Left to burn with you

Итэр так и застыл с открытым ртом, сначала не найдя, что ему ответить. И всё же немного поразмыслив, он выпалил: — Но к вам же подошла собака, и... и она, она... — голос юноши звучит очень неуверенно; в нем отчетливо чувствуется волнение, кипящее настолько, что можно было бы подумать, о своего рода имеющейся социофобии у Итэра — и это может послужить отчасти правдой. Ему всегда было тревожно, а от этого труднее вести диалог с любыми людьми, не только незнакомыми — он мог тщетными попытками стараться поддерживать маску уверенности и хладнокровия, но напряжение всегда его выдавало. Потому ещё большей сложностью для него оказалось разговаривать с абсолютно незнакомым человеком в совершенно незнакомом городе. — Что «она?» — резко. В голосе странного парня не звучит ни раздражения, ни злости, ни удивления. Но в прежде совершенно пустых глазах блеснул едва заметный заинтересованный огонёк, и тот слегка склоняет голову вбок, смотря на Итэра. —... подошла к вам, и я боялся, что... ну, понимаете... вдруг нападет, — поняв, насколько убого это прозвучало, юноша смутился и отвернулся, хмурясь, когда вдруг незнакомец (показавшийся ему изначально совершенно неживым), внезапно заливается звонким хохотом. Такая резкая перемена настроения не на шутку напрягает Итэра. Разве можно сначала сидеть с таким видом, будто бы у тебя в один момент отняли всех близких, а через несколько секунд так весело смеяться? — Ну ты даёшь, чувак! Я же сейчас наверняка выгляжу как бомж... хуже любой собаки. На твоём месте я бы побоялся подходить к себе, честно. Итэр неуютно съеживается, словно дуясь. Где-то вдали раздаётся множественный собачий лай, на который, впрочем, никто не обращает внимания. — Ты выглядишь, как, самый обычный подросток, даже возможно мой ровесник... а не просто бомж, — говоря с паузами, скептично ворчит он. — Думаю, я буду постарше. — Если я низкий, то это не значит, что мне тринадцать. — Да ну. Получается, тебе уже исполнилось целых четырнадцать лет! Внутренне Итэр возмущается, но его возмущение скорее несерьёзное, чем что-то более основательное. Он всё-же осмеливается сесть рядом с незнакомцем. Хромая собака, прежде угощенная, гавкнула в ответ. Другие поспешили в её сторону. — Ну, что замолчал? Неужто я угадал? — Да закройся ты уже! На лице парня появляется озорная, с некой хитринкой улыбка. Он подпирает голову рукой и осматривает Итэра, прищурив глаза. И, к удивлению второго, именно этот странный самоуверенный незнакомец решает поддержать диалог. Неужели он не противен этому человеку? — Ну, тебя как вообще звать? — Итэр... А вас? — Тебе что, реально четырнадцать?! — стонет второй, закатывая глаза. — Я тебе кто, чтобы на «вы» обращаться? Подбежавшие собаки делили между собой вторую пачку сосисок, прежде пожертвованную хромому псу Итэром. Одну из собак, похоже, такая еда не интересовала. — П-простите, просто я... Привык... Да и мы ведь незнакомы... — Не простите, а прости, — проворчал другой юноша. — Теперь знакомы. Я Ча... — не успевает договорить он, как его перебивают громким настойчивым лаем. Итэр оглядывается и тут же встает, его глаза стремительно округляются от страха, а сам он начинает быстро дрожать от испуга. Большая, чёрная как смоль собака, на взъерошенной шерсти которой можно было заметить шрамы, приподнявшись в плечах и оскалившись, налитыми кровью и полными неистовой горящей злобы хищными глазами, смотрела прямо на занявших скамью парней. Чёрт. — Блять, — в более грубой форме озвучивает его мысль чудаковатый незнакомец. — Стой на ме... — и он в очередной раз не успевает договорить, когда Итэр вдруг со всех ног бросается куда-то вперед. — Дурак! — кричит ему вслед юноша, колеблясь, но следом приподнимаясь со скамейки. — Ты вообще в курсе, что от бешеных собак ни в коем случае нельзя убегать?! Однако его слова, к сожалению, оказались произнесены в пустоту — было поздно; ему не остаётся ничего другого, как побежать за Итэром, которым уже полностью овладела паника. Разъярённый пёс не сильно отставал. Раздался телефонный звонок. Похоже, Итэр забыл отключить звук. Юноша останавливается прямо посреди железной дороги, совершенно не замечая движущегося прямо к нему грузового поезда. Ещё издалека водитель отчаянно подавал сигнал, но, к сожалению, его донельзя громкая «фанфара» не была услышана. Недоумевая, незнакомец подбегает к оробелому Итэру. — Ты чего стоишь?! Тебя сейчас либо собьет поезд, либо сожрет слегка ебанутая собака. Выбирай! — но юноша давно уже оцепенел и не слышит ничего, кроме звонящего телефона. Гудок поезда становится все громче и громче, и уже только по звуку можно было определить, что он находится буквально в тридцати метрах от парня. — Мне звонит отец, — застыв с телефоном в руках, тихим, отчаянным голосом промямлил он, словно ненормальный. Рассудок Итэра будто окутал туман. Он не может сейчас думать ни о чем: ни о гонящемся за ним взбешённом псе, ни о скоропостижно приближающемся поезде, — кроме «Входящий вызов: Папа» на экране. Подол его ветровки вдруг схватывают цепкие зубы. Внезапно телефон, который был только секунду назад в руках юноши, оказывается резко отобран и выброшен с такой силой под поезд, что тот, никак иначе, чем ломается на части. Руку Итэра крепко хватают, с рывком вынося того вперед — но и упрямая собака тоже не отставаёт. Тогда взъерошенный незнакомец дюжим пинком отбрасывает злосчастного пса прямо под колёса. Быстро промчался поезд, всё так же истошно гудя. Собака, издав последний душераздирающий вопль, была повержена колёсами чередующихся вагонов. В тот момент звуки смешались в единый пронзительный рёв. Итэр падает, ошарашенно глядя в ту сторону, где только что было животное. С него еще не спало оцепенение — наоборот, оно, скорее, усилилилось, и тот, застыв, полностью окаменел. — Мда. Не стоило тебе, конечно, кормить ту псину, — первым неловко прерывает тишину еле отдышавшийся незнакомец. Во время того, как он без особого интереса осматривает буквально размазанный по рельсам труп, в его душе не отзывается совершенно ничего. — Из-за неё понабежали и другие дворняжки... Твоя же доброта обернулась во вред тебе самому. Забавно, правда? Но он не получает никакой ответной реакции. — Я Чайльд, кстати. Не отвечая никак и не реагируя ещё некоторое время, Итэр, наконец, спустя около двух минут заставляет себя медленно повернуть голову к юноше. Он, конечно же, видел трупы каких-либо животных — что весьма привычно для каждого человека, живущего в этих краях; однако наблюдать за вспоротым и изуродованным до неузнаваемости брюхом собаки, из которого всё ещё медленно вываливались внутренности, было не таким уж и лицеприятным зрелищем — тем более для сердебольного Итэра. В голове всё ещё эхом отзывался агрессивный лай пока что живого пса. — Она мертва. Второй в ответ лишь непонимающе хмурит брови. — Она мертва, — дрощажим, полным скорби и отчаяния голосом повторно шепчет Итэр, — мертва, понимаешь? Зачем ты толкнул ее на железную дорогу? Почему не в другую сторону? Она ведь могла выжить. Хлопая по плечу юношу, Чайльд звонко заливается смехом, при этом саркастично отвечая на заданные вопросы. — Ты, чёрт возьми, издеваешься? Только что я буквально спас тебе жизнь, а ты печёшься о смерти какой-то собачонки, которая собиралась тебя насмерть загрызть? Таких чудил как ты я ещё не встречал! Расслабься. — Но она ведь не хотела умирать, она хотела выжить! — казалось, будто Итэр сейчас разрыдается прямо на месте — его глаза блестели от накопившихся слёз, всё тело было напряжено, руки сжаты в кулаки. Чайльд опешил. — Она просто хотела жить, понимае... — Она просто хотела растерзать тебя в клочья, — вспылив, рявкнул второй, и Итэр вдруг сжимается, словно на него замахнулись. Чайльд непонимающе хлопает глазами и снова кладет руку тому на плечо, крепко сжимая его. — А, эм, прости... Просто я правда не понимаю тебя. Каждый день гибнут тысячи таких же бродячих собак, и одной больше, одной меньше — полная ерунда. К тому же, она реально желала тебе только зла. Почему ты до-сих пор оплакиваешь ее смерть? Итэр и сам не находит, что ему ответить. Потому что он не привык объяснять своё извечное желание помогать другим, и совсем не думал, что оно же и навредит ему. Вернее, оно вредило ему всю жизнь. Просто пока он этого не заметил. Или не хочет замечать. — Эх, ладно, — не дожидаясь ответа, Чайльд встаёт. — А что у тебя там такое с отцом, что ты аж остановился посреди дороги? Сознание Итэра, наконец, слегка прочищается. Он делает глубокий вдох и выдох в попытке окончательно успокоиться. Но он, очевидно, не успокаивается. — А я... я просто сбежал из дома, — пожимает плечами тот, когда Чайльд удивленно хмурится. — Сбежал? Чтобы приехать на какую-то подозрительную станцию и кормить бродячих собак? А зачем? — Э-э... — смущённо протягивает Итэр. — Я должен был поехать с другом, но он... не пришёл. — Не пришел? — Чайльд аж прыснул со смеху. — Да что же это за друг-то тогда такой? Итэр молчит, не находя ответ. Вместо этого он тоже, наконец, встаёт, и ему удается осмотреть окружающую местность. Они оказались на стороне загадочного поля, такого бескрайнего и такого пустынного, что на душе становилось даже неуютно; казалось, будто за километры в нем они не встретят ни души (что, несомненно, являлось скорее правдой). Где-то вдали гордо расположились холмы. — За сломанный телефон извини, конечно, — не дождавшись ответа, продолжает Чайльд, — но если ты и вправду сбежал, то, боюсь,ты не очень хочешь, чтобы папаша или кто ещё там отследили твоё местоположение. Так что можешь сказать мне спасибо. Кстати, уже второе по счёту, которое ты мне задолжал. — Эм... ну, спасибо, — скептично отвечает Итэр, когда второй юноша прямо-таки расцветает от гордости за себя. — А ты что здесь делаешь? — ... — теперь уже колеблется Чайльд. Его глаза опускаются в землю, руки сжимаются в кулаки. На лице отражается какая-то внутренняя борьба и сомнение, совсем непонятные Итэру, и тот неодобрительно хмурится. Однако буквально через несколько секунд, тот, как ни в чем не бывало, расслабляется и выдает натянутую, какую-то уставшую улыбку. — А у меня ситуация обратная... меня выгнали. Прикольно, правда? — Как это выгнали!? — Итэр раскрывает рот от удивления. — Какой нормальный родитель станет выгонять своего ребёнка из дома?! — Какими должны быть родители, чтобы от них сбежал собственный же ребёнок? — парирует тот, скрещивая руки на груди. Взгляд Итэра потупился. — Да и к тому же мне семнадцать. Я уже в состоянии жить самостоятельно. — Именно ли поэтому я встретил тебя спящим на лавочке около станции? — прикрыв рот, хихикнул Итэр. — Это... Ты всё не так понял! — возмущается Чайльд, поджимая губы, — Да и вообще, пожалей меня, — я... я жертва преступления! Меня обокрали! — Пусть он и отшучивается, но было видно, что его точно задели — Итэру, правда, пока непонятно, за что именно. — Оу.. Эм... Тогда… Сочувствую тебе? Повисла неловкая пауза, длящаяся пару мгновений. — Ну... мы с тобой оба подростки и сейчас, по-сути, бездомные... Давай пройдемся, может? Я что-нибудь куплю нам поесть, а там гляди и найдём какой-нибудь ночлег. — Не надо меня кормить, — резко отрезает Чайльд. — Я, по-твоему, кто? — Но тебя обокрали. — И? — Ты голоден. — И? — Да что «и«?! — отчаянно стонет Итэр. — Ты невыносим! Предлагают помощь, так в чём проблема принять её? Не понимаю, зачем упираться. — ... — Чайльд молчит, а в его задумчивых глазах отражается целая война — кажется, что он пытается переступить через себя. Итэр не совсем понимает, что чувствует новый знакомый, но но он в своих словах настойчив и упрям — его глаза решительно сверкают блестящим янтарем, явно не собираясь принимать отказ. — Ладно, — наконец отвечает тот, вздыхая. Лёгкий весенний ветерок подул прямо в лица юношей, когда те уже принялись выбираться из поля. Грузового поезда уже давно не было слышно, собаки замолкли — тишина. Аккуратно обойдя лужу, которая растянулась вдоль дороги, Итэр медленно поднял глаза на извращённый труп. Сейчас эта картина не меньше пугала его, нежели чем до этого. По этой причине тот машинально опустил голову. Чайльд же, пройдя прямо по луже, будто бы не видя перед собою преград, с умыслом сталкивается сзади с новым знакомым. — Эй, чудила, чего встал? — парень поочерёдно, прыгая взглядом с Итэра на мёртвое тело, тотчас кашлянул, решив что-то для себя. Наверное, хорошо, что ему никогда не разрешали завести животных. Вдруг он бы в один день вот так же обнаружил труп своего питомца, размазанный по асфальту? — Пап, смотри какой хорошенький щенок! — маленькая бродячая собачонка с пятнистой шерстью весело виляла хвостом и высунула язык, а в глазах той горела какая-то извечная надежда. Наверняка она желала перестать вечно бродить по этим нескончаемым одиноким улицам, наверняка ей нужен был хозяин! Итэр, присев, нежно почесал её за ушком, а на его лице расплывается улыбка. Ну что за четвероногое чудо? На лице взрослого мужчины отображается некоторое отвращение, явное настолько, что маленький мальчик, пристыженный уже одной эмоцией отца, неуютно ёжится. — Нет, — холодно отрезает тот, резко отводя взгляд. — от этих тварей одни проблемы, которые мне не нужны. — Мне нужны, — тихим, но одновременно твёрдым и настойчивым голосом говорит мальчик, опустив голову. Пёс перевернулся на спину, подставляя тому живот, — похоже, доверял. — А тебя кто-то спрашивал? — изогнул бровь мужчина, по-прежнему даже не смотря на сына, и пошёл вперед, не дожидаясь его. Итэр лишь поджимает губы от обиды, в последний раз погладив собаку, и догоняет отца, не сдержавшись и обернувшись. В глазах животного — настоящие непонимание и отчаяние. Стоя всё ещё в прохладной луже, которая была черна как дёготь, Чайльд в миг развернул обеими руками к себе опечаленного парня. Тот же, никак не ожидая такого поворота событий, взглянул в глаза тому, не обронив ни слова. — Неужто опять? Иди сюда, — неожиданно для самого Итэра, чудак ловко поднимает на руки юношу и закидывает на плечо, словно лямку рюкзака, — а это отдашь мне. Так же быстро подобрав сумку Итэра, которая неловко выпадает из его рук, Тарталья спокойно принялся переходить железные пути. —Т-ты! Пусти меня! Я и сам могу! Ты оглох? И это я ещё чудила, по-твоему?! — заливаясь краской, Итэр отчаянно дёргался первые несколько секунд, а позже смиряется со своей участью. В то время, пока юноша активно выражал своё недовольство, Чайльд успел перейти пути; да и если сказать точно, уже направлялся в сторону остановки, где и свершилась первая их встреча. Позади оставалось глубокое поле вместе с чёрной лужей и собакой. Резкий помойный запах въедается в нос Итэра, который тут же закрыл его одной рукой, явно осознавая, откуда идёт этот «аромат». Совершенно забыв про негодующего юношу на плече, Тарталья мелодично что-то насвистывал и шёл вдоль дороги. Та самая издохшая собачонка, сидела, в свой черёд, около остановки. Она, завидев двух юношей, как можно скорее встала и, прихрамывая, подошла к Чайльду. — Пшла отсюда! — рявкнув, парень отпугнул пса, что тот, прижав уши, аккуратно отполз. — А с ней так зачем? Не трогай её. — Защитник животных проснулся? Как там вид сзади? Юноша фыркнул, ничего не ответив. — Ало-о, я говорю с пустотой? — Да отстань же ты! И вообще, отпусти меня! — враждебно шикнув, Итэр слабо стукнул кулаком по чужой спине. — Ишь какой, сразу смелым стал. Ведёшь себя, как недовольная принцесса. Чего ещё изволите, сударыня? — явно насмехаясь над и без того раздражённым юношей, Чайльд громко рассмеялся. — Да какая я теб-...!! Итэр не успевает выразить своё очередное недовольство, когда его уже аккуратно опускают на землю. Потрепанная золотая коса, злобный взгляд и хмурые брови — вот какая картина предстала перед Тартальей. Тот невольно приподнял уголки губ. — Довольна, принцесса? —…— тяжело вздохнув, Итэр оглянулся, — куда делась та свора собак? она же... буквально несколько минут назад была здесь? — Очевидно, убежали, — лениво ответив юноше, Чайльд почесал затылок. Посмотрев сначала на парня, а позже куда-то вглубь домишек, Итэр молча направился туда, так как другого выбора у них все равно не было. Чайльд увильнул за ним, всё так же неся в правой руке сумку юноши. Тропинка, по которой шли парни, была не такой уж и узкой, чтобы Чайльд шагал ровно позади Итэра. Однако первого это никак не смущало, напротив, даже в некотором смысле забавляло; отсюда юноша выглядел таким низким и забавным. Итэра тоже не столь беспокоило это. Его мысли всё ещё были забиты тем телефонным звонком. Интересно, как там отец? Какое у него выражение лица? Он рад? Или, наоборот в печали? Он зол? Слишком зол? Что бы он сделал, если бы…Эту мысль было даже продолжать страшно, да и резкий голос позади, к счастью для самого Итэра, прервал его поток тревожных суждений. — О, принцесска, смотри, — остановив одной рукой за плечо парня, Чайльд указал пальцем на мужчину, около которого столпилась та самая стайка собак, — вот и хозяин этих дворняжек нашёлся, щас я ему устрою... — Да погоди ты! — Итэр жалобно спохватился. Он слегка отодвинунул руками знакомого, который собирался, уж было, состязаться с невинным мужчиной. Серьёзно взглянув в пару прищуренных голубых глаз, тот продолжил, — Давай не будем ввязываться в никому ненужные в драки, хорошо? Я думаю, стоит наоборот расспросить его о каких-нибудь гостиницах, он же наверняка должен знать. Чайльд, похлопав глазами, нехотя одобрительно кивнул. Итэр же целенаправленно пошёл в сторону незнакомого мужчины, который, сразу заметив двух блудных сыновей, с тёплой улыбкой на лице встретил идущего к нему первого юношу. Чайльд положив сумку на землю, скрестил руки на груди, при всём этом тщательно следя за каждым движением мужчины. — Здравствуй, дружок. Я тут всех в округе знаю, а тебя не припоминаю. Ты же не отсюда? — расположив к себе Итэра добродушным весёлым тоном, блондин с выразительно зелёными задорными глазами, ростом с Чайльда, в белой майке и подвязанной на поясе кофте с застежкой, мигом поправил свой серебряный крестик на шее. — А друг твой почему сюда не идёт? —А... З-здравствуйте! Да, я не отсюда… а друг мой... не друг он мне, да и он тоже не местный, — оглянувшись на Чайльда, который всё так же напряжённо наблюдал за Итэром и не менее осмотрительно за мужчиной, парень знаком руки попытался подозвать его к себе. Тот, в свою очередь, уловив знак, повёл бровью, но всё-таки послушно подхватил сумку в руки и направился к Итэру. Собаки вокруг незнакомца радостно виляли хвостом, а мужчина в то время успел представить юноше каждую. Говоря о них, он сам и не заметил, как уже подошел Чайльд. — Ох, парни, я что-то не представился. Зовите меня Томой, буду рад знакомству! — его слова прозвучали мягко и всё так же успокаивающе. Он не успел ответно поинтересоваться двумя парнями, когда Итэр сразу представился, не чувствуя никакого дискомфорта при общении с тем, что было очень странного для него самого, ведь общение с незнакомцами давалось ему труднее всякого. —Меня зовут Итэр, а это... —Я Чайльд, — резко перебив своего спутника, юноша подозревающим недобрым взглядом продолжал изучать их нового знакомого, — так это ваши собаки? Тогда будьте добр... Итэр моментально стукнул того по спине ладонью. Тома недопонимающие глядел на этих двоих. Почему-то их взаимодействия друг с другом вызвали у него улыбку. — Ахах, понял, понял вас, друзья мои. Итэр и Чайльд. отлично! — положив руки в боки, Тома продолжил интересоваться двумя весьма занимательными парнями, — откуда вы приехали? В гости к кому-то? Обычно сюда только за этим и ездят. У нас городок-то небольшой, особо никому не нужный. Итэру вдруг стало неловко говорить всю правду, но и ложь этому человеку тот тоже не мог выдать. Поэтому, вздохнув, юноша потупил взгляд куда-то влево. — Я… я вот сбежал из дома... — неудачно вставив тихий смешок, Итэр продолжил, — а Чайльд, ну… его выгнали... Повисла тишина. Даже собаки, мгновение назад вилявшие хвостом и игриво лающие друг на друга, будто бы попятились в сторону парней. Тома, в свою очередь, округлил глаза, и глядя то на юношу перед собой, то на стоящего позади него неспособен был понять, как такое произошло. Такие молодые парни, а уже вышедшие за пределы родного дома? —Ох... У меня и слов не найдётся для вас, — поразмыслив, Тома потёр точку между бровей и внезапно продолжил, — Раз уж на то пошло, пойдёмте я вас отведу к своей одной доброжелательной подруге. Она управляет собственной гостиницей. Правда, она не является официальной гостиной у нас в городе... Но я думаю, хуже вам от этой информации не станет, верно? В глазах Итэра загорелась надежда, и, радостно кивая мужчине, тот перевёл взгляд на Чайльда. Он выглядел уже не так напряжённо, будто бы теперь вовсе не злясь на Тому, который не следит за «своими» собаками. — А мы-то голову ломали, куда нам податься! Спасибо, — на лице Чайльда появляется улыбка, когда он это внезапно сказал. Поэтому тот, подойдя ближе к мужчине, сразу пожал ему руку. Итэр всё ещё мог почувствовать еле уловимые сомнение и недоверие, исходящие от его «попутчика». «Ты-то точно голову ломал!» — подумав так, он, наконец, успокаивается, хоть и не окончательно. Радовало лишь то, что Чайльд не ввязался в бессмысленную драку, да и плюсом шёл, конечно же, найденный ими ночлег. Незаметно для самих же юношей они как-то более сплотились и старались находиться ближе друг к другу — вполне логично, ведь кроме них самих же и едва знакомого Томы у них, по-сути, никого и ничего и не было. — Хорошо, беглецы, пойдёмте, — сказав это, Тома повёл за собой молодых парней, а собаки так и остались на прежнем месте, играя между собой. Попутно Тома разговорился больше с Чайльдом, который сам, на удивление мужчины, и завёл диалог. Итэр же шёл позади всех и оглядывал местность, думая о чём-то своём.