***
Премии, которую он получил от фонда, было достаточно, чтобы выплатить долг домовладельцу, но Северус все равно позаботился о том, чтобы правильно все оформить через Гринготтс, как он всегда делал, вместо того, чтобы давать галеоны на руки. Северус не доверял домовладельцу, который вполне мог солгать о получении платежа и пытаться наживиться, вываляв его и его имя в грязи. Он остановился у кровати, упаковал все в коробки и уменьшил их, чтобы они поместились в карманах его мантии и старой сумки, которую он вытащил из-под кровати. Следующей остановкой Северуса стал бордель, где он заверил обитателей, что продолжит варить для них зелья по себестоимости. Он также сообщил им о Фонде, который создавали Гермиона и Гарри, пообещав, что как только он будет уверен в своем положении на новой работе, он посмотрит, что может сделать, чтобы разместить там некоторых опальных ведьм и волшебников. Это было встречено горячей благодарностью от персонала, от которой он отмахнулся. Северус не нуждался в их благодарности, и они ничего ему не были должны, они были теми, кто обеспечивал крышу над головой его сына, когда он был в самом отчаянном положении, и он не бросил бы их сейчас, когда у него наконец все начало налаживаться. Борджин и Беркс были последней остановкой, хотя большая часть его академических томов была продана: время для возврата залога истекло много недель назад. Последние книги, которые он принес, все еще были в наличии, и Северус смог вернуть самые сентиментальные из них. Смог немного расплатиться по остальным, тем самым продлив время, в течение которого их продолжат хранить, чтобы он мог вернуться и выкупить свое имущество позже. Северус мог бы заплатить больше, но его внутренний слизеринец был дальновиден. Он хотел, чтобы у него в кармане осталось несколько галеонов на случай, если все пойдет наперекосяк, ведь соглашение с Гермионой они заключили только на словах. Он не верил, что Гермиона из тех, кто может бросить его и особенно его сына на произвол судьбы, но многолетняя паранойя не позволяла ему не отложить часть денег и не подготовиться к худшему. Однако вскоре он убедился, что его опасения были необоснованными. Вернувшись в дом Гермионы, их дом… Северус увидел никого иного, как Гарри Поттера, который сидел в гостиной и подписывал стопку пергаментов. — Добрый вечер, Северус, — сказал он, размашисто подписывая пергамент. Война и потеря друзей сделали Поттера более зрелым, и он стал тихим, задумчивым и грозным аврором. Гермиона заговорила, пока Гарри продолжал разбираться с бумагами, лежащими перед ним. — Поскольку у нас есть общее прошлое, мы хотели проследить, что у тебя был официальный трудовой договор для твоего собственного спокойствия. Чтобы ты не боялся за свою работу или свое жилье, на случай, если между нами возникнут какие-нибудь личные разногласия. Просто знай: несмотря на требования закона, по которому ты должен считаться нашим работником, мы считаем большим благом иметь тебя в нашей команде. Мы считаем тебя равноправным партнером в этом и предоставили тебе столько прав, сколько смогли, в рамках действующих ограничений. Здесь также есть условие, что если что-то случится, и тебе станет неудобно оставаться со мной в этом доме, мы найдем тебе другое жилье по тому же соглашению о бесплатном проживании и питании. Гарри встал и протянул Северусу пергаменты, которые тот осторожно взял. — Я не ожидаю, что ты что-то подпишешь, не прочитав это сначала, но Гермиона тщательно изучила закон. Мы составили настолько гибкий контракт, насколько смогли. И как только эта глупость будет отменена, даже если ты не будешь продолжать готовить для нас зелья, мы хотели бы официально ввести тебя в совет директоров, если ты будешь готов остаться с нами, когда тебе вернут свободу. — Спасибо… Гарри, — тихо произнес Северус, не уверенный, можно ли ему называть мальчика по имени. Казалось, он выбрал правильное обращение, потому что лицо мальчика озарилось улыбкой, которая была так похожа на улыбку Лили, что у него защемило в груди. Хотя после войны он обнаружил, что любые мысли о ней больше не причиняют ему физической боли, вместо нее он часто испытывал ту печальную боль ностальгии по детству, как тогда, когда видел единственную метлу, которая была у него в школе, или гладил обложку одной из своих старых школьных книг. Часть его скучала по всеобъемлющим чувствам, которые так долго управляли его жизнью, но гораздо большая часть его понимала, что так будет правильнее. Он скучал по ней, как скучал по своим книгам и метле, и это было нормально. Он больше не был одержим призраком, но он скучал по своему потерянному другу, и это было нормально — чувствовать себя так. — О, и поздравляю тебя с рождением сына. Я сожалею о его матери и обстоятельствах, связанных с его довольно внезапным появлением в твоей жизни. Гермиона не сказала мне ничего, кроме того, что у вас двоих были сложные отношения, но ребенок — это благословение, независимо от обстоятельств, и я желаю вам обоим всего наилучшего. Мальчик протянул руку, и Снейп увидел искренность на его лице. Поттер действительно ни черта не смог скрыть. После минутного колебания Северус взял его руку и пожал. — Спасибо тебе. — Авроры, проявившие халатность по отношению к ребенку и телу его матери, были наказаны. Надеюсь, ты не возражаешь против такой самонадеянности, но я взял на себя смелость обратиться к Кингсли с личной просьбой. Я получил специальное разрешение от департамента магического правопорядка, чтобы записи о твоем сыне были запечатаны и преданы Фиделиусу для его безопасности. Сейчас в министерстве только Кингсли и я знаем о твоем сыне, и никто другой также не может случайно наткнуться на записи о нем. Это значит, что только те, кого ты сам выберешь, узнают о его существовании. Мы сочли это разумным до тех пор, пока ограничения, установленные министерством, не будут сняты. Огромная тяжесть упала с плеч Северуса. Он глубоко выдохнул и сжал руку мужчины в знак благодарности. Он больше не считал его мальчиком. — А Элис Эйвери? — спросил он почти неохотно, почти пристыженно глядя на Гермиону, чувствуя себя виноватым даже за то, что спросил. — Она не была святой, и мы не любили друг друга, но тем не менее, она родила моего сына, даже если она не была ему матерью. Лицо Гарри слегка смягчилось, и он провел руками по волосам. — Официально она не получит никакой церемонии или почестей в связи с ее связями с Темный стороной, она была кремирована в Азкабане, где прах будет развеян так же, как прах любого другого преступника. Здесь он сделал паузу на мгновение, а потом виновато провел рукой по волосам. — Неофициально… ее родители получили ее прах, он находится в урне без опознавательных знаков, но она будет похоронена в семейном склепе. Так что она будет похоронена со своей семьей, но об этом больше никто не узнает. — Это было хорошо с твоей стороны, Гарри — заверила его Гермиона, положив руку ему на плечо, но мужчина просто пожал плечами. — Просто мне казалось неправильным поступать иначе, понимаешь? — застенчиво сказал он, и Северус взглядом, не затуманенным ненавистью к его отцу, наконец увидел Гарри таким, каким он был. — Я у тебя в долгу, Гарри, спасибо, — его слова были официальными, но тон мягким. — И слышать об этом не хочу, — отмахнулся от него Гарри. — Если мы начнем говорить о долгах, то застрянем здесь надолго. Я бы умер в свой первый год в Хогвартсе и во все последующие, если бы не ты… Задумчиво глядя вверх по лестнице, он с улыбкой повернулся к Северусу. — Я бы с удовольствием встретился с ним как-нибудь, или я мог бы привести Тедди. — Затем появилась плутоватая ухмылка, которая так сильно напомнила ему о Лили, что Северус не мог не позабавиться. — Кроме того… когда-нибудь кто-нибудь должен научить этих двоих тому, что в жизни есть нечто большее, чем книги и ум… и научить играть в квиддич. И он, и Гермиона засмеялись на это и обменялись еще одним рукопожатием или, в случае Гермионы, теплым объятием. Он стоял, чувствуя себя не в своей тарелке, когда Гермиона выпустила Сашу, заперла и защитила дверь на вечер, так как никогда не был посвящен в эту ночную рутину и не знал, какое место в ней занимает. Однако она, казалось, не возражала против того, чтобы его присутствие нарушало ее распорядок дня, так как, как только дверь была заперта, она полезла в ящик и протянула ему ключ. — Конечно, есть обереги и заклинания, которые открывают все двери, так что, боюсь, это довольно символический жест, но я хотела, чтобы у тебя был ключ, чтобы ты тоже мог начать думать о этом доме, как о своем. Этот жест согрел его и успокоил. Его беспокойство, казалось, уменьшилось от ее улыбки. Это была Гермиона. Он мог бы быть счастлив здесь. — Спасибо тебе. Жестом пригласив его следовать за собой, она выключила свет внизу, и они направились наверх на ночь, Гермиона включила свет в свободной комнате… теперь он предполагал, что в его комнате. — Сегодня придется переночевать здесь, но завтра мы поменяем комнату с кабинетом местами. Кабинет — это большая комната и, к счастью, имеет общую стену с ванной, так что мы можем переместить дверь с помощью простого заклинания. Ошеломленный, он повернулся к ней. — Тебе не нужно отказываться от кабинета, Гермиона, ты и так уже слишком многим пожертвовала ради меня. — Я не отказываюсь от кабинета, Северус, просто перенесу его. Кабинет почти в два раза больше этой комнаты, и большая его часть — просто пустое пространство. Кроме того, я хочу расширить ванную комнату настолько, чтобы в ней было место для твоей собственной ванны, а не просто для душа. — Ты слишком много делаешь для меня, ведьма, — просто сказал он, но она дружески обняла его за талию и положила голову ему на плечо. — Ничего страшного, Северус, кроме того, я всегда с удовольствием принимаю вызов и с нетерпением жду возможности спланировать чары для изменений. Спокойной ночи. Она договорила, сжав его бедро и поцеловав в щеку, оставив его стоять в дверях и смотреть, как ее фигура удаляется по коридору, теплое и странное чувство поселилось в его груди. Он сел на край кровати, рассеянно потирая грудь, и думал, что, наверное, это адреналин, полученный за день, вызывает такую боль в груди, отказываясь признавать иные возможные причины… Такие, как девушка, которая спит в комнате напротив. Он осторожно достал коробки и сложил в аккуратную стопку в углу, но не распаковывал их, как настаивала Гермиона, вместо этого рылся в них, пока не нашел одну из книг, которые он забрал у Борджин и Беркс. Открыв страницу, он осторожно провел пальцем по выцветшим чернилам, которыми детским почерком было написано: Эта книга принадлежит Эйлин Принц, Возраст 11 лет. Поместье Принца, Уилтшир. А под ним еще один не менее детский, но более колючий почерк, гласил: Эта книга теперь принадлежит Северусу Снейпу, 7 лет. Тупик Прядильщиков, Манчестер Ланкашир Англия Великобритания Земля Млечный Путь Вселенная Прижав заветный фолиант к груди, он усмехнулся, вспомнив этот детский адрес, а затем пересел за письменный стол в комнате. Достав перо, он аккуратно написал что-то на куске пергамента и вложил его в страницу. Затем он выключил свет и лег в постель. Эта книга теперь является собственностью Александра Снейпа.Глава 17
30 января 2022 г. в 02:23
Потребовалось мгновение, чтобы ее разум и рот догнали дикий ритм, с которым ее сердце колотилось в груди. Она смутно осознавала, что ее рот открыт, и в глубине души она испытывала облегчение от того, что уже положила детей, так как была уверена, что в противном случае уронила бы их.
Спустя долгое мгновение ее мозг толчком напомнил ей, что она молчит уже очень долго, и Северус все еще смотрит на нее с нервной опаской.
Слова, Гермиона, используй слова.
— Что?.. То есть, что?..
Хорошо сказала, Гермиона.
Северус смутился и не смог скрыть этого, его лицо запылало, и он отвернулся, и Гермиона поняла, что он, должно быть, воспринял ее неуверенное блеянье как отказ. Поэтому, прежде чем он смог отступить еще дальше, она буквально набросилась на него.
Неуклюже плюхнувшись на сиденье рядом с ним, обняла его за плечи и поцеловала в щеку.
— Конечно, я согласна, Северус, для меня это будет честью! И Александр — такое красивое имя для этого маленького воина, — она схватила пухлые кулачки мальчика, когда говорила, и тот радостно агукнул.
Северус улыбнулся, хотя опустил глаза и не мог смотреть на нее, когда благодарил ее.
— Тебе нужна какая-нибудь помощь в переезде? Когда ты хотел бы начать?
Она не могла сдержать своего нетерпения: ей хотелось и чтоб он скорее выпутался из ситуации, в которой жил, и чтобы скорее оказался здесь, с ней.
В конце концов, она не лгала, когда говорила, что ей нравится его общество, и когда говорила, что будет ревновать, если придется делить его внимание с кем-то. Она также не лгала о его должности. Хотя у фонда определенно было достаточно денег на покупку любых зелий, необходимых для людей, которым они помогали, для них было бы еще большим успехом иметь в команде своего собственного Мастера Зелий. Да и в долгосрочной перспективе это было бы более экономически эффективным. Так что, с точки зрения Гермионы, она убивала целую стаю птиц одним очень метким камнем.
— Нет… нет. Я справлюсь, — он быстро вмешался, и она не стала настаивать. Было ясно, что он не хотел, чтобы она видела, где он живет.
— Без проблем, гормоны все еще делают меня кошмарно неуклюжей, я бы, наверное, все равно что-нибудь сломала. Ну, по крайней мере, позволь мне присмотреть за нашим маленьким Александром, пока ты будешь разбираться с делами.
Она подошла к ящику и вытащила свою чековую книжку, быстро выписала чек и оторвала листок, чтобы передать ему.
— Вот твоя поощрительная выплата от фонда, чтобы ты мог начать переговоры со своим арендодателем.
Северус потерял дар речи, когда увидел сумму на чеке. Конечно, она не шла ни в какое сравнение с тем, что он зарабатывал как учитель, но после нищеты, в которой он жил весь последний год… Это была куча денег… Он сможет погасить задолженность по арендной плате, и, если повезет, сможет вернуть пару своих любимых книг из тех, которые ему пришлось заложить в Борджин и Беркс, когда он пытался наскрести на арендную плату. Некоторые из них имели скорее сентиментальную ценность, они принадлежали его матери, и он хотел вернуть их, чтобы однажды передать Александру.
Гермиона теперь сидела рядом с ним и ерзала так, что почти напоминала ему Сашу. Если бы у нее был хвост, она бы наверняка виляла им прямо сейчас, казалось, она вот-вот лопнет от того, что скрывает.
— Выкладывай, — добродушно проворчал он, и Гермиона выдохнула, выпустила дыхание и поток слов, который больше не мог сдерживаться.
— Так когда ты сможешь переехать? Я не хочу торопить тебя, но Ксандр уже устал, и если ты сейчас уложишь его здесь и оставишь со мной, пока будешь собираться… думаю, не будет особого смысла забирать его обратно, чтобы просто вернуть его утром, когда можно просто дать ему поспать.
Она выжидающе смотрела на него, и Северус в ответ приподнял бровь, почти испытывая головокружение от волнения, что ему не придется провести еще одну ночь в заплесневелой постели. Но он изо всех сил старался сдержаться.
— Чертова женщина, ты хочешь, чтобы я переехал сюда прямо сегодня вечером? Дай мне хоть подумать.
Тактично стараясь выглядеть пристыженной, она приготовилась извиняться. Но он толкнул ее плечом, его хорошее настроение поднялось настолько, что он не смог долго продолжать эту уловку.
— С удовольствием перееду сюда прямо сегодня. Не испытываю особой любви к моему нынешнему месту жительства, на самом деле совсем наоборот, как только улажу свои финансовые вопросы, с радостью избавлюсь и от него, и от воспоминаний о нем.
Было странно видеть, что она казалась искренне взволнованной так же, как и он, при мысли о его скором переезде, но опять же, если она хотя бы наполовину так изголодалась по интеллектуальной компании, как он за эти годы, он мог это понять. Хотя он не считал себя большой находкой в плане дружеского общения, он был умен и, безусловно, мог отстаивать свое мнение в их частых интеллектуальных дебатах, что, как он был уверен, было для нее чем-то новым, поскольку ее предыдущие компаньоны мало разбирались в академических науках.
Поэтому он поцеловал сына в лоб, что заставило Гермиону радостно улыбнуться.
— Ни слова.
Она сделала у губ движение «застегивающейся молнии», и он криво усмехнулся, и ему пришлось повторить свой прощальный поцелуй собаке, которая, черт возьми, чуть не ударила его головой, и пообещать псу, что он вернется, на скулеж, который раздался, когда направился к двери.