В канун Самайна

«О, в этом мире только я брожу по дорогам, где в пыли валяются мертвые жаворонки. Вот что ты сделала со мной» © Леонид Енгибаров

В лабиринте замшелые стены и тишина. Ты у входа. Стоишь — перетянутая струна: только тронь, и порвётся со звуком не громче стона. Шаг. Ещё. Пульс за сотню от треска под каблуком. Ощущение странное — будто маршрут знаком. Пламя факелов чадных в зрачковых тоннелях тонет. И внезапно на грани, где мрак переходит в свет — словно соткан из воздуха — призрачный силуэт постепенно густеет, плотнеет, встаёт напротив. Стылой гладью глубоких прозрачных лесных озёр проморозит до дрожи пустой безразличный взор глаз, в которых безумие с мудростью рядом бродит. Из кармана достанет, протянет дары в горсти — приглашая остаться до пятницы погостить — черепа незадачливых слётков и гроздь рябины. Говорит: «Погляди, ведь красиво! Побудем тут, я из хрупких осенних сокровищ пока сплету пару брачных браслетов — себе и своей любимой. Сара-Сара, всё будет уютно и не спеша: пёстрый кот подкрадётся и бросит к ногам мыша́, на колени запрыгнет, доверчиво замурлычет. Дом пропахнет корицей и тыквенным пирогом, кресло мягким велюром обнимет тебя с боков… Что ещё там велит непутёвый людской обычай?» Угадает мечты, заплетёт полотно из снов, сложит песни из самых прекрасных тонов и слов — неболтливый, любезный, улыбчивый осторожный. Вдруг отбросишь сомнения, вложишь ладонь в ладонь — выпьешь ложь, что острее и слаще хмельных медов. Сара, глупая девочка, холодом стали в ножнах неблагой прикоснётся, оставит навек печать. Ты проснёшься однажды, и тянущая печаль позовёт за порог, на тропу из совиных перьев. Ночь беззвёздно укроет, следы заметёт метель. И, пугая прохожих в безжалостной темноте, ветер весело хлопнет незапертой в спешке дверью.