Без права на любовь

— Что ты сказал? — Ханыль внимательно посмотрел на Чимина. — Я говорю, что Альфу, с которым я был, зовут Юнги. Он предупредил, что как только ты узнаешь, что это он был со мной, то сразу что-то поймëшь. И просил меня заранее его простить. Больше он ничего не успел сказать, а я ничего не успел понять… Ханыль молчал. Чимин и Юнги? Этот мрачный, угрюмый Альфа, никогда и ни с кем не соглашавшийся быть добровольно, провёл ночь с Чимином? Ханыль решил уточнить. — Это он тебя брал или… Ты его? — Что? — Я спрашиваю: это он по собственному желанию был с тобой или его, как обычно, накачали препаратами и тебе самому пришлось? — О чëм ты? Я не понимаю. — Дело в том, что за все пять лет, что этот Альфа тут пробыл, он ни разу ни с кем не был добровольно. Обычно с ним приходится повозиться, прежде чем к нему подпускают Омегу. Так как, Чимин, у вас с ним было? — Ну, … Мы договорились. — Договорились? — Ну, что я соглашусь быть с ним добровольно. Он сказал, что у него тут два друга, и если он со мной не переспит, то им придётся несладко. — Значит, Минхёк его шантажирует. — Это тот самый? — Тот самый. — А зачем ему шантажировать Юнги? — Потому что он болен им. Он его хочет. Всегда. Везде. Постоянно. — Что значит «болен им»? — А то и значит. Минхёк по Альфам, а его одержимость Юнги не знает границ. — Так, что же получается, что Юнги с ним… — Скорее это Минхёк с Юнги. Да и не с ним вовсе, а с его безучастным телом. Как ты думаешь, если Юнги на Омег не соглашается, то на Альфу бы повёлся? Он настоящий кремень. На днях такое устроил. Я до сих пор не могу забыть лицо Минхёка, когда он вернулся из командировки и обнаружил, что Юнги опять и снова показал ему кукиш с маслом. Классный он Альфа, скажу я тебе. Ханыль хмыкнул. А потом снова очень внимательно посмотрел на Чимина. — Так ты говоришь, что он сам тебя попросил о близости? — Сам. — И ты согласился? — Да. — Знал бы я, что Минхёк тебя именно к нему отправит… Он в последнее время ни с кем не делится своими решениями и меняет их постоянно. И я, к сожалению, ничего не могу с этим поделать. Он помолчал секунду. Наконец, решившись, спросил: — У вас с Юнги была сцепка? — Да, он меня повязал. — … — Что такое? — Я очень надеялся, что ты этого не скажешь. — Почему? — А ну-ка давай сюда свою руку. Мне нужно взять у тебя пару капель крови. И потом забирайся на кресло, сделаем мазок. — Зачем? Он меня не обидел. Я в норме. И потом, мне даже понравилось с ним. Он такой… Загадочный. Суровый, но при этом очень-очень нежный… Как такое может сочетаться в одном Альфе? Я таких ещё не встречал. — Я рад за тебя, но давай сделаем, как я прошу. Руку и на кресло. — Это важно? — Очень. — А в чëм проблема? — Я надеюсь, что её не будет. Но сначала я должен взять у тебя анализы. — Ну, хорошо. *** Юнги сидел на своей кровати и думал о том, что будет дальше. Он очень надеялся, что с Чимином будет всё в порядке. Что Минхёк не посмеет поднять руку на беременного Омегу. Он сам сказал, что сейчас Колыбель не выполняла поставленный план. Что же касалось самого Юнги, тут никаких гарантий. Он пробыл в комнате ещë несколько часов, прежде чем за ним пришли. — Альфа, на выход! Шагая по коридорам Колыбели, он пытался понять, в каком направлении они двигались. Это не тот путь, по которому его обычно водили в покои Минхёка. И это не путь в лекционный зал. Это не коридор в смотровые. Ещё несколько поворотов и Юнги оказался в лифте. Нижние этажи. Лаборатория. Ну вот и всё. Значит, вот какое решение принял Минхёк. Юнги мрачно усмехнулся. Ты хотел этого, Юнги, и ты это получил. *** — Что? — Я говорю, что твоя ночь с Юнги прошла не без последствий. Ты в положении, Чимин. — Я что? — Беременный ты. — Беременный? — Именно так. У тебя будет от Юнги ребёнок. — Но я же принял противозачаточные. — В случае с Юнги они не работают. Он очень сильный Альфа. Его организм по-своему уникален. Ты в положении. И мы уже ничего не сможем с этим сделать… Ханыль посмотрел на Омегу. Он уже прокручивал в голове то, как будет сообщать об этом Намджуну. И решил, что раз изменить ничего уже было нельзя, то пусть Чимин сам скажет брату об этом, когда окажется на свободе. — Я сожалею, — добавил он. — Сожалеешь? Но разве ребёнок — это плохо? Чимин положил ладонь себе на живот. Ребёнок Юнги. Маленький малыш, который протянет ниточку между Чимином и этим загадочным Альфой, с которым Чимину было так хорошо. Чимин прислушался к своим ощущениям. Рад ли он или сожалеет? Однозначно рад! Он ни разу серьёзно не задумывался о детях, хотя знал о том, что если захочет, то сможет их иметь. Он не планировал такой исход событий. Его пленение. Колыбель… С семнадцати лет Чимин пытался защитить себя от нежелательной беременности. Но эта… Эта не была нежелательной. Она была неожиданной. Неожиданной, но правильной. Как будто, так и должно было случиться. Так и не иначе. Он подпустил к себе этого Альфу. Он проникся им. Юнги не просто повязал его, он дал Чимину надежду на то, что в этом мрачном мире, даже в самой середине ада, было место чему-то светлому. Чимин до сего дня просто шагал по жизни, пытаясь выжить без особой цели, не задумываясь зачем. А теперь он знал зачем. И ради кого. — Разве ты рад этому ребёнку? — спросил Ханыль. — Если я действительно ношу в себе ребёнка Юнги, то я никому не позволю его у меня отнять. Я должен его сохранить. Обязательно. Ханыль смотрел в сияющие мягким светом глаза Омеги. — Он тебя впечатлил? — Он оказался тем, кого я так долго ждал… Так странно, что именно здесь и именно сейчас. Но я ни о чëм не жалею. Даже об этом пути не жалею. Если бы я сразу знал, что он приведёт меня к нему, то согласился бы пройти им ещё раз. — Чимин, ты не должен привязываться к этому Альфе. Пусть он и отец твоего будущего ребёнка, но никто не знает, чем всё закончится. Мы все ходим по лезвию ножа. Получится ли у твоего брата задуманное? Сколько нас выйдет отсюда целыми и невредимыми? — Мы попытаемся. — Но Юнги сейчас в опасном положении. Минхёк не оставит его в покое. — Ханыль, мы должны его спасти! — Чимин, ты не понимаешь, насколько я ограничен в своих возможностях… — Мы должны, Ханыль! Если с ним что-то случится, я лично сотру это место с лица земли. И кирпичика целого не оставлю! — Чимин. Ты Омега. Если твой брат Альфа до сих пор не решился в открытую напасть на Колыбель, то что говорить про других. — Нет, Ханыль, ты НЕ ПОНЯЛ. Я не намерен сидеть и ждать, пока с отцом моего ребёнка что-то случится. Ты сегодня же скажешь Джину, что Юнги — это самый первый человек, которого они с Хосоком должны вывести отсюда. А сейчас ты пойдёшь к Минхёку и выведаешь у него, какие действия он собирается предпринять в отношении Юнги. Ты понял меня, Ханыль? — Я услышал тебя. — Мне всё равно, если к нему подселят нового Омегу. Я переживу. Но если они хотят причинить вред его жизни, то я активирую «Оранжевый код» и сделаю всё, что в моих силах, чтобы вытащить Юнги из Колыбели. — Чимин! Откуда… — Я многое знаю, чего мне не положено. Думаешь, дружба с Джином прошла для меня впустую? Я не такой хакер, как они с Хосоком, но кое-что умею. И уши у меня есть. И потом, не забывай, что я брат Намджуна, и мне открыты те двери, вход в которые для других недоступен. — Но, Чимин, этот код… Эта разработка… Она только для Альф. Реакция Омег на этот препарат непредсказуема. — Я сильный. Я смогу себя контролировать. — А если нет? Пообещай мне, что воспользуешься активацией только в самом крайнем случае. — Жизнь Юнги для меня теперь самый крайний случай. Он отец моего ребёнка. Я этого ребёнка выношу, рожу и передам ему лично в руки. Так и будет. Вот увидишь. Ханыль покачал головой, понимая, что спорить с Омегой сейчас бесполезно. Омеги — удивительные создания. Более хрупкие, нежели Альфы, они обладали огромной внутренней силой и были готовы перегрызть горло любому, как за своё потомство, так и за своего Альфу. Чимин Альфу себе выбрал. И теперь только смерть могла ему помешать на пути к своему счастью. А счастье Омеги в крепких объятиях своего Альфы и в маленькой жизни, зародившейся в нëм. *** Тэхён лежал на больничной койке. Неподалёку находились несколько врачей. Омега на секунду приоткрыл глаза, оценил обстановку и снова их закрыл. Он всё вспомнил. Всю свою жизнь. Всю свою боль. До самого донышка. А теперь к этой боли добавился и страх. Страх за Чонгука. За своего Альфу. Он был весь на нëм сосредоточен, потому как за себя Омега больше не боялся. Когда твоя душа пережила то, что пережила душа Тэхёна, то в ней не будет места страху за свою жизнь, потому как там поселилось совершенно другое чувство. И имя этому чувству — НЕНАВИСТЬ. Тэхён ненавидел Омегу, который позаботился о том, чтобы отправить его сюда. Омегу, на губах которого играла улыбка, когда он срезал с него метку. Он ненавидел Колыбель и всех её сотрудников. Он ненавидел лица бравших его насильно Альф и руки акушеров, уносивших от него только что рождëнных малышей. Он ненавидел свои шрамы и свою судьбу, которая сделала его Омегой. Минхёка за то, что тот сделал с Чонгуком. Он ненавидел весь этот грёбаный мир, который не оставлял ему шансов на счастье. Он ненавидел. И ненависть эта начала разъедать его сердце. Тэхён за раз из милого и приветливого Омеги превратился в кусок холодного металла. И этот металл собирался покромсать всё, до чего сможет дотянуться. А главное, Омега чувствовал, что теперь у него хватит сил это сделать. Его сущность Эфира проснулась. Она бродила по его венам, как жидкий азот. Вибрировала в его сердце. Она оседала терпким вкусом на языке. Тэхён попробовал этот вкус. И он ему понравился. Теперь он не будет гасить свою сущность. Он даст ей свободу. Но не сейчас. Сейчас все должны быть уверены, что он бедный, слабый Омега. Нужно ещё немножко подождать. Поэтому Тэхён даже не пошевелился. Он продолжал притворяться спящим. *** Минхёк сидел у себя в кабинете и курил. В голове было слишком много мыслей, и он никак не мог сосредоточиться. Мысли убегали в сторону нулевого этажа, где сейчас находился Юнги. Альфа ещё с обеда собирался подписать приказ о ликвидации Юнги. Он мечтал вырвать этого Альфу из своей груди прямо с корнем. Раз и навсегда. Он собирался. И не мог решиться. Минхёк поднял руку и сделал глубокую затяжку. Кончики его пальцев заметно дрожали. Альфа стряхнул пепел и потушил сигарету. В дверь постучали. И следом, не дождавшись ответа, вошëл помощник и правая рука Минхёка. Альфа был обеспокоен. — У нас проблемы. — Что случилось? — Уже четвёртый по счëту Альфа не смог покрыть Омегу. — Как так? — Разбираемся. — Что значит не смог? У них не встаёт или что? — Не встаёт. И, кроме того, странные спазмы разной интенсивности. У трëх едва заметные, а вот у последнего настолько сильные, что сердечная мышца не выдержала. Еле откачали. — Что за херня? — Пока ничего не понятно. Я пришёл за разрешением, чтобы у всех без исключения Альф взяли анализы. Мы хотим сравнить с их предыдущими данными. — Если это необходимо, то я даю добро. — Подпишите твот эти бумаги. Я сейчас же отнесу их в лабораторию. — Хорошо. Давай их сюда. Минхëк взял ручку, но прежде чем поставить свою подпись на документах, он поднял со стола приказ на имя Юнги и, порвав его на кусочки, выкинул в корзину. *** Намджун внимательно прослушал сообщение от Ханыля, которое тот ему отправил по тайному каналу. Его губы медленно расползлись в улыбке. На щеке прорезался след от ямочки. Намджун снял наушники и сказал только одно слово: — Началось!