Чудо по безналичному расчету

Вы мне нравились и нравитесь, теперь говорить можно честно. АлоэВера, Несуразная

      Выкинуть Мо Жаня из головы ничего не стоило. Его появление в жизни Чу Ваньнина являлось флуктуацией, аномалией. Так что он о Мо Жане не вспоминал — взялся за работу, благо дел хватало. Не вспоминал Чу Ваньнин о нем, и точка. Как только собрал с пола остывшую еду, как только стянул с дивана смятые простыни, так сразу и забыл обо всем.       И когда лег спать в ту самую первую ночь после того, как прогнал его, тоже ни единой мысли о Мо Жане не мелькнуло. Нет, сначала Чу Ваньнин подумал, что еще вчера воображал, как они целуются, да что целуются — трахаются прямо на диване! — и вот он снова в уютном привычном одиночестве и нисколько об этом не жалеет. Простыню, правда, стащил и бросил в грязное, а сам лег на голый матрас. И мысли все отключил сразу же. Как солнце в окно заглянуло, так все мысли и пропали, да.       А потом — работа, работа, работа.       Эту неделю Чу Ваньнин жил как раньше, словно не было сумасшедшей ночи в отеле и двух дней как из рекламы семейной жизни. Пробный период закончился, оплатите лицензию или проваливайте.       Так бы и шла жизнь своим чередом, но тридцатого вечером, когда кафедра опустела, а Чу Ваньнин уже собрал свой портфель и мысленно стоял перед витриной кондитерской, выбирая заслуженный османтусовый торт, к столу его подошел Сюэ Мэн, почесывая макушку совсем как тот самый, вычеркнутый навсегда из жизни человек.       — Чу-лаоши, вы же придете?       Чу Ваньнин нахмурился, вспоминая, что у него в расписании на следующую рабочую неделю. Выходило, что никаких встреч, заседаний или конференций там не значилось.       — Папа очень ждет ужина, — сказал Сюэ Мэн с мольбой в голосе. — Выбил столик в “Летнем Дворце”, вам точно понравится.       Ужин!       Чу Ваньнин отвел взгляд и принялся перекладывать минуту назад уложенные документы на столе. Врать не хотелось, хотя ему не привыкать искать оправдания.       — Не думаю, что это хорошая идея. Праздновать надо с семьей, — сказал Чу Ваньнин, поднимаясь.       На Сюэ Мэна он по-прежнему не смотрел.       — Вот именно! — с жаром воскликнул тот. — Чу-лаоши, не отказывайтесь!       И как Чу Ваньнин дал свое согласие на этот ужин? Наверняка Сюэ Мэн подловил его после занятий у первокурсников — от их глупости, буквально витающей в воздухе, Чу Ваньнин и сам тупел.       — Я буду только мешать.       — Да кому мешать? Отец и мама правда хотят вас увидеть!       — Ужин будет на четверых? — спросил Чу Ваньнин, стараясь, чтобы голос звучал небрежно.       — Да, — радостно подтвердил Сюэ Мэн, — никаких придурков, которые могли бы испортить вечер.       — Хорошо, — кивнул Чу Ваньнин и суетливо подхватил портфель и пальто. — Во сколько?       Значит, Мо Жань человек не семейный? Или решил избежать неудобной встречи? Как бы там ни было, Чу Ваньнин мог сохранить лицо и не оскорбить своего лучшего (и единственного) ученика отказом.       И вот Чу Ваньнин снова упаковал себя в лучший костюм, смахнув воспоминания о том, когда именно он надевал его в прошлый раз, и отправился на последнее испытание в этом году. Официант провел его к столику, а Сюэ Мэн аж подпрыгнул на стуле от нетерпения, завидев Чу Ваньнина.       — Чу-лаоши!       За столом сидели поразительно похожая на Сюэ Мэна женщина и крепкий мужчина с густой бородой, который, напротив, не имел ни одной общей черты с тонкокостным невысоким учеником Чу Ваньнина.       — Сюэ Чжэнъюн, — представился мужчина и мягко указал на свою спутницу. — А это свет моей души, моя дорогая жена Ван Чуцин.       — Рады встретиться с вами, — улыбнулась она.       — Профессор Чу Ваньнин. Мой наставник, — с гордостью возвестил Сюэ Мэн, словно быть его учеником — это какая-то невероятная честь.       — А можно, я по-простому? — тут же попросил Сюэ Чжэнъюн.       — Папа!       — Ваньнина будет достаточно, — сказал Чу Ваньнин, присаживаясь.       Как только все собрались за столом, снова подошел официант, предлагая меню. Сюэ Чжэнъюн тут же заказал бутылку белого грушевого вина, но Сюэ Мэн накрыл свой бокал ладонью, стоило официанту поднести бутылку.       — Больше не пью, — объяснил Сюэ Мэн, заливаясь румянцем, как только официант отошел. — Нисколько, ни капли, — добавил он и для верности помотал головой.       — Ха-ха, Мэн-эр, да не переживай ты так. Твоя удача, что встретил тех ребят, а не завалился спать прямо на улице, да? Хорошие они друзья, вернули родителям в целости и сохранности, — Сюэ Чжэнъюн улыбнулся и подмигнул.       — Папа, молчи, — с мучительным стоном попросил Сюэ Мэн.       Чу Ваньнин неловко кашлянул.       — Так что, Чу-лаоши, я вас после ужина сам отвезу домой. Не обижайте меня отказом, — попросил он с мольбой в глазах.       Этот ребенок!       Оставалось только кивнуть, чтобы не начинать долгий спор.       Вечер прошел на удивление расслабленно — правда, то и дело бесконечные байки Сюэ Чжэнъюна прерывались громким “папа!” или более сдержанным “дорогой”. Сюэ Чжэнъюн мог разговорить даже мертвеца, так что, сам того не заметив, Чу Ваньнин включился в разговор и спустя час делился перспективами их общей с Сюэ Мэном разработки. К десерту Чу Ваньнин начал искренне наслаждаться вечером, пойманный в ловушку добродушия Сюэ Чжэнъюна (и нежного молочного вкуса желе).       После короткого спора о том, кто платит за ужин, Чу Ваньнин обменялся прощальными словами с родителями Сюэ Мэна и повернулся к своему ученику. Тот едва ли не вилял воображаемым хвостом, так ему хотелось угодить наставнику.       — Я хорошо вожу, не то что этот безответственный пес!       Чу Ваньнин снова промолчал, чуть поморщившись. Это такая братская ревность? Сюэ Мэн не мог просто похвалить себя, нет, ему обязательно нужно было выиграть сравнение с Мо… с тем человеком.       — Ну-ну, — пожурил его Сюэ Чжэнъюн и встретился взглядом с Чу Ваньнином. — Надеюсь, в следующий раз, когда мы встретимся, вся семья будет в сборе.       Чу Ваньнин попытался улыбнуться, но казалось, что уголки его губ только опустились ниже.       Кивнув на прощание, он пошел к выходу.       Следующие двадцать минут Чу Ваньнин молчал, но Сюэ Мэна это нисколько не смущало — он легко мог трепаться за двоих. Пока они ехали по центральным улицам, Чу Ваньнин смотрел в окно, а фоном звучала пустая болтовня.       Машина замерла на светофоре, он задумчиво обвел взглядом подсвеченный рекламный щит — и глаза тут же недоверчиво распахнулись. С билборда на него смотрел Мо Жань. Прямо в душу заглядывал своими бесстыжими глазами. Кончики пальцев касались полупрозрачного флакона — Чу Ваньнин мог как наяву представить их тяжесть на коже, — а рекламный слоган обещал рай. Машина тронулась, и улыбка Мо Жаня медленно проплыла мимо Чу Ваньнина.       — А, это, — скривился Сюэ Мэн. — Узнали, да? Променял семью на юани. Вот ради чего-то подобного он и пропустил ужин. Сказал, что задолжал другу и нужно подзаработать. Отец тут же предложил ему деньги, в конце концов, если так хочет, то отдаст потом. Но Мо Жань всегда так делал, все сам, ни одной лишней монетки не возьмет. Отказался от оплаченной учебы в университете, вместо этого перебивался подработками, а потом на улице его схантила дамочка из модельного агентства. Он вроде посмеялся над этой работой, а тут взял и подписал кабальный договор, идиот, — сказал Сюэ Мэн с неприкрытым раздражением, и не поймешь сразу, злился он на Мо Жаня или на его нанимателей.       Чу Ваньнин молчал, но теперь уже от ошеломления. Мог ли он неправильно понять слова Мо Жаня? Разве стал бы тот человек, которого описал Сюэ Мэн, клянчить деньги у любовников?       — Может, это не самый разумный подход, — сказал наконец Чу Ваньнин, — но он достоин уважения.       — Да что там уважать! — Сюэ Мэн не на шутку разволновался, если взялся спорить с наставником, которого считал фигурой с безусловным авторитетом. — Он просто отказывается полагаться на людей. Да что люди, мы же семья. Отец его никогда не подводил, никогда не требовал ничего взамен, — Сюэ Мэн говорил торопливо, проглатывая окончания слов, словно ему все равно, слушали его или нет. — Это я, дурак, сказал Мо Жаню, что мне не нужен брат. У него родителей не было, а мои… Я сказал, что мои никогда не полюбят его как родного сына. Такой говнюк, — закончил он с горечью в голосе.       — Дети часто ревнуют и говорят что-то подобное. Наверняка Мо Жань видел, что Сюэ Чжэнъюн и Ван Чуцин любят его, — сказал Чу Ваньнин осторожно.       Мо Жань рос без родителей? Эта новость заставила сердце Чу Ваньнина сжаться.       — Вы не понимаете… — Сюэ Мэн замолчал, кусая губы. — Папа не сразу его разыскал, — сказал он наконец. — Он жил в приюте почти девять лет. И была семья, которая забрала его к себе. А потом вернула. Представляете? — Сюэ Мэн бросил короткий растерянный взгляд на Чу Ваньнина. — Я не знал, честно, мне никто этого не рассказывал тогда. Та семья, ну, они сказали, что вроде оказались не готовы растить ребенка, что они ошиблись. И просто отдали его обратно через полгода или что-то около того. И тут я со своим языком, — Сюэ Мэн сжал пальцы на руле. — Мо Жань съехал от нас, как только восемнадцать стукнуло, как будто он сам, первый, понимаете? Чтобы никто его больше никогда не выгнал, — добавил он шепотом.       Блики от фонарей падали на виноватое лицо Сюэ Мэна, а в голове у Чу Ваньнина прокручивались картины их безобразного расставания с Мо Жанем. Что он кричал ему? Убирайся? Скинул на пол всю еду, которую тот готовил целое утро.       — Люди ошибаются, Сюэ Мэн, — сказал он, сглотнув. — Важно то, готовы ли они потом исправлять свои ошибки.       — Думаете, я свою когда-нибудь исправлю?       Чу Ваньнину страстно хотелось ответить “да”, и самому поверить, что его ошибку тоже можно исправить. Он так мало общался с людьми, что зациклился только на своих чувствах, на своих обидах. Немудрено, что никто не хотел с ним сближаться. Скольких людей он оттолкнул вот так, даже не поняв, что натворил? Последний, кто этого заслуживал, был Мо Жань. Сколько в нем было доброты, что после такого детства он совсем не ожесточился?       Машина остановилась перед домом, и Сюэ Мэн опустил взгляд, так и не дождавшись ответа.       — Мо Жань тепло говорил о тебе. Что бы ни случилось между вами, он перерос это, — сказал Чу Ваньнин и открыл дверцу.       — Спасибо, Чу-лаоши, — крикнул ему вслед Сюэ Мэн.       В прихожей поджидала Сяохуа — тут же змейкой проскользнула, оставив клочки белой шерсти на отутюженных брюках.       — Мы не виделись три часа, не притворяйся, что соскучилась, — сказал Чу Ваньнин, но присел на корточки и погладил довольную вниманием кошку.       Пока руки машинально двигались, мысли его вернулись к словам Сюэ Мэна. Через карман брюк обжигал телефон с заветным номером, можно было позвонить, извиниться. Только вот нужны ли Мо Жаню его извинения? Должно быть, он выкинул Чу Ваньнина из головы, как только за ним захлопнули дверь. Стал бы он думать о таком гадком человеке? Чу Ваньнин зажмурился.       Оказывается, Мо Жань о нем думал.       На следующее утро раздался звонок в дверь, и Чу Ваньнин, потирая глаза, пошел открывать.       — Ваньнин, — сказал Мо Жань, глядя просительно.       Синие тени делали его глаза еще темнее, а вымученная улыбка потеряла блеск. Чу Ваньнин сделал шаг назад, подумав, что еще не проснулся.       — Можно? — спросил Мо Жань и вошел в квартиру. На плече висела объемная спортивная сумка, а вместо мотоциклетной экипировки на нем были простые джинсы и утепленная куртка. — Примешь мои извинения? — ошарашил он следующим вопросом. — Наверное, надо было сразу, — сказал Мо Жань и запустил пальцы в волосы, — только я тогда еще не знал, за что. Ты справедливо заподозрил самое плохое.       Чу Ваньнин все никак не мог понять, о чем толкует Мо Жань. Он скрестил руки и спросил:       — За что тебе извиняться? — голос его звучал раздраженно, как всегда, когда он не понимал людей и пытался отгородиться от их странных чувств.       — Ты заплатил за меня в больнице и ни слова не сказал, — проговорил Мо Жань, нахмурившись. — Ладно, я мозги отбил, и такая “мелочь” вылетела у меня из головы, но ты же был в здравом уме.       — Тебе не приходило в голову, что я не сказал об этом, потому что не хотел?       — Решил, что с меня взять нечего? — хмыкнул Мо Жань, а взгляд его стал почти злым.       — Просто считай, что это благодарность.       — Благодарность? — лицо его просветлело.       Чу Ваньнин отвел взгляд. Те деньги он и не думал просить обратно, что за глупость?       — Спасибо, Ваньнин, но я не сделал ничего, чтобы заслужить ее. Вот, — он достал из внутреннего кармана конверт, — возьми, пожалуйста. Не хочу, чтобы ты думал обо мне плохо. Я не бездельник без гроша в кармане, просто…       Чу Ваньнин перебил его:       — Не нужны мне эти деньги, — он говорил правду, он отдал их не задумываясь и радовался, что они пригодились. — Я все равно собирался их потратить на чепуху.       Улыбка Мо Жаня медленно потускнела.       — Ах, это те самые деньги, — прищурился он. — Получается, ты со мной расплатился?       Чу Ваньнин кивнул с облегчением. Хорошо, что ему не пришлось объяснять все эти сложные ощущения от того, что он смог стать полезным в нужный момент. Что он ХОТЕЛ быть полезным Мо Жаню.       Конверт с громким шлепком врезался в стену.       — Поищи себе другую шлюху.       — Мо Жань!       — Я зря на что-то другое рассчитывал, — сказал тот и распахнул дверь. — Вечно неуместный, раздражающий и прилипчивый, да? Ты мне ничего не должен, не беспокойся.       Мо Жань выскочил из квартиры и хлопнул дверью так, что пол задрожал.       Вместе с щелчком дверного замка в голове у Чу Ваньнина что-то встало на место: он и был тем “другом”, ради долга которому Мо Жань подписал какой-то контракт!       Чу Ваньнин накинул на плечи куртку и как был, в пижамных штанах и толстовке, кинулся из квартиры. Тапочки скользили по плитке, но он умудрился удержаться на ногах и, сбежав по лестнице, выскочил на крыльцо.       Пусто.       Чу Ваньнин проводил взглядом отъезжающее такси, чувствуя, как холодеет кончик носа на морозе.       Мо Жань уехал.       Пришло время для сохраненного номера телефона, но после трех гудков вызов сбросили. Весьма ясный намек на то, что звонки его никому на том конце линии не нужны. Сжимая в руках телефон, Чу Ваньнин зашел в лифт. Он убеждал себя, что найдет способ объяснить свои слова. Он ведь не то имел в виду. Хотя выходило, что по-другому его и нельзя было понять!       Теперь между ними точно все закончено, но Чу Ваньнин не хотел, чтобы их нелепое знакомство оборвалось именно так. Он не просто обидел Мо Жаня, он добавил еще одну рану к тем, что оставили все те люди, подводившие его на протяжении целой жизни.       Если надо, Чу Ваньнин будет просить прощения снова и снова. Даже если придется приехать к Мо Жаню домой и сидеть под его дверью. Вся его глупая гордость — не больше, чем попытка сбежать от людей, потому что он их не понимал и боялся, но Мо Жаня он сейчас понимал как никто другой.       Входная дверь снова хлопнула. Чу Ваньнин стащил грязные тапочки и открыл телефонную книгу.       — Сюэ Мэн? — спросил он, как только в трубке раздался голос его аспиранта.       — Чу-лаоши? Случилось что-то?       — Нет, нет, все в порядке. Твой брат… Можешь сказать, где он живет?       Вот, он это спросил. Чу Ваньнин сглотнул, ожидая расспросов, но Сюэ Мэн даже не думал подозревать в чем-то своего наставника, вместо этого он зарычал от досады.       — Погодите! Он что-то сделал тогда? Ну, псина, я его предупреждал, чтобы был вежливым.       — Глупости, — поспешил успокоить его Чу Ваньнин. — Твой брат кое-что обронил, когда отдавал документы, вот и все. Хочу завезти ему.       — Да отдайте мне, делов-то.       — Я сам. Все равно сейчас еду в центр. Просто скажи его адрес.       — Его уже в городе нет, отдайте эту вещь мне, — настаивал Сюэ Мэн.       — Как нет? — растерянно спросил Чу Ваньнин.       — Ну, утром он отправился на вокзал, может, еще не уехал, конечно. Контракт ему отрабатывать в Шанхае, летать он не любит, так что собрался ехать на скоростном.       — Я понял, — тихо ответил Чу Ваньнин.       — А что он забыл?       Но ответа Сюэ Мэн не получил. Нажав на “сброс”, Чу Ваньнин сел на диван. На колени тут же запрыгнула Сюэхуа, но он не обратил на нее внимания. Сидел в тишине, а потом вскочил и принялся одеваться.       Чу Ваньнин хотел попробовать. Не прятаться больше, пусть жизнь его проучит, поставит на место. Все равно.       Телефон Мо Жаня по-прежнему не отвечал, но он набирал его время от времени, пока вел машину. Южный вокзал встретил Чу Ваньнина шумом, вокруг толпились люди — задрав головы к табло, они то и дело преграждали ему путь.       Чу Ваньнин перешел на бег, впервые наплевав на то, сколько косых взглядов он заслужит. Он бежал, оскальзываясь на безупречно гладком полу вокзала. Толпа омывала его, Чу Ваньнин бестолково вертел головой. Распахнулись двери на перрон.       Взгляд цеплялся за номера поездов. Вот он! В боку кололо, но Чу Ваньнин рванул из последних сил. И в этот момент двери захлопнулись, поезд тяжело выдохнул и тронулся.       Мать вашу! Так не бывает!       Он ведь здесь, он отбросил стыд, и гордость, и страх.       Наплевав на его жертвы, проклятый поезд оставил Чу Ваньнина на платформе, начав движение.       В кармане ожил телефон.       — Мо Жань? — задыхаясь, спросил Чу Ваньнин. — Мо Жань, не бросай трубку! Дай мне объяснить.       — Это же я позвонил. Зачем я ее брошу? — ответили на том конце.       — Тогда… — Чу Ваньнин замолчал. Он так спешил, что не успел продумать речь. — Я не хочу тебе платить.       Черт!       — Погоди! Не то! — Чу Ваньнин закусил губу и огляделся, словно надеялся, что кто-то на платформе достанет табличку с подсказками. — Мне понравилось заботиться о тебе. Ты все не так понял.       — Ваньнин, — в голосе Мо Жаня звучало облегчение. — Я идиот.       Не успел Чу Ваньнин и рта раскрыть, как тот добавил:       — Ты тоже идиот, не обольщайся. Я видел тебя на перроне.       Чу Ваньнин сжал трубку крепче и снова посмотрел вслед растворившемуся вдали поезду.       — Когда вернусь в Пекин, ты встретишься со мной? — спросил Мо Жань.       — Что за глупый вопрос?       — Мы ведь выяснили, что я идиот, — с легким смешком ответил Мо Жань.       Так много следовало сказать. От наплыва чувств сердце, словно колеса поезда, гулко стучало в груди, но вместо оправданий, обещаний и извинений Чу Ваньнин произнес только:       — Жду тебя.