Италия. Рим.
Последней волей майора Штрохайма перед его неизбежной смертью было поездка Джозефа в Рим. Исходя из его же слов, именно в Риме под великим Колизеем были найдены еще три существа похожих на Сантану. И именно в Риме ДжоДжо должен будет встретить человека, который станет его союзником и товарищем. Поэтому Джозеф вместе с Матильдой и стариной Спидвагоном отправились в самое сердце Италии, город, в который ведут все дороги.
— Любимый!
— Да, крошка?
— Купи мне мороженное! Сегодня так жарко, я изнемогаю.
Слышится стук невысоких каблучков, девушка идет рядом с парнем, держа его под руку. Держа и сильно свисая, чтобы он чувствовал, что она рядом, ей приятна их близость и она полностью увлечена им.
— Куплю, конечно, тогда ты поцелуй меня прямо здесь и прямо сейчас.
— Прямо здесь?
— Да.
— И прямо сейчас?
— Именно так.
— Но мы ведь на улице, тут так много людей.
— Дорогая. Всем им абсолютно нет до нас никакого дела.
Они касаются друг друга. Девушка трепетно целует своего молодого человека, уже не обращая внимания на окружающих так, как было еще несколько жалких секунд назад. Их не волнует мнение посторонних, они думают только о себе и даже не замечают, как становятся объектом наблюдения, кто бы подумал, не кого-то, а одной слепой девочки.
— Мммаа-ах, какие душистые феромоны страсти. Держу пари, они даже не представляют насколько сильно сейчас благоухают рядом друг с другом. Мда, ну кому я это?
Матильда сидела на скамье, под деревом. Нежный ветерок колыхал ее платье и волосы. Она болтала ногами, специально подвинувшись ближе к спинке, чтобы не доставать до земли носками. Рядом, как всегда сидел ее верный поводырь и смотрел туда же, на чем задержала свое внимание хозяйка.
— Ты молодец, — довольно произнес парень. — Какое мороженое хочешь?
— Ммм, шоколадное с арахисом и курагой.
— Мне нравится твой выбор.
— Возьми и себе заодно!
— Да это уже не обязательно.
Матильда расслабленно откинулась на спинку скамьи и начала играть с резинкой для волос на своем запястье.
«Что человек чаще всего испытывает в течении дня — чувство голода или половое влечение?».
«Думаю, большинство признает, что чувство голода, и это вполне логично».
(Самые обыкновенные прохожие)
— Конечно, чувство голода.
— Не понимаю сути вопроса, но думаю, чувство голода здесь доминирует.
— Да. Голод чаще всего.
— А что, может и похоть.
«Хорошо. Но что если попросить выбрать между лакомством, вредным для фигуры и интимным свиданием?».
— Свидание. Разумеется, свидание.
— Если это любимый человек, определенно свидание.
— Естественно, пообжиматься с фигуристой девчонкой куда приятней. К тому же я диабетик.
— Лично я не откажусь от парфе.
«Вот какая интересная психология оказывается у людей. Имеем, что имеем».
— Дай попробовать.
— Эй, ты же не хотел.
— Ну дай попробовать.
— Говорю, купи и себе тоже.
— Я хочу твой.
Он обнимает ее за талию и прижимает к себе. Вот они, половые игрища.
— Ладно, я не скупердяйка. Только без фанатизма!
Студжес громко облизался и цокнул зубами.
«Зрячим людям тяжело сориентироваться, не пользуясь зрением, но мозг может научиться опираться на другие органы чувств. Это закон выживания. У слепых более развито мышление, память, обоняние, слух и осязание. Все чувства обостряются и создают доступную полную картину происходящего».
«Но что вам будет интересно узнать, так это то, как физический контакт может играть доминирующую роль в половом влечении слепых людей. Я не так уж и много знаю о всяких тонкостях сексуальных связей, но готова подчеркнуть, в чем наша разница со зрячими людьми. Нам не нужно опираться на внешность совсем и это значит, что совсем. Да. В нашем мире от нее ничего не зависит. Значение имеет что-то другое, совокупность ощущений и впечатлений о другом человеке».
Спидвагон вышел на улицу из телефонной будки. Пока связывался с нужным ему человек, оставил Матильду неподалеку и во время разговора продолжал наблюдать за девочкой. Та сидела спокойно, в ожидании мужчины, размышляя о чем-то своем. Ее голова всегда была занята мыслями, порой это даже утомляло или создавало помехи. Чаще всего в голове у Матильды были активны несколько потоков мыслей одновременно. Она могла думать о том, что было, что происходит сейчас и то, что может быть в скором будущем, переключая между собой эти потоки, как радиоволны. Поэтому, описать словами то, что может происходить в данный момент у нее в мозгу, это непосильно.
Спидвагон спрятал руки в карманы и одарил свою юную спутницу усталым взглядом. Пока доктор Хайзенберг в пути, чтобы забрать дочь домой, она под ответственностью Спидвагона. Кто бы мог подумать, что когда он спрашивал Альму, навестит ли она их снова, это будет ее внучка. И она настолько целеустремленная, обязательная, что за столь короткий период успела выведать у Роберта довольно многое из того, что он знал об Альме и событиях 50-ти летней давности. К удивлению Спидвагона, Матильда знала о своей бабушке совсем немного. В какой-то степени это опечалило его. Она не рассказывала, потому что боялась? Не хотела посвящать родных из переживаний? Было что скрывать. Однако, почему просто не рассказать то, что есть, без всякого к тому отношения? Возможно, Альма думала, если это ничего не меняет, не нужно вообще обнародовать. Хотя с другой стороны, даже он сам много не рассказывал Джозефу по прошествии времени. Так или иначе даже сам мужчина узнал кое-что из жизни девочки, кто ее родители, где они сейчас. Как они с Джозефом встретились и где. А что насчет ее самой, то конкретный случай можно вспоминать, когда чувствуешь себя в полной заднице.
— У меня тотальная слепота, герр Спидвагон. Я такой родилась.
«Я видел стольких людей, которые даже не были рождены, а стали инвалидами, и которые в последствии этого разрушали себя и свой мир угрызениями совести. Глупыми, бесцельными, неоправданными сожалениями. Может быть, понять их и реально, но только не жалеть».
«Здесь этого нет».
Мужчина поправил свою шляпу и после череды упорядоченных мыслей направился в сторону девочки.
— Герр Спидвагон.
Вдруг он замер, словно пытался остаться незамеченным подольше, но Матильда уже знала, что мужчина рядом.
— Что, Матильда?
— Купите мне мороженое, пожалуйста.
Тогда он посмотрел через широкую улицу, в другой конец и увидел там небольшой торговый прилавок с разновидностями мороженного на любой вкус и цвет. Мужчина слабо улыбнулся и подошел ближе, протягивая руку девочке.
— Идем, — она спрыгнула быстро и так же быстро взяла за руку Роберта. — Какое хочешь?
— Шоколадное с арахисом и курагой.
Им с Джозефом предстояло встретиться на площади Барберини, где главная достопримечательность исторического центра — фонтан Тритона. Магнит для туристов и самих итальянцев. Италия, как еще говорят — страна искусства, где появилась вся современная европейская культура и вообще культура всего мира. И пока Роберт Спидвагон в компании юной Матильды направлялись к месту встречи, в молчании они не остались.
— Мистер Спидвагон.
— Да?
— Возьмите. Это вам.
Мужчина увидел, как девочка достала что-то из своей сумки и протянула руку, вручая на первый взгляд обычный зеленый флакон, объемом в миллилитров 15. Роберт озадачился проявлением такого жеста, и сперва ничего не понял.
— Что это?
— Эфирное масло жасмина, — ответила девочка, как только мужчина взял пузырек.
— Ааа… прости, для чего оно мне?
— Запах жасмина вызывает активность в гипоталамусе.
Он ничего не ответил и спросил сам себя, к чему это она ведет? Матильда улыбнулась и продолжила.
— Гипоталамус регулирует эмоциональное состояние.
Но и здесь никакой реакции не последовало. Только немой вопрос один за другим.
— Ну так вот, жасмин успокаивает нервы, расслабляет ум, снимает напряжение и тревогу. Да и настроение поднимает, ко всему прочему.
— Вот оно что, — Спидвагон постарался аккуратно вскрыть пузырек и понюхал содержимое.
— Еще, конечно, используется в качестве сексуального стимулятора.
— Что?
— Да, это очень эротический аромат, — теперь она не удержалась от настоящего смешка. — Так что не злоупотребляйте, герр Спидвагон.
— Не злоупотреблять? Так… Ну, хорошо. Кхм, подожди, а как это… Как это использовать?
— Вдыхать, просто нюхать. Ну, в общем-то я шучу. Дозировка в этом флаконе умеренная. Так что, смелее. Конечно, нужно было дать вам его еще в Мексике, тогда он был нужнее, но никогда не поздно, я считаю.
— Спасибо. Это очень заботливо с твоей стороны, Матильда.
— Всегда пожалуйста, — махнула рукой так легко, что даже немного удивила Спидвагона своей простотой и словно не заметила его, действительно, значительной благодарности. — Мне вот безумно нравится запах розового перца и бергамота, но только по-отдельности.
— Розовый перец? И какой он?
Бережно опустил флакон в карман пиджака.
— Аромат розового перца теплый, древесный с оттенком дыма.
— И какие же у него свойства?
— Мне нравится, что вы спрашиваете! Но больше всего мне нравится, что вам это действительно интересно.
— Ты так уверена?
— Я это чувствую. Так вот, розовый перец, он повышает внимание и концентрацию, — она начинает загибать пальцы, — устраняет чувство страха, утреннюю слабость, плаксивость и даже приступы истерии. Очень полезная вещь. А еще он обладает целебными свойствами. Например, заживляет мелкие повреждения на коже, царапинки всякие.
— Не поэтому ли ты была так спокойна тогда, рядом с Сантаной? Я прав?
— Со ист ис. (Так и есть). Проверено, усвоено.
— Откуда такие познания, Матильда?
Девочка откусила мороженное и принялась рассасывать его уже во рту. Кусочки кураги и молотого арахиса определенно застревали в зубах, но вкус, который дополнял шоколадный пломбир был очень удачным.
— Отец каждый год, ко дню рождения дарит мне три концентрата, три флакона с новыми ароматами. Запахи — мое хобби, моя жизнь. На них построен весь мой мир.
Это звучит убедительно и Роберт добродушно улыбается, сам не замечая, что такой незамысловатый момент рядом с этой девочкой заставляет выбросить из головы все насущные, нерешенные проблемы, заставляет отвлечься. Жаль, что это только временно.
Цезарь Антонио Цеппели.
В затылок Матильде било яркое и теплое солнце. Время от времени она отряхивала волосы и ветер нежно обволакивал ее шею, хрупкие плечи. Всю дорогу, они с Робертом шли не по прямой, очень часто, сворачивая в узкие улочки. Матильда должно быть подумала, что Спидвагон неплохо ориентируется, идет уверенно и в среднем темпе, знает точно, сколько времени займет дорога, поэтому они даже не опаздывают и выходят на площадь именно тогда, когда Джозеф начинает играть с голубями у фонтана. Роберт вздыхает, и девочка замечает это.
«Что он там увидел?».
«Не думаю, что лицо ДжоДжо настолько его опечаливает».
— Хоть голуби тут дружелюбные, в отличии от людей, — произнес парень, сидя на картанах в компании воркующих птиц.
— Голуби? — девочка ахнула и отпустила мужчину, с интересом глядя в сторону необычных звуков, что издавали птицы. Глаза у нее так и заблестели, словно ребенок увидел заветную игрушку. — Хочу потрогать их.
— Иди сюда. Протяни руку.
Мод медленно протягивает руку, и ДжоДжо берет ее в свою крупную ладонь. Кожа у него плотная, грубая, мозолистая на внутренней части руки. Ее в противовес очень мягкая и эластичная. Мод подходит еще ближе и уже в предвкушении того момента, когда прикоснется к безобидной птичке, но внезапно голуби разлетаются по сторонам в мгновенье.
— Ааа, ты их распугала, Матильда.
— Может, их распугал кое-кто другой?
И этот кто-то выглядывал из-за ее спины, внимательно наблюдая за птичками большими хищными глазами.
— Я и забыла, что никогда не держала в руках живую птицу.
— Ну не плачь, еще успеется.
— Потенциал няньки у тебя явно доминирует над потенциалом работы с хамоном, Джостар.
Журчание фонтана, которое до этого преобладало фоном, вышло на передний план. Матильда повернула голову в сторону противоположную ДжоДжо и встретила ветер, ударивший в лицо.
— Цезарь, — начал Спидвагон, но парень, которому предназначалось обращение не ответил. — Я уже рассказывал тебе об этом человеке, Матильда. Тот, с кем и была назначена у нас встреча. Его имя Цезарь Цеппели.
— Занятно, мистер Спидвагон. Я думал, вы приукрасили историю, упомянув эту слепую девочку. Но должен сказать, вы честный человек.
«Кто-то однажды назвал голос "вторым лицом". Голос человека — отражение его характера. Наблюдая за тем, как он говорит, можно понять его настоящую личность. Голос способен рассказать об ощущениях, о здоровье, о том, насколько раскованно себя чувствует человек, откуда он родом, какое получил образование, насколько легко подчиняется давлению окружающих. В общем, голос способен раскрыть всю психологическую историю личности».
— Вы хотя бы поздоровались, что ли. Я все-таки представил вас друг другу!
— Если я и скажу что-нибудь, то только из вежливости к вам, мистер Спидвагон.
У него был средний голос. Чистый баритон. Уверенный, глубокий, бархатный голос, который обволакивает тебя, как самая красивая одежда. Льется рекой или бежит легким ветром по безлюдной прерии. Нельзя сказать, что человек, обладающий таким характерным мужским голосом должен производить впечатление грубияна или зазнавшегося мерзавца. Скорее, приятного молодого парня, с не менее приятным и аккуратным внешним видом. Но все равно все эти выводы пока только очень поверхностны.
— А этот пижон всегда такой важный или сегодня особый случай? — вмешался ДжоДжо.
Цезарь искоса взглянул на парня, на его невежество, заурядность и поднялся с места, где сидел у фонтана. Цезарь Цеппели тот, кого легко можно назвать столичным модником. И причина даже больше не в наряде, а манере поведения и отношении к самому себе. Хотя на ряду с этим, его суровый взгляд, которым он одарил Джозефа выдавал натуру хулигана. Да, в нем хватало высокомерия и самолюбования, но они по крайней мере были обоснованы его наглядными способностями, которые он демонстрировал только случай попадался.
— Дай-ка я кое-что проясню, — он выровнялся и твердо взглянул на парня из-под блондинистой челки. — Мой дед погиб весьма трагической смертью 50 лет назад. Да, я не сомневаюсь в его честных намерениях, поэтому и уважаю до глубины души. Отца постигла та же участь после долгих лет изучения тайн каменной маски. И для меня их жизни, их стремление и труд бесценны. Для нас — итальянцев семья это все. Мы гордимся волей и традициями наших предков. И я не исключение. Но он… ничего не знает ни о своем деде, ни о его истории и истории его рода вообще. А я терпеть не могу таких несерьезных людей!
— Чего? — не выдержал Джозеф и так же хмуро измерил блондина взглядом.
— Цезарь, это ошибочное убеждение. Джозеф ничего не знал, потому что я не посвящал его в это.
Парень вздохнул.
— Знаете, может и так. Когда я услышал о его сражении со Стрэйтсом, а потом и с человеком из колонны в Мексике, был впечатлен и предположил, что он талантлив. Но стоило мне увидеть, как он использует хамон в качестве потехи и забавы — разочаровался. Видимо, все это было лишь случайностью.
— Случайность? Да я чуть ласты не склеил, придурок!
— Глядя на тебя, я понимаю, как же ты беспечен, а кто беспечен, тот легко попадает в передряги. У тебя нет ни техники, ни умений. Мизерная возможность пользоваться хамоном благодаря своему деду еще ничего не значит. Ты неуч. А ты, — Цеппели впервые взглянул на девочку, рядом с Джостаром, которая все это время была похожа на манекен. Молча слушала, думала и не встревала. Цезарю посчастливилось узнать и о ней, но имя Скорпио не внесло никакой ясности, кроме той, что он уже слышал от Спидвагона. Матильда даже не подняла голову и совсем не подала вида, что слушает, хотя все она поняла, обращались к ней. — Ты просто сломаешься при серьезном испытании, никто не сможет на тебя положиться. Тебе не место здесь.
— Цезарь! Это уже слишком. Хватит ссориться.
— Ну все, ты пересек черту. Поздно, — Джозеф вышел вперед, похрустывая пальцами и настраиваясь уверенно. — Я молчал, даже и не думал применять силу, решил, пару раз подстебнуть тебя и хватит. Но когда ты добрался до Матильды, это взбесило. Держись крепче, барон-макарон. Я тебя на немецкий крест порву.
Цезарь и бровью не повел. Слова Джостара не внушили ему ни капли беспокойства. Он усмехнулся на зло.
— Невозможно, — ответил парень, притягивая к себя девушку, с которой совсем недавно болтал. — Твой хамон даже с девушкой не справится.
Джозеф ничего не ответил, он привычно усмехнулся наивным предположениям Цезаря о работоспособности хамона Джостаров. Может и к лучшему. Он ни за что не будет готов к чему-то серьезному.
Но не прошло и пары секунд, как Цезарь бесцеремонно и легкодоступно поцеловал незнакомую девушку прямо в губы.
— Ну естественно проще с девчонками целоваться, чем уделывать тысячелетних мужиков с раскопок. Этого я тебе не прощу, сволочь!
Матильда отошла в сторону, услышав, как ошпаренный Джозеф рванул в бой, обозленный не на шутку.
«Он тщательно подбирает слова» — думала девочка о Цеппели. —
«Что он делает, чтобы отточить этот навык? Читает? Нет. Учится? Тоже, нет. Общается с людьми или человеком, умнее его самого? Возможно».
Спидвагон неумолимо наблюдал за парнями, пытаясь отыскать хоть какие-то точки соприкосновения с их предшественниками, но ничего не находил, это были совсем другие люди. Уставший от всего этого Роберт просто хотел уже отдохнуть.
— Мой дедушка не погиб, если бы ему не пришлось присматривать за твоим дедом. Ну и как я могу быть другом тому, в ком течет та же кровь?!
— Ах ты свинья. Ты не только меня, еще и мертвого деда оскорбил. Сейчас получишь, самовлюбленный…
В одно мгновенье Цезарь подпрыгнул в воздух с легкостью перышка. Без преувеличения, он не испытывал ни капли утомления в поединке с Джозефом и будто играл с ним. Само собой уровень его техник был значительно выше и он умело пользовался ими. У наблюдателя это могло натолкнуть на мысль, что у парня неплохой учитель в прошлом.
— Я знаю технику, которая может убить человека из колонны. Смертельная атака! — произнес он и хлопнул в ладони.
— Герр Спидвагон…
— Он собирается атаковать ДжоДжо своими… — мужчина присмотрелся пока не увидел мыльные пузыри, образовавшиеся от трения перчаток Цезаря друг о друга. — Мыльными пузырями.
— Мыльные пузыри? — удивилась девочка. — Что это?
Мужчина оторвался от происходящего и взглянул на темноволосую, которая подняла вверх голову.
— Ты не… Прости.
— Ничего, я еще многое не знаю.
И тут Спидвагону стало очень горько, услышав он эти ее слова. Только из-за барьера, не позволяющего ей видеть, составляет труд не то чтобы представить то, чего никогда не видел, но даже знать о его существовании.
— Это… это, — он даже не знал, как объяснить. — Мыльная вода. Тонкая пленка, которая наполнена… воздухом и может… летать.
— Их можно потрогать?
— Нет, они существуют лишь несколько секунд и лопаются.
Цезарь создал достаточно мыльных пузырей, да так много, что когда запустил их в ДжоДжо, тот не только потерял равновесие и упал, но и отхватил крепкий удар и оказался внутри большого пузыря. Он пытался выбраться, но как только прикасался к поверхности, хамон противника не позволял ему осуществить удачные попытки. С довольной улыбкой Цезарь приземлился обратно и остановился прямо перед огромным пузырем с огромным парнем внутри него.
— Ну как ты теперь заговоришь, Джостар? Да, я был прав, ты просто шут.
— ДжоДжо!
Этот громкий девчачий голосок заставил их обоих перевести внимание на источник звука — девочку. Матильда рискнула подойти на два шага ближе и уверенно заявила:
— Я попробую.
— Ооу, — Цеппели наиграно прищурился, но забыл, что играет для слепой и перестал. — У нас тут, кажется, малюсенькая проблемка. Крохотная неувязка.
Темноволосая улыбнулась.
— Ты у нас из каких карликов? Египетских?
— Какая прелесть, а то на досуге одни шутки про Санчо Пансу.
— Но не про хамон.
Мод слегка хмурится, но как прежде вовсе не враждебно. Она поднимает руку и тычит пальцем в сторону парня.
— Эй! Не смейся.
— Матильда. Левее на 60 градусов.
Девочка отвлекается на голос ДжоДжо в пузыре. Оказывается, она стоит лицом к фонтану, а не к Цезарю.
— Что?
— Он левее на 60 градусов.
— 60 градусов? Извини, ДжоДжо, в цифрах я не ориентируюсь.
Цеппели не заметил, как усмехнулся и нашел это наблюдение забавным. Честно говоря, он и не думал воспринимать Матильду. Когда он узнал о том, что Джостара сопровождает еще мелкая девчонка, не понял, какая связь между ними и есть ли общая цель? Тогда какова она? Но сейчас он просто смеялся.
— Повернись немного левее, — снова сказал Джозеф. Матильда повернулась и снова ткнула пальцем.
— Эй!
— Еще.
Девочка вздохнула и снова повернулась.
— Вот так хорошо?
— Да.
ДжоДжо лишь усмехнулся, а Спидвагон вздохнул уже который раз за несколько минут.
— Что, неужели готова? Или еще подождать?
— Можешь и подождать, да вот только хватит ли у тебя на это «ди гедольд»? Терпения!
Проходит миг и девочка показывает парню кошелек в руке, знакомый кошелек. Он перебрасывает взгляд то на нее, то на вещь и складывает руки на груди, не реагируя на провокации.
— Ты стащила мой кошелек и думаешь, что тем самым заставишь нервничать? Мне не за что переживать, я итак нищеброд.
(Вообще-то стащил его Студжес. Аплодисменты в студию)
— Тогда ты не против, если я заберу себе всю мелочь, пригодится, — она открывает его и достает монетку, ощупывая пальцами и глядя на то, что находится в руке. — Итальянская лира. Такой гравировки у меня точно нет.
— Надоедливая. Чем только приходится заниматься в последнее время, но воспитание детей дается мне труднее всего.
— В таком случае, дай знать. Мне остаться или уйти?*
— Не ты ли собиралась…
Он умолк. Матильда стояла уже на пять метров ближе, но когда?
«Когда она успела так приблизиться ко мне? Я все время смотрел на нее, я мог отвлечься всего на миг, но не уловить движение просто не мог. А она».
— Ауу. Такой серьезный, что порезаться можно. Озабочен чем-то? Расслабься, ты же такой сильный, зачем так напрягаться?
— Из пальца высосала свою теорию? Я ни капли не напряжен.
— Это неправда.
Демонстративно она принюхалась, как и ее собака. Так показательно, что не задаться вопросом, о том, что она делает и зачем, нельзя было. Но Цезарь только сильнее сконцентрировал на девчонке свое внимание.
— Хочешь знать, чем ты пахнешь, когда нервничаешь? Скажу, если хочешь.
— Ты что вообще о себе думаешь, а? Еще имеешь наглость так самодовольно разговаривать со мной? Ты мало того, что слепая, еще и хамоном не обладаешь. Ты просто мешаешься!
Девочка нахмурила брови.
— Да хватит мне уже напоминать! Знаю, что слепая. А позаковыристей что-нибудь придумать нельзя?
На этом Джозеф и засмеялся, раскинувшись в пузыре, как ему хотелось. Он уже и забыл, что сидит внутри ловушку итальянца и наслаждался наблюдением. Матильда ждала реакции, на которую так рассчитывала и надеялась. Но Цезарь молчал и просто сверлил взглядом ее лицо. Девочка смущенно отвернула голову и начала наиграно прикрывать руками свою грудь и бедра, будто стояла абсолютно нагая перед парнем.
— Развлечься тут решила? А вообще знаешь что? Что ты имела ввиду под этим своим «Я попробую»? Что попробуешь, фокусничать, как в немецком бункере с Сантаной?
— Да, лучше шевелить мозгами, чем играть мышцами.
— Ну и что дальше?
— А дальше я достану ДжоДжо из твоего мыльного пузыря. Ферштейн?
— И как ты это сделаешь, коротышка?
— С помощью этого, — она подняла кошелек в руке. — Не важно, сколько денег у тебя в кошельке, важно, что ты не останешься равнодушным к тому, кто их украл. Особенно, если это сделала слепая девчушка.
Она бросила ему кошелек, и Цезарь схватил его, открыл, взглянул, но внутри было пусто, даже американская почтовая марка с дирижаблем* и та исчезла. Взгляд его снова возвращается к милому, улыбчивому личику. Теперь он начинает смотреть на нее под другим углом, рассматривая внешность, что делал абсолютно всегда, когда наблюдал за девушками. Карликом ее нельзя назвать, но все это делают. И выглядит она скорее, как эльф или ундина, но не грязный карлик.
В ее руке снова что-то появляется — карта между пальцами. Она переворачивает ее в мгновенье ока и в руке уже не карта, а купюра и не одна, а целых три. В этот момент Джозеф удивленно ловит на лице Цезаря раздражение, которого тот еще не демонстрировал публично.
— Обожаю трюки! Зрячие ведутся на них, как кролики на морковку.
— Твои фокусы меня утомили. Верни деньги обратно!
Все-таки это 3 000 лир.
— Что ж, я немного учила итальянский, так что. Ми анно рубато иль портафольо (У меня украли кошелек). Что значит: «Поймай меня, Купидон».
Погоня началась в тот момент, когда Мод удалось сдвинуть Цезаря с мертвой точки. У нее получилось, за что-то зацепиться и теперь только он и она, не обращая внимания на ДжоДжо.
— Думаешь, я не воспользуюсь хамоном только потому что ты ребенок? Ты заблуждаешься, я бью детей.
Он сократил расстояние между ними быстрее, чем Матильда успела сделать какое-то предположение. Она увильнула в сторону, пряча руку с деньгами за спину. Цезарь остановился. Он и не подозревал, что слепой девочке удастся ускользнуть, повернулся к ней и увидел, как та продолжает сиять, вместе со своей улыбочкой.
— Потешаешься? — раздраженно выдал парень, девочка кивнула.
Ждать и раздумывать дольше он не стал, решил тоже поместить ее в пузырь, но сначала забрать деньги. Но чтобы осуществить это, нужно приблизиться достаточно. Она позволяла, но пролет в 1-2 метра все равно оставался, ближе Цезарь подобраться увы не мог.
«Думает, я буду бегать за ней, как собаченка? Ну еще бы».
Цезарь остановился, остановилась и Матильда.
«Ладно, предположим, она делает это профессионально, достаточно натренированно, на что тогда она ориентируется? Запах? Звук? Может и то, и другое».
«Она очень ловкая. Я не ожидал. Но это всего лишь фокусы. Возможно, она специально некоторое время тренировала и усиливала свое обоняние и моторику, чтобы так умело уворачиваться. Но я уверен, что это не идеал».
«Она только дурачится».
Цезарь улыбнулся и наконец вздохнул.
— Что ж, мы закончили, — сказал парень. — Мне осталось только подойти и забрать свои деньги.
— Так быстро? А уверен, что сможешь?
Он промолчал и сделал шаг на встречу, Мод уверенно шаг назад и вдруг.
— Что?
— Не может быть! — выдал от удивления Джозеф.
Мод застыла. Она ощутила, как столкнулась с чем-то твердым, что не позволило ей отступить еще дальше. Маленькие мыльные пузыри, парящие в воздухе. Они не имели ни запаха, ни создавали даже звука, они оставались висеть в воздухе именно там, где оставил их Цезарь, пока гонял за девочкой, а та уворачивалась. Теперь шарики размером с бейсбольный мяч создали позади нее барьер и стоило девочке прикоснуться к ним, лопнул один, второй и так завелась цепная реакция пока все они не полопали и не образовали огромную мыльную ширму.
— Но как? Я даже ничего не заметил, — сказал Спидвагон.
— Он сделал их невидимыми.
— Зачем? Матильда ведь…
— Не для нее, для нас. Чтобы мы ее не предупредили, — ДжоДжо усмехнулся и допустил мысль, неужели этому итальяшке удастся положить на лопатки обоих. — Говнюк. А он расчетливый.
Матильда запаниковала. Ширма из мыльной воды у нее за спиной была хоть и мягкой, но довольно плотной. Прикоснувшись к ней, она поняла, что выбраться не удастся, а вещество распространится и погрузит ее внутрь пузыря, как и самого ДжоДжо. Цезарь выскочил вперед. Такой трюк был очень изощренным для одной маленькой девочки, но тем не менее он радовался тому, как великолепно управился сразу с двумя противниками по щелчку пальца.
— Эй! Не честно, — бросила Скорпио.
Да, не честно, у нее то нет хамона. Цезарь схватил девочку за руку и притянул к себе. Матильда вытаращила глаза и порозовела, когда его аромат ударил ей в нос. Она вплотную столкнулась лицом с его грудью, но блондину было не до этого, он потянулся ей за спину к руке, в которой та все еще держала деньги. И тут раздался ее пронзительный крик.
— Стууууг!
Мыльный пузырь почти замкнулся, Цеппели оставалось выйти раньше, чем это произойдет, но в этот момент он потерпел неудачу. Студжес вцепился зубами в его модные итальянские брюки в области задницы и потянул на себя.
— Аа-а! Черт!
Он потерял контроль и отпустил девочку, оборачиваясь назад. Студжес в пух разорвал брюки до трусов.
— Пшел вон!
Стоило парню отвлечься, как Матильда вцепилась в него и подпрыгнула, обхватывая его шею ногами, зажимая между собой. Она уселась ему на плечи и сдавила горло. Цезарь прерывисто задышал и в этот миг пузырь, в котором до сих пор отдыхал Джозеф лопнул. Он рванул к итальянцу и сбил с ног. ДжоДжо и Мод зажали его так, что тот и двигаться не смог, а вот дышать по-прежнему было трудно.
— Пусти мое… горло, — прошипел блондин.
— Волшебное слово, — она издевается, как и британец.
— Не… наглей тут мне.
— Не слышу.
Цезарь сцепил зубы, что можно было щелкать орехи. Он даже немного покраснел, но это скорее от легкого удушения.
— Пожалуйста.
— Только из вежливости.
И Мод отпустила парня, как и Джозеф. Они захихикали и поднялись, пока Цеппели продолжил потирать шею.
«Че он такой нежный? Я же легонько. Я не настолько сильная, чтобы сдавить такую мощную шею своими то ногами».
— Ты удушить меня собралась, что ли?
— Я же знаю, что хамон можно использовать только если дыхание нормализировано.
— И откуда ты это знаешь? — он поднялся и взглянул сверху вниз, как и прежде.
— Операция по спасению герра Спидвагона в Мексике. «ДжоДжо, используй дыхание хамона». Я может и слепая, но слух у меня просто великолепный. Возьми на заметку.
Цезарь выпрямился и заглянул назад, на свои разорванные брюки, хорошо, что до трусов не добрался, сволочь. Джозеф обошел парня и засмеялся, увидев голый зад.
— Жаль, ты этого не видишь, Мод. Ты бы посмеялась.
Цезарь осмотрел свой пиджак и немного задумался, но после нескольких секунд все же решил снять. Снял и с горем пополам заставил себя завязать на бедрах, прикрывая дырку на штанах. Его любимый костюм и вообще весь стиль уничтожен в пух и прах.
ДжоДжо не мог успокоиться и словно специально этим самым смехом привлекал внимание всех вокруг, но вот Матильда не смеялась и даже не улыбалась.
— Знаешь, на какое-то время я подумала, что ты просто интересный человек, — сказала девочка.
— Что это значит?
— Ничего. Все в порядке.
— И это все? Все, что ты можешь мне сказать? «Все в порядке»? — Цезарь развел руки и издал смешок. — Ты судя по всему, такая бесхарактерная, что и ответить достойным образом не можешь. Даже тупица ДжоДжо разозлился, когда я упомянул его деда. А ты не способна и на это.
— Самое главное, что происходит сейчас, а не 50 лет назад. Или я не права?
На это он промолчал, только сжал губы и громко вздохнул. Сказать, что она неправа нельзя, соглашаться тоже он не собирался.
— Мы здесь вроде не за этим.
— Мистер Спидвагон, идемте.
— Уже игнорируешь? Или молча наслаждаешься моим обаянием, м?
Теперь она улыбнулась так же привычно и мило, как ни в чем не бывало. Цезарь бросил на нее быстрый взгляд и развернулся.
— Пошли, Матильда, ДжоДжо. Нам пора.
Спидвагон последовал за итальянцем вторым и был благодарен, что Цезарь не стал больше вступать в перепалки, как и Джостар.
— Ты посадила его в лужу, радуйся, — бросил брюнет, поглядывая вслед старику и моднику.
— Стоит ли, ДжоДжо?
— Почему нет?
Тем временем Студжес дорывал последний клочок ткани в зубах. ДжоДжо взглянул, как тот разорвал его на самые мелкие кусочки, а потом заметил на себе внимание парня и подошел, заглядывая ему в глаза так, словно он не сделал ничего, за что мог бы жалеть.
— Молодец, Студжес. Хороший мальчик, — сказал он и погладил пса по голове, Матильда улыбнулась.
Тайны Колизея.
Близился вечер. Неизвестно, как этим троим удалось протянуть пару часов и не ввязаться в еще одну перепалку. Матильда поняла, что издеваться над этим парнем дело скучное. Куда веселей соперничать с ДжоДжо и дурить его своими трюками. Поэтому она просто не замечала итальянца, когда тот появлялся рядом, ее увлекал Джозеф.
— Есть еще трое, под Колизеем. Туда сегодня и зайдем на чай.
Сидели они за одним столом. Спидвагон посматривал на часы, отпивая чай, какую кружку подряд. ДжоДжо решился подурачиться в очередной раз и поцеплять высокомерного макаронника, который уже преобразился в новый костюмчик и начал разговор.
— Прямо коллекция, — отозвалась девочка, выпив чай.
Решила пить столько, сколько пьет и Спидвагон и именно тот, который пьет он. 5 чашек. Ей даже понравилось. Но что ей понравилось больше всего — фондю. Блюдо такое она еще не пробовала, но когда услышала слово сыр, понеслась душа в рай. Матильда обожает плавленный сыр, а тут целая смесь и целый судок. Она была счастлива.
— Вы уверены, что их всего четверо? Может есть еще где-то? Может в Великой Китайской стене или в Пирамидах Гизы, или на дне Марианской впадины? Не хочешь проверить?
— Четверо, — язвительно бросил Цезарь Джозефу.
— Ладно, я тебе верю.
— Когда был найден Сантана, — вступил в разговор Спидвагон. — На одной из колонн исследователи обнаружили рисунок, на котором были изображены четыре лица. Они располагались вертикально, возможно, такое размещение говорит об их иерархии. Это только догадки, но что могу сказать с уверенностью, их четверо.
— Герр Спидвагон, — Матильда потянулась к мужчине и прошептала на ухо. — А больше не осталось того тянущегося сыра? Я еще хочу.
— Нет, Матильда, ты все съела.
Это ее огорчило. Девочка села обратно и допила чай. С виду она расстроилась и даже очень. Цезарь провел пальцами по подбородку и не заметил, как вид этой девочки задержал его взгляд на себе дольше обычного.
— Слушай… Матильда, — начал парень, игнорируя Джозефа и его картежные махинации. — Как ты заслужила возможность поехать с нами в это райское местечко?
— Меня направило руководство, если ты не против.
— Что еще за руководство?
— По-моему, тебе не хочется это знать, — она улыбнулась, оголяя свои чистые, ровные зубы. Специально.
— Очень даже хочется. Что нам на данный момент вообще о тебе известно, а? Только старая фамилия. Твоя бабуля была в близких отношениях с Джонатоном Джостаром, и еще ближе с его сводным братом.
— Не тебе судить мадам. И не тебе о ней говорить, — улыбка пропала. Казалось, Матильду оскорбили неуместные упоминания в дурном свете Альмы Скорпио перед ее же кровной внучкой.
— Да и хамоном ты не владеешь. У тебя нет ничего. Я уже говорил, что тебе здесь не место?
— Ну скажи.
— Уже сказал.
— Эй, че ты привязался к ней, а? — встрял Джозеф, загораживая своей головой девочку, чтобы перехватить взгляд Цеппели. — Мод со мной за компанию. Ясно? Она Санчо Панса — мой помощник, а я Дон Кихот. Хочешь и себе Санчо Пансу, ищи.
«Идиот идиотом».
— Ну ладно, — блондин откинулся на спинку кресла и усмехнулся. — Больше ни слова, мамочка.
— Умолкни, дуралей!
— Повтори.
— Понравилось?
— Цезарь! — внезапность Роберта вдруг напугала Мод, которая и не ожидала услышать повышенный голос мужчины. Тот выглядел сурово. — Чего ты ждал все это время?
— Чего ждал? Скоро узнаете.
Как оказалось люди из колонн находились под усиленной охраной все тех же немецких солдат. Чтобы попасть туда Цезарю пришлось договориться с ними об одном визите. До сих пор все шло благополучно. Пиллармены не подавали никаких признаков жизни, оставалось лишь наблюдать и не выпускать их из виду.
Вскоре к зданию, в котором находились Цезарь и остальные подъехал черный немецкий автомобиль. Это и говорило о том, что Джозефу еще непременно предстоит иметь дело с назойливыми нацистами.
— Вот оно что. Ты заодно с фашистами.
Вот они спустились и вышли к автомобилю на безлюдную улицу.
— Мы сотрудничаем, — Цезарь вздернул бровью и сложил на груди руки в замок. — Мой хамон хотят изучит, и я не против.
— Ну еще бы. За это же башляют.
Если можно было бы привести пример зародившейся, еще совсем сопливой и начинающей ненависти друг к другу, то вот он. Джозеф и Цезарь сквозили друг друга своими разными взглядами, но значение в них улавливалось одно. Они терпеть друг друга не могли, и все на этом.
Цеппели открыл дверь и приказал:
— Лезь уже в машину, кретин.
— Я только после дамы.
— Не спешите, ребята. Меня поставили в известность, что должен прибыть еще один человек.
Это был Марк. Молодой офицер, совсем молодой, такой же, как Джозеф или Цезарь. Он одарил их своим незамысловатым взглядом, но не сдержался и легкая улыбка проскочила на лице. Все же он был славным парнишкой.
— Еще один? Зачем?
— Он изъявил собственное желание присутствовать во время нашего пребывания на объекте.
— Кто это? Вам не сказали?
— Сказали, — Марк кивнул и закрыл дверь автомобиля. — И даже особо акцентировали.
— Тогда сколько нам еще ждать, Марк?
Улица была пуста, что весьма непривычно для шумного Рима, поэтому особо отчетливо вскоре послышался звук приближающегося автомобиля. Окрестности разразил громкий и красивый звук двигателя. Спидвагон приподнял поля своей шляпы и поджал губы.
— Кажется, я знаю, кто это.
Около тротуара затормозил черный, блестящий Maybach SW38. Такие пульман-кабриолеты делались в Германии по индивидуальному заказу (всего было произведено 520 штук) и считались верхом роскоши. Выглядел он великолепно. Дверь открылась, и все с интересом уставились на человека, что вышел из салона. Все такой же деловой, такой же строгий и такой типичный немец. Хотя даже для немца слишком идеальный.
— Хайль Гитлер! — поприветствовал Марк мужчину, когда тот подошел.
— Зиг Хайль.
Его форма отличалась от формы вооруженных сил Германии тем, что была другого цвета — темно-синего. Это значило только то, что человек, носивший ее — член Медицинской академии. Сверху, на его широкие плечи было накинуто кожаное черное пальто. Он профессионально взглянул на всех присутствующих перед собой и осмотрел каждого, словно отсканировал, как машина.
— Добрый вечер, джентльмены.
— Доктор Хайзенберг! — ДжоДжо вышел вперед и поприветствовал мужчину зигой, словно подражая ему. — Идете по следам из хлебных крошек? Я знаю, вас необъяснимо тянет научный интерес, ради которого вы готовы пересекать океан или целый материк, до чего ж предсказуемо. Вы безумный профессор. Это точно.
Марк опешил от такого ребячества по отношению к незнакомому человеку да и вообще к одному из самых высокопоставленных людей Германии.
— Язык свой прикуси, щенок, пока я не вколол тебе миорелаксант и не отправил обратно к бабуле под юбку.
Его убийственный взгляд пронзил ДжоДжо, как молния и тот взбесился моментально.
— Че ты сказал, фриц?!
— Рядовой, за руль.
— Слушаюсь, доктор Хайзенберг!
— Мод, ты со мной.
Он был краток, как никто. Ни одного лишнего слова, взгляда или движения. Он посмотрел на девочку и взял за руку. Матильда ничего не сказала и последовала за отцом.
— Фольге миа! (За мной!) — по команде Студжес выпрыгнул следом.
Марк сел за руль, за ним Цезарь. Спидвагон открыл дверь автомобиля и одарил Джостара строгим взглядом.
— Он приехал за Матильдой, ДжоДжо.
Студжес запрыгнул на заднее сидение. Не взирая на роскошь автомобиля, Клаус даже ничего не сказал. Следом он посадил и девочку, а сам устроился на пассажирском впереди. Водитель завел машину и они поехали на встречу неизведанному.
☆ ☆
— Да что этот докторишка о себе возомнил? Он даже не офицер!
— В Германии Доктор это не просто врач, это высшая ученая степень, болван! Клаус Хайзенберг — самый опытный, самый почитаемый, самый знаменитый и самый лучший доктор наук в Германии, — твердил без умолку Марк, считая своим долгом просветить незнающего Джозефа.
— Да, я вижу. Вы за него в гроб лечь готовы.
— Очень смешно, ДжоДжо.
— Ага.
— Чтоб ты знал, уважаемый Джозеф Джостар. У доктора Хайзенберга есть звание.
— Да? Какое же?
— Обер-штабсарт. Оно эквивалентно званию майора.
«Надо же, прямо Штрохайм».
Брюнет вздохнул и уставился в окно.
— Эх, напасть какая-то эти майоры.
— Джозеф! А ну прекрати! — не сдержался Спидвагон.
Дорога предстояла быть не долгой, с учетом свободной проезжей части, добраться до Колизея было, как раз плюнуть. И пока машина с ДжоДжо петляла по сторонам, сбивая мусорные баки, Майбах плыл улицами, как акула на охоту. Плавно и ровно. Тишина в салоне была такой убийственной, что голоса и даже разговоры Джозефа с его новым знакомым — Цезарем, можно было услышать без усилий. Клаус не обращал внимания, думая о своем, как и всегда. Матильда закрыла глаза и тихо поглаживала голову Студжес, что он положил ей на колени.
Неожиданно мужчина опустил плечи и сделал лицо попроще. Часто он даже наедине с собой оставался серьезным, будто в любой момент его должны были потревожить и отвлечь работой. Обычно так и происходило. Всю жизнь он посвятил образованию и работе, семья была для него отдушиной и местом, где он мог расслабиться, забыть обо всем, о трудностях и заботах. Сейчас от семьи все что осталось это он и его дочь, которые даже теперь пересекались реже, чем самые дальние родственники. Ему было тяжело. Даже в присутствии Матильды он старался не показывать свою натуру, хотел остаться для нее сильным и мужественным, ответственным, умным образцом, авторитетом, чтобы она гордилась им, как и он ею. Клауса знали, как самого образованного и компетентного в своем роде человека. Профессионала. Доктора наук, дочь которого — инвалид.
Он потянулся во внутренний карман своего пальто и достал из него небольшой черно белый снимок. Впервые за довольно долгий срок в глазах его родилась печаль и тоска.
— Ваша жена, доктор Хайзенберг? — спросил водитель, мельком взглянув на фотографию в руке мужчины.
— Да.
— Удивительная женщина. Можно поинтересоваться, как зовут?
Не отрывая от нее голубых чистых глаз, Клаус впервые за несколько месяцев произнес это родное имя:
— Присцилла.
— Красивое имя.
— Благодарю.
В кого у Матильды такая радушная улыбка, так это в мать. Женщиной она была интересной и загадочной, единственной и последней в жизни Хайзенберга. Однолюб, вечный вдовец, так о нем говорили все, кому ни попадя и вряд ли бы когда-нибудь перестали. У Присциллы были серые глаза, светлые и добрые. Черные волосы от природы, совсем как у ее матери. Клаус никогда не думал о браке, но он был необходим. И вот когда встретились два корабля, которые никогда и не стремились пасть в объятья сильному чувству, все случилось именно так. И любовь, что родилась между Присциллой и Клаусом вопреки всему была такой сильной и верной, что никто кроме их самих не был им нужен. Они были и супругами, и друзьями.
— Часто смотришь на ее фотографию?
Сердце мужчины вздрогнуло. Он хотел бы избежать ситуаций, чтобы Матильда не присутствовала, когда отец смотрит на снимок жены. Чтобы не опечаливать дочь и не напоминать о неизлечимом.
Клаус взглянул на девочку, та мягко улыбалась.
— И я бы хотела.
И каждый раз он не знал, что ей ответить, ведь у Мод никогда не появится такой возможности.
— Прости.
— Не извиняйся, папа. Смотри когда и сколько угодно. Мне приятно, что ты о ней вспоминаешь.
В то же время, в машине позади.
— А почему твой Санчо Панса пошел с доктором Хайзенбергом? — поинтересовался Цезарь. — И почему они едут в одной машине?
— Потому что Матильда его дочь.
— Что, серьезно? — он удивился и даже очень, взглянул на Спидвагона, а потом на Майбах перед собой. — Так это вот значит, какое руководство она имела ввиду.
— О Клаусе Хайзенберге чего только не говорят. Главный головорез Гитлера, глава общества оккультизма, непревзайденный ученый и медик. Если это правда и он здесь, значит, все намного серьезней. Понимаете, господа британцы?
— Мрачный тип, — ДжоДжо стало скучно. — Чего не скажешь о его дочери. Наверняка, в мать пошла. Хоть и говорят, что ребенок женского пола наследует 50% уровня интеллекта и идиотизма своего папаши.
— ДжоДжо. Тебе повезло, что они в другой машине.
У Спидвагона уже вошло в привычку укрощать Джозефа, и похоже, ему нравилось.
— Кто бы говорил. Ты уж точно гениальностью не отличаешься, Джостар.
— О-о-о, любителю макароннику не терпится напомнить о своем присутствии. Помолчи лучше, модник.
— Даже находясь в другой машине, я не такой наглец, чтобы судачить на людей.
ДжоДжо уставился на затылок парня и через секунду дико засмеялся, да еще и громко, чтобы слышали не только те, кто в машине, но и все, кто на улице.
— Вот черт. Какой он лицемер, я не могу. Че ты несешь вообще? Все эти перемены последствия твоих разорванных на заднице штанов?
Цезарь сжал челюсть и обернулся к парню.
— Тебе деревенщине уже просто нечего сказать, не используя такую примитивную лексику, признай это. Ты необразованный, инфантильный, ущербный, невежественный, беспардонный пещерный человек.
— Приятно познакомиться, Цезарь Цеппели. Теперь ты знаешь, с кем тебе придется сотрудничать. Но не думай, что я клюну на твои задирки, они слишком скучные, — и он действительно не клюнул, ему вообще было плевать, в его виде, в его взгляде, вообще в нем самом, как в чистом зеркале не было агрессии. — Запомни, я знаю два языка — родной и матерный, а ты прекрощай строить из себя целочку.
— Заткнись.
— Заткнись сам.
— Ну хватит! — Спидвагон наконец вмешался и даже покраснел от злости. — Я долго терпел, но сейчас начинаю жалеть, что познакомил вас. Однако, позвольте напомнить, в связи с нежелательными обстоятельствами наши общие силы необходимы. Поэтому хватит вести себя, как дети! Это очень неприятно!
Цезарь медленно обернулся и развалился на переднем сидении, как ему хотелось и было удобно. Спидвагон хотел сказать, но промолчал, что Матильда и та ведет себя прилежней. А ведь так и было. Но опустим. Перейдем к тому моменту, когда за время, что было потрачено на дорогу, в тайных ходах под Колизеем неописуемо и безжалостно была убита вся группа солдат, что охраняли, пока не пробудившихся пилларменов. Или уже нет?
☆ ☆
— Покиньте автомобиль, офицер.
— Да, доктор Хайзенберг.
Стояли они около великой достопримечательности Рима — Колизея. Группа Цеппели уже вышла из автомобиля и направилась ко входу, но Клаус так не спешил. В машине остались двое. Мужчина повернулся к дочери и посмотрел.
— Стоит мне говорить, что это опасно, идти туда?
Девочка сняла с руки резинку и завязала высокий хвост.
— Я уже сталкивалась с этим в Мексике, папа.
— Это ничуть не аргумент, Мод. Но скажи, до каких пор ты будешь идти за этим Джостаром?
Если бы то, что называется взглядом можно было описать, как взгляд на лице Матильды, то он был определенно уверенный. Она не боялась, не жалела ни о чем и поэтому все еще была здесь, и зашла так далеко.
— До конца.
Ходы, что существовали под Колизеем никто прежде не осквернял своим присутствием, по крайней мере до недавнего времени, когда армия немецких солдат не вторглась и не расползлась по Европе, как чума. Именно немцы наткнулись на людей из колонн и теперь пробовали предпринять что-то в связи со сложившимися делами. Изучение — первое, что было необходимо и чего они добивались, следовательно вот и ответ на вопрос, почему Клаус Хайзенберг лично прибыл в Рим.
Марк шел первым, освещая путь, за ним Хайзенберг с дочерью и поводырем, после Спидвагон, Цезарь и последний — ДжоДжо, который осматривал стены пещеры, как на экскурсии, не вникая в разговоры хвастуна Цеппели.
— Ужасная аура, — сглотнул Роберт. — От такого не по себе. Спускаться под землю мне уже противопоказано.
— Просто нюхайте жасмин, герр Спидвагон, и все будет по фен-шую.
Матильда ответила, как ни в чем не бывало, легко. Оба парня взглянули на старика, тот молчал, ожидая, что никто его не дернет за то, что услышал.
— Жасмин?
— Эфирное масло. Успокаивает нервы. Все понял? Теперь молчи.
— Ну да, — ДжоДжо пропустил смешок. — Понял, герр Спидвагон.
Каменная лестница вела их глубоко вниз. Потолки и стены подземелья были все изрисованы древними рисунками, и тем больше нагнетали обстановку. Коридорами гуляли сквозняки, было холодно и сыро, находясь в таком месте хотелось поскорее вернуться на поверхность.
— Почему такая тишина? — задался вопросом Клаус, когда все наконец спустились к охраняемому месту. — И почему здесь темно? Где прожектора?
Марк почесал затылок, не зная, что ответить старшему по званию. А ведь и действительно. Тем же вопросом задался и Цеппели.
Матильда поднимает голову, замечая, как Студжес начинает странно себя вести. Он чувствует что-то неладное. Это замечает и Клаус, наблюдая, как пес рычит и принимает стойку готовности к защите. Воздух влажный, и не удивительно, кругом сырость. Запах, что увяз в нем просто не передать словами. На первый взгляд никто не замечает, но Матильда улавливает его сразу, как только оказывается здесь.
— Кровь…
— Что?
Девочка прикрывает рот.
— Очень сильный запах… горячей крови. Это Вен… диго.
Настолько невыносим этот запах, что Матильда просто не в силах сдержать рвоту. Она падает на колени и ее выворачивает прямо под ноги. Весь фондю выходит наружу.
