Rainbow Sweater

Ноябрь

      — Арс, поднимайся. Я немного не успел, — из телефона доносится пыхтение Шастуна.       — Знаешь, Антон, я не удивлён... Какой номер квартиры? — Попов неспеша подходит к подъезду.       С того вечера отношения парней действительно стали крепче, теплее. Антон делился с Арсением своими переживаниями. Но в основном они были по учёбе и баскетболу. Иногда по поводу его компании. Личные темы они мало затрагивали: почти не было к этому поводов. Но и самочувствие обоих ребят было в разы лучше, чем до разговора во дворе.       У Арсения больше не было давящих мыслей и каких-либо сомнений в их отношениях. Антон стал меньше параноить, проявлял больше внимания и заботы даже в мелочах. У него была пара вопросов по поводу принятия себя, непонятные ему вещи. Об этом он аккуратно, стесняясь, спрашивал у Арсения. Тот пытался объяснить всё до мелочей, приводил примеры из своего опыта, старался убедить парня в нормальности таких вещей, чтобы он перестал сковываться, задавая вопросы.       Точно так же и Арсений интересовался у Антона некоторыми моментами. Ведь у Попова не было полноценных, честных, искренних отношений, а Шастун встречался с Ирой продолжительное время и имел хороший опыт. Надо будет побольше узнать об их отношениях... Объятия и поцелуи стали трепетнее и желаннее, а встречи более долгими.       Голубки ещё прошлым вечером договорились встретиться утром около кафе, примерно равноудалённом от домов обоих парней. Это для того, чтобы всё было по-честному, и парни прошли одинаковый путь навстречу друг другу. На этой нелепице настоял Арсений, а Антон просто не смог выиграть спор, и ему не удалось переубедить своего парня. В этом кафе они иногда пили кофе перед школой: Антон с молоком, а Арсений со сливками. Попов планово распределял время, чтобы и в кафе успеть, и на первый урок не опоздать.       Но этим утром Антон проспал к назначенному времени, попросил Арсения «пойти к нему навстречу». Попов шёл так долго, не встречая на своём пути силует Шастуна, что теперь стоит около его подъезда. Время ещё есть, даже дополна, но в кафе они вряд ли успеют.       — 24, третий этаж. Там мама собирается, надеюсь, смущать тебя не будет.       — Мама? — Попов начал сомневаться в том, чтобы подняться в квартиру Шастуна.       — Да. Ой, не переживай, она уйдёт через 5 минут, давай быстрее.       — Давай ты быстрее, — он набирает квартиру. — Я почему-то уверен, что ты ещё в одном носке и трусах бегаешь, судорожно скидывая в рюкзак то, о чём вспомнишь. — Подъездная дверь открывается, а Попов не сдерживает улыбки, воплощая в голове свои слова в картинку, заходит внутрь.       — Я так-то в пижаме. Всё, я опоздываю, мне некогда, пока-а-а!       Попов останавливается у 24 квартиры, собираясь с силами. Он сейчас действительно познакомится с мамой Антона?       Арсений представлял себе возможные варианты развития событий, при которых это случится, начиная от безобидного «мам, мы с Арсом посидим у нас? Он мне поможет с физикой», заканчивая стыдливым застукиванием за поцелуем под окном или за рукоблудием по телу её сына на диване в их гостиной. Хотя до сегодняшнего дня Попов не был в гостях у Шастуна ни разу.       На выдохе он прикладывает палец к дверному звонку. С другой стороны двери слышится глухой бег, в такт сердцебиению Попова, и голос: «Мам, это ко мне!». В следующую секунду отпираются замки и приоткрывается дверь.       — Арс, ты дед что ли? Что так долго поднимался? У-у-у, у тебя ещё и отдышка! Заходи давай, — Шастун отходит от двери, приглашая своего парня.       Попов окидывает взглядом Шастуна и не может сдержать улыбки от вида такого домашнего Антона, в помятой пижаме с штанами до пят, с растрёпанными ото сна русыми волосами и багрянцем на щеках.       — Я же сказал: в одном носке гоняешь.       — И что? Лучше зацени пижаму с котятками! Мама выбирала. — Кудрявый довольно красуется перед Поповым своей милой ночнушкой.       — Да, классная, — Попов глазами возвращается к лицу Шастуна.       Он такой жизнерадостный по утрам в последнее время, заряжает Арсения энергией на весь день. Чего только стоит его восхитительная улыбка, которая каждый раз манит к себе внимание брюнета, приковывая взгляд! Признаться честно, Попову тяжело оторваться от неё и подавлять в себе желание прильнуть к ней своими губами и попробовать её яркий вкус. Больше улыбки его манили лишь глаза Антона. Изумрудные.       — Вот этот, — Шастун быстро показывает пальцем на голубоглазого котёнка в области бедра, с забавной мордой, — мне тебя напоминает. — Кудрявый щурит глаза и коротко целует Арсения, разглядывающего названного котика, быстро стирает большим пальцем с его губ влажный след.       От такого опасного во всех смыслах действия у Арсения сбилось дыхание в испуге с осознанием, что в коридор могла выйти хозяйка квартиры и увидеть, как её сын целует какого-то парня.       — Антон, — Арсений переходит на шёпот, — я же не знаю как твою маму зовут...       — Юлия Михайловна*, — подхватывает шёпот Шастун, — позорник, даже поинтересоваться не мог, какое имя у моей матушки. — Он не сдерживает улыбки и помогает Арсению снять пальто, чмокая в щёку.       — Ой, правда? — Арсений отмахивается от парня, указывая взглядом в комнату за поворотом, где наверное была мама Антона. Отказ Шастун принял с наигранной обидой. — Тогда как зовут моего отца? — Он отвечает на помощь, — как благородно с вашей стороны, Антон Андреевич. Так что там с моим батей?       — Ну, его имя мне ещё предстоит выяснить, — Шастун перенимает пальто и вешает на крючок.       — То-то же!       В следующую секунду в прихожую заходит мама Антона из той комнаты, куда указывал Арсений. Угадал.       — Мам, познакомься, это — Арсений, мой одноклассник и друг.       — Здравствуйте, Юлия Михайловна, — Арсений мягко улыбается, не зная куда деть свою скромность.       — Здравствуй, Сень. — Чего? Арсений попытался не выдать своего неприятного удивления, простил женщине её неосведомлённость и выдержал улыбку.       — Короче, знакомьтесь, я собираться пошёл, — Антон удалился очень быстро.       За секунду до того, как он скрылся за поворотом в свою комнату, кинул подмиг в Арсения, коварно улыбаясь. Какой ты подлец!.. Это подстава, Антон... Арсений медленно переводит взгляд от комнаты Шастуна на свои руки, пол, стены. Да вообще куда угодно, только бы не встречаться с глазами женщины.       — Ты проходи, не стесняйся. — Юлия Михайловна проходит на кухню, на ходу спрашивая, — у вас есть время?       — Да, — Арсений снимает обувь и аккуратно, скромно ставит в уголок рядом с кроссовками Антона.       — Тогда тебе кофе или чай?       — Кофе, пожалуйста... — Как официантку попросил, идиот...       Арсений закатывает глаза. Ему крайне неудобно, он мнётся и аккуратно заходит на кухню.       — Хорошо, присаживайся, чайник как раз вскипел, — она любезно ставит перед Поповым сахарницу.       — Как ваше настроение?       — Настроение? — мама мечтательно улыбнулась и коротко посмеялась, глядя в окно и размешивая кофе. Затем перевела взгляд на Арсения, разглядывая его.       От такого внимания к себе он стушевался.       — Хорошее, Арсений, даже замечательное, я бы сказала. Спасибо, что спросил. Сам как?       — Да тоже всё хорошо, — напряжение постепенно уходило, чем дольше Арсений вглядывался в лицо матери Шастуна. Уголки его губ поползли вверх. У Антона такая же яркая и заразительная улыбка.       — Это для Антошки, — она ставит кружку горячего напитка на стол напротив Арсения. — Тебе сколько ложек сахара?       — Не стоит, я сам могу приготовить.       Юлия Михайловна повернула к нему голову, не переставая улыбаться.       — Хорошо, вот кофе, ложка, — затем она села на третий стул. — Ты чем-нибудь занимаешься?       — Ну... — Арсений отвернулся, погружая ложку в молотый кофе, — я занимаюсь в драматическом кружке в нашей школе.       — Интересно. Над чем сейчас работаете?       — Недавно отыграли постановку по произведению Дениса Ивановича Фонвизина «Недоросль» сокращённую. Сейчас просто изучаем разную теорию и практикуем её на каких-то простых сценках.       — Вы выступаете в школе или..? Прости, я мало, что в этом понимаю, — Юлия Михайловна была заинтересована в разговоре, но ей сложно беседовать по этой теме, Арсений чувствовал, что она старается понять.       — Ничего страшного, я объясню, — он тепло улыбнулся, подбадривающе. — У нас в школе этот кружок преподаёт бывший режиссёр и актёр. Он раньше работал и в нашем городском театре, поэтому... Наши постановки мы представляем на сцене этого театра.       — Вот как. В этом кружке занимаются только ребята с нашей школы?       — Не только. Ещё и с других, да даже детсадовцы, но они из младшего коллектива. Просто занятия проходят на базе нашей школы. Не знаю, почему не в какой-либо другой.       — Поняла. В ближайшее время будете готовить какое-то выступление для театра?       Арсений ставит кружку на стол, садится на своё место, размешивая сахар.       — Да, в ближайшее время начнутся репетиции уже непосредственно самой пьесы. Она будет приурочена к Новому году. Пока сам не знаю ни названия произведения, ни идеи, ни сюжета... О, а хотели бы вы прийти на премьеру?       — Ой, а можно? — Её глаза загорелись, а улыбка растянулась ещё шире.       — Конечно. Доступ свободный, но билет платный. Можете Антона взять с собой, если захочет.       — Не захочет — так силой приведём, — Юлия Михайловна задорно засмеялась, положила руку ему на плечо, а с ней стало весело и Арсению, подмигнула, и убрала. Сделала последние глотки.       В этот момент в комнату зашёл Антон.       — Оп, свежий кофе, спасибо, — Антон на ходу целует маму в щёчку и садится на своё место, оглядывает стол.       — Ага, а ты всё ещё в пижаме, Антон.       — Ой, это не важно, — он поднимается со стула и подходит к навесному шкафу, достаёт оттуда печенье, — мам, где вообще твоя гостеприимность? Заставляешь гостя пить пустой кофе.       — Я даже не знала, что у нас есть это печенье. Его любимое, кстати, — обратилась мама к Арсению. — Думала, ты его ещё на выходных схомячил.       — Мог бы, но не стал. Угощайся, Арс, — Шастун поставил печенье на стол, раскрыл и достал пару штучек, передал их Попову и снова сел на стул.       — Он даже за матерью так не ухаживает, — Юлия улыбнулась и наигранно обиделась на сына, отвернувшись от него, подмигнула Арсению.       Мать и сын такие забавные. И оба яркие, добрые, такие искренние. Вроде и ссорятся, но в этом ничего злобного нет. Всё происходит в такой домашней обстановке, комфортной, что Арсению на момент показалось, что он является частью этой семьи. Напряжение ушло окончательно.       Ему отчаянно хотелось таких же тёплых посиделок утром перед тем, как его семья разъедется по своим делам. Но таких завтраков в доме Поповых не было очень и очень давно. Обычно отец с хмурым видом читает газету за столом, пока его чай стынет, мама молча смотрит телевизор, а у Арсения нет желания завтракать в такой обстановке.       — Да не привирай! А для кого я тут по утрам бутерики старательно нарезаю, чай с бергамотом твой любимый завариваю, да в кровать это всё несу?       — Куда угодно, но только не в кровать!       — Но тем не менее, тебя всё это ждёт на столе к твоему пробуждению! Так что не надо мне тут, — Шастун берёт печенье.       — А сегодня где это ухаживание? — Арсений смеётся и вклинивается в разговор, макая печенье в напиток.       — Вот-вот!       — Арсений, ты в сговоре с этой коварной женщиной?.. Можешь больше не приходить ко мне в гости. — Антон обиженно вжался в угол стены, поджимая ноги и хлюпая чаем.       — Ко мне приходи!       — Антон, не, ты не так всё понял, — в этот момент печенька обломилась и упала в кружку.       — За печенегой следи лучше, — Антон наградил Арсения негодующей миной и снова опустил глаза в свою кружку.       — Да не дуйся, мальчик мой, — Юлия Михайловна подвинулась к сыну, потрепала по голове, ласково зачесала челку назад, поцеловала в лоб. — Я побежала, хорошего дня, мальчики.       Она улыбнулась Арсению на прощание и двинулась в коридор.       — Спасибо, Юлия Михайловна, и Вам! Приятно было познакомиться, до свидания.       — Взаимно! Всё, пока! — Послышался хлопок закрытой двери, поворот замков.       В квартире повисло молчание. Лишь редкие хлюпания Антона и хруст печенья во рту разрезали тишину.       — Антон... Ты реально обиделся? — Ситуация настолько детская, что Арсению стало смешно.       — Нет блять. Давай ещё нахуй пропишись в моём доме и попроси мою маму усыновить тебя, — на словах, обозначающих его принадлежности, Антон делал особый акцент.       — Да что ты в самом деле... — Попов садится рядом с Шастом, — инцест... дело семейное, как говорится, — Арсений касается щеки Антона, не переставая кокетливо улыбаться, другой рукой по-собственнически забирается под пижамную футболку. Изумрудные глаза потемнели, дыхание их обладателя на секунду сбилось, слабо дёрнулся кадык.       — Если дойдёт до этого, — холод Шастуна тает и в следующее мгновение он тянется за поцелуем. Арсений отодвинулся в тот момент, когда их губы должны были сомкнуться.       — Не обижаешься?       — Не-а, — Шастун заканчивает начатое, а рука Попова продолжает поглаживать тело Антона под футболкой.       Арсений целует кудрявого в шею, кусает за мочку уха, шепча сладкие нежности. В следующую секунду Антон легко подхватывает Попова за бёдра и силой усаживает на стол, жадно впивается в губы своего парня, вжимая его в стену за спиной. От такого напора мысли в голове Попова затуманились, становилось жарко и он чувствовал жар на своих щеках, а непослушные пальцы бегали по шее, ключицам и плечам кудрявого. Теперь Антон залез под футболку Попову, не переставая покрывать поцелуями его чувствительные зоны. Холодные пальцы обожгли кожу, от чего Арсений простонал, но его заткнули поцелуем. Руки Шастуна двигались вдоль от солнечного сплетения к пупку, останавливались на талии и сжимали кожу.       — Антон... — Арсений сминает футболку на спине Шастуна, закатывает глаза от удовольствия, чувствуя, как становится тесно в узких джинсах. Он продолжает чувствовать хаотичный бег ледяных пальцев и горячее дыхание на шее. Возбуждение нарастает с каждой секундой, как и усиливается шум в голове. — Тош... Остановись...       Послышался звук открывающихся замков на двери.       — Блять! — Попов, растрёпанный, с незаправленной рубашкой, первым среагировал и оттолкнул от себя Шастуна, спрыгнул со стола, спрятавшись от поля зрения женщины в коридоре, заходящей в квартиру.       Антон, запоздало понявший, что происходит, быстро поправил причёску и сделал долгий вдох, непринуждённо облокотился о стену. Арсений повернул кран.       — Что-то забыла, мам?       — Да, очки. Вот они. А Арсений где?       — Посуду моет.       — Ты ещё мне что-то говорил про гостеприимство... Сам заставил гостя кружки мыть, не стыдно? — Арсений не сдерживается и прыскает от смеха.       Под грозным взглядом Шастуна он зажимает себе рот рукой, показывает пальцем на Антона в стиле «лох».       — Ничё, пусть моет.       — Ну пусть. Всё, теперь точно ушла. Пока, Антон. Арсений, пока!       — До свидания, Юлия Михайловна! — Арсений всё никак не мог успокоиться. Антон такой забавный во время того, как его отчитывает мама.       Хлопок двери. Попов выключает воду, слезает с тумбы, вплотную подходит к Антону.       — Не стыдно тебе? — Он игриво кладёт ладонь на грудь Шастуна, лёгкими движениями тарабанит её пальцами.       — А должно? — Шастун не двигается с места, не поддаётся на провокации.       — Вообще-то да! — Он приближается к губам, говорит шепотом, — засосал меня, как только мама покинула порог квартиры, — дразнит Шастуна, не касаясь губ, перемещается к шее, ласкает дыханием, — даже шлейф её духов не успел выветреться, — целует в мочку уха, — затем чуть не трахнул на столе, где она чай пила... — Ему нравится однозначная реакция Антона. Ему хотелось разбить маску непоколебимости.       — Ты чёртовка, Арсений... — Шастун судорожно вздыхает и тянется к волосам Попова.       — Я знаю, — в следующий момент он быстро чмокает Антона и отстраняется. — Собирайся давай. Иначе не только в кафе не получится сгонять, но и в школу опоздаем.       — Ну, кофе мы уже выпили, так что... Ладно-ладно, пошли, не смотри на меня так.       Арсений переводит дыхание, тоже понемногу отходя от приятного возбуждения и адреналина из-за того, что они чуть не были пойманы матерью Антона с поличным. Куда бы это могло привести дальше, не вернись она домой, Арсений не мог представить. Но к половой связи он точно не был готов.       Пока Антон собирался, Арсений разглядывал фотографии в гостиной. Он заметил две фоторамки. На одной пиздюк-Антон по-дестки счастливый стоит между Юлией Михайловной и высоким мужчиной. Они держат его за руки. На другой фотографии кудрявому уже лет 15, наверное, и он сидит за одним столом с мамой и другим мужчиной. Арсений проходит в комнату Антона.       — А расскажи о своей семье.       — Тебя это действительно интересует? — Антон косится на Попова, укладывая учебники в рюкзак.       — Почему бы и нет? Или ты не хочешь об этом говорить?       — Да всё нормально, Арс. Эта тема не является для меня табу, чтобы я недоговаривал, избегал её, переводил разговор в другое русло.       Он подошёл, чтобы поцеловать Арсения. Тот отметил, что поцелуй вышел лёгким. В нём не было какой-то горечи или тяжести, грусти, что радовало Попова. Он продолжил серьёзным тоном, собираясь.        — Правда, что ты воспитываешься мамой и бабушкой?       Антон некоторое время помолчал.       — Это правда. Да. Мама, бабушка.       — А где бабушка сейчас?       — К сестре уехала на месяц.       — А единственным маленьким мужчиной в семье тяжело было быть?       — Я бы не сказал, — в голосе было сомнение, и он замолчал на пару секунд. Следующий ответ звучал увереннее, — нет, не тяжело.       — С батей как-то общался где-то, с кем-то?       — Да, общался. Ну, так... — Он неопределённо качнул ладонью в воздухе. — Разошлись дороги, наверное. Не знаю, Арс. Просто так получилось. Не было желания с ним встречаться лишний раз.       — Почему? Он плохой человек?       — Нормальный. Из-за мамы, наверное, не хотелось. Почему-то я считал его виноватым во всём. Я с мамой остался жить, а отец не особо и хотел, чтобы я был с ним. Так что...       — Ну, а вообще нуждался в общении с ним?       — Нет. У нас всегда странные были отношения. Мне не нравилось думать о них тогда, поэтому не вижу смысла делать это сейчас.       — Понятно. А что вообще случилось в вашей семье?       — У меня родители развелись, когда мне было 14 лет.       — Вот как... Как чувствовались те события? Больно, тяжело или спокойно? Прости за любопытство...       Шастун замялся, видимо, отдаваясь давним воспоминаниям.       — Нет, прошло не спокойно у меня, потому что мама переживала, ну и поэтому... у меня тоже неспокойно, — Антон явно путался в мыслях, поэтому повторялся. — А в целом, не, нормально, — он улыбнулся, словно хотел успокоить. Только кого: себя или Арсения, который всем своим видом невольно выражал обеспокоенность?       — У мамы как-то... — Попов прокашлялся, боясь показаться бестактным, — получилось второе дыхание открыть?       — Да. Да, всё хорошо. У меня есть отчим. — Весёлая усмешка.       Арсений вспомнил мужчину со второй фотографии, поднял виноватые глаза на Антона..       Заразителен. Попов глупо улыбнулся, поддаваясь улыбке парня, недоумённо задал вопрос:       — Что такое?       — Да ничего, — Шастун снова хохотнул. — Я не люблю это слово, на самом деле. Потому что от слова «отчим» мне кажется, знаешь, веет чем-то негативным. — Теперь он откровенно смеётся. — Типо отчим это всегда в диких новостных сводках встречается.       — А вы как с ним..?       — У нас прекрасные отношения. В первое время, разумеется, было некомфортно, неловко. Даже как-то было обидно за отца, что мама смогла влюбиться в кого-то после него. Но мама молодец: правильно подготовила меня к дяде Лёне** ещё до того, как мы лично с ним познакомились.       — Хорошо зарекомендовала его?       — Ну что значит «зарекомендовала»? Он реклама что ли? Не, просто она между делом иногда рассказывала какой он. Однажды мы с ней сели и спокойно всё обсудили. Я согласился на знакомство с ним. Он классный мужик, на самом деле. Позже он переехал к нам. Вот, живём вчетвером. Хорошо всё, я рад за маму.       Арсений подошёл к Антону и обнял его со спины.       — Я понял всё. Спасибо, что поделился, мне действительно важно это знать.       Шастун повернулся к Арсению лицом. Их губы сомкнулись в нежном поцелуе.       — Арсений Сергеевич, мы начинаем опаздывать.       — Согла-а-сен, — проговорил в губы Попов, отстраняясь, — долго тебе ещё?       — Нет, пойду волосы уложу, останется рубашку натянуть и можем идти.       — Зачем тебе их укладывать?       — Откуда по-твоему у меня кудри? Окс поделилась методикой.       — Хорошо, я жду тебя.       — У тебя выбора нет.       — Да ну?       — А куда бы ты, блять, мог деться? — ответа Антон ждать не стал, самодовольно вышел из комнаты.       Пока Шастун был в ванной, Арсений продолжал разглядывать уже комнату Антона. На верхней полке шкафа он заметил краски, кисти. Он достал баночку гуаши. Немного пыльная. Он встал на носочки, взглянул на полку. Кисти тысячу лет не видели воды, кругом пыль, зачёркнутые и различно, небрежно зарисованные листы. Словно полка была заброшенной и не подверглась даже протиранию влажной тряпкой. Попов вспоминает силует рисующего Антона, который когда-то смог запечатлеть в своей памяти. В груди неприятно сжалось. Как же давно ты не рисовал...       Вернувшись в комнату, Антон наткнулся на сидящего на полу Арсения, который нашёл старые рисунки. Он облокотился о косяк двери.       — Может перестанешь рыться в моих вещах?       — Когда ты последний раз рисовал, Антон? — Тихо спрашивает Попов обращая грустные глаза к кудрявому, аккуратно поднимая рисунки.       — Какое это имеет значение? — равнодушно произнёс Шастун, прошёл вглубь комнаты, снимая с себя футболку. Двинулся к окну, проходя мимо Арсения.       — Большое, Тош! — Попов поднялся, идя за Шастуном.       — И какое же? — он потянулся за ручкой на окне, но брюнет опередил его и первым открыл на проветривание.       — Ты так красиво рисуешь! Я часто видел, как ты занят работой! — Взял Антона за руки, сжимая кисти. — Помнишь ту перемену, когда я подсел к тебе? Ты рисовал на подоконнике.       — И что? — Абсолютно равнодушно отвечает на взволнованность Арсения, глядя в глаза.       — Тебя с трудом отрывали от листа! Куда все это делось?! Почему ты не рисуешь?       — Какая разница, Арс? — Он вырывает свои руки. — И вообще, раз ты помнишь тот день, то должен и помнить, что я не люблю показывать свои работы! — Он жестом указал на разбросанные на полу листы, упрекая Попова за любопытность.       Этот разговор начал раздражать Антона, он отошёл от Попова, направляясь к шкафу.       — У тебя талант! Почему ты зарываешь его?! Последний рисунок датирован апрелем двумя годами назад.       — И как? Понравился тебе? — Антон смерил брюнета недовольным взглядом.       — Да! — На суровость Шастуна Попов и не обратил внимания.       — А мне нет... — Он резко остыл. — Посмотри на рисунки ещё ранее и сравни с этим последним... Он ужасен, Арсений!       — Не говори так...       — Попов, мне виднее, наверное, да?!       Взволнованность Арсения в миг потухла, он замолчал, глупо хлопая глазами.       — Я просто хотел помочь... Да, ты прав... — Он положил рисунок к другим листам, аккуратно сложил их, взял в руки.       — Арс, прости меня, — Антон подошёл к Попову, взял рисунки из рук, положил их на полку. — Я давно не рисовал, это так. — Обхватил лицо брюнета, чмокнул в нос-кнопку. — Я потерял желание рисовать, вдохновение и навык накануне развода родителей... Я не смог вернуться к рисованию полностью. Вот последняя попытка, и она мне не понравилась. Я перестал пытаться выдавливать из себя штрих за штрихом, чтобы в итоге получить размазню.       — Почему ты не пробовал снова и снова?..       — Желание так и не вернулось. Бывает, я с ужасом смотрю на эту полку, — он указал взглядом, обнял Арсения, — и невольно вспоминаю то время, когда я рисовал, а за дверью доносились звуки ругани, куча обвинений и прочего. Не шло у меня ничего на листе... Линии были нескладными, музыка не заглушала родителей. Копились эмоции, я выплескивал их на бумаге, зачёркивая к хуям весь набросок. Попытки были, Арс. Просто я устал приходить к одному и тому же: к провалу. Мне страшно провалиться снова...       — Рисование вообще важно для тебя?       — Конечно... Я не видел себя раньше без него, Арс. Не было ни дня, чтобы я не изрисовал хоть лист! Но сейчас я не могу себя заставить сесть за работу... как бы раньше не мечтал об обратном.       — Ты бы хотел к нему вернуться? — Попов шепчет в плечо Антона, смыкая объятия на его спине, крепче прижимает к себе худое тело.       — Не знаю... Да, наверное...       — Пробуй, Антон. Я буду помогать тебе.       — Чем? — Шастун усмехнулся, зарылся носом в тёмную макушку.       — Буду рядом. Пообещай мне, что попробуешь сесть за краски и нарисуешь что-то. — Кудрявый недовольно выдохнул. — Пообещай, Тош...       — Хорошо, я обещаю тебе, Арсений. Я попробую, когда снизойдет хоть малейшее желание.       Они постояли ещё пару минут. Антон снова взглянул на полку с красками.       — Спасибо, Арс... — Он отнимает лицо Попова от своего плеча и медленно целует. — Пошли уже, опаздываем.       — Рубашку кто будет застегивать?.. — Попов мягко улыбается и помогает с первыми двумя пуговицами.       — Ну, ты уже начал, так что...       На подмигивание Антона Арсений отвечает поднятыми в воздухе средними пальцами, лукаво улыбается, произнося:       — Не-а, дальше сам.       Еще через 10 минут и кучу поцелуев они выходят из квартиры, чуть ли не бегом добираясь до школы, чтобы успеть к звонку.