этом не виноват, потому что…Я…Меня только волнует, почему человек, который действительно меня любит, не хочет проявить ко мне чуточку любви. Проявляет ко мне тепло тогда, когда дальше уже ничего нет. Когда я уже полностью сломлен, когда уже спасать от меня нечего. Почему? Почему нужно всегда оставаться холодной и далёкой. Матушка, когда я стал тебе врагом? Я ведь не враг, я твой сын. –А-Чен…–Она долго смотрела на меня, её лицо каменное, статичное, внезапно стало податливым как глина, фиалковые глаза бегали, не зная на чём остановиться, она уже не смотрела на меня, излучала сожаление, трепет, грусть. А мне просто хотелось услышать ответ, потому что своей матери я так и не задал этот вопрос. –Я воин. Мне…действительно, тяжело снимать свою броню. Мягко усмехнулась она, считая что я должен понять, но я не понимал. Воительница. Сильная и непоколебимая женщина. Она воин, она боец, смерть на войне кажется естественным для нее, потому что это ее стихия, её природа, но вся эта неукротимость, свирепость, – весь ее воинственный дух, рушился о женскую неуклюжесть, нежность, которую она считала самой, что ни на есть настоящей слабостью. Холодная каменная леди, пурпурная паучиха. Адвокат первого класса, закон дрожит под её голосом, любое дело закрывается неукоснительно, громко, ярко. Всегда сильная, всегда независимая, несломимая. Для нее смерть приятнее позора. И в позоре она была заключена жить. Когда брак стал полем боя, сказать нельзя, возможно ещё до моего рождения, возможно после появления Вэй Усяня в нашей семье. Покоя война никогда не принесёт, особенно если она внутренняя. Мать боролась не с отцом, для этого нужна отдача, нет, она боролась сама с собой, ее гордость как женщины-воительницы с кроткой безответной любовью в отца были непримиримы. Уйти от человека, в котором видишь лучшее, но который не видит тебя. Можно ли выиграть в такой битве? К сожалению, в борьбе с самим собой, человека изначально ждёт проигрыш.

Но разве я был причастен к этой битве?

–Мне бы хватило просто тебя увидеть. Почувствовать что я не один… Тогда многого можно было бы избежать.–Я чувствовал, как дрожит голос, но упорно, отбрасывал желание рыдать и броситься в объятья. –Цзян Чэн...Мне жаль, из меня вышла плохая мать, я просто...Это, действительно так сложно, любить людей и показывать к ним любовь.–Она чуть усмехнулась, вытирая дорожку слёз– Покажи я себя и...что сказать? Я приходила к тебе во снах, когда ты был совсем маленьким, но потом...Видя как ты плачешь в подушку, мне было так страшно смотреть на тебя, видеть твой взгляд, осознанный, словно спрашивающий:"Мама, почему?". Я не знала, что должна была сказать тебе. Как объяснить, почему ушла так рано, почему выбрала войну, а не ребенка, зачем так подставила, мне было стыдно, и чем дальше...–Она вздохнула–чем старше ты становился, тем больше во мне росли сомнения, страхи, я понимала, что это глупо, так бояться собственного ребенка, но не могла переступить себя. Я злилась, ругалась, но не могла. Так или иначе, долг вынудил на эту встречу. –Так...Ты здесь из-за долга? —Нет, конечно, нет, но долг заставил прекратить ломаться, вздохнуть и сделать то что должна была ещё много лет назад. Я понимаю, что встреча болезненна для тебя, что ты ненавидишь меня за слабость, но... –Я не ненавижу тебя, матушка. Я просто хотел любви, а получил безразличие и одиночество. Мне было страшно, больно и плохо. Я нуждался в человеке, который мог бы сказать, что я не ничтожество, что не нужно меня ни с кем сравнивать, что я не виноват, что я тоже любим. Но такого человека мне бог не послал. Ты хотела, чтобы я стал сильным, я стал таким, хотела, что бы ни на кого не полагался и не позволял мне помочь, потому что, ты также хотела, чтобы я скрывал свою слабость и был всегда один. –Когда я такое говорила?–Она в удивление уставилась на меня. Это наконец заставило очнуться, верно, это не моя матушка, всё это говорила она, эта же женщина избегала сына. Впрочем, разницы-то нет, что один, что второй от жизни своё получили... –Не важно, ты пришла из-за долга. Так, что же это за долг? Думаю, нам стоит быстрее с этим разобраться, а не перебирать ошибки и всё то, чего не было.–Я устало потёр глаза, уже потеряв тот пыл, что так резко вёл меня на ссору. Сейчас это действительно казалось бессмысленным. Ведь по факту, я не тот перед кем ей стоит извиняться, а тот, человек, разговора с которым я ждал, так и не подошёл ко мне. Так и не спросил. Теперь ведь неизвестно, вернусь ли я домой или нет... Что бы она чувствовала, если бы я не вернулся Сейчас я должен сосредоточиться на задании, отбросить лишнее и добить этот разговор. Ведь здесь нет ни одного живого, реального человека, этот мир создан игрой, я просто спорю с марионетками. Успокойся, Цзян Чэн. –Я здесь, чтобы вернуть тебе то, что по праву уже твоё. –Она тут же потёрла кольцо на своей руке. То самое, что я недавно надевал, чтобы попасть сюда. Бросив взгляд на свои руки, я действительно обнаружил, что они пусты. –Не удивляйся, хоть кольцо тебя и признало, многие свойства, добавленные мной не были стёрты с него. Именно благодаря этому я могу сейчас предстать пред тобой и…ты смог попасть в это место. –Это место было создано вами?–Мне не удалось, скрыть восхищение. –Да, мне потребовались годы, чтобы сделать что-то столь масштабное. Рада, что тебя это впечатлило. Этому меня научил твой отец…–Её тон под конец испортился, эти воспоминания явно причиняли массу негативных эмоций, поэтому я поспешно перевел тему. —Так как же твоя помощница смогла предстать передо мной в мире смертных?–Этот вопрос действительно был интересным. Судя по всему они покинули этот мир вслед за своей госпожой. И это объясняет почему женщину в библиотеке, а точнее Иньчжу, никто не поймал, её просто никто кроме меня и не видел. —Очевидно что герцогство Юй славится сильными магами. Способность задерживаться в мире смертных на подольше для нас - ничто. Твоя сестра скорее всего наделена таким же даром. Слова заставляют напрячься, упоминание сестры для сюжета явно не простой звук, это угроза или предупреждение? —Она жива.–Вовсе не спрашиваю, утверждаю. —Конечно, скоро ее совершеннолетие и я обязалась напомнить ей об её истинном происхождении. Вернуться в семью или нет, выбор за ней. –Непринуждённо продолжает матушка, совсем не заметив моего замешательства. –Она в безопасности?–Жизнь главной героини в виде обычной крестьянской девушки не описывалась, да и вполне могла претерпеть изменения. Мало ли с какими трудностями могла столкнуться Яньли. Она всегда была слишком мягкой для этого мира, родители окружали её любовью, по-своему, но из-за такого отношения, она жила словно цветок в комнате, многого не знала и не понимала, была чуткой и ранимой, но поверхностной, что ли. Никогда не боролась за свои мечты, потому и цветочный магазинчик родители быстро прикрыли: «Ты, благородная леди, достойна большего, бросай эти плебейские профессии». –С ней всё хорошо, пожалуй…Ты сам всё увидишь в свое время, если судьба вас сведёт вновь. Однако, Цзян Чэн, тебе придется принять кольцо, это действительно важно.–Она сняла его с пальца, пытаясь подойти ко мне, но я отступил. У меня все ещё были вопросы. —Почему же кольцо должно принадлежать именно мне? Разве выйдя замуж ты не сделала его фамильной ценностью Цзян. —Конечно, именно поэтому, как единственному представителю семьи Цзян, способному носить кольцо, оно должно достаться тебе. Единственному представителю? Она шутит? —Я тебя не понимаю. И куда же дели эту возможность отец, Цзысюань, в конце концов Яньли! -Ооо, твой отец. Верно, ты не знаешь всей правды. Война…на которой я окончила свой земной путь не прошла бесследно и для него. Он потерял любую возможность к магии, возможно поэтому так и одержим отпрыском Вэй, что проявляет явные таланты в этой области. Твой отец уже не может пользоваться кольцом, как бы этого ни хотел. Яньли же не практиковала магию, она избрала иной путь. Остаёшься лишь ты, А-Чэн. Ок, отец лишённый возможности магии…В игре семья Пенелопы не отличалась в этой области талантами. Впрочем, мне давно пора перестать удивляться, откуда берутся изменения в сюжете и почему. Боюсь, узнать это будучи заложником игры я никак не смогу. —Вот как. А Цзысюань, в нём же течёт кровь отца, что с ним не так?–Здесь у меня уже было пару догадок, но хотелось все таки прояснить этот момент. —Ну, конечно, нет. Разве я похожа на человека, позволившего завести наложницу?–Матушка фыркнула, скрестив руки на груди. Я продолжал с вопросом на нее смотреть, понимая уже давно что, конечно, нет. Матушка приходила в ярость самой возможности заинтересованности отца посторонней женщиной, могла ли она проигнорировать реальную «измену»? —Тогда… —Мы были очень близки... С госпожой Цзинь. Она была мне как сестра. Естественно, узнав о моей беде, она обещала мне первенца. После твоего рождения, мы хотели открыть правду, сделать тебя наследником, вернуть Цзысюаня и женить его на Яньли. Однако война во многом перемешала карты. В дворянстве начали подниматься вопросы о войне, все великие семьи, ещё не зная официально, всё равно готовили войска, и как видишь не зря. Все ощущали приближение войны, волнения среди высших слоев уже доходили до народа, смутное было время, и вот, когда ее наконец объявили, люди семьями отправлялись на сражения. Это было долго. Победа пришла спустя 4 месяца после моей смерти и 2 месяца после смерти Госпожи Цзинь. Никто из нас так и не раскрыл тайну. —Отец…Он не знает?–В шоке спросил я, отказываясь комментировать ситуацию. Вот тебе и семейные тайны... —Нет. Думаю, даже не догадывается, он всегда летал в облаках слишком много, чтобы думать о чем то таком. –Если он не знает, то почему Цзысюаню дают фамилию Цзинь, а не Цзян?–Я в непонимании уставился, на кажется тоже удивленную мать. –Ты не знаешь? Это же основы основ...В любом случае, давно уже был введен запрет на фривольную раздачу фамилий великих семей, это спасало от необходимости жёсткой делёжки между наследниками и последующего обнищания герцогства. Фамилию получали сразу, только дети рождённые в браке, но и лишиться фамилии невозможно, опять же из-за выморочного имущества. Ну, а по нашей легенде, Цзысюань был сыном наложницы из ветви Цзиней, поэтому никак не мог получить нашу фамилию. Единственный способ - это стать главой герцогства. Возглавив род, человек автоматически получает фамилию. Что ж, это достаточно запутанно, но объясняет столь спокойную реакцию людей. Теперь я полностью утолил своё любопытство. Пожалуй, пора заканчивать раскрытие тайн и возвращаться в суровую реальность. –Я всё понял, тогда не буду отказываться. Долг есть долг, верно, матушка?-Я протянул руку, ожидая кольца. Матушка отвела взгляд, вновь помрачнев, сжала кольцо в ладони и подошла ближе. В этот раз я не противился. –Цзян Чэн, я горжусь тобой, ты действительно вырос, прости…Мне жаль, что я… –Не надо. Не говори. Сейчас уже не надо ничего говорить.–Оставить меня с этой единственной вспышкой заботы за все годы жизни будет слишком жестоко. Я привык к тому, что один и недостаточно хорош. Так менее болезненно переживать расставание. К тому же, эти слова предназначены вовсе не мне, к сожалению, им не суждено дойти до адресата уже никогда, как бы сильно этого не хотелось.–Придти ко мне, что бы опять оставить, это жестоко, матушка. –Прости меня, А-Чэн, прости. —Вы оставили меня, когда были нужны. Сейчас уже поздно. Для всех. Ваше раскаяние, матушка, не вернёт того, что я пережил. Малый знак, поддержки, этого бы ему...то есть мне хватило бы. А теперь… —Ты прав, ты безнадежно прав. Но всё-таки, я хочу сказать. Я считаю, что ты должен это знать, потому что никогда не поздно.—Она вновь казалась сильнее, словно что-то в ней ожило, в её хмуром лице я не видел ответов, но что-то заставляло меня трепетать. Она обняла меня, теплая и родная, я чувствовал её запах, и мне было так больно, но…при этом кажется стало легче. Словно что-то отпустило где-то глубоко внутри. Она шептала мне много всего, тихо, местами почти беззвучно, и мне было тяжело расслышать и понять смысл слов, но я вслушивался в дрожащий голос из-за всех сил, не желая перебивать и останавливать...Я знал, что она плачет. Тоска которая нас объединяла в этот момент, та скорбь которую мы делили, всё это делало нас ближе, намного ближе, чем совместная жизнь длинною в 20 лет. Мы скорбели по нашей семье, по той гармонии, которой у нас никогда не было, тосковали по тому, чего всегда были лишены.

По любви

. Услышал ли я хоть раз от своей матери таких слов. Никогда. Хотел бы? Наверное, я этого жаждал.

***

Когда я открыл глаза, то увидел знакомый потолок, я лежал на кровати некоторое время, не в силах пошевелиться, смотрел не моргая на потолок, чувствовал на пальце холод кольца, а на щеках дорожки невысохших слёз.