Моя интимная зона для этого города широковата Коммуникабельность не отшлифована — шероховата Дайте танк (!), Я
Между ними случилось утро, по-другому и не скажешь. Точно такое, как Чу Ваньнин представлял ещё в отеле, поймав себя на мысли, что Мо Жань окажется у него дома. Они теснились на кухне, и Чу Ваньнин не понимал — ему жарко от включенной плиты, или от того, как близко к нему Мо Жань? Тот не хотел смирно сидеть, как положено благовоспитанному гостю, нет. Он порывался заварить кофе или занять место Чу Ваньнина рядом со сковородкой, шипящей от раскаленного масла. — Сядь уже, я не могу за всем уследить! — не выдержал Чу Ваньнин и выставил лопаточку перед собой, как меч. О его ноги терлась голодная кошка, под руку с советами лез Мо Жань, и он был близок к тому, чтобы выставить обоих из кухни. Мо Жань вернулся на пластиковый стул, и тот чуть скрипнул, принимая его крепкое тело. Широко расставив ноги, он обхватил край стула пальцами, подаваясь вперед, к Чу Ваньнину, словно боялся оставить его без присмотра. Мышцы на руках напрягались, отвлекали от виноватой улыбки… Чу Ваньнин на мгновение прикрыл глаза, а потом вернулся к сковороде и схватил первое из трех заготовленных яиц. — Погоди! Слишком долго на огне… — но предупреждение Мо Жаня запоздало. Чу Ваньнин разбил скорлупу, яйцо плюхнулось на перегретую сковороду с оглушающим шипением, и кухню тут же заволокло дымом, а в ноздри забился запах гари. Чу Ваньнин схватил сковороду, снимая ее с огня, но брызги масла тут же начали жалить его руки, и он выругался, разжимая хватку. Пока он чертыхался, Мо Жань погасил огонь и накрыл чадящую сковороду крышкой. — Ваньнин, дай сюда, — встревоженно позвал он, как только спас кухню от пожара. Мо Жань взял покрасневшие от мелких ожогов ладони в свои руки. — Вот, под холодную воду, — сказал он, поворачивая вентиль. Он говорил мягко, но Чу Ваньнин готов был провалиться под землю от пережитого позора. — Слушай, давай ты первым пойдешь в душ, — вкрадчиво начал Мо Жань, промокая его руки полотенцем, — а я сделаю завтрак. Честно, я готовить могу даже во сне, так что и с сотрясением осилю что-то простенькое. Чу Ваньнин только что едва не сжёг кухню, пытаясь совладать с плитой, а Мо Жань обесценил его страдания, сказав, что горячий завтрак — это просто. Следовало выдать Мо Жаню кофе и булочку из магазина, а не строить из себя гостеприимного хозяина. — Прекрасно, — сказал Чу Ваньнин. — Радуешься, что выпроводил меня из собственной кухни? — Я не имел в виду… — Делай что хочешь, — не стал его слушать Чу Ваньнин. — Мне на завтрак достаточно чашки кофе, так что нет ничего странного, что для меня готовка... — Ваньнин, ты все неправильно понял, — перебил его Мо Жань. — Ты позаботился обо мне, так что позволь сказать “спасибо”, — Мо Жань чуть виновато улыбнулся и взлохматил волосы на макушке. Чу Ваньнин успел понять — он так скрывает волнение. — Готовка — это такая малость, но больше ничего я и не умею. — Что за глупости, — проворчал Чу Ваньнин. — Не говори мне, что у тебя мало талантов. — Ах, эти таланты… — многозначительно рассмеялся Мо Жань. — Не хочу навязываться, но если мое “спасибо” будет уместнее на языке люб… — Заткнись! — выпалил Чу Ваньнин, распахнув глаза. — Паршивец! Сбитый с толку, он выскочил из кухни, вслед ему несся бесстыдный смех. И только плеская водой в горящее лицо, он понял — Мо Жань своего добился. Выставил его из кухни, негодяй. Стоя под душем, Чу Ваньнин кипел от возмущения, так что даже лившаяся на него горячая вода казалась прохладной. Он продумывал речь, пока растирал тело пушистым полотенцем, пока натягивал чистые домашние вещи, пока насыпал оголодавшей кошке еду — сухие шарики гипнотически звенели, падая в стальную миску, и он очнулся, только когда корм начал сыпаться на пол. Ментально подготовившись к новой встрече, Чу Ваньнин прошагал на кухню, правда, получилось совсем не так грозно, как он рассчитывал, учитывая, что теплые тапочки только мягко шлепали по полу. Мо Жань стоял у плиты, закрывая широкой спиной все таинство приготовления пищи. Чу Ваньнин раскрыл рот, чтобы повозмущаться еще немного, но тут же его захлопнул — пахло так вкусно, что он побоялся залить пол голодной слюной. Хотя на завтрак Чу Ваньнин вообще-то не рассчитывал, ошалевший мозг начал бомбардировать его глупыми мыслями, вроде “если ты извинишься, Мо Жань смилостивится и угостит тебя”, “это твой дом, просто отними еду по праву хозяина”, “сядь и начни есть — и пусть попробует тебя остановить!” — Едва успел, — сказал Мо Жань и наигранно утер лоб, обернувшись к Чу Ваньнину. Пока тот нелепо торчал в дверном проеме, он споро выставил готовые блюда на квадратный столик, такой маленький, что им двоим за ним наверняка стало бы тесно. Столешница тут же скрылась под мисочками и тарелками. Чу Ваньнин даже не знал, что у него столько посуды! Он не решался приблизиться, но кухня была крошечной, так что он разглядел на столе плоские тарелки, на которых лежали румяные лепешки с кубиками тофу и рулетики из тончайшего омлета, политые сиропом. Рядом стояли две пиалы с жидкой рисовой кашей: в одну Мо Жань добавил яйцо, в другой каша была сладкой, с кусочками засахаренных фруктов, которые Чу Ваньнин обычно ел поздней ночью, если засиживался за проектом (поэтому прятал он эти фрукты на самой дальней полке, чтобы не прикончить их без повода). — Извини, пришлось взять без спросу, — сказал Мо Жань, заметив его тоскливый взгляд. — Порядок, — поспешил сказать Чу Ваньнин. Он не представлял, как Мо Жань успел это все приготовить из того возмутительно маленького списка продуктов, которые имелись на кухне Чу Ваньнина. — Пожалуйста, попробуй, — попросил Мо Жань, устраиваясь за столом. Чу Ваньнин медленно сел и занёс руку над сладкой кашей, но тут же отдернул ее. Разве ему следовало выбирать? Мо Жань — гость. Но тот заметил его маневры и деликатно придвинул миску с ароматным угощением поближе к Чу Ваньнину, а сам схватился за вторую и начал есть, делая вид, что это нормально — сидеть вот так, едва ли не соприкасаясь коленями, как будто это утро — одно из многих. — Не нашел у тебя специй. Совсем, — сказал Мо Жань. — Извини, если слишком пресно. — Ненавижу острое, — проворчал Чу Ваньнин. — В этом доме никакого перца, это точно. — Фух! — Мо Жань театрально смахнул невидимые капли пота. — Повезло, что завтракаем не у меня — я бы точно попытался поразить тебя огненно-красными блюдами, — сказал он с нервным смешком и глянул на Чу Ваньнина, который наконец проглотил первую ложку каши. — Прости, не слишком долго варил, конечно, надо было хоть полтора часа потомить ее. — Прекрати извиняться, — нахмурился Чу Ваньнин и отправил в рот следующую порцию. Он свел брови, хотя на самом деле ему хотелось прикрыть глаза от удовольствия, а потом жадно выскрести всю кашу до самого дна, да еще миску облизать. Вместо этого Чу Ваньнин постарался есть помедленнее — когда еще доведется посмаковать домашнюю еду? Он и не заметил, как все сладкие порции омлета оказались перед ним — не думайте, что он протестовал. Мо Жань в какой-то момент перестал есть и просто сидел за столом, подперев ладонью щеку. Чу Ваньнин поймал его взгляд и едва не поперхнулся. — Чего улыбаешься? — Я жив, завтракаю в прекрасной компании, за окном светит солнце. Нет повода для радости? — сказал Мо Жань и улыбнулся еще ярче, Чу Ваньнин аж перестал жевать. И как прикажете отвечать? Чу Ваньнин промолчал, обещая себе, что поставит наглеца на место, когда еда закончится. Не очень вежливо ругать человека, который тебя кормит. На столе не осталось ни единой крошки, и Мо Жань поднялся, собирая тарелки, но Чу Ваньнин не позволил ему унизить себя еще больше. — Боишься, что я залью соседей, если возьмусь мыть посуду? — фыркнул он и оттеснил Мо Жаня от мойки. Чу Ваньнин постарался не думать о том, насколько тот был горячим, раз он почувствовал тепло тела даже через ткань, прижавшись на короткий миг к бедру Мо Жаня. — Молчи, — добавил он, заметив скептическое выражение на его лице. — Иди в душ, а потом возвращайся на диван. Иначе я выпровожу тебя из дома, — Чу Ваньнин прищурился и добавил: — Не очень ты похож на больного. — Понял-понял! — Мо Жань вскинул руки, сдаваясь, и оставил его одного на кухне. Сгрудив в мойку грязную посуду, Чу Ваньнин принялся наводить порядок. Мерное течение воды из-под крана убаюкивало, он лениво водил губкой по последней тарелке, когда дверь ванной снова хлопнула. Чу Ваньнин вздрогнул, выключил воду, вытер мокрые руки и поспешил в гостиную. — Ваньнин, не найдется старой футболки? — спросил Мо Жань, обернувшись на звук его шагов. — Зачем? — беспомощно спросил он, уставившись на чуть покрасневшего от горячей воды Мо Жаня. Тот вопросительно посмотрел в ответ. На его плечах лежало влажное полотенце, и Чу Ваньнин приказал себе не опускать взгляд ниже, не пялиться на обнаженную грудь. — Ладно, — сказал Мо Жань с коротким смешком. — Мне, в общем-то, не холодно. И чего это Чу Ваньнина закоротило от вида обнаженного торса? Он видел Мо Жаня полностью голым. Не только видел — трогал. Скользил внутрь сначала пальцами, потом… — Прикройся! — рявкнул Чу Ваньнин и кинул в бесстыдника плед. — Сейчас дам тебе чистое. Он едва ли не бегом кинулся из гостиной, хлопнул дверью спальни и тут же прижался к ней лбом. Пока Чу Ваньнин думал о Мо Жане как о подопечном, нуждающемся в уходе, таких грязных мыслей в голове не водилось. Но этот, с позволения сказать, “больной” выглядел теперь слишком бодро. Да он выглядел, как набитая тестостероном приманка для слабых духом профессоров средних лет! Чу Ваньнин открыл глаза и с ужасом глянул вниз — штаны натягивал вдохновленный воспоминаниями член. Вызовет ли он подозрения, если пойдет в душ спустя час после утренней помывки? Рождественская авантюра открыла ящик Пандоры, из которого вырвалась похоть — самое большое несчастье для благочестивого и неискушенного человека. Конечно, ничем другим это жгучее чувство быть не могло. Они с Мо Жанем чужие друг другу, случайные люди, над которыми посмеялась судьба. Над Чу Ваньнином, по крайней мере, она точно хохотала до упаду. Стоило один раз попробовать желание на вкус, как Чу Ваньнин тотчас же погрузился в пучину порока. А ведь он думал, что усмирил свою плоть еще вчера (усмирять пришлось дважды, сначала в кровати, сразу после пробуждения, а потом еще и в душе). Как самонадеянно! Повторяя мантру “хватит думать не тем местом”, Чу Ваньнин подошел к кровати и задумчиво осмотрел сваленную в беспорядке одежду.* * *
Мо Жань послушно сидел на диване, накинув на плечи плед. Идиотская улыбка никак не хотела сходить с его лица — наблюдение за Чу Ваньнином в естественной среде обитания невероятно забавляло. Он честно прикладывал усилия, чтобы не скатиться до бесстыдного флирта, но с каждой крошечной реакцией Чу Ваньнина, с каждым пятном румянца контроль трещал по швам. В конце концов, Чу Ваньнин приехал за Мо Жанем! Мог бросить трубку, услышав одно только его имя, но вместо этого забрал из больницы и привез к себе домой. Дойдя до этой мысли, Мо Жань тоскливо осмотрелся: квартира напоминала жилище безумного собирателя мусора. Маленький столик и комод покрывали кипы бумаг, коробочки из-под лапши быстрого приготовления и грязные чашки. Стоявший у окна шаткий стеллаж кренился под весом книг и журналов. Мо Жань смотрел на него с опаской: одно неловкое движение — и погибнешь во цвете лет, получив увесистым томом по голове. На одном кресле громоздились мятые вещи, второе пустовало, но лишь потому, что Чу Ваньнин скинул весь хлам на пол. А на том полу… Обрывки газет лежали вперемешку с документами, на которых красовались внушающие уважение печати и подписи. Пустые бутылки от сладкой газировки боролись за место с ящиками, полными инструментов. И среди всего этого ужаса висели обрывки паутины, а в углах собрались клочья пыли. Нет, Мо Жань сразу понял, что Чу Ваньнин из тех не от мира сего профессоров, которые в своей гениальности забывают о приземленных вещах вроде регулярных обедов и сна (не зря же он оставался девственником, несмотря на внешность небожителя). На этой мысли Мо Жань довольно хмыкнул — социальная неловкость Чу Ваньнина сыграла ему только на руку. Тем удивительнее, что такой человек завел домашнего питомца. Его кошка выглядела недокормленной и не очень ласковой — стоило Мо Жаню войти в гостиную, как она нырнула под диван, словно опасалась людей. Правда, утром бесстыдное животное дрыхло на подушке Мо Жаня, щекоча его нос белоснежным хвостом, на который налипла пыль. Будто услышав его мысли, кошка выбралась из-под дивана и прошмыгнула к низкому столику, стоящему у окна. Она долго и старательно шуршала бумагами, сваленными на пол, и только когда шум затих, его осенило. — Эм-м-м… Ваньнин? — крикнул он с тревогой. — Кажется, твоя кошка перепутала гостиную с туалетом. — Туалетом?.. — растерянно спросил Чу Ваньнин, выскочив из спальни на зов. — Проклятье! Так Мо Жань выяснил, что ухаживать за животными у Чу Ваньнина получается только самую капельку лучше, чем за собой. — То есть, ты свозил ее к ветеринару, купил еду, но забыл, что эта еда потом выходит наружу? — спросил Мо Жань, кусая губы от смеха. Он натянул мятую, но пахнущую свежестью майку, которую ему швырнул Чу Ваньнин, и теперь мастерил из плоской коробки что-то вроде лотка для бедного животного, пока Чу Ваньнин наводил порядок. — Черт, я думал, она даст понять, что ей нужно… Не смейся! — Чу Ваньнин снова раскраснелся, в отчаянии выгребая из-под стола испорченные бумаги. — Это же работа моего студента, — он застонал, сминая листки и запихивая их в мусорный пакет. — Убирайся уже из моего дома, чудовище, — добавил Чу Ваньнин, и Мо Жань прекратил смеяться. — Как ее зовут? — спросил он, стараясь увести разговор подальше от темы выпроваживания наглых вторженцев. Тот нахмурился и даже прекратил собирать мусор. — Зачем ей имя? Я оставил контакты в ветеринарной клинике. Как только ей найдут хозяев, со мной свяжутся. Вот они пусть и называют ее как хотят. — Брось, Ваньнин. Ей нужна кличка. — Я зову ее “кошка”, этого хватает. Видишь тут других? Непонятно, какую кошку я имею в виду? Он рассерженно завязал мусорный пакет и, не дожидаясь ответа, ушел на кухню. Услышав удаляющиеся шаги, кошка выбралась из-под дивана, запрыгнула на мягкие подушки и вытянула заднюю лапу, безмятежно собирая языком налипшую на шёрстку пыль. — Может, назовем ее Жунмао? — крикнул Мо Жань. — Что за дурость? — возмущенно спросил Чу Ваньнин, вернувшись в комнату. — Сюэхуа? — с надеждой предложил Мо Жань. — Посмотри, какая она беленькая. — Угомонись, — отрезал Чу Ваньнин, расправляя новый мусорный мешок. Он хватал с пола пустые бутылки и коробки, а потом запихивал их в пакет с такой злостью, словно они нанесли ему личную обиду. — Придумал, — обрадовал его Мо Жань. — Давай будем звать ее Доушанбао. — Ты в своем уме? — А что, кота моей тети зовут Цайбао, ему очень идет — он такой же кругленький и мягкий. — Мою кошку не будут звать булочкой! — Твою, значит? — спросил Мо Жань, и глаза его хитро блеснули. Чу Ваньнин бросил на него недовольный взгляд и вернулся к сбору мусора. Не прошло и пяти минут, как Мо Жань устал сидеть без дела. — Давай помогу, — сказал он, любуясь задницей Чу Ваньнина — тот как раз встал на колени и тянулся к самым дальним уголкам под столом, выгребая фантики от конфет. — Одному придется возиться весь день, тут еще убирать и убирать. — Проваливай, раз мои условия не хороши, — сказал Чу Ваньнин, поднимаясь и смахивая со лба выбившиеся пряди. — Ай! Так голова болит, просто раскалывается, — Мо Жань поскорее улегся на диван и зажмурился. — Ваньнин, ты же не выставишь меня на улицу? — спросил он и открыл один глаз. — Из тебя плохой актер, — сказал Чу Ваньнин, но больше не заговаривал о том, чтобы выпроводить Мо Жаня из квартиры. Спустя час в небольшой прихожей выстроилась шеренга доверху забитых мусорных мешков, а Мо Жань окончательно измучился от безделья. Он перевернулся на живот, не отрывая взгляда от трудящегося Чу Ваньнина, то и дело задавая праздные вопросы. — Лучше посмотри телевизор, хватит меня дергать, — сказал тот, отказавшись рассказать, какие десерты он любит больше всего. — Мне нельзя. И наблюдать за тобой интереснее. — Я не нанимался тебя развлекать, — проворчал Чу Ваньнин, но бросил свое занятие и подошел к Мо Жаню. — Чем ты хочешь заняться? — спросил он, скрестив руки на груди. Это был опасный момент. Отбросив первые десять идей о том, как они могли бы провести время вместе, Мо Жань сказал: — Пусти меня на кухню! Я сам закажу продукты и покажу тебе все, на что способен. Довольно улыбнувшись от того, как покраснел при этих словах Чу Ваньнин, Мо Жань молитвенно сложил ладони, а потом победно вскинул кулак, увидев кивок. — Только сначала вымою там полы. Улыбка Мо Жаня поблекла. — Слушай, не стоит так из-за меня напрягаться, — сказал он, нервно дергая пряди волос. — Кто тут напрягается? Да, я был занят последние недели, запустил дом, — Чу Ваньнин говорил, не отрывая взгляда от пола. — Но сегодня воскресенье, самое время навести порядок. Решил, что я ради тебя стараюсь? — спросил он, надменно задрав нос. “Не убирался несколько недель, да? Последние пару лет, ты хотел сказать”, — подумал Мо Жань, но промолчал. Он вообще гордился сегодня своим здравомыслием. Решив не мешать Чу Ваньнину, вставшему на тропу чистоты, Мо Жань уткнулся в телефон, открыв приложение по доставке и краем уха слушая, как тот чертыхается в ванной. — Тряпки нет, — растерянно сказал Чу Ваньнин, вернувшись, — и ведра. Я точно помню, что покупал их, когда переезжал. Он сел на диван и обиженно поджал губы. Мо Жань едва не рассмеялся, но вовремя взял себя в руки. — Я все закажу. Заодно куплю самые лучшие средства для чистки. — Какие еще средства? — нахмурился Чу Ваньнин. — Ну… Чем ты обычно моешь плиту? Или ванную? — Водой, — тут же ответил Чу Ваньнин с таким видом, словно ему задали самый идиотский вопрос на планете. — Точно не разрешишь помочь? — без особой надежды спросил Мо Жань. Чу Ваньнин только закатил глаза. В итоге, забрав у курьера заказ, Мо Жань вооружил Чу Ваньнина тряпками, гелями, очистителями и дезинфекторами, бескомпромиссно натянул на его руки латексные перчатки и вознес короткую молитву всем богам сразу. — И не забывай, Ваньнин, тряпку надо полоскать, — сказал он последнее напутственное слово, прежде чем оставить его наедине с липким от пятен полом. На деле Чу Ваньнин оказался не совсем безнадежным, видимо, докторская степень не дается просто так, и науку мытья полов он освоил без проблем. Правда, прошло почти два часа, прежде чем Мо Жаня пустили на кухню. Он осторожно прошел по мокрому полу, одобрительно посмотрел на сверкающую раковину и плиту. Мо Жань принялся за готовку, Чу Ваньнин ушел в гостиную, а в кухню степенно вошла кошка. Запрыгнув на стул, она с интересом потянула носом и требовательно мяукнула. — Сяохуа, хочешь немного? — спросил Мо Жань, отрезая кусочек от сочного стейка. Свежеименованная Сяохуа на лету поймала брошенное угощение, и глаза ее жадно загорелись. — Эх, ладно, тебе точно не повредит пара лишних порций, да? — сказал Мо Жань, отрезая ещё немного мяса. Так, беззаботно болтая с пушистой гостьей, он провел остаток дня, пока руки занимались привычным делом. — И вот я ему говорю: “Эй, Мэнмэн, близнецы уже год осаждают твою неприступную крепость. Дай им четкий ответ! Просто прогони, раз тебе так противно”. И, представляешь, Сяохуа, он покраснел и сбежал, вместо того, чтобы наорать на меня. — Захватывающая история, — раздался усталый голос. Мо Жань подпрыгнул на месте и неловко рассмеялся. Чу Ваньнин вошел и уселся на свободный стул, потирая переносицу. Мо Жань бросил на него короткий взгляд. — Ваньнин, твои руки… Целый день Чу Ваньнин провел в перчатках, скреб и мыл, не жалея пораненные ладони, и мелкие ожоги, которые он получил еще утром, теперь ярко выделялись на бледной коже. — Мелочи, — отмахнулся тот. — Да какие же это мелочи? — в бессильном раздражении спросил Мо Жань. — Больно? Чу Ваньнин удивленно посмотрел на него, потом перевел взгляд на руки. Снова нахмурился. — Самую малость, — сказал он. Чу Ваньнин не шевелился, и только взгляд его становился все более ошеломленным, пока Мо Жань, чертыхаясь, копался в найденной аптечке. — Просроченный, — сказал он, глядя на пузырек с антисептиком. — Ай, что ему сделается, — решил Мо Жань и взял израненную ладонь в свою руку. — Потерпи, сейчас будет щипать. — Мо Жань, я не маленький, — не удержался Чу Ваньнин, но глаза его странно блеснули. — Конечно-конечно, — сказал тот, обрабатывая каждый ожог. — Вот и все. Пластырь лепить не буду, пусть подышат. Они еще какое-то время посидели в тишине, а потом Чу Ваньнин вырвал свои ладони, и Мо Жань подскочил, поворачиваясь к плите. От резкого движения в глазах потемнело, и он схватился за столешницу. Чёртово сотрясение давало о себе знать, но Мо Жаню грех было жаловаться. Нелепо получилось. Он провожал братца и дядю с тетей в аэропорт, и на обратном пути подставился под удар, а все из-за обледеневшей дороги. Байк забрали в сервис, а сам он, по сути, отделался лёгким испугом. В ушах шумело, но Мо Жань расслышал, как Чу Ваньнин встревоженно зовет его по имени. Недолго думая, он решил, что, как больной человек, имеет право покапризничать. — Думаю, мне и правда поплохело, — сказал Мо Жань и с удовольствием отметил испуг в глазах Чу Ваньнина. — Сядь! — раздраженно приказал тот, но вместе с тем помог ему устроиться на стуле. — Останешься со мной в гостиной после ужина? — самым жалобным голосом попросил Мо Жань. — Вдруг станет хуже? — Конечно. Разве не за этим ты тут? Под моим присмотром. — За этим, — покорно согласился Мо Жань. — И зачем так рвался на кухню? — нахмурился Чу Ваньнин. — Сиди, куда собрался? Накрыть на стол и я смогу. Мо Жань, конечно, немного переиграл, но чужая забота, даже полученная обманом, грела душу. Подумать, так это самое провальное свидание на его памяти. Вместо того, чтобы флиртовать, они с Чу Ваньнином соревновались за звание лучшей хозяюшки, а теперь принялись за ужин в полной тишине, которую нарушал только стук палочек. Но при всем при этом Мо Жаня переполняло ощущение, будто он вернулся домой. Не домой, в смысле, в свою крошечную квартиру, в которую даже кровать не влезла, нет. Домой, как будто… ну, словно он там, где ему рады. Как глупо. Ясно же, что дело совсем не в месте. Но до сегодняшнего дня, кроме дяди и тети, о нем никто не заботился. Чтобы вот так, безо всякого умысла. Мо Жань улыбнулся и закинул в рот кусочек курицы. — Чего? — недовольно спросил Чу Ваньнин, и Мо Жань быстро помотал головой. “Давай, гни спину, шипи, — подумал он. — Если бы ты взаправду злился, давно отвесил бы мне пинка под зад”. Если раньше Мо Жань мысленно называл происходящее затяжным свиданием, то когда они переместились в гостиную, на диван, на ум пришло сравнение с досугом престарелой пары. Вместо того, чтобы валять Чу Ваньнина по этому самому дивану, Мо Жань скромно улегся, устроив голову рядом с коленями Чу Ваньнина, а ноги перекинул через подлокотники. И ему нравилось, честно. А еще Мо Жань по-настоящему гордился Чу Ваньнином. Гостиная преобразилась, и не поверишь, что утром тут был филиал помойки. Пол сиял чистотой, кресла освободились от гнета барахла, а в воздухе витал яркий запах бытовой химии, вытеснивший затхлость. — Ты отлично поработал, — сказал он искренне. Чу Ваньнин его проигнорировал и скрестил руки на груди. Вся его поза выражала неловкость, словно он хотел встать и спросить, что вообще происходит. — Включи что-нибудь, — попросил Мо Жань. — Тебе нельзя, забыл? — Я не буду смотреть, только послушаю. Так они и провели вечер: Мо Жань лежал на диване, то и дело уточняя, что там делают герои. Чу Ваньнин сначала ворчал, но потом втянулся и без напоминаний пересказывал происходящее. В какой-то момент Мо Жань совершил тактический маневр и снова пожаловался на головную боль. Стоило Чу Ваньнину с едва скрываемым беспокойством спросить, чем он может помочь, как ловушка захлопнулась — Мо Жань устроил голову на его теплых коленях (немного жестковатых, но нельзя получить все и сразу). Спустя несколько минут пальцы Чу Ваньнина зарылись в его волосы, и Мо Жань довольно выдохнул, разглядывая разрумянившееся лицо Чу Ваньнина. — На что смотришь? — тут же ощетинился его благодетель. — Неприлично пялиться на людей. — В телевизор нельзя, на тебя нельзя. Ваньнин такой суровый, ничего мне не разрешает. — Дурак, — пробормотал Чу Ваньнин и уставился в экран. Мо Жань улыбнулся и прикрыл глаза, наслаждаясь прикосновениями чутких пальцев. В следующий момент он распахнул глаза и удивленно заморгал — вокруг была плотная темнота, телевизор больше не бросал синие блики на окружающие предметы, а теплые колени сменились подушкой. Ах, какая досада! Он заснул и не смог украсть так много внимания Чу Ваньнина, как хотел. Мо Жань осторожно поднялся — диван даже не скрипнул, а Сяохуа и ухом не повела, сладко посапывая на подушке. Он едва сделал несколько шагов в сторону кухни, когда безмолвие нарушил странный звук. Чу Ваньнин еще не заснул и ворочался в постели? Не очень-то вежливо красться в ночи к спальне другого человека, но Мо Жань осознал это, только когда бесшумно подошел к двери. Та не была закрыта полностью, поэтому звуки из спальни разлетались по всей квартире. И звуки эти… Мо Жань в первое мгновение не поверил ушам: ритмичное быстрое дыхание и осторожный шелест простыней — вот что доносилось из спальни. Такие звуки молниеносно пробудили инстинкты Мо Жаня, вызвали потребность быть там, рядом с ублажающим себя Чу Ваньнином. В конце концов, зачем ему рука, если рядом есть задница Мо Жаня, да и он сам целиком. Правда? Чуть подрагивающие от волнения пальцы коснулись двери, и Мо Жаню стоило огромных усилий отвести руку. Он мог войти. Чу Ваньнин, сгорая от стыда, попытался бы прогнать его, но если бы только Мо Жаню удалось поцеловать его, прижать, сказать, что он сделает только то, чего хочется Чу Ваньнину... Мо Жань закусил губу. Всегда оставался риск, что он неправильно понял чужие желания. А рисковать Мо Жань не хотел, не с Чу Ваньнином. Он мог вернуться на свой диван и притвориться, что ничего не слышал, или мог остаться и, как настоящий вор, украсть не предназначенное для его ушей сладкое угощение. Мо Жань все еще сомневался, прикидывая, не убьет ли его взболтанные мозги оргазм, но все перечеркнул короткий стон, заглушивший легкий скрип кровати. — Блядь, Чу Ваньнин, ты не оставил мне выбора, — прошептал он одними губами. Затаив дыхание, Мо Жань потянул молнию на штанах и достал твердеющий член. Он гладил его быстро, стараясь двигаться в унисон с Чу Ваньнином, хоть звуки, которые доносились из спальни, были на грани слышимости. Он напрягал слух изо всех сил, но, видимо, Чу Ваньнин сжал зубы на подушке — до Мо Жаня долетали едва различимые сдавленные вздохи. Плевать, одна мысль, что за дверью распаленный Чу Ваньнин, заводила Мо Жаня до предела. Когда человек получает небольшую подачку, его жадность тут же начинает требовать добавки, и Мо Жань не был исключением. Ублажать себя в то же время, как этим занимается Чу Ваньнин… Хорошо, не поспоришь, но слишком мало, поэтому он безрассудно толкнул ладонью дверь так, что в расширившемся проеме показалась кровать. Чу Ваньнин стоял на коленях, грудь вжималась в постель, бедра беспорядочно толкались навстречу руке. Он жмурился и кусал подушку, чтобы заглушить звуки. Мо Жань на мгновение прикрыл глаза от такой обжигающей и невыносимо соблазнительной картины. Воображение достраивало остальное: как ощущается кожа Чу Ваньнина под пальцами, какой он горячий, когда возбуждение достигает пика. Мо Жань готов был рычать от злости и бессилия — так сильно хотелось быть там, на одной постели с Ваньнином. Накрыть его своим телом, вжать в матрас, заменить руку на члене своей. Блядь! Еще немного! Чу Ваньнин словно читал его мысли — выгнулся, выпуская подушку изо рта, и застонал громко и бесстыдно. — Я тоже. Да… Я сейчас! — бормотал Мо Жань, едва не до боли сжимая пальцы на члене. Он двигался быстро, в кулаке хлюпало, но Мо Жань знал, что Чу Ваньнин ослеплён, оглушен оргазмом и не заметит постороннего шума. — Ваньнин, — шептал он, кусая губы. — Ваньнин, Ваньнин! Бедра дернулись навстречу руке, и Мо Жань кончил с коротким задушенным стоном. Никогда еще он не получал разрядку так быстро. Видимо, возбуждение подстегнули страх и одновременно желание быть застигнутым. Он хотел бы увидеть растерянный взгляд Чу Ваньнина, его ошеломление, проступающее поверх послеоргазменной расслабленности. Всего-то нужно толкнуть дверь посильнее… Вместо этого Мо Жань потянул ее на себя. Все ещё задыхаясь от оргазма, он вернулся в гостиную и вытер руку о свою грязную футболку. Завтра все изменится. Теперь он точно не даст Чу Ваньнину сбежать.* * *
Чу Ваньнин оказался слабаком. Всего-то прикоснулся к мягким прядям, услышал низкий дразнящий голос, увидел дерзкие взгляды, и вся его сдержанность разлетелась, как палые листья на ветру. И теперь, измученный удовольствием, Чу Ваньнин остался наедине с унизительным фактом — он мастурбировал в нескольких метрах от ничего не подозревающего Мо Жаня, и ему понравилось. Его сознание так легко затопили образы… На том проклятом диване Мо Жань, не слушая нелепых протестов, притянул его к себе и поцеловал, а потом вжал в мягкие подушки… Чу Ваньнин протянул руку к салфеткам, отгоняя новую порцию фантазий. Он почти не сомневался, что если продолжит в том же духе, то пойдет на второй круг. Бесстыдство какое! Весь день Мо Жань делал вид, что они что-то вроде старых приятелей, и не допускал даже грязных намеков. Чу Ваньнин разрывался между мыслями: “Мо Жань хороший, он не такой” и “Почему ты не такой, Мо Жань?” Если он не ждал от Чу Ваньнина необременительного секса, зачем вообще все это делал? Шутил, заботился, прикасался… Почему, почему? Придавленный грузом вопросов, на которые он не находил ответов, Чу Ваньнин провалился в тревожный сон. Ему все казалось, что он слышит шаги, слышит, как Мо Жань собирается и хлопает дверью, оставив его одного в квартире. Чу Ваньнин не хотел просыпаться, потому что утреннее солнце развеет туман вчерашних воспоминаний, весь тот день, удивительно похожий на сон. Поэтому стоило распахнуть глаза, как ночные страхи парализовали Чу Ваньнина. Он подскочил на кровати и кинулся в гостиную, только чтобы замереть перед диваном, аккуратно застеленным пледом. Ушел! — Ваньнин? Ты чего вскочил? — раздался голос Мо Жаня, и Чу Ваньнин обернулся. — Еще семи нет. На Чу Ваньнина тут же обрушился водопад соблазнительных запахов с кухни. Мо Жань стоял в дверном проеме и выглядел омерзительно бодро для такого раннего утра. Помахивая лопаточкой, он ярко улыбнулся, и Чу Ваньнин почувствовал, как губы сами собой складываются в ответную улыбку. Он терял всякую защиту рядом с этим человеком! — Вижу, ты в прекрасной форме, — с намеком сказал он. Они вошли в кухню, и Чу Ваньнин устроился на привычном месте за столом. — Ну, я бы полежал еще денек, — сказал Мо Жань, расставляя на столе полные тарелки. — Коварная штука это сотрясение. Чуть расслабишься — и снова накроет, да? — Тебе не нужно на работу? — прямо спросил Чу Ваньнин. — Ах, это… Ну, я подрабатываю то тут, то там. Скорее, безработный, — сказал он и тут же запустил пятерню в волосы. — К счастью, у меня работа есть, так что после завтрака отвезу тебя домой. — Ладно, — тяжело вздохнул Мо Жань. — А я так надеялся, что Ваньнин соблазнится моей готовкой и разрешит остаться. — Весьма впечатляюще, — сухо сказал тот, подтягивая ближе тарелку с блинчиками. — Но ты давно отплатил мне за ту небольшую помощь с больницей. Ума не приложу, почему ты продолжаешь… все это. — Хм-м-м… — протянул Мо Жань и поставил локти на стол так, что его лицо оказалось недопустимо близко к Чу Ваньнину. — А может, я хочу что-то взамен? Палочки звонко ударили по краю тарелки, и Чу Ваньнин медленно отодвинулся. — Мои услуги дорого стоят, — почти шепотом сказал Мо Жань и улыбнулся, но улыбка вышла скорее опасной, нежели привычно-светлой. — Придется отдать взамен самое ценное. Сердце Чу Ваньнина забилось сильнее. Вот оно. Он так и знал! Глупец, на что рассчитывал? Как позволил себе обмануться? Увидев сегодня утром Мо Жаня на своей кухне, Чу Ваньнин подумал, что вдруг... Вдруг он тоже понравился кому-то? Просто так. Бесплатно. Но все встало на свои места. Жаль только, что его счёт опустел после больницы, и ему нечем платить, а Мо Жань наверняка и не подозревал об этом. Чу Ваньнину следовало винить только себя за самообман. Только он виноват. Ему стоило холодно улыбнуться и сказать, что он неплатежеспособен, и пусть Мо Жань поищет другого спонсора, но впервые он не смог запереть обиду внутри. Да, Чу Ваньнин не заслуживал любви. Но это не значило, что он ее не хотел. Не значило, что он не был безнадежным идиотом, которому тоже бывает больно. — Знаешь, тебе подошла бы та работа. Мо Жань растерянно заморгал. — Убирайся, — спокойно сказал Чу Ваньнин. — Погоди, ты что-то не так понял… — Убирайся! — закричал Чу Ваньнин и смел со стола все эти пропитанные лживой заботой угощения. — Ваньнин, успокойся! Что я сделал? — спросил Мо Жань, вскакивая со стула. — Проваливай, — глухо сказал тот и вышел из кухни. — Ваньнин, я тупой, у меня идиотские шутки. Ваньнин! — тараторил Мо Жань, кинувшись вслед за ним. Но Чу Ваньнин словно оцепенел, в ушах звенело, а перед глазами все плыло. В прихожей он остановился и распахнул входную дверь. — Поговори со мной, — с мольбой попросил Мо Жань. — Ещё одно слово, и я тебя ударю, — пригрозил Чу Ваньнин. — Не посмотрю на твою и без того отбитую голову. Взгляд Мо Жаня потух. Вряд ли он испугался драки, в конце концов, Мо Жань выглядел гораздо крепче Чу Ваньнина, но послушно обулся, накинул куртку и вышел. Чу Ваньнин тут же захлопнул дверь и прижался к ней лбом. Металл был слишком толстым, так что он не услышал, как Мо Жань, точно так же прижимающийся к двери с другой стороны, прошептал: — Себя… Ты должен был отдать взамен себя. Чу Ваньнин оттолкнулся от двери. На нетвердых ногах он прошел в гостиную и опустился на диван. В комнате пахло свежестью, Сяохуа довольно хрустела кормом. Чу Ваньнин хотел плакать. Как эта глупая кошка, он увязался за первым человеком, который показал ему каплю доброты. Посмел вообразить, что между ними двумя возможно что-то настоящее — и тут же поплатился за это.