☆ ☆
— Почему ты так спокойна, Лиза Лиза? Камень исчез, а ты попиваешь винцо! — Камень не исчез, его украли и потом, я что, должна бегать, сломя голову и вопить о том, что Эйша похищен? Нужно сосредоточиться, — она потерла виски и взглянула на Джозефа, словно тот провинился и стоял у директора для объяснений, хотя сам парень так даже и не думал, но Лиза Лиза очень сильно смахивала на преподавателя математики. Строгого преподавателя математики. — У меня вопрос к тебе только один, ДжоДжо. Ты победил Эйсидиси? — Откуда она знает? — британец проронил смешок и посмотрел на всех, в том числе и на Цезаря, а потом снова вернулся к женщине. — Откуда вы знаете, мастер? — Цезарь и Мессина тебя видели. Матильда насторожилась. Она съежилась, но виду не подала, ей стало холодно и этот холодный ветер сквозь окно ощутила только она сама. — Так раз уж видели не проще спросить зрителей? Потому что я не помню ни черта. — В каком смысле, не помнишь? Что случилось? — Внезапная сонливость. Необъяснимо. — Твое ребячество ни к месту, ДжоДжо, — грубо выдал Цеппели и нахмурился, раздраженный тем, как паясничал британец прямо перед Лизой Лизой в подобный момент. — Ладно, ладно, — на этот раз серьезно выдал парень и вздохнул. — Я упустил его. — Что? — Мы сражались, а потом… потом я лишился чувств, меня вырубило прямо перед тем, как я пытался поджарить его хамоном. Еще бы несколько секунд и самодовольный пиллармен превратился бы в курицу на гриле. Я на полном серьезе намеревался уничтожить его, мастер! А как иначе? От прежнего шута ДжоДжо не осталось и следа, теперь он в упор смотрел на женщину, и та увидела его ненависть к людям из колон в полной мере. — Он убил наставника Логгинса. Тогда он посмотрел на Матильду и обратно. — Но я не смог даже кольцо с противоядием отнять. Я облажался, Лиза Лиза. Что ж, можете меня отругать. — Нет, — возразила женщина. — Логгинс был моим верным помощником и другом, так что… давайте почтим о нем память. И наступила тишина, которая могла осквернить собой даже самый глубокие мысли. Никто больше ничего не сказал, глядя, как Лиза Лиза вовсе не равнодушна, она очень умело держит себя в руках и желает, как и все присутствующие только одного — истребления людей из колонн. — Значит, Эйсидиси по-прежнему цел и невредим. Тогда, почему он не убил тебя? Что думаешь? — Не знаю, учитель. Не понимаю. Лиза Лиза, как самый ответственный человек за все то, что происходит и будет происходить в рамках борьбы за Красный камень Эйша, погрузилась в разнообразнейшие мысли и предположения, думала о самом печальном исходе и самом удачном, о потерях и приобретениях, о цене за победу и цене за утрату. Потом, спустя пару мгновений, она взглянула еще раз на свою ученицу. Скаут, которая молчала дольше всех и будто не собиралась вмешиваться в разговор, хоть и была частью группы, хоть и была посвящена во все нюансы. Тогда строгая и хладнокровная Лиза Лиза продолжила. — Мы многого еще не в состоянии понять из случившегося, ясно одно. Эйсидиси оставил Джозефа в живых преднамеренно. — Зачем? — Чтобы ввести в заблуждение и поселить в нем чувство вины за утраченный камень, который ко всему прочему и украл Эйсидиси. А теперь он направляется в неизвестном нам направлении к своему хозяину, и если мы не успеем его догнать, Эйша окажется во власти Карса. А это недопустимо. Она не отрываясь продолжила смотреть на девочку рядом с Джозефом. — Но чего я не могу понять, так это то, где все это время была ты, Матильда? Скорпио поняла, что отныне все внимание заслужено досталось ей, но мышцы лица не дрогнут, только внутреннее чувство тревоги и беспокойства. А Лиза Лиза тем временем все не останавливает попытки выудить ответ у девочки. — Говоря на языке детективов, у всех из нас есть алиби, но где твое — не известно, потому что его нет. Мод. Я ждала тебя, но ты так и не явилась на последний бой. Где ты была? Цезарь был взволнован с тех пор, как не мог увидеть Матильду ни на площадке с Лизой Лизой, ни тем более, когда выяснилось, что девочка так и не появилась на последнем испытании. Он ощутил, как сердце вот-вот пробьет его грудную клетку, он ощутил беспокойство за нее. Подобного смятения он не помнил с тех пор, как исчезла его мать. А когда она невредимая вошла в комнату вместе с Джозефом, Цезарь был готов осмотреть ее с ног до головы и если бы нашел хоть одну царапинку, хоть один порез или синяк, оставленный Эйсидиси, эмоции и чувства вышли бы из-под контроля. Но она цела, однако, будоражит то, что Матильда вот-вот собирается сказать. — Я шла к тренировочному плацу… Внезапно меня накрыло необыкновенное чувство. Случилось что-то ужасное, я ощутила это всем телом. Что-то жуткое. Я поддалась любопытству и инстинкту, а потому последовала не на площадку к фрау Лизе, а к ДжоДжо и наставнику Логгинсу, узнать, что же там происходит, — она замолчала, все тихо смотрели на девочку, та была спокойна, но все еще подозрительно молчала, вспоминая что-то по частям и очень детально. — Ваш помощник был уже мертв, фрау Лиза, а ДжоДжо на пол пути к тому же. — Ты с ним встретилась? Он видел тебя? Эйсидиси. — Он был слишком близко. — Ты это уже говорила, Мод, — вмешался ДжоДжо. — Он все еще был там, смотрел на меня и видел. Он прикоснулся ко мне, погладил по голове. Матильда снова запнулась, было видно, то о чем она говорит, от этого становится не по себе. — А потом он ушел. И напоследок сказал, что мы еще встретимся, тогда он убьет меня… и ДжоДжо. Джостар в оцепенении смотрел на подругу, Цезарь же в ярости от того, что мерзавец Эйсидиси так напугал Матильду и снова протянул к ней свою грязную руку. — Ублюдок. Я убью его. — Цезарь, — вмешался спокойный, как бык Мессина. — Клянусь, я убью его. Что еще он сказал, Мод? Как еще он унизил тебя? — Больше он ничего не говорил. — Уничтожу. — Ага, то есть до этого ты и не собирался убивать их, да? Этот ДжоДжо со своими броскими фразами выбивал из колеи, а часто даже нервировал не меньше пилларменов. Они переглянулись с Цезарем, но только переглянулись, а если бы не мастер Мессина и мастер Лиза, снова ввязались бы в драку. — Лиза Лиза, — шепнул Мессина. — Что думаешь? Как поступим? — Как убить пиллармена, если мы даже не знаем, где он. Где его искать? Где они встретятся с Карсом и Ваммом? Где нам искать ответ? — Запах, — бросает Матильда, даже не сомневаясь в своих словах ни секунды. — Мы найдем его по запаху. — По запаху? Ты свихнулась? Как ты будешь искать пиллармена, который совершенно незаметно проник на остров, незаметно убил Логгинса, незаметно украл камень, и незаметно испарился, как ты будешь искать его по запаху? — Как искала тебя в мексиканской пустыне. — Но ты была не одна. С тобой был Студжес. — Я справлюсь не хуже Студжес. — Мод, это невозможно. Прости, какое бы сверхчеловеческое обоняние у тебя не было, отыскать пиллармена, который, возможно, уже пересек целую страну, это не по силам даже для собаки-следопыта. Мы не можем довериться одному неустойчивому запаху. — Так доверься. И прекращай недооценивать мои навыки следопыта. Джозеф не ответил, потому что Матильда оказалась права, да и как тут поспоришь? Мод рубит на корню и пресекает любое возражение. Даже если ее довод не слишком убедителен, она скажет это достаточно твердо и уверенно. Но как бы там не было, на уверенности далеко не уедешь, этого мало, как не погляди. Хотя именно уверенность и придает сил. — Он не ушел далеко, — подытожил свои мысли Цезарь. — Почему ты так считаешь? — Он не может свободно перемещаться днем. Он прячется, возможно, даже на этом острове. Понимание приходит внезапно, как гром среди ясного неба. Лиза Лиза поднимает на ученика свои большие голубые глаза, а тот уже смотрит на нее в ответ. — Дьявол. Мессина, обыщи остров! — Понял. — Эйсидиси больше нет на Айр-Супплина. Голос Матильды останавливает как Мессину, так и Лизу Лизу, которая собиралась спровадить на поиски пиллармена, а за одно и Цезаря вместе с Джозефом. Скорпио тем временем убедительно опровергла домыслы Цеппели. — Нам нужно проверить. — Нет времени, Цезарь. — Ты не можешь знать наверняка. Может быть, он хочет, чтобы ты так думала. — Но я знаю наверняка. Его здесь нет. Он ушел. Девочка повернула голову в сторону итальянца и очень твердо продолжала заявлять следующее. — Эйсидиси не собирается играть с нами в «кошки мышки», он доставит Карсу груз так быстро, как только сможет. Поиски кристалла — смысл их существования, никто не станет тратить время на людей ради забавы. У них свои планы и потому Эйсидиси уже на полпути к своей цели. — Если он не прячется и не водит нас за нос, тогда как он перемещается под солнцем? Почему он так рискует? — Потому что он проник в одного из нас, — Матильда подняла руку, а всех присутствующих в комнате оросило ледяным потом. В руке девочка держала белоснежный платок с пришитыми, искусственными алыми розами. — А именно — в Сьюзи Кью. Еще никто не видел Лизу Лизу в такой ярости, как сейчас. Она говорила страшные вещи и казалось, как из таких красивых уст могут срываться омерзительные слова ругани в адрес кого бы там ни было, человека или пиллармена. Никто из четверых не предполагал о подобной реакции женщины. Все, что было ею сказано — потрясло и даже очень сильно впечатлило присутствующих. Матильде казалось, будто вся вина на ней, а не на Эйсидиси. Сперва женщина обомлела, услышав слова девочки. Несколько секунд она молча смотрела на выстиранный платок Сьюзи Кью и на маленькие розочки, которые девушка сама и пришила к головному убору. Лиза Лиза очень любила свою служанку, дорожила ею и полагалась на нее. К работе девушки нельзя было придраться, может быть совсем чуть чуть, по какой-то глупой мелочи. А теперь выясняется, что невинная и наивная Сьюзи Кью похищена пилларменом и используется им в качестве сосуда и убежища от прямых попаданий солнечных лучей. Осознание того, что огромный, опасный и жестокий сверхчеловек затаился в теле хрупкой девушки, приводит в ужас. И нет никаких гарантий того, что безучастная Сьюзи выживет. Она исчезла с острова совсем недавно, но ее запах, который все еще витал во влажном морском воздухе был уже не таким свежим, как запахи всех присутствующих. Следы, которые оставляет человек могут прерываться и вот след Сьюзи Кью внезапно оборвался именно там, где остался лежать на земле ее платок. Запах был рассеянным, но Мод по-прежнему легко уловила тонкий, поверхностный аромат ее молодой кожи. Сопоставив все недавние события, Лиза Лиза пришла к заключению, что видела Сьюзи Кью рано утром, когда та по обычаю перво наперво приходила в комнату хозяйки и приносила ей свежее белье. Скрывшись за дверью, девушку больше никто не видел. Никто не уделил внимание отсутствию Сьюзи. Мало ли, возможно, она сейчас прибирается или готовит завтрак. Но ни то, ни другое Сьюзи Кью не делает, потому что она уже за пределами острова Айр-Супплина. Когда шквал ругани Лизы Лизы наконец устаканился, Матильду засыпали вопросами о том, как и где, откуда девочка узнала подобного рода информацию. — Как этот платок оказался у тебя? — Я нашла его на площадке перед входом в замок, мастер, — отвечала Матильда, чувствуя себя так или иначе обязанной ответить по порядку, а Лиза Лиза все продолжала. — Эта мразь похитила и воспользовалась Сьюзи Кью, как прикрытием. Сволочь! Только нашел девушку и ее тут же похищают! — нервничал ДжоДжо, когда услыхал, что и объект его симпатии оказался втянут в разборки с людьми из колонн. Эта невинная, веселая девушка, которая всегда оценивала шутки ДжоДжо. — Мы найдем ее, ДжоДжо. Я тебе обещаю. Матильда и ее чрезвычайный контроль над собственными эмоциями так и остались не замечены. Возможно, один единственный Цезарь больше всех обратил на это внимание, однако, он посчитал, что такое поведение это внушительные перемены в жизни Скорпио. Ее взросление и формирование, и он восхищался этим, ее непоколебимой уверенностью, когда многие вокруг теряют эту же уверенность прямо на глазах. Мод была спокойна, но сама не уследила, как сжимает в руках платок Сьюзи Кью и никому не отдает его. Казалось, она сцепила его так сильно, что не могла даже разжать пальцы. Так или иначе, времени с каждой утраченной минутой оставалось все меньше, а Сьюзи Кью с камнем все отдалялись, да и следы становились все рассеянней, поэтому ДжоДжо и его команде следовало торопиться. Марионетка. Пушистые блондинистые волосы Сьюзи Кью развивались по ветру волнами. Девушка уверенным шагом продвигалась вдоль улицы, следуя своей дорогой. И казалось бы, никого не трогая, ни с кем не разговаривая и не выделяясь из толпы, она все равно привлекала к себе внимание, тем самым выискивая жертву. Она улыбалась и выглядела так уверенно. — А она красотка, да? — Хорошенькая. Рассматривая изящные ножки, выглядывающие из-под платья, двое самых простых юношей припарковали автомобиль у тротуара и провели взглядами Сьюзи, которая уже замедлила шаг. — Как думаешь, согласится прогуляться с нами? — Давай спросим. За спрос денег не берут. Тот, что за рулем тронулся и машина медленно покатилась за блондинкой, пока не нагнала ту. Взглянув на ее лицо в профиль парни переглянулись и замерли. Уж больно симпатичной оказалась незнакомка. На ее щеках красовался нежный румянец, ее осанка позволяла казаться Сьюзи выше, приподнятая голова, уверенный взгляд вперед. Куда так стремительно направлялась подобная красавица? — Девушка! — крикнул первый и широко улыбнулся, блондинка шла дальше и не спешила поворачивать голову в сторону парней. — Милая девушка, можно поинтересоваться, как вас зовут? Они увидели на лице девицы усмешку, а спустя секунду ее большие синие, как океан глаза поверхностно одарили парней вниманием. Сьюзи промолчала, а потом снова переключилась на дорогу, но улыбаться не перестала. — Как же вас зовут, красавица? — Не стесняйся, мы ищем себе пару пойти на танцы. Хочешь с нами? — Да ладно, я бы и не только на танцы с тобой сходил. Блондинка снова взглянула на парней. От миловидного личика Сьюзи Кью оба растаяли, а когда девушка проронила несколько слов, земля окончательно ушла из-под ног. — Так вот, что пришло вам в голову, — сказала она. — Понимаю. Ее скромная улыбка и короткие взгляды казались очень милыми. За красивым личиком опасность выглядела слишком блеклой. Чем может быть опасна хрупкая девушка в одном летнем платье? — Давай же, красавица! Не стесняйся. Будет весело! Сьюзи остановилась, как и остановилась рядом с ней машина. Парни выглянули в окно и воодушевленно уставились на блондинку. Сьюзи Кью улыбнулась широко и с прищуром, ее глаза заметно потемнели, а на шее в утреннем свете сверкнул большой алый камень. Автомобиль стремительно вырулил на дорогу из переулка. Открыв окно, Сьюзи Кью бросила короткий взгляд на улицу и на яркое солнце в небе. Смотрела она долго, не отводя глаз, смотрела, не жмурясь, но с такой злобой, а следом и насмешкой. Заведя мотор, она рванула вперед, напевая какую-то тихую песенку и вытирая с рук капли крови. Руль был испачкан, как и соседнее сидение, как и фартук Сьюзи Кью, который она так и не сняла, покидая Айр-Супплина. Сорвав окровавленный фартук, девушка засмеялась и добавила газу. А за легким, игривым смехом нельзя было не то, что понять, но и заподозрить личину Эйсидиси. Как такое огромное, жестокое, смертельно опасное существо скрывалось в теле безобидной и невинной девушки. В путь. Так уж сложилось в жизни Матильды, что следовать девочка способна только обонятельным сигналам, и запах является ее наиболее эффективным источником информации. Обоняние Матильды, обладающей улучшенными физическими и неврологическими структурами, намного более развито по сравнению с другими людьми. Так уж распорядилась природа, что даже носовые раковины в носовой полости Матильды устроены таким образом, что позволяют увеличивать воздействие воздуха на химические рецепторные клетки. Это и приводит к усилению ее обонятельных способностей. Матильда была готова пойти на многое, раз уж обстоятельства складывались именно так, а не иначе. В любом случае она не отвернулась бы от возможной встречи с Эйсидиси, за которым остался незакрытый должок и кольцо с противоядием. Именно поэтому Матильда не тянула время, а принялась к поиску следа Сьюзи Кью сразу же. — Я хотел спросить. Девочка сидела точно в том месте, где нашла платок подруги, когда к ней подошел Цезарь и присел рядом, наблюдая за поведением темноволосой. Она не отреагировала, но внимательно слушала. — Как ты собираешься искать Сьюзи Кью? Мод промолчала, она все еще думала о чем-то своем, это было видно по ее выражению лица, однако, она хорошо расслышала вопрос Цеппели, только с ответом не спешила. — Чтобы напасть на след, мне необходимо отследить индивидуальный запах Сьюзи Кью. Или, — Мод провела рукой по каменистой поверхности земли. — Запах нарушения окружающей среды, возникающий в результате физических движений моей цели. Но так как окружающая нас среда состоит из сплошного камня, второй вариант отпадает. — Почему отпадает? Цезарь с интересом слушал девушку, будто сидел на лекции. Матильда повернулась к нему, они сидели близко друг к другу и смотрели в лица напротив себя, словно делились информацией предназначенной строго для их ушей. — Способы, которыми можно отследить человека варьируются в зависимости от обстоятельств. — Их несколько? — Конечно. — И какие они? Пока ДжоДжо и мастера Лиза с Мессиной собирались в дорогу, на что им выделилось только пару минут, Матильда уже была готова. Она приблизительно знала, как далеко продвинулся враг, и у нее были свои соображения на этот счет, которыми она еще собиралась поделиться. — Человек может оставлять запах в воздухе или на земле, — спокойно начала Матильда, Цезарь внимательно уставился на нее. — Запах воздуха — это когда человеческий запах пота, клеток, секрета желез или туалетных принадлежностей свободно циркулирует на открытом воздухе. Бактерии, прикрепленные к упавшим клеткам кожи создают продукты с запахом, которые усиливают индивидуальность следа. Хотя первоначальный запах воздуха намного сильнее, чем запах земли, запах земли остается обнаруживаемым в течение более длительного периода времени. Понимаешь меня? — Да. — Запах земли представляет собой комбинированное проникновение вытоптанной растительности, насекомых, грязи и почвы, нарушенной следами людей. Нарушенная почва высвобождает влагу и убивает растения, что приводит к появлению других пахучих продуктов. Каждый след выпускает новый запах, более сильный, чем запах нетронутой растительности, окружающей его. Иногда, я не говорю, что всегда, запах следа представляет собой смесь запаха воздуха и запаха земли, оставленного человеком. Я могу определять запах следа, идентифицируя комбинацию запахов человека и запахов окружающей среды, издаваемых человеком. Затем я использую силу этого общего запаха, чтобы определить направление следа и отслеживать его. Однако, Айр-Супплина — это остров, где совсем нет растительности и мне не за что зацепиться, кроме как за индивидуальный запах Сьюзи. Поэтому мы будем искать ее по запаху в воздухе. Чарующие глаза Матильды, спокойные, даже непривычно меланхоличные, такие туманные смотрели вперед, обронив свой взор Цезарю на губы, прямо туда, где мелодично звучал его голос. — Студжес действовал бы так же. Я знаю, я всю жизнь наблюдала за ним и изучала принцип его слежки. Мое обоняние не такое же сильное, как его, но я постараюсь сделать все от меня, зависящее. — Ты ведь уже знаешь, куда нам нужно двигаться, я прав? Матильда кивнула и вытянула руку. — След ведет в ту сторону. Цезарь оглянулся, куда указала Скорпио, поднял голову к солнцу и обратно. — Север. Я бы даже сказал, северо-запад. — Уверен? — Так же, как и ты, — с улыбкой блондин снова посмотрел на девочку. Ее ресницы затрепетали, как крылья бабочки. — Хорошо ориентируешься, — почти шепотом сказала она. — Ты будешь нашим ориентиром. Девочка улыбнулась и опустила голову, а Цезарь увидел, как она покраснела. — Хочешь, я и тебя научу. Он вводил Матильду в краску не только словами, но и голосом. Он смущал ее сильней и сильней. Мод понимала, что чувствует что-то совсем незнакомое внутри своего сердца. Что-то, что ощущает впервые. — Мод. — Что? — Если ты найдешь Сьюзи Кью, с меня фондю. Много фондю. — Правда, что ли? — Я не шучу. Мод улыбнулась и почувствовала за спиной шаги Лизы Лизы и остальных. — Не если. Когда. У Лизы Лизы уже был готов автомобиль на случай неблизких поездок, да и вообще. Казалось, чего у нее только нет, раз уж и редчайший Красный камень Эйша имеется? Эта дорога была неизвестной с самого начала. Лиза Лиза, несмотря на свой строгий нрав была хладнокровна и полностью положилась на Матильду. Мессина, как верный подданный и сторонник Лизы, принял ее же позицию. Цезарь аналогичным образом смотрел на ситуацию, даже поддержал Матильду. Но вот ДжоДжо. ДжоДжо хоть и согласился, но по-прежнему его грызли сомнения, которым он, честно сказать, не уделял особого внимания во время поездки. Он мог думать, что Мод внезапно потеряет след или вообще наоборот, пойдет иным путем. В связи с этим команда Джостара может потерять больше времени, чем необходимо. Тем не менее, зная о редчайших способностях Матильды, парень расслабился и весь погрузился в мысли о Сьюзи Кью, за которую переживал больше всех, как не странно. За руль сел Цезарь, рядом с ним — Мод, а позади устроились Лиза Лиза с Мессиной и ДжоДжо под боком. И такой компанией они умчались с Айр-Супплина, а потом и с Венеции.☆ ☆
Сьюзи Кью впервые в жизни было тяжело просто открыть глаза, как делаешь это после крепкого сна по утрам. После того, как она очнулась, вернулась и чувствительность. Ей стало холодно, но температура тела упала еще за долго до пробуждения. Это ощущалось в абсолютно ледяных конечностях и низком артериальном давлении. Сьюзи не имела сил поднять голову или даже осмотреться. Голод и жажда, которые сразу дали о себе знать вскружили голову, желудок неприятно свело. Ее дыхание было таким тихим и слабым, что не сразу стало очевидным, что она все еще жива и преждевременно не испустила дух. Хотя нагрузки и давление, которым подвергся ее организм да и тело были чудовищны, а тем более вряд ли совместимы с жизнью. Тем не менее Сьюзи оказалась достаточно стойкой, чтобы если не легко, то хотя бы просто удачно перенести их. Она не могла не всхлипнуть. Сама не понимала явной причины для этого, еще до конца не придя в чувства, но преждевременно стало жалко саму себя. Девушка лежала на холодном камне, что даже не оказалось странным. Она помнила, как внезапно и необъяснимо лишилась сознания. Что происходило дальше — сплошное неведение, но совершенно точно присутствовало чувство опасности и страха за то, что же случилось в промежутке потери сознания и неведения. Следующее, о чем подумала Сьюзи после четных попыток копаться в эпизодах, выпавших из памяти, мысль о том, что продолжать обездвижено лежать на бетонных плитах чревато последствиями. Поэтому пришлось заставлять себя двигаться сквозь бессилие. По крайней мере, чтобы возобновить приток крови по всему телу и согреться. Она медленно зашевелила руками и ногами, начала тереть их друг о друга и слабо покачиваться со стороны в сторону. Она вряд ли могла додуматься до того, что необходимо делать в таких ситуациях, но природный инстинкт взял свое. Сьюзи Кью отчаянно принялась двигаться и разогревать себя. Когда она смогла наконец поднять голову и взглянуть на все глазами, привыкшими к мраку, испытала не просто страх, но ужас. — Ааааа! Крик раздался громким эхом вдоль всех коридоров, звеня в старых люстрах и зеркалах заброшенного отеля, а потом ворвался в просторный зал и достиг наконец затылка пиллармена. Эйсидиси коварно усмехнулся, глядя в упор на Карса, который и глазом не моргнул, услышав протяжный вопль. Что увидела Сьюзи Кью, пожалуй, не самое располагающее зрелище. — Избавься от женщины, Эйсидиси. Приказал Карс, а его рубиновые глаза сверкнули в приглушенном свете огня. — Хорошо. Но сперва, может, взглянешь на кристалл? Кристалл. Это слово заставило Карса улыбнуться самой лукавой улыбкой. Карс очень редко демонстрировал эмоции, считая это бессмысленным, а уж как искусно он умел их контролировать, здесь ему равных не было. Но сейчас был особый случай. Мужчина поднялся с места, где прежде восседал и самостоятельно подошел к своему приятелю, ожидая получить от него самое ценное, что ни на есть на свете. В понимании Карса кристалл Эйша нечто тоже самое, что для алхимика философский камень. Камень мудрости и реактив, способный обращать металл в золото. Но куда браться этакому эликсиру средневековых философов до настоящего Красного камня Эйша, способности которого гораздо ценнее золота. Эйсидиси вытянул руку, на ладони которой лежал тот самый, заветный камень. Сверкающий даже в темноте, алый бриллиант. И Карсу впервые не терпелось только одно — наконец использовать Эйша, в окончании его долгого и трудного пути. Поверхность камушка оказалась гладкой и холодной, жутко холодной. Однако, Карс не обратил внимание на температуру. Взяв наконец предмет в руку и взглянув ближе, Карс лишился былых мыслей о предвкушении. Вамм, все это время, пребывающей за спиной своего хозяина, осмелился подойти ближе и бросить взгляд, как на Эйша, так и на Карса. — Что это? Седовласый от неожиданности проронил смешок и удивился внезапному напряженному взгляду товарища. — Карс, ты надо мной издеваешься? — в шутку спросил пиллармен. — Это Эйша. Красный камень Эйша. Но Карс продолжал так же неудовлетворенно смотреть на друга, и это перестало больше смахивать на шутку, учитывая то, что Карс никогда не шутил, касаемо Эйша. — От Красного камня Эйша в этом стекле одно только название. Эйсидиси оторопел и впервые это не на шутку заставило его ощутить негодование. — Что? — Это подделка. Да еще и не самая дорогая. Карс сжал камешек и тот с треском рассыпался в пыль прямо за секунду между пальцами пиллармена. Розовая пыль со стекла осыпалась и даже не показалась чем-то драгоценным. И вот теперь Карс изогнул губы в усмешке. — Чему ты вообще радовался? Это обычная имитация, а где оригинал? Все еще у Джостара? — Нет. Я добыл камень. — Ты не смог отличить подделку от подлинника? Ты! — Карс… — Замолчи, Эйсидиси! Твоя работа проделана в пустую, я говорю тебе это с огромной уверенностью и разочарованием. Я считал, на тебя можно положиться, но ты подвел меня. — Невозможно! Я никогда не спутаю подделку с подлинником. В конце концов, я не… — Что я слышу? Оправдания? Ты на полном серьезе предпочел гнусные оправдания принятию допущения своей никчемной ошибки? — Никчемной ошибки? Эйсидиси пронзило током, такое он чувствовал впервые за долгие годы. А еще сильнее его поразила его же опрометчивость. Но самое омерзительное, пожалуй, он почувствовал, стоя перед Карсом. — Что случилось, Эйсидиси? Теряешь хватку? Я начинаю ставить под сомнение свое к тебе доверие. Эйсидиси твердо смотрел в глаза обвинителю и даже не думал давать слабину. Вместо этого он нахмурился. — Тебя провели. И кто же? Чело… — Не смей этого произносить, Карс! Не смей! Эйсидиси повысил голос, от чего даже Вамм не мог не содрогнуться. Случившееся поражало. Случившееся выставило одного из самых разумных существ на земле в дурном свете. Как глупо и абсурдно, точно как и подметил Карс. Да и вообще эта оборванная на средине фраза отразилась в голове Эйсидиси шокирующим осознанием его же глупости, а главное — правды. Карс промолчал и больше не стал провоцировать на вспыльчивую агрессию товарища, хотя уже добился этого. Эйсидиси запятнал собственную репутацию даже слишком. — Никому доверять нельзя, — заключил Карс, покинув помещение, и направился в неизвестном направлении. — Все приходится делать самому. Оставшийся в пустом зале один, Эйсидиси продолжал испытывать самые разные чувства. От стыда и позора до истинного гнева. А все из-за одного маленького человека.☆ ☆
Как и сказал Цезарь, дорога вела команду хамонюзеров на северо-запад. Там, в самом сердце Европы находится неприкосновенная страна под названием Швейцария. Холодная, снежная, прекрасная. Не прерываясь на отдых, Матильда уверенно продолжала вести группу к итало-швейцарской границе. Со временем Джозеф поверил решимости подруги и ни секунды больше не сомневался в ее способностях. Возможно, методика поисков Скорпио по итогу все же показалась ему единственным правильным, а главное действующим методом, так как другие предложения не были озвучены. Но стоит заметить, что даже самая недоверчивая из всех Лиза Лиза приняла сторону ученицы. За время обучения девочки эта женщина стала свидетельницей того, как ребенок перевоплощается во взрослого человека. Лиза Лиза хоть никогда и не имела отношений с детьми, почувствовала привязанность и главное — ответственность за Матильду. Но, что важнее всего, не только Скорпио проходила обучение у Лизы Лизы, сама Лиза Лиза прошла испытание, как подведение итогов ее способности не просто продемонстрировать свои умения, но и качественно, с нуля создать еще одного воина хамона. И она выложилась на полную в свой последний рывок. Они притормозили на таможне. Остановка гарантировала срок ожидания в несколько часов, что было слишком рискованно. Стояла зима, и чем дальше на север продвигалась команда Джостара, тем рассеянней становился след Сьюзи Кью, по которому шла Матильда. — Так что же общего у ворона и письменного стола? Вопрос ДжоДжо прозвучал тихо и в полудреме. Может быть он просто говорил во сне? Раз так, эта загадка не давала ему покоя. — А человек с нарушенной психикой, выдал бы ответ сразу же, — коротко сказала Матильда. — Так ты его все-таки знаешь. — Я же говорила. Ни малейшего понятия. Наконец британец открыл глаза и без тени былого сна уставился на подругу, будто такой ответ его не устраивал. — Бред какой-то. — ДжоДжо, «Ни малейшего понятия» и есть ответ. И я говорила это уже дважды. Дальше Матильда снова опустила голову, покрепче и поплотнее прижала руки, что сложила в замок к груди, ну и в такой позе погрузилась в свои мысли. Хотя с виду она казалась уставшей за время, проведенное в дороге, за свои интенсивные поиски. На колесах Матильде приходилось воспринимать запах особенно внимательно. Да, Цезарь безусловно делал остановки, чтобы девочка сориентировалась, но основное время они проводили в стремительном движении. Это значит, что Мод нужно было нон-стоп концентрировать внимание на след, который вел ее к цели. Не удивительно, что на таможне девочка позволила себе расслабиться и передохнуть. — Вороны. Только после слов Матильды ДжоДжо и остальные обратили внимание на крики птиц, что кружили в сухом и холодном воздухе. — Стая ворон. Облака движутся быстро, ветер крепчает. — И что? — Они взволнованы. Чувствуют опасность. Ветер бил по лицу, особенно зимний ветер был безжалостен, но это не грозило никому. В частности Матильда была одета не хуже любого немецкого солдата. Ее униформа напоминала ДжоДжо непосредственно фашистов, от чего он втихую называл ее «Гитлеренок». Но Матильда совершенно ни разу не обратила на это внимание. Весь ее костюм был сшит тканью черного цвета с еле заметным синим пигментом. Черная водолазка, полевая куртка, затянутая плотным кожаным ремнем на талии, теплые бриджи с серебряными лампасами на местах швов, высокие черные сапоги и даже фуражка капитанского образца. Кожаный козырек, серебряные ремешки, и последний, но обязательный элемент головного убора и соответствующего образа — металлическая кокарда герба Третьего Рейха. — Гитлеренок, — прошептал ДжоДжо, когда издали наблюдал за маленьким следопытом. — Помалкивай, дурак. Матильда оказывает тебе огромную услугу. Потому как сам ты упустил нашего главного врага и дал ему шанс обзавестись Эйша. — Зануда. Ты бы может вел себя поскромнее, Цезарь. А то всем видом кричишь о том, как она тебе не безразлична. — И что? — А то, — Джозеф повернулся к другу и усмехнулся, глядя на того в упор, на его недовольную физиономию. — Влюбился по уши в Скорпио, которую раньше призирал. Да кто бы мог подумать, что Казанова окажется таким мягкотелым? Еще и проиграет самому себе. Не думал, что все так обернется. Эй, что с тобой? Ты покраснел? Но Цеппели совершенно не изменился в поведении, как и во взгляде, и нет, совсем не покраснел, и да, он познал поражение. — Ты ничего не понимаешь, ДжоДжо, и никогда не поймешь. Тебе вряд ли когда-нибудь удастся познать тоже, что связывает нас с Матильдой. Для тебя это закрыто. ДжоДжо перестал смеяться, не ожидая вовсе, что ответ Цезаря, вспыльчивого на такие шутки, будет настолько мягок и спокоен. Разве такое возможно? Да и что он имеет ввиду? Неужто было что-то, чего Джостар не углядел? — Что ж, надо признать, дела амурные, как и Италия это твоя территория, спору нет, Цеппели. Но мы на шаг от швейцарской границы. Стоит не забывать о бдительности. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я. ДжоДжо кивнул Цезарю и избавил его от своих подколок в один миг, а потом развернулся и ушел очень по-английски, что противоречило его образу. Джозеф Джостар никогда не казался Цезарю джентльменом аристократом из богатой, почтительной английской семьи, скорее уж тот почетно занимал звание американского бродяги, любителя Кока-Колы и уличных бунтов, а еще тот, у кого постоянно воруют деньги, потому что слишком простой и невнимательный по своей натуре раздолбай. Европейцы и американцы потому такие и разные, что их разделяет целый океан. Цезарь вздохнул и снова вернул взгляд на Скорпио. Матильда как раз поднялась с места, которое осматривала и направилась обратно к машине, где все ее ждали, а Цезарь, как сопровождающий и главный ориентир пошел навстречу подруге. — Мод. — Что такое? — девочка остановилась и подняла глаза на парня. — У тебя кровь идет из носа. — Да, не удивительно. — Диос мио! Не издевайся так над собой, прошу тебя. — Просто одолжи мне носовой платок, будь так добр, Цезарь. — Ты слышишь, о чем я тебе говорю? — Успокойся. Минуты стоянки на таможне длились, как часы. Каждый из группы Джостара знал и понимал, как драгоценны эти минуты, в особенности, когда враг продолжает уверенно направляться к своему хозяину, если он к этому времени уже не достиг цели. Стоит ли еще раз говорить о том, как сурово обошлась природа с Матильдой, если такое знакомое всем сезонное явление, как зима — это достаточно большой и могущественный враг Матильды, впрочем и не только ее, но и всех слепых. Если вы подумали о холоде, он здесь ни при чем. Если же вы подумали о влажности воздуха, тогда вы не настолько глупы, насколько о себе думаете. Итак, если относительная влажность воздуха меньше 40%, то такой воздух считается сухим, при относительной влажности больше 70% — сырым, а оптимальная относительная влажность воздуха находится в пределах 40-70%, в среднем — 60%. При сухом воздухе страдает слизистая оболочка носа и верхних дыхательных путей. В полости носа происходят важные процессы очищения и увлажнения воздуха. На слизистой носа находятся микроскопические ворсинки, которые колеблясь гонят слизь в нужном направлении, очищая воздух от пыли и микробов. При низкой влажности слизистая носа тратит на увлажнение и очищение воздуха много жидкости, то есть «сохнет». Слизь не покидает нос естественным путем, а засыхает в носовой полости, и образуются «корки». В результате нарушения увлажнения носа могут появится носовые кровотечения, снижается функция местного иммунитета, тяжелее и длительнее протекают инфекционные воспалительные процессы. Но что важнее всего, сухой воздух блокирует большинство из всевозможных запахов. Заприметив неладное, то бишь наглую слежку, Лиза Лиза без стеснений желала разглядеть джентльменов на черном автомобиле, что остановился позади и с недавних пор принялся упорно сигналить. И пока Джозеф разразился громкими ругательствами в адрес незнакомцев, Мессина и Лиза Лиза сделали вывод, что незваные гости и преследователи красного кабриолета их немецкие товарищи. — Немцы? — Какого черта эти нацисты делают на итало-швейцарской границе в этот день и в эту чертову минуту? Дьявол! — крикнул ДжоДжо и выпрыгнул из автомобиля, приближаясь к машине позади. — Эй, хватит сигналить, возьми да объедь, идиот! — ДжоДжо, повежливей, нам не нужны неприятности с немецкой армией, — рискнула укротить парня женщина. — Да какие неприятности, сестренка Лиза? Максимум… парочка внутрисуставных переломов. — Угомонись. Брюнет искоса одарил наставника Мессину взглядом, а потом молча посмотрел на мерседес, двинувшийся с места. Автомобиль объехал группу, но остановился рядом, и лица офицеров Третьего Рейха в упор уставились на представителей команды Джостара. Молчание, не присущее немцам, лишало возможности ДжоДжо и остальных озвучить первое слово приветствия, или хотя бы сделать предположение о враждебных или доброжелательных намерениях солдат. — А ты совсем такой же, как и раньше, Джозеф Джостар. Ни капли не изменился, — прозвучал тяжелый и властный, но в меру приятный голос. — Что? — удивился парень. Мужчина на заднем сидении мерседеса даже не поднял голову, не показал своего лица и глаз собеседнику. Лишь короткая ухмылка проскочила на губах, а темная фуражка, надвинутая на лоб и пол лица скрыла все остальное. Он выглядел предельно уверенно в себе. На первый взгляд, под стать любому гитлеровскому офицеру. — Ты меня знаешь? — еще раз спросил британец и на сей раз сделал шаг ближе. Усмешка пропала с лица мужчины и тот заявил более серьезно. — Ищите камень Эйша, господа? Смею заявить, что камень отныне находится в распоряжении Великой Германии. — Что?! — хором удивилась команда хамонюзеров. — Вы не ослышались. Признаюсь честно, у меня нет полномочий раскрывать планы нашей державы посторонним, друзья мои, но так как мы с вами повязаны одним делом, скажу одно. Эйша будет передан в руки нашим ученым для исследований и для создания величайшего в своем роде оружия на основе этого кристалла. Поэтому я с огромным удовольствием хочу заявить, что мы могли бы работать вместе против нашего общего врага. Больше сил, больше вероятность на победу. Лиза Лиза самая холодная и уравновешенная из команды осмотрела полковника, но ничего знакомого в нем не увидела. Его обращение к Джозефу навели женщину на подозрения о связи ученика с нацисткой Германией. Но кто сейчас не имеет с ними дела? Или с кем они их не имеют? Лиза вздохнула и признаться, даже расслабилась. Но со временем ее начал мучить вопрос, как все-таки кристалл оказался в руках немцев? Если камень украл Эсидиси, что прячут нацисты? Эйша единственный в своем роде, единственный подлинный кристалл. Что-то совсем не сходилось в мозгу у Лизы Лизы. Как Эйша мог оказаться в руках у немцев и одновременно Эйсидиси? Полковник усмехнулся губами, которые были видны в отличии от остальной части лица, скрытой под козырьком фуражки. Он усмехнулся так, словно прочел мысли женщины, но ответом решил ее потомить. Вместо этого он сделал объявление иного рода. — Ко всему прочему, друзья мои, ваши экзотические способности привлекают мое внимание, больше, чем когда-либо. Что ж, мой отряд остановился в домике неподалеку. Будем рады еще одной встрече, если вас, разумеется, интересует причина, по которой камень оказался в наших умелых руках. Ауфидерзейн. — Ауфидерзейн, — тихонько ответила Матильда, единственная и будто не замеченная. — Подлец, — ДжоДжо сжал кулаки и затрещал суставами. — Тупица. Думает, он нас обыграл. Посмотрим, как ты заговоришь, когда наглотаешься моего хамона. — ДжоДжо, в том нет нужды. — Я ему не верю. Не знаю, почему, но он задерживает нас. Еще я не понимаю, зачем он рассказал нам об их грандиозных планах на Красный камень Эйша, если не имеет на это права. Все это странно, не говоря о том, что каким-то образом этот фашист знает мое имя. Этих оснований достаточно, чтобы ему не верить. — Сейчас узнаем, — смирно заявила Лиза Лиза и взглянула на девочку. — Скаут, что скажешь? Джозеф уставился на подругу без вариантов. Матильда, будто не слышала вопроса или просто не спешила с ответом. Но она думала. Хотя уже давно знала, что говорил сейчас полковник. — Он не лжет. — То-есть Эйша у немцев? — серьезно удивился Цезарь уже дважды. — У немцев. — Каким, черт возьми, образом? — а Джозеф был в своем репертуаре. — Проверим, если хочешь. Время у нас есть. Времени хоть отбавляй. Матильда выскочила из машины и повернулась в сторону домика, который как раз и упоминал в разговоре полковник. — Эй, что ты делаешь? — Не стоит пренебрегать предложением, ДжоДжо. — Ага, ясно, — кивнул британец и обратил взор на итальянца. — А Цезарь что скажет? — Я как Мод, — тут же ответил юноша. — Очень по-Цеппеливски. — Ты о чем? — Ты знаешь. — Нет, рассталкуй. Лиза Лиза укуталась в шарф сильнее, но красоты от неустойчивостью перед холодом не потеряла. Кожа ее оставалась такой же бледноватой, а губы яркими и пунцовыми от помады. Пока Джозеф с Цезарем продолжали очередной неуместный разговор, Матильда обратилась к мастеру. — Вы ведь уже поняли, Лиза Лиза? — Да, — согласилась брюнетка, глядя в затылок ученицы. — Раз уж камень у немцев, скоро здесь появиться Карс. — Естественно. — И в итоге он сам плывет к нам в руки. — Хорошее начало, — усмехнулась Скорпио. Женщина вздохнула, ее пробрала дрожь, но не от холода. — Я волнуюсь за Сьюзи Кью, Мод. Не могу вообразить, что с ней стало. — Не переживайте, мастер, — твердо ответила Скорпио. — Когда Карс появится, мы должны быть готовы защитить камень и удержать его. Нельзя оступиться, иначе Сьюзи не выжить. Сьюзи — последний шанс Карса получить Эйша. — Хочешь сказать, он попытается нас шантажировать ею? — Он прибегнет к любому оружию, в том числе и запугиванию. Он точно будет грозить нам смертью Сьюзи, взамен на Эйша. Думаю, так он и поступит. — Ты в этом уверена? — спросила Лиза Лиза, а Цезарь и ДжоДжо внимательно уставились на девочку, на ее стойкость в рассуждениях, на твердость за детским лицом. — Совершенно, — ответила Мод. — Но нам нельзя идти у него на поводу, иначе пиллармен выиграет. Мы должны вести игру и мы должны быть на шаг впереди, не пиллармен. — Ты говоришь совсем, как он. Матильда резко оборвала поток своих мыслей, ее обескуражила фраза Джозефа. Она разула глаза и уставилась в источник голоса Джостара — на него самого. И так смотрела в одну точку, не отрываясь. — Как кто? — взмахнула она бровями. — Твой отец. Мод могла вздохнуть. Уж ей то подумалось, ответ малость выбьет ее из колеи или возмутит, ну или введет в замешательство подобно вопросу об общем у ворона с письменным столом. Но все оказалось проще. — Это хорошо или плохо? — Не знаю, — он усмехнулся. — Но ты рассуждаешь точно Хайзенберг. Ты, как он. Матильда вдруг подумала, что может этим гордиться. Говоря на чистоту, Мод всегда думала, что никогда не будет похожа ни на мать, ни на отца. Все они слишком разные, не похожи друг на друга. Озорство в Матильде было не от отца, ну и не от матери. Будучи еще маленькой, она безумно восхищалась родителями. Именно таких людей ставят в пример, именно такими гордятся, именно таких запоминают. Возможно, это и есть взросление. Но Матильда даже не заметила, что понемногу будит в себе особые качества своих предков. — Надеюсь, это к лучшему. Возвращение героя. В доме было тепло и уютно. За стенами здания холодная зима казалась так далека, хотя вот она, открой дверь и мороз окутает тебя с ног до головы, проникнет в слои одежды, достигнет кожи и постепенно начнет углубляться во внутрь тела. Матильда однажды уже была знакома с переохлаждением, на сей раз допустить подобное она просто не могла. Когда Цезарь с мастером Мессиной и Лизой Лизой собрались в соседней комнате от гостевой, Джозеф решил заняться немецкими солдатами, как он сам сказал. Разузнать побольше информации от полковника, да и в конце концов понять, откуда тот знаком с хамонюзером. Да, ведь по сути единственному Джостару не сиделось на месте, когда остальные предпочли согреться горячими напитками. Матильда осталась подле учителя. Этим вечером девочка была совершенно не похожа на саму себя, на привычную Матильду, которую все привыкли видеть каждую минуту и каждый день. Она бесшумно сидела на стуле, сжимая в руках медальон. Удержаться от вопроса о том, что ее беспокоит, конечно же было невозможно. — О чем все время думаешь, Матильда? Голос Лизы Лизы прозвучал мелодично и нежно, а еще заботливо. За долгое время подготовки в адских условиях такой теплый женский голос для Матильды показался материнским. Словно рядом с ней сидела не строгая фрау Лиза Лиза, а ее молодая мама — Присцилла. Мод поджала губы. Почему-то мягкость этой женщины совсем не оказала на темноволосую влияния. — О том, как убью Эйсидиси, — смело ответила девочка, а потом поднялась со стула и вышла из комнаты, хлопнув дверью. Это напомнило Лизе Лизе ночь, когда Скорпио открыла перед ней душу. Именно тогда Мод была точно такой же. Не злость и не ярость это была, и в голосе ее не было ни гнева, ни жестокости. Матильда не из тех вспыльчивых людей, что поддаются слабости перед гневом, а очень обдуманно и четко идет на той или иной поступок. И кажется, будто она ходит с кукольной улыбкой на лице, но внутри напряжена, как сталь. В коридоре было тихо, в том самом, куда вышла Скорпио. Хорошо одно, что никто за ней не последовал. В эту минуту нужно было собраться с мыслями и хорошенько подумать. Как говорил Матильде отец: «Всегда хорошенько думай. Всегда находи время подумать». Совсем неосознанно Мод прислушалась, ее вниманием завладела преимущественная тишина, но где-то глубоко в конце коридора за дверью, ведущей в гостевую, ее не мог не привлечь родной немецкий язык и такой знакомый говор солдат. А еще этот смех и ехидные насмешки друг над другом. Матильда невольно усмехнулась, но вздохнула и устало столкнулась плечом со стеной. Поиски Сьюзи Кью выбили девочку из сил. В то время, как она должна была следить за своими резервами для решающего поединка с пилларменами, растрачивала их на поиски. Но это хотя бы не было бесполезно. Команда Джостара уже менее чем на полпути к финишу. И даже если им не получится удачно достичь цели, это не должно никоим образом отразиться на исполнении первоначальной задачи. А под словами «неудача» в данном случае Матильда подразумевает ни что иное, как гибель непричастной Сьюзи Кью. — Никто не обещал, что будет легко, — произнесла вслух девочка, успокаивая себя этими словами и собственным голосом. — Как бы вы поступили на моем месте, мадам Альма? Что бы сделали вы? Мне нужно поговорить с вами еще один раз. Внезапно Мод широко распахнула глаза и в силу любопытства обратила все свое внимание в сторону той самой комнаты отдыха, где расположилась группа немецких солдат. Поздновато Матильда спохватилась, ведь дверь уже была распахнута, а в стенах гостевой отражались голоса Джозефа и еще двоих мужчин. Английский язык снова доминировал. Интонация и предмет разговора были, конечно же, очень и очень знакомы Скорпио, посему она незамедлительно направилась в сторону манящих ее событий. Ей незачем было скрывать свое присутствие, рано или поздно это столкновение должно было произойти, как неизбежное, как восход солнца или смерть умирающего. — Невероятно. Глазам не верю. В голосе Джозефа явно можно было подчеркнуть открытое удивление. Разумеется, объяснимое, и Матильда понимала это на все 100%, а еще ее не мог не позабавить очередной раз запоздавшая реакция друга. — ДжоДжо, я вернулся из преисподней. — Штрохайм! — словно сам себя убедил британец в том, что увидел. Матильда остановилась рядом с другом и не могла удержать себя от слабой улыбки, услышав такое знакомое имя. Штрохайм, который к этому времени был повышен к званию полковника за свою отвагу, бросил незамедлительный взгляд на девочку и осмотрел ее новыми глазами. — Матильда, душа моя, — необычно для обстановки слишком ласково произнес мужчина. — Как я счастлив снова увидеть тебя. — Взаимно, полковник. ДжоДжо обернулся на темноволосую и заметил на ее лице ироничную усмешку. Ну все понятно. — Как грубо, Матильда. — Я просто шучу. — Штрохайм, ты и дальше собираешься любезничать с ней, когда перед тобой потенциальный убийца? — вмешался Джозеф. — Не настолько ты силен, как мне кажется. — Ты прав, ДжоДжо, тебе всего лишь кажется. Послышался самодовольный смешок полковника и он снова обратил взор к безжалостному Карсу. Который в свою очередь совсем не чувствовал особой опасности со стороны немца. — Господи, тебя же пополам разорвало в Мексике. Что за фокусы, полковник? — Не фокусы, ДжоДжо, — возразил блондин и в миг расстегнул пиджак своей формы, где незамедлительно открылся вид на механический корпус полковника, и когда наконец предстали обїяснения о том, как же Рудольфу фон Штрохайму удалось выжить. — Наука! Германская наука лучшая в мире! Общее телосложение Штрохайма с момента последней встречи в Мексике совсем не изменилось. Только на этот раз заметные отличия коснулись лица полковника, рук, его туловища и что очень возможно, нижних конечностей. От человека в нем по-прежнему осталось только душа, а так же некоторые органы, включая сердце и мозг. Он приобрел сложное металлическое кибернетическое протезирование, включая участок его лица, окружающий правый глаз, который дополнительно покрывался своего рода моноклем. Так же протезированию подлежала и брюшная полость, к слову, единственная часть тела, над которой были потрачены просто дьявольские усилия. Встраивая в живот полковника мощный пулемет, явно ощущался почерк художника. Безумный ученый и его страсти к внезапным сюрпризам перед глазами противников. Из брюха полковника внезапно показалось дуло того самого пулемета, а на пол упала тяжелая патронная лента. — Наши ученые трудились над моим совершенным телом, не покладая рук. Я, можно сказать, на данный момент истории человечества являюсь самым могущественным человеком в мире! Клаус Хайзенберг подарил мне шанс на вторую жизнь и возможность послужить великой цели! — Хайзенберг? — повторил британец и не удивился. — Старина Хайзенберг тебя протезировал? Ясно, чьих рук дело. — Именно так, парень. — Немцы. Вы такие немцы. — Я покажу этому ублюдку, где раки зимуют! — выдал во весь голос полковник. — Теперь ты труп, Карс! Матильда сделала шаг навстречу Рудольфу и наткнулась на ту самую ленту из патронов. Как-то раз Мод уже оказывалась на стрельбище в одной заурядной кафешке «Ирен». И сейчас чувствовались те же эмоции адреналина с примесью волнения, которые выдавали ее глаза, с азартом глядевшие в центр потасовки двух сверхлюдей. Человека из колонны и человека машины. Прошлое и будущее схлестнулись в одном сражении, и делать ставки было довольно трудно. Матильда схватила ленту в руки, послышался щелчок и пули одна за другой с неимоверной скоростью начали сквозить противника. Штрохайм самодовольно засмеялся, и казалось, будто его сумасшедший голос доминировал над оглушительным звуком стрельбы. Все на пути обстрела превращалось в хлам, пули пробивали не только плоть Карса, но и стены здания, что уже говорить о дорогой деревянной мебели интерьера швейцарской гостиницы. 600 выстрелов в минуту. Обезумевшая от происходящего Матильда, с диким восторгом держала ленту в руках, не обращая внимания на ее вес. И наверное одному Джозефу было не понять ни безумного Штрохайма, ни восхищенной Матильды. Ударная волна сверхзвуковых пуль сбила Карса с ног, и тот вылетел на улицу. Его одежда превратилась в рваные лоскуты ткани, тело разрывало на куски, но он все продолжал сопротивляться, однако в ответ ничего не предпринимал. Стрельба из пулемета была для Карса совершенно не предусмотрительным явлением, и пока он мог только изучать это, продолжая блокировать обстрел, если это можно было так назвать. В помещении застыло облако свинцового тумана, и хоть внутрь ворвался морозный ветер, оно рассеялось не скоро. Штрохайм остановился, как только Карс пропал из поля зрения. — Кучно кладете, полковник Штрохайм, — выдала Матильда и улыбнулась. Поражение врага безусловно удовлетворяло ее сполна. — Это еще не все, — ответил немец, в упор глядя сквозь туманный занавес и наблюдая минимальные движения пиллармена. — Оставайся здесь, Матильда. Но стоило полковнику лишь выйти из полуразрушенного здания, как в долю секунды перед глазами промелькнул луч света. — Дьявол! Новый залп пуль оросил Карса, который двинулся навстречу киборгу, оголяя из рук изогнутые лезвия пятидесяти сантиметровой длинны. Края так называемого оружия создавали яркий свет. Сперва причина была необъяснима, но когда Штрохайм присмотрелся своим искусственным глазом, который мог улавливать движения не подвластные человеческому зрению, понял, что края металлических лезвий отражали и преломляли свет благодаря мелким и движущимся зубчатым пластинам. Люди из колонн были полны сюрпризов. И хотя Штрохайм зациклился на Сантане с его сверхспособностями, от которых отталкивался, не мог не восхититься превосходством нового противника. — Полковник, тебя жизнь совсем ничему не учит? — выдал брюнет. — Практика показала, что обстрел для них не губителен! — Ты меня недооцениваешь, ДжоДжо. Я разорву его на куски. Это только разминка. — На куски он разорвет тебя, а потом я пойду убирать за тобой твое дерьмо! Я пойду убирать твое дерьмо, Штрохайм! Что и следовало доказать, Рудольф не слушал Джозефа, да и разве оставался на это хоть один шанс? Козыри в кармане полковника были открыты, ровным счетом как и козыри Карса. Что не говори, но благодаря пулеметной атаке теперь ДжоДжо знал, каким образом действует оружие пиллармена. А это хоть и незначительный, но вклад в общее дело. В какой-то момент Карс перестал блокировать атаку и перешел к наступлению. Своим острым лезвием он виртуозно разрезал каждую пулю, больше не позволяя хотя бы одной из них пронзить свое тело. Его движения не улавливал даже механизированный глаз Штрохайма, а скорость приближения к противнику поражала не меньше. И у полковника не оставалось времени для принятия следующего хода. — Машина мне не противник! Один взмах рукой и Карс рассек оппонента пополам. Идеальный и прочный корпус Штрохайма был разрушен, но на этом увы бедствия не закончились. — Черт, у Штрохайма камень, — шепотом произнес Джостар и ничего не смог поделать, когда Карс поднял верхнюю часть тела полковника и начал медленно отдаляться в сторону обрыва. — ДжоДжо, ты пойдешь за ним? — Если отпущу его, как отпустил Эйсидиси, это больше не будет считаться случайностью, а вполне себе закономерностью. Нужно помешать ему забрать камень. Заключил британец, но совсем не уточнил, как именно он будет мешать Карсу. Парень уверенно выдвинулся вслед за пилларменом, а Матильда все еще молча стояла в помещении, среди трупов солдат. И что предпринять в подобных обстоятельствах? Лишь действовать, отталкиваясь от происходящего. Оно меняется каждую секунду, следовательно хорошим примером будет быть непредсказуемым и влиять на дальнейший ход событий раньше, чем это делает враг. Так ты повернешь удачу в свою сторону и обыграешь противника. В таком случае планом не обзаведешься, но похоже на то, что Джозеф так долго бездействовал именно потому, что обдумывал план нападения. Непонятно, что застыло в глазах Штрохайма, оказавшись он в руках Карса. Он не мог прочесть его, как открытую книгу. Все потому, что Карс удачно контролировал себя, не выдавая эмоций. «Если настоящий Эйша у Штрохайма, то что тогда унес с собой Эйсидиси из острова?» — серьезно размышлял Джозеф. — «Сейчас я не найду разумных объяснений этому так быстро, как хотелось бы, но этот вопрос я так просто без ответа не оставлю. Я должен знать, что творится между нами, людьми из колонн и немцами. Почему и те и другие на шаг впереди? Смею предположить, что Эйсидиси уже встретился с Карсом и то, что первый принес второго не удовлетворило. Смерть Эйсидиси в дороге исключена, он до последнего пользовался Сьюзи Кью». И тут Джозефа осенило. «Если Карс знает о Сьюзи, значит, Эйсидиси и вправду облажался и принес хозяину липу, значит настоящий камень Эйша все-таки у Штрохайма. И тогда за него стоит бороться» — Джозеф несвойственно для себя печально вздохнул. — «Даже не знаю, радоваться этому или плакать». — Карс! Где Сьюзи Кью? Пиллармен не обратил внимания и продолжил путь. Да, мистер Джостар, а вы думали, великий Карс удосужит вас ответом на подобный вопрос? И тогда юный Джозеф уподобился самому дешевому способу привлечения внимания. Карс среагировал моментально и схватил в воздухе, метательный нож, только это заставило его повернуться лицом к надоедливому парню. — Эй, старпер, с тобой разговариваю! — грозно заявил британец. — Что вы сделали с Сьюзи Кью? Как бы Джозеф не поставил вопрос, он заранее знал, что ничего путного ожидать не стоит, от таких то проходимцев. Но оставлять надежды на то, что девушка по-прежнему жива не хотел, не верил, не мог поверить в это и принять. Карс ехидно усмехнулся. — Догадайся. Никакой конкретики, в стиле Карса, если учесть, что он любит задеть за живое и поиграть с чувствами людей, забавляя себя тем самым. И Джозефу больше было не до шуток. «Все же настоящий Эйша у Штрохайма». «Проблемы серьезные. Если сейчас не выдам какую-нибудь идею, он просто уйдет с камушком, и мы пропали. И пропала Сьюзи Кью. Если я правильно понял Мод, я обязан отнять камень, так хотя бы Сьюзи останется жива, и Карс сможет поторговаться». «Идея шита белыми нитками, как и дурацкая история с камнем. Но что поделать? Как не крути, мы должны сыграть на этом». ДжоДжо не сокращал расстояния, но двигался параллельно Карсу, продумывая ходы и тактики ко вступлению в бой или хотя бы возможности избежать сражения, но удачно завладеть камнем. Но как же тогда избавиться от Карса, если и он не отступит? То, чем занимался все это время ДжоДжо просто оттягивание неизбежного к тому моменту, когда не почувствуешь, что готов. А если такого момента не будет? Если он так и не наступит? Ведь, чем дальше идешь, тем труднее препятствия. — Камень в кармане, так? Карс ощупал форму полковника и наткнулся на округлый предмет в верхнем грудном кармане. Штрохайм замер, наблюдая как пиллармен с самодовольной ухмылкой срывает ткань в предвкушении того, когда Эйша наконец окажется в его руках. Но в кармане оказывается не кристалл, а самое обычное вулканическое стекло того же размера и формы, и даже веса. — Базальт? — удивился Штрохайм, чего совсем не ожидал, ведь еще недавно в том самом кармане лежал Эйша. — Ублюдок! — прорычал Карс, сжимая в руках остатки туловища полковника. — Где камень? — Что? Когда он… — Не смей играть со мной. — Но я не… этого не может быть. — Эй! Этот голос. Звонкий, чистый, молодой девичий голосок. Как всегда по своему обычаю Матильда выходит на сцену в самый критический момент. Возможно, ей нравится ободрять всех своим появлением в минуту безысходности. Этим самым она будто бы останавливает время. Карс оглядывается, оставляя без внимания ДжоДжо и Штрохайма. — Зима, — покачала головой Матильда. — Не люблю я зиму. А ты любишь? На лице Карса и мышца не дрогнула, хотя по правде говоря, глупый вопрос добавил каплю раздражения к общей картине настроения. — Сгинь. — Да я только начала и хочу сказать тебе, не смей трогать полковника Штрохайма! Отпусти его! Он мой земляк. Ферштейн? На сей раз Карс решил позабавить себя, хотя был не на шутку озабочен тем, что камень уходит из его рук который раз. Разобраться с людишками на раз два он мог легко, но хотел узнать, где же все-таки настоящий камень. Мужчина швырнул в снег своего недавнего, с позволения сказать, противника и развернулся к темноволосой девочке на 180 градусов. — Люди считают, что могут позволить себе дурачить меня. Но мое терпение на исходе. У меня к тебе только один вопрос. Where is a stone? — I exactly don't know*. — Я тебя знаю. Ты та самая слепая девчонка, чудесным образом пробудившая хамон. — А то! — и она подмигнула. — Многому научилась за этот месяц? Теперь попытаешься меня остановить? — Ха-ха! Да! И победить мне поможет вот это! Мод засмеялась и вынула из кармана руку, в которой на цепи держала тот самый блестящий и подлинный, без сомнения, Красный камень Эйша. Бездонные зрачки Карса, как две черных дыры увеличились в размерах, увидев он кристалл. Для него этого было достаточно, чтобы наконец нанести завершающий удар и забрать предмет своего поиска. — Врунья! Камень у тебя. Отдай его мне, сейчас же! — А ты возьми. Матильда Скорпио была бы не Матильдой Скорпио, если бы не стала испытывать Карса — самого могущественного в своем роде существа на планете, дешевыми трюками. И сперва она подбросила Эйша в воздух, прекрасно зная то, что глаза Карса проследят за ним. И в тот момент он исчез. Карс опешил. Слишком быстро камень потерялся из виду, да так, что сам Карс не успел уследить. Но когда вернул взгляд к девочке, та уже мчалась со всех ног. — Красный камень Эйша принадлежит мнеее! — Ха-ха! Ией! Карс устремился следом. Преимущество Матильды состояло не в ее скорости, ведь как она знала, скорость пиллармена значительно превосходила бы ее в несколько раз. Ее же преимущество состояло в ловкости и неожиданности. Поэтому Мод двигалась так, чтобы не оставлять Карсу возможности предугадать ее следующий шаг. По крайней мере такая тактика могла сработать в первые 3 минуты сражения, а дальше тактику следовало снова менять, иначе Карс привыкнет к ней и довольно быстро изучит, что приведет к неизбежному финалу не в пользу Скорпио. — С тобой весело. Мод пытается шутить и усмехается, чувствуя приближение врага. В то же время Карсу удается почти настигнуть темноволосую и даже коснуться ее. Его молчаливость внезапно сбивает с толку. Он не реагирует так, как большинство других людей, которых Мод зачастую провоцирует на раздражение. Оказывается, что Карсу понадобилось даже меньше того времени, на которое рассчитывала Матильда. Ко всему прочему сейчас Матильда может ориентироваться только на движение собственного врага и на звуки, говоря проще, ее нос полностью отдыхает. Однако, ей не впервой. Вспомнить хотя бы подарок Лизы Лизы — ограничивающую дыхание маску. — Ты ловишь руками воздух, Карс. Признай, как бы ты недооценивал людей, всегда найдется тот, кто тебе не по зубам. Есть начало и есть конец. Как бы Карс не пытался попасть в цель, не мог. И это впервые так долго. Матильда позволила себе остановиться, развернулась лицом к врагу и улыбнулась, а в лице не было никакого гнева или страха. — Запомни одну вещь, Карс, — сказала она. — Перед тобой выдающийся хамонюзер! Эти слова отразились эхом в целой окрестности, а увлеченный зрелищем полковник, что только выбрался из снега, зацепился взглядом за уверенным выражением молодого личика Матильды. В его глазах уже давно никто не замечал такого восторга. — Она точно будет моей женой. На улицу выбежали растерянные Лиза Лиза с учениками. Цезарь обеспокоено уставился на девушку и не мог сделать шага ближе, противоборствуя этому желанию защитить ее любой ценой. Он не мог вмешаться, не зная, как этим воспользуется Карс. Так или иначе ему хватало уверенности для того, чтобы не сомневаться в действиях Матильды. Казалось, она скользила по снегу, как по льду, для нее не существовало преград. Она была настолько гибкой, что уворачивалась от лезвия каждый раз. Смотреть на это было не из приятных. Мысль, что в любой момент она может подвернуть ногу или шаг будет не достаточно точным, заставляла прочувствовать каждый удар сердечной мышцы так четко, что это вгоняло в истерику и жар. Мод вспоминались некогда пройденные тренировки в морской стихие, которыми фрау Лиза изнуряла свою ученицу. После усердных движений под водой, на поверхности, в воздухе она скользила по ветру, как птичье перышко. Джозеф смотрел со стороны и видел, как Карс гоняется за Матильдой, словно кошка за мышкой. Ему не хватает четкости равной четкости его противника. Хотя противником Матильду не назовешь, скорее шустрым бегуном. В один момент, когда Карс снова настиг девочку, Мод развернулась к пиллармену и метнула ему в лицо десяток монет. Он умело рассек их, как пули Штрохайма, но не уследил за одним осколком и получил мелкую царапину на лице под правым глазом. Металл монетки оказался довольно острым, чтобы разрезать плотную кожу и пустить кровь. На секунду это даже удивило Карса. И этой секунды, когда пиллармен упустил из виду Мод, хватило, чтобы та просто исчезла. Он остановился. Его слишком бледное, сероватого оттенка лицо наполнилось сосредоточенностью и наблюдательностью. Должно быть, как и в случае с немецкими солдатами, Карс уже понял, где прячется Матильда. Ему было достаточно лишь прислушаться, как человеческий ритм сердца, тепло тела от циркулирующих потоков крови в венах и артериях, выдали ее присутствие. Это Мод забыла учесть, поэтому напасть из-подтяжка не получилось. Карс атаковал первым, возник перед лицом темноволосой внезапно. От такой неожиданности Мод замерла, а ее тело покрылось неприятным ознобом. Что случится в эту секунду, она и предположить затруднялась, а точнее, она совсем ничего и подумать не успела. Ее глаза наконец выдали испуг, а тело — отсутствие контроля. — Ты играешь в опасную игру, глупая девочка. Такими темпами ты проиграешь. Одним ударом руки Карс отбросил Скорпио на огромное расстояние. Матильда пролетела по воздуху и ударилась о ствол дерева, упав на снег. — Мод! — вырвался крик из груди Цезаря, и тот рванул в сторону девушки. Скорпио попыталась сразу же подняться, но попытки не увенчались успехом. Колющая боль в области грудной клетки снова повалила Матильду на землю. Несколько долгих секунд она не могла сделать вдоха, хватая воздух ртом. В ушах зазвенело, колени подкосились, а все тело бросило в дрожь. Не так Матильду дезориентировало падение, как боль в легких от удара Карса. — Матильда… Цезарь упал рядом с девочкой на колени и взволновано уставился на то, как она с трудом делала попытки вдохнуть. Цезарь растерялся и только сейчас почувствовал, как его сердце бунтует в грудной клетке, как пробивается сквозь нее. — Мод, как ты? Мод, не молчи. Ты не ранена? Наконец девушке удалось сделать первый удачный глоток воздуха, от чего она сразу же закашлялась. Но попытки говорить оказались более удачными, и разговорчивая Матильда выдала ответ быстрее, чем предполагал Цеппели. — В порядке… Я в порядке, Цезарь, — снова прокашлялась девочка. — Справлюсь. Но Цезарь не мог просто так отпустить этот мандраж. После ее слов, которые он услышал впервые принял всерьез осознание того, что и вправду боится за Матильду, за ее безопасность. Разумеется, он знал, Скорпио сильна и умна, но человеческий фактор, который толкает людей на ошибки присущ каждому. В этом была его слабость. — Главное, что ты цела, — сказал парень, а девочка просто не нашла, что ответить и покраснела. — Я испугался за тебя, Матильда. — Правда? — Наконец-то! Цезарь оглянулся. — Свершилось. Я ждал этого момента 4, нет, 5 тысяч лет. В руке у Карса блестел кровавый камень Эйша. Его глаза не подвели его, кристалл оказался подлинным. Удовлетворенная улыбка засеяла на его лице, но среди всех присутствующих лишь он один мог так обрадоваться собственному достижению. Самое трудное еще предстояло. — Камень у Карса. Да будь ты проклят, в конце концов! — рыкнул ДжоДжо. Лиза Лиза нахмурила брови и подумывала о том, что рано или поздно придется пойти в атаку и ей. — Кошмар, — протянула болезненно Матильда. — Обокрасть слепого! Черт, на мой взгляд, афера простейшая. Но Карс не обращал внимания ни на кого. Его интересом всецело овладел Эйша. Может, так или иначе этому и следовало произойти. Как говорят мудрые люди, чем больше что-то охраняешь, тем больше вероятность это потерять. Матильда так и осталась сидеть на мерзлой земле, опустив голову. Хоть она и не падала духом, а может не хотела, чтобы враг это увидел, она продолжала бросаться юмором в сторону Карса, но внутри переживала бурю эмоций. Цезарь сказал ей оставаться в стороне и больше не приближаться к пиллармену. ДжоДжо пошел в атаку, а Матильда сделала все, что могла, или все, что хотела. Так и осталась на подхвате. Но она совсем не жалела об этом, а скорее всего понимала, что сейчас только так может помочь товарищам. Что сейчас еще не готова к противостоянию один на один. Все еще впереди. Поединок с Эйсидиси, которого Матильда одновременно и ждет, и боится. Думает об этом целыми днями напролет, не может оставить в покое мысль о своем заклятом враге. Когда-то Матильда считала своим единственным врагом ее же глаза, которые лишили ее всего, а сейчас реальный враг вовсе не отсутствие каких-то возможностей, а человек с именем и потенциальной угрозой. И угрозой не только ее жизни, но и жизни другим. Когда Карс упал с ДжоДжо в расщелину вслед за камнем, это нельзя было не назвать частью плана. Джозеф оказался настолько хитер и смышлен, что удивлял на каждом шагу. Но Матильда по-прежнему не имела сил подняться. В какой-то момент она чертовски испугалась. «Что со мной не так?». Мод сжала в руках ткань своих брюк и почувствовала, как тело окаменело. «Не могу пошевелиться». От страха вернулось и неприятное ощущение дискомфорта в области шеи. Мод затряслась и с усилием потянула руку к горлу. Принялась поглаживать, но ни черта не помогало. «Кольцо меня убьет. Я чувствую». — Матильда. Массирующие движения превратились в болезненные попытки скрести ногтями кожу, от чего появились красные царапины, а Матильда так и не могла остановиться. — Мод! «Еще один яд я не переживу». — Скорпио! Джозеф тряхнул девочку за плече и перехватил руку, которой она уже до крови расчесала свою шею. Так она и прекратила. — Что это было? — не постеснялся спросить Джостар. — Не знаю, — но потом она уронила смешок и поднялась на ноги, как ни в чем не бывало. — Уже прошло. Я в порядке. — Уверена? — Сказала же, я в норме! Тут Матильда не сдержалась и чуть было не повысила голос, благо британец не обратил на это ненужное внимание и встал, оглянувшись на остальных. — Так, ну что, господа. Камень у нас, Карс на дне обрыва, разбитый в лепешку. Я был бы счастлив, останься он там навсегда, но моему счастью пока не дано осуществиться. — По логике он должен вернуться к своим дружкам. Выследим его. — Вперед, Цеппели, а я сразу за тобой. — Какого черта я опять крайний, кретино? — Тебя не жалко. Лиза Лиза закурила и спрятала Эйша в карман жакета. Пока что женщина молчала, а парни снова выясняли отношения. — Матильда сможет выследить его. Карс только что был здесь, его запах гораздо свежее, чем запах Сьюзи. — И что? — Ты че прикидываешься? Минуту назад я тебя спас, а ты в своем репертуаре, идиот британский! Матильда стряхнула снег с одежды и продышалась. Ее пока не покидало чувство, что еще совсем недавно не было чем дышать. Она натянула на шею воротник гольфа, закрывая царапины от глаз других и успокоилась. По всем признакам только что Матильду посетила паническая атака. — Черт! — выругался блондин. — Это что нам придется за ним туда спускаться, чтобы напасть на след? — Полезешь ты. — Никто никуда не полезет, — сказала Скорпио и остановилась между парнями. — Я оторвала кусок его плаща. Хватит и этого. — Молодец, Скаут, — похвалила Лиза Лиза. — Да, молодец. Это все упрощает. Тогда выдвигаемся. Ждать нельзя. Чем быстрее, тем лучше. — Матильда! Имя разнеслось эхом по всей округе. И примечательно, имя на немецком разнеслось по всей округе. Приковав свой воодушевленный взгляд к девочке, Штрохайм засиял, как влюбленный мальчишка, лежа в снегу, полностью разрушенный, но не менее счастливый. И к тому же позабывший об Эйша. — Матильда, любовь моя. Ты невероятна! Черт возьми, вот такой я и видел свою будущую жену. Девочка озадачилась. — Будущую жену? — Именно. Знаю, ты совсем юна, но мужества тебе не занимать. А я люблю отважных женщин в любом возрасте. — С-спасибо за откровенность, полковник. — Верь, дорогая Матильда, это только верхушка айсберга, в тебе полно достоинств, которыми я восхищен до глубины души. И я готов подождать тебя, малышка. Всего каких-то пять лет и я заберу тебя с собой. — Неужели, будете так долго ждать, полковник Штрохайм? — улыбнулась девочка. — Я ждал такую всю жизнь, пять лет уж точно осилю. — Вы полны сюрпризов, Штрохайм, — Цезарь усмехается и знает, что этому не бывать. — Разумеется. — Ты дурак?! Сдался ей сумасшедший киборг! — воскликнул ДжоДжо. На этом они разошлись. Путь предстоял трудный, но уже не долгий. Карс, Вамм и Эйсидиси затаились где-то на просторах зимней Швейцарии, оставалось лишь найти это место. Оно должно быть невзрачным, но заметным и очень хорошо защищенным. Но так, как ДжоДжо и его команда находились еще в поисках, разработать план нападения пока не было возможности. Лиза Лиза и Мессина с ДжоДжо во главе направились к автомобилю. В это же время Цезарь поспешил следом, но был остановлен Матильдой, ухватившийся за рукав его пиджака. Парень оглянулся на девочку, та подняла глаза. — Ты испугался за меня. — Я сглупил. Я не должен был бежать к тебе, сломя голову. — Почему? — Потому что теперь Карс знает о моей слабости. Мод снова порозовела и отпустила рукав Цеппели, нежно и мягко касаясь его руки. Он поддался навстречу, и их пальцы моментально переплелись между собой. — Я рад, что этому мерзавцу не удалось тебя ранить. — Цезарь. — Мод. — Что? Блондин тепло улыбнулся. — Мне нравится, когда ты говоришь мое имя. — А мне нравится, когда ты, дурачок, говоришь мое. Пять дней до растворения кольца. Дорога привела команду Джостара в Санкт-Мориц. Это город курорт в Швейцарии, находящийся на берегу одноименного озера. Город впервые упоминается под названием ad sanctum Mauricium в 1137 году. Это название затем преобразовалось в немецкую форму, но связь со Святым Маврикием сохранилась. Зимние пейзажи в этом городе, да пожалуй и во всей Швейцарии были уникальными. Жаль, что незыблемая троица и остальные попали сюда в связи с неблагоприятными обстоятельствами, а иначе это путешествие можно было назвать отпуском на горном курорте. Но вернемся к насущным проблемам. Джозеф спокойно сидел за обеденным столиком, поглощая заказанное блюдо. Казалось бы, как он находил в себе желание и аппетит, когда в каких-то пятистах метрах от ресторана мог находится вероятный убийца. Следы Карса привели команду хамонюзеров к заброшенному отелю на окраине города. Невзрачный, но заметный. Лиза Лиза с учениками осматривала здание издали, пока ДжоДжо утолял голод, а Матильда сидела напротив, молча играя со своими монетами. — Все окна заколочены, — озвучил Мессина, разглядывая отель в бинокль. — Никаких признаков присутствия Карса и остальных. — Потому что они внутри. Ждут захода солнца. — Почему они выбрали Швейцарию? — удивился Мессина. — Да какая разница? Главное, что мы нашли их. — Я подумал, раз уж Карс ничего не делает просто так, возможно и здесь есть какой-то подвох. — В любом случае, у нас нет времени в этом разбираться. Нужно идти туда и покончить с ними, — твердил Цезарь. — Ну может ты и прав. «Осталось пять дней до растворения кольца. Что если бы Эйсидиси не появился на острове, знали бы мы, куда нам двигаться дальше?» — думал Джозеф. — «Сукин сын ускользнул прямо у меня из рук и похитил камень, и Сьюзи Кью впридачу. А ведь я мог его прикончить». Матильда подбросила монетку в воздух и схватила. «Лиза Лиза напряжена, хотя и скрывает это. За последний час выкурила пятнадцать сигарет. Как она вообще справляется?». «А теперь нам нужно продумать план дальнейших действий, на что у меня нет соображений, зато есть головная боль и сытость». Джостар вздохнул и услышал, как Цезарь комментирует слова Мессины по поводу того, как и когда следует наносить удар пилларменам. Цезарь рвался в бой, что было абсолютно точно ему свойственно. Никаких предостережений, только огромное желание наконец добраться до Карса, Вамма и Эйсидиси. Что им движет, что не позволяет мыслить трезво? Однако, Джозеф не успел дойти до сути, в очередной раз его отвлекла Матильда, сбив сосульку монеткой, которую метнула прямо в цель. Кажись, Мод вовсе не испытывала волнения. Думала о своем, бросала монетки и молчала, сидя в сторонке от остальных. Джозеф остановил взгляд на остроконечных сосульках, падающих от удара монет, и уже перестал слышать разговор Цезаря с Мессиной. Глаза ДжоДжо вернулись к Матильде. В ее маленьких ладошках монета скользила по пальцах, то исчезая, то появляясь снова. Джозеф уже не впервые видел, как Скорпио играет с монетами, но в этот раз его настигло необычное чувство дежавю. Еще один бросок точно в цель, и Джозефа словно пронзил ток. Сосулька упала. — Это была ты, — тихо произнес он, Матильда перестала играть с монетками и повернула голову к британцу. — О чем ты, ДжоДжо? Он смотрел на нее, как не смотрел еще никогда, с горьким, неприятным чувством досады и разочарования, и до последнего думал, что ему померещилось, но как бы не хотел поверить в эту утешительную теорию, это было уже не так. Это было не так до того самого момента, когда она выдала себя. — Знаешь, мне все никак не давала покоя мысль, как выбрался Эйсидиси, когда я загнал его в тупик. И разгадка все это время была спрятана у меня под носом. Когда Джозеф так пристально смотрел только на Матильду, не заметил, как Лиза Лиза и остальные уже стали участниками происходящего у себя за спиной. Лиза Лиза только хотела спросить, что думает ДжоДжо об отеле и о возможности проникнуть внутрь, но услышала совсем другое. — ДжоДжо? — Я не оставил ему ни единого шанса, не оставил ему выбора, ничего, даже надежды. Но выжить он мог лишь в одном случае. Только если ему кто-нибудь помог в этом. — Ты говорил, что не знаешь, в чем причина, — вмешалась Лиза Лиза. — А теперь знаю. Я точно знаю, что убил бы его, и я уверен в этом, как никогда. Но ты спасла его. Все оглянулись на Скорпио. — И отдала ему камень! Внезапно Джозеф подорвался с места с неконтролируемым криком, опрокинув маленький столик на пол. Матильда вздрогнула. — Что? — опешил Цеппели. — Ты не пришла на поединок с Лизой Лизой и вот почему. Ты с самого начала знала, что Эйсидиси уже на острове, поэтому ты пошла искать его. Только вот там оказался я. Долго ли ты пряталась за пределами площадки, мне не известно, однако, ты умышленно помешала мне убить Эйсидиси. — Матильда. Он говорит правду? — Мастер, поверьте мне на слово, я говорю правду. Лучше спросите, зачем она это сделала? И не говори, чтобы спасти меня, я тебе не поверю. Впервые Мод услышала в голосе Джозефа сильную вражду по отношению к себе, но даже не вздумала растеряться. Впервые ее забота о жизни друга стала для него безразлична. Это было так, более чем уверенно Джозеф заявил об этом. Теперь все стало совсем иначе. — ДжоДжо, прошу тебя, не надо, не стоит оглядываться на прошлое. — Нет, стоит! Давай разберемся, я хочу знать. Давай поговорим об этом. Расскажи мне, Мод. Расскажи все, о чем ты молчишь, и чего мы еще не знаем о тебе. Мы хотим знать, Матильда. Но от этого она лишь ушла в себя еще глубже, не проявляя желания говорить что-либо, хотя должна была. Уровень стресса колебался, сейчас было так тяжело. Джозеф надавил на больное место, а ведь не должен был ничего узнать и не должен был догадаться. — Говори, черт возьми! — Хорошо, ладно, — вздрогнувшим голосом начала Мод. — Да, это сделала я. Я отпустила пиллармена. Но камень был фальшивкой. — Неужели? Ты хоть можешь вообразить себе, дорогая, как трудно было выстоять против Эйсидиси? Теперь благодаря тебе он готов ко всему и знает о моих способностях, а второго шанса больше не будет. — Все правильно, ДжоДжо. Второго шанса для тебя больше не будет. Но будет для меня. На лице у Джостара мимолетно показалась и исчезла усмешка, словно он не поверил тому, что услышал. — То есть ты отпустила его только, чтобы не я его убил, а ты? — Он мой враг, Джозеф. Эйсидиси убью я, и никто другой. — Да что с тобой такое? Только общими силами мы можем победить их, разве ты не понимаешь? — Но ты нарвался на него один! — У меня не было выбора! — Выбор есть всегда. — Мод, почему? — Почему? Вам не понять, Лиза Лиза. Матильде, да и не только ей, показалось, как Джозеф заскрипел стиснутой челюстью. Для него эти слова, ее слова были как ножом по сердцу. Она говорила холодно и отстраненно, словно с чужим человеком, словно не доверяла, словно до сих пор считала, что ее никто не способен понять в этом мире. — Не понять? Ты всегда говоришь одно и тоже. Словно кто-то из здесь присутствующих не пережил ничего подобного. Ни страданий, ни боли, ни потери. Никому в этом мире не дано тебя понять. Бедняжка. Да из-за тебя Сьюзи Кью мертва! — А ну не смей так с ней разговаривать! — крикнул Цезарь так громко, но Джозеф все равно не обратил на него внимания. А Матильда ужаснулась от того, что слышала, да еще сильнее, чем перед Лизой в свое время. — Вы же были подругами, а ты просто отдала ее в руки чудовищу. Как ты могла, Мод? Что, внутри совсем ничего не дрогнуло, когда ты хладнокровно подставила ее под удар? Ее смерть на твоей совести! — Джозеф, прекрати сейчас же! — твердила женщина, не в состоянии продолжать слушать. — Матильда, даже если бы ты не принимала участие в сражении, ты должна выучить одно слово. Команда. — Джозеф, я объясню… — Ты все сказала! Знаете, что произошло на самом деле только что? Раскол. Перелом. В одну секунду. Как рушатся мосты и здания от взрыва, как ударяет молния в дерево, как сметает все на своем пути цунами. Как то, что возводилось и укреплялось медленно и терпеливо, рассыпалось в одну секунду. В порыве гнева необдуманно, исподтишка ДжоДжо влепил Матильде хлесткую пощечину. Щека покраснела, девочка широко открытыми глазами уставилась в пустоту перед собой. Лиза Лиза прикрыла рот ладонью, ее сердце екнуло и пропустило одиночный сильный удар, не похожий на остальные, от чего чувство, что сердце просто разорвется, стало таким ощутимым. ДжоДжо оступился и сделал несколько шагов назад, а затем взглянул на свои руки. Что он только что сделал? Разве он мог? Эта чудовищная злоба проснулась в нем моментально, и казалось бы, неужели его друг способен был так сильно обозлить его? Так же сильно, как его злейший враг. — Мод… прости. В следующее мгновенье Джозефа отшвырнуло назад от удара по лицу. Это был Цезарь, не на шутку задетый таким безнравственным поступком друга. ДжоДжо открыл глаза и увидел ярость в лице Цеппели, заслонившего собой Матильду. — Как ты посмел поднять на нее руку, сволочь? — Я этого не хотел. — Будь это другая, я бы не почувствовал ничего кроме призрения к мерзавцу, который ударил женщину. Но ты же позволил себе ударить Матильду! — Отвали от меня! Цезарь напал на британца с новой силой и рвением поквитаться за честь Матильды. Это поразило его до глубины души. Так, как будто хлесткую пощечину получила не она, а он, но в несколько раз сильнее и с еще большим накалом. Он даже не успел понять, что разбудило в нем такое моментальное чувство злости, в одно мгновенье, как по щелчку. Матильда, которую он любил, или поступок Джозефа? — Ублюдок! Сколько раз она прикрывала тебя собой. — Убери от меня руки! — Ты думаешь только о себе, говнюк! — не переставал кричать Цеппели и впервые не смог уклониться от удара ДжоДжо, но совсем не придал этому значения. — Ты хоть раз поставил бы себя на ее место? Хоть раз подумал, как ей тяжело! Как тяжело быть своей в чужом мире! — Я сказала хватит! Голос Лизы Лизы прозвучал так громко, что казалось некоторые деревья в округе содрогнулись, а заряд хамона оттолкнул вспыльчивых юношей друг от друга на приличное расстояние. Цезарь поднялся на ноги и вытер кровь, которая струилась из открытой раны на губе. Он все еще грозно смотрел на Джостара и не мог не почувствовать, что эта пара ударов совсем не утолили его «жажду мести». Джозеф сплюнул. — Сумасшедший. Ты совсем рехнулся, Цеппели? Ты же хотел убить меня. — То, что ты себе позволяешь, убивает во мне последнее к тебе уважение. — Плевал я на уважение какого-то итальянца. Кажется, ты забылся, дружок, и дал волю своим чувствам. Лучше бы ты был просто козлом, чем влюбленным козлом. — Какого-то итальянца? Значит, о ней ты думаешь тоже самое? — Цезарь протянул руку и указал на Матильду. — Какая-то немка. Какая-то Лиза Лиза. Какой-то хамон. Какие-то старики. Я все время закрывал глаза на твои шутки и глупости. Ты никогда не изменишься. Ты просто шут. Как ты можешь быть его внуком? Оскверняешь память о своем деде. — Ты снова ворошишь прошлое, которое уже никого не волнует и ничего не изменит. Я просто поступаю так, как считаю нужным. У меня своя голова на плечах. Поэтому я и хотел понять ее намерения. — Замолчали оба! — снова дала о себе знать Лиза Лиза, став между учениками. — Вы не в том положении, чтобы драться друг с другом. Я вам запрещаю. Это понятно? Женщина одарила взглядом то Джозефа, то Цезаря, которые по-прежнему смотрели только друг на друга. — Понятно или нет, щенки? — Да. — Мы у порога нашего врага, а вы выясняете отношения? Это что еще такое? Хотите сделать за пилларменов их работу и перебить друг друга? Я не позволю. Лиза была зла на учеников. Она не собиралась терпеть подобное, хотя без сомнения она хотела узнать правду у Матильды. Наверняка, она могла понять ее. Когда-то Лиза Лиза так же потеряла родного человека и так же рвалась мстить за его смерть. Но Матильда была так холодна. Злоба, что таилась внутри за милой улыбкой дала о себе знать. Матильда очень злопамятна и она никогда не забудет и не простит оскорбления. Цезарь фыркнул и внезапно зашагал прочь. — Куда ты собрался? — задала ожидаемый вопрос Лиза Лиза. — Я ухожу. С меня хватит. Я устал ждать. Карс прячется у меня под носом, и я не успокоюсь пока не прикончу его, — Цезарь остановился. — Я отомщу ему за все… и за всех. Матильда оглянулась, но Цезарь уже ушел и ничего ей не сказал на прощание. — И мы позволим ему вот так уйти? Одному? — поинтересовался Мессина. — Мы не в силах его остановить. — Пусть катится. Хочет нарваться на неприятности, скатертью дорога. — ДжоДжо, откуда в тебе проснулось столько злобы? — печально спросила Лиза Лиза, но парень так и не ответил. — Я понимаю твои чувства, но это уже перебор. Вы ведь друзья. Команда. Джозеф тяжело вздохнул и с трудом верил в то, что произошло пару минут назад. Команда. До сегодняшнего дня он и сам так считал, а теперь усомнился и в этом. Команда. Когда ДжоДжо наконец смог поднять голову и посмотреть на Матильду, которую ударил, то растерялся. — Матильда? Он развернулся и осмотрелся, но ни Цезаря, ни теперь и Матильды больше рядом не было. Слова наедине. Цезарь уверенно и твердо шел по хрустящему снегу к обветшалому отелю, не оглядываясь назад и не возвращаясь к мыслям о своем страхе перед людьми из колонн. Когда-то он боялся, но все равно шел на риск, а теперь ощущал только решимость. Этот порыв был спровоцирован не только чувством долга, но и самим Джозефом, без исключений. Не так могли сложиться события, как в итоге они сложились, но их уже не изменить. За своими намерениями Цезарь потерял бдительность и не заметил, как по его следам кто-то бежит. Холодный воздух вокруг блокировал абсолютно любой запах. Матильда бежала так быстро, как могла, чтобы не упустить его. Не обращала внимания на препятствия и даже падала, но поднималась вновь и продолжала бежать. — Нет! В ее голосе звучит одышка, но Матильда наконец успевает схватить Цезаря за руку и остановить. Он оборачивается и видит ее испуганный взгляд. — Не уходи сгоряча, прошу, — часто и громко дыша, выдает девочка. — Уже поздно. — Нельзя расставаться с обидой, Цезарь. — Не пытайся остановить меня, Мод. Я не отступлю. — Ты хорошо подумал? В ее глазах столько отчаяния и столько мольбы остаться с ней рядом, никуда не уходить. Но это вряд ли убедит Цезаря. Он слишком напорист и однозначен в своем решении. — Я не должен перед тобой отчитываться. — Пожалуйста, — но Мод стоит на своем, и разве у него остается выбор? Разве он может оттолкнуть ее и уйти молча, когда она так "смотрит" на него. — Да. Я обдумал, Мод. Я все обдумал гораздо лучше ДжоДжо. Поэтому сейчас я пойду первым и прощупаю для вас почву. — Почему бы нам всем не обговорить план действий еще раз? ДжоДжо прав, мы должны быть командой. Так мы хотя бы сможем друг друга подстраховать. — Нет, Мод, я не вернусь обратно. Не ради Джостара. — Ради меня, Цезарь. Ради меня. Ее сердце бьется, словно птица в клетке. Так боится и так хочет не оставаться в одиночестве. Она не решалась признавать себе, но рядом с ним она еще никогда не ощущала такого удовольствия находиться вместе. Цезарь взглянул на руку, которой она держала его, сделал шаг навстречу и присел, не отпуская, а наоборот — держа крепче в своей ладони. — Ты боишься, Мод? — Найн. — Тогда в чем дело? Матильда словно всхлипывает и теряется, но отвечает очень четко и сжимает его руку, точно не хочет отпускать. — Я хочу тебе помочь, Цезарь. Возьми меня с собой. — Не в этот раз, милая. Извини. — Но Цезарь. — Матильда. Матильда, послушай. Прости, я не могу. Нет. Ты останешься с Джозефом и мастером Лизой. Следи за придурком ДжоДжо, чтобы он не выкинул какую-нибудь глупость. Это ты можешь мне пообещать? Пообещай мне, солнышко. Ты образумишь его. — Но если я останусь, кто же уследит за тобой? Кто прикроет твою спину? Ее голос срывается от нахлынувших чувств. Это больше нельзя контролировать. Матильда всегда "видела" людей насквозь, чувствовала их и знала, где искать слабые места. Теперь показались и ее. — Я солгала тебе, Цезарь. Я очень боюсь. Правда, боюсь. Я не могу использовать хамон, как вы, я всегда была в вашей с ДжоДжо тени. Я слабый человек. Что я смогу сделать? Скажи. За мной все время только приглядывают и спасают. А это так печально. У меня нет ничего, Цезарь. — У тебя есть все. Все и даже больше. Он приближается к ней и касается второй рукой ее лица, очень долго и бесконтрольно глядя в глаза, которые стали родными и самыми красивыми. — В нашу первую встречу я сказал, что тебе не место среди хамонюзеров, что ты не выдержишь испытания. Я никогда так не ошибался в своей жизни и в тебе. Но ошибаются часто, а угадать можно один раз. Прости, что сомневался, Мод. Прости меня. Наконец она впервые показала улыбку за весь день. А следа от пощечины на лице совсем не осталось, только розовое пятнышко. — Уже. Цезарь не мог найти определения тому, что руководило им в этот момент. Но это что-то точно совсем другое, совсем незнакомое, совсем новое, молодое чувство. Очень теплое и нежное, светлое и счастливое, легкое и всепоглощающее. Он бесконтрольно наклонился еще ближе, а его ресницы практически коснулись лица Матильды, но она не вздрогнула. Тонкие и светлые ресницы. Он закрыл веки и тут же почувствовал ее запах, а потом медленно поцеловал в теплые губы. Он хотел и желал, чтобы Матильда запомнила этот миг навсегда, чтобы Цезарь стал первым, кто коснулся ее губ и почувствовал их вкус. Он хотел быть тем, кто подарил ей первый поцелуй. Матильда застыла, а потом словно провалилась в бездну. Ее сердце постигла участь стать мишенью для стрелы. Она открыла губы и чувственно вздохнула в губы Цезарю. И тогда он поцеловал ее снова, потому что не хотел отпускать Матильду, и впервые почувствовал, что хочет остаться рядом с ней хотя бы еще, еще немного, а лучше навсегда. Он не хотел уходить и он остался бы ради нее, всегда остался бы, но не мог. Когда он снова посмотрел на нее, заправил волосы за ухо, провел пальцем по щеке, как завороженный с трудом оторвался от ее глаз и поднялся, чтобы уйти, понял, что наконец разгадал секрет Матильды. — Мод, — Цезарь с улыбкой оглянулся на девочку, которая стояла позади и молчала, а потом подняла голову. — Ты… ты всегда так увлекательно говорила о запахах и ароматах других людей, но о себе никогда. Думаю, я наконец разгадал твой запах. Договоримся так, если я промажу, то позволю тебе пойти со мной, но если окажусь прав — ты останешься здесь безоговорочно. Но что бы Цезарь в итоге не сказал, что бы там не оказалось правдой или нет, он был уверен, что прав, был уверен в этом больше, чем в чем либо. И он улыбается, что-то говорит, а его губы шевелятся, но никто в этом мире, кроме самой Матильды его больше не слышит. И ее запах для других остается загадкой навсегда. Его знают только он и она. Мод вздрогнула, распахнув глаза. Он оказался прав и потому он ушел, а она осталась. К тому времени ее мысли уже полностью пропитались Цеппели. Она пока не уверенно, но ясно отдавала себе отчет в том, что питает небывалую и сладкую слабость по отношению к этому парню, что пробрался в саму ее душу навсегда и безвозвратно. Что он стал первым и последним, кому это удалось и кого она впустила в свое сердце. — Цезарь…