Sins of the father/Грехи отца

      От ее тихих слов у него возникло тошнотворное чувство головокружения, в голове всплыли воспоминания о пирушках и набегах и его собственной далеко не одной унизительной встрече с большим и безумным оборотнем, как во время войны, так и после.       Страх Северуса перед оборотнями стал его единственной истинной слабостью в глазах Темного Лорда после того, как Лорду рассказал об этом крыса Петтигрю. Оборотень был любимым ручным питомцем Темного Лорда, и это означало, что Фенрир стал одновременно идеальной угрозой для мотивации и инструментом наказания для Мастера Зелий. И у Северуса был богатый личный опыт, свидетельствовавший о развратной свирепости, с которой действовал спущенный с привязи Фенрир, получивший разрешение делать все, что захочет, лишь бы его «игрушка» после этого осталась жива.       Фенрир не был геем, на самом деле у него была очень сильная склонность к молодым девушкам.       Очень молодым девушкам. Слишком молодым девушкам.       Но это не помешало ему использовать секс в качестве мощного оружия в своем арсенале, когда дело касалось наказания кого-то от имени Темного Лорда, и Фенрир всегда относился к работе с нечестивым ликованием и получал более чем достаточное удовольствие от криков своих жертв, независимо от их пола, что сам Северус мог лично подтвердить.       Но всякий раз, когда Фенрира натравливали на кого-то в прошлом, в том числе на него самого, Темный Лорд всегда четко понимал, что они либо а) в конечном итоге будут убиты, если Ферниру будет позволено делать все, что он захочет, либо б) при наказании пожирателей смерти, таких как сам Северус, его свирепость следует сдержать, чтобы впоследствии они оставались полностью работоспособными.       Северус был уверен, что если Беллатрикс отдала девушку Фенриру в Малфой-мэноре, то она намеревалась замучить Гермиону до смерти независимо от того, получила ли она ту информацию, которую хотела, или нет. Поэтому Северусу стало плохо при одной мысли о том, что пришлось выдержать Гермионе как под палочкой Беллатрикс, так и под когтями Фенрира, если ни один из них не собирался дать ей пережить эту встречу… В том, что они не собирались дать ей выжить, он был уверен.       И все же он должен был уточнить.       — Фенрир… изнасиловал тебя?       Гермиона сдавленно, почти истерически засмеялась, выплюнув полный рот вина обратно в бокал, чтобы не подавиться, и это заставило Северуса вздрогнуть в ответ на ее пугающий тон.       — Ну, он, определенно, не пригласил меня на ужин и в кино, — последовала короткая пауза, а затем… — Я не думаю, что изнасилование — достаточно сильное слово, чтобы описать то, что он сделал со мной.       Северус мог только взять ее за руки, пристально посмотреть на нее и, конечно же, увидеть легкие серебристые шрамы на ее шее от слишком знакомой хватки.       — Нет… Я знаю, что не это подходящее слово, — тихо сказал он, и она задумчиво склонила голову в его сторону.       — Ты? — спросила она, и ее тон был абсолютно ровным. В ее тоне не было осуждения или, что еще хуже, жалости, просто чистое любопытство, поэтому через мгновение он решил ответить… честно.       — Да. Хотя он был немного более… в наморднике… в моем случае Темный Лорд должен был убедиться, что я останусь пригодным для его целей.       Она поморщилась от его описания, а потом сидела в задумчивом молчании, пока он не почувствовал необходимость нарушить его.       — Ты хочешь поговорить об этом? — мягко спросил он, хотя изо всех сил надеялся, что она ответит отрицательно. Он едва мог вспоминать свои собственные жестокие взаимодействия с безумным оборотнем, запирая их так глубоко за своими окклюментными щитами, что они едва ли улавливались в его сознании.       — Нет… Боги, нет… Я не думаю, что смогла бы… во всяком случае, не сейчас… Может быть, в другой раз, если предложение останется в силе?       Взгляд ее янтарные глаз поверх края ее бокала с вином встретился с его взглядом, и Северус чуть наклонил голову в знак согласия.       — Значит, встреча с Фенриром произошла всего через несколько дней после ваших отношений с мистером Уизли?       Она снова фыркнула от смеха, но на этот раз не смотрела на него, и ее ответ был направлен в бокал с вином, когда она вертела его в руке.       — Предположи по-другому…       На этот раз была его очередь поперхнуться вином, его глаза метнулись к ее, но она не оторвала взгляда от напитка, который крутила в руке.       — Ты и мистер Уизли… Так скоро после Фенрира?.. Я не хочу судить, — поспешно добавил он, увидев, как она посмотрела на него, хотя она просто от него отмахнулась.       — Да, ты сделал это, но все в порядке, я не обижаюсь. Я сделала… Мы сделали это два дня спустя. Это произошло в коттедже Ракушка, после того как Флер подлатала меня. Я была в основном исцелена или исцелена настолько, насколько можно было тем, что у нас было в наличии. Если бы у нас было больше времени, больше припасов, я, возможно, выздоровела бы лучше… более тщательно и с меньшим количеством шрамов, хотя я не умерла и все еще могла сражаться, так что, по крайней мере, в то время это было главным.       Ему было больно слышать, как она так безразлично говорит о своих травмах, которые, он был уверен, были обширными. Однако свет в ее глазах показывал, что боль была действительно глубокой, а равнодушные слова были всего лишь щитом, который она использовала, чтобы защитить себя. Что-то, к чему сам Северус мог относиться слишком ясно.       — Я больше не буду лезть не в свое дело, ты не обязана мне ничего объяснять, и тебе не нужно ворошить старые раны ради меня.       Он сказал честно, и она предложила ему снова грустную улыбку.       — Все в порядке, Северус, я знаю, что нездоровое любопытство, должно быть, убивает тебя…       На самом деле, так оно и было, это было похоже на настоятельную потребность посмотреть автомобильную аварию, и часть его просто хотела знать.       — Я не искала… этого… или его. Он вошел в мою спальню и уговорил меня, я полагаю, вот общая суть. Он не заставлял меня или что-то в этом роде…       Северусу пришлось придержать свое мнение, когда она это сказала.       — Но я была так… ошеломлена? Я просто…       — Согласилась на это? — он закончил за нее, и она подтвердила, слегка приподняв бровь.       — Прости меня за то, что я плохо отзываюсь о мертвых, но Уизли, похоже, имел привычку заставлять тебя соглашаться в ситуациях, в которых он изначально ничего не должен был контролировать.       — Ты тоже это заметил, да? — она огорченно спросила его.       — Поздравляю, мне потребовалось гораздо больше времени, чтобы осознать это и смириться с этим впоследствии. Это одна из немногих вещей, которые я эгоистично использую, чтобы облегчить свою вину за то, что позволила ему идти навстречу собственной смерти.       — Он пытался убить тебя и твоего ребенка за то, что с тобой сделали, что полностью вышло из-под твоего контроля. После того, как он вел себя не лучше и принуждал тебя, пока ты выздоравливала, была уязвима и не могла дать настоящего согласия. И вдобавок ко всему, он сделал это безответственно, не подумав о защите ни для тебя, ни о последствиях небезопасных отношений. Ему следовало избегать, а не поддерживать связь, и ему повезло, что его нет в живых, потому что я бы содрал с него кожу за то, что он сделал.       — Ты говоришь так, как будто он изнасиловал меня, Северус…       Слова были тихими и осторожными.       — Разве нет? — он возразил, и она замолчала, потому что у нее не было подходящего ответа.