Глава 2
5 января 2022 г. в 11:27
Он стал отцом.
К тому же отцом-одиночкой. Он даже не подозревал, что Элис была беременна, да что там, он вообще не знал, что она выжила в битве. Честно говоря, ему было все равно. Они не были любовниками, отнюдь нет. Их единственное «свидание» случилось за несколько дней до финальной битвы по приказу Темного лорда - и произошло на собрании публично в наказание Снейпу. Элис, обладавшая темпераментом юной Беллатрикс, была более чем согласна, а он — нет.
Северус никогда не планировал быть отцом, он и мечтать не смел, что в его жизни когда-нибудь появится ведьма, готовая родить ему наследника. Особенно сейчас. Он был на мели, жил в грязной комнатушке, у него не было ни репутации, ни денег, но если у Северуса что и осталось, так это верность. Магия, породившая этот свиток, была непогрешима. Если в свитке сказано, что он — отец, значит, он — отец. Подумав о Темном Лорде, Северус содрогнулся: будь он проклят, если позволит своему ребенку расти в «Одобренном Министерством учреждении по уходу». Может, это и не маггловские сиротские приюты, но это все равно отвратительные и неблагополучные места, порождающие настоящих монстров. Когда он преподавал, он пожертвовал в такие заведения значительные суммы, чтобы попытаться улучшить жизнь сквибов и брошенных там детей, хотя не знал, какую пользу это им принесло.
Собравшись с духом, он записал адрес, указанный на свитке министерства, и аппарировал. Квартира, в которую он попал, находилась в труднодоступной части маггловского Лондона недалеко от Косой Аллеи. Он постучал в дверь, но ответа не последовало, и изнутри не доносилось никакого шума.
Где были представители министерства? Куда они могли отвезти ребенка?
Быстрое сканирование палочкой показало, что на входе нет никаких чар или ловушек, а проверка homenum revelio показала, что внутри находится только одна маленькая жизнь.
Его сын. Его сын был там совсем один.
Не раздумывая ни секунды, забыв о палочке и вспомнив о своих маггловских и обнищавших северных корнях, он выбил дверь. Едкий запах ударил ему в нос, он задержал дыхание и на мгновение отшатнулся.
Выпивка. Дерьмо. Смерть.
Маленькая квартирка была ничем не лучше его грязной конуры, и когда он вошел в жилое помещение, причина зловония стала очевидной. Тело Элис Эйвери лежало ничком на грязном кафельном полу маленькой засаленной кухоньки. Рядом валялись разбитые бутылки из-под выпивки, судя по все еще прикрепленным маггловским пластиковым защитным устройствам, украденные. А сама она лежала в застывающей луже собственной крови. Похоже, она напилась до беспамятства, а потом перерезала себе вены, но уже после того, как ее вырвало, и, если верить запаху, она обделалась. Прекрасно… Все это в сочетании с медным запахом крови заставило его скривиться от отвращения, он боролся со своим желудком, чтобы не попрощаться со своим скудным обедом. Он едва мог позволить себе еду, так что совершенно определенно не мог позволить себе блевануть.
Кровь была липкой, что означало, что Элис была мертва уже как минимум несколько часов. Он не ожидал, что она все еще будет здесь, в конце концов, это работа министерства — забрать ее тело, поскольку у нее не было живых родственников, которые могли бы заняться ею. Очевидно, авроры решили, что у них есть дела поважнее, чем тащиться в самую задницу маггловского Лондона за трупом пожирателя смерти, и решили оставить ее гнить здесь. Никто не будет скучать по ней, и никому не будет до нее дела. Она была бы просто еще одним анонимным временным жильцом, с которым в конечном итоге разберется совет магглов, когда распространяющийся запах разложения станет слишком сильным для ее соседей.
Когда он с ужасом смотрел на тело Элис, другой шум вернул его внимание к сыну. В пергаменте было сказано, что он был законным опекуном с 10:39 утра сегодняшнего дня, то есть, с момента ее смерти. А его сын родился накануне. Было ясно, что перед тем, как истечь кровью от нанесенных себе ран, большую часть ночи она напивалась огромным количеством алкоголя. Но сейчас было почти три часа дня, а он получил свиток около двадцати минут назад. Это означало, что поскольку министерство не позаботилось о теле Элис, его новорожденный сын по меньшей мере четыре с половиной часа находился совершенно один в доме с трупом своей матери. И, судя по ее запою, он был без присмотра Мерлин знает сколько часов до этого.
Он бросился в маленькую спальню и увидел бледного и грязного младенца, лежащего в центре маленькой потертой кровати с послеродовыми пятнами на грязной простыне. Казалось, у ребенка не было сил плакать, но он хныкал и вяло шевелил руками.
Не обращая внимания на грязь, покрывавшую все маленькое детское тело, Северус осторожно взял младенца на руки. Сначала малыш болезненно захныкал, и это заставило Снейпа слегка запаниковать, но он быстро понял, что это из-за того, что ребенок не мог самостоятельно держать голову. Тогда Северус быстро изменил хватку и прижал младенца к груди, как нежное маленькое существо, которым он и был.
— Все хорошо, — сказал Северус. Конечно, это было не так, но он не мог сказать этого маленькому существу и не представлял, что еще сказать, поэтому он повторил. — Все хорошо…
Малышу было холодно, его кожа выглядела сухой и красной под грязью, он дрожал, а его губы немного посинели, поэтому Северус тесней прижал его к груди под мантией, пытаясь поделиться теплом своего тела. Он слишком боялся накладывать чары на крошечного хрупкого человечка.
На прикроватном столике лежала потрепанная книга с размазанным кровавым отпечатком руки на обложке, свидетельствующим о том, что Элис схватила ее через некоторое время после родов. Поэтому, осторожно присев на край кровати и все еще баюкая сына, он схватил ее и быстро пролистал, чтобы занять себя, пока его шокированный разум пытался совладать с охваченным дрожью телом.
Это явно был какой-то дневник, мысли и бред полубезумной женщины. Но последние несколько записей привлекли его внимание. Из них следовало, что Элис с нетерпением ждала рождения ребенка, насколько это вообще было возможно для полубезумной женщины, надеясь, что когда она родит наследника своего мужа, его семья, разорвавшая с ней все отношения, примет ее и предложит убежище. Хотя она и была жестокой психопаткой, Северус признавал, что она по-своему любила своего мужа, и его смерть уничтожила ее. Однако его семья, которая, как помнил Северус, оставалась пассивной на протяжении всей войны, пренебрежительно относилась к ней и не хотела общаться с ней после его смерти, не желая иметь никакой связи с темными искусствами и сумасшедшим бывшим пожирателем смерти. Когда мальчик родился, Элис поняла, что ребенок не от мужа, и впала в отчаяние, последствия которого теперь лежали на кухонном полу, заставляя Северуса желать заткнуть чем-нибудь нос.
Он посмотрел на ребенка и задумался, что делать… Он думал о том, чтобы анонимно подкинуть его какой-нибудь бездетной богатой волшебной семье. Бесплодие было распространено в чистокровных семьях после столетий браков между двоюродными братьями и сестрами… а в некоторых случаях даже более близкородственных связей, как у близнецов Кэрроу. Вспомнив о них, Северус содрогнулся. Какая-нибудь чистокровная семья, изо всех сил пытающаяся зачать, восприняла бы новорожденного волшебного ребенка мужского пола как подарок Мерлина. Они не стали бы задавать никаких вопросов. Незамужние матери-подростки часто поступали так же, поскольку матери-одиночки все еще порицались в волшебном обществе. Семья могла бы дать малышу хорошую жизнь. Может быть, даже магглы? Было много бездетных магглов, отчаянно желающих усыновить ребенка, и когда мальчик, без сомнения, проявит признаки магии, он поступит в Хогвартс как магглорожденный, не связанный семейными связями с бывшими пожирателями смерти.
Но когда маленькие веки впервые дрогнули в его присутствии, Северус мгновенно осознал, как Элис поняла, что это не сын ее мужа.
Когда Северус взглянул в пару черных, как смоль глаз, копию его собственных, все мысли о том, чтобы оставить ребенка анонимно где-либо или кому-либо, исчезли из его головы. С такими глазами любому было бы ясно, кто его отец. И никто не захотел бы растить ребенка пожирателя смерти. Как ясно дала понять Элис, даже другой пожиратель смерти не захотел этого делать. Не говоря уже о сыне человека, который убил Альбуса Дамблдора. Его сын стал бы изгоем, как и он сам. Просто потому, что он его сын.
«Остались только я и ты, малыш», — мягко сказал он. Северус сидел в грязной квартире в маггловском Лондоне весь в крови, дерьме и грязи, одетый в свою единственную мантию, держал на руках своего новорожденного сына и плакал.