19 декабря, тот же день
Попов, 15:47
— Антон, прости меня. Я не должен был. Давай вернёмся к разговору, пожалуйста? И расставим все точки. Прости...
К концу дня Шастун так и не ответил на сообщение. Попов понял, что снова наткнулся на стену игнорирования. Какой же дурак. Слабовольный. Нужно было держать себя в руках, а не пялиться на чужие губы. С утра он был зол на кудрявого и весь день заглушал всплески этого чувства. Думал, что будет непреклонен перед парнем и они поговорят разумно, серьёзно, рационально. Но как бы этот сложный разговор уместился в небольшую перемену — непонятно. Значит, Антон хотел обозначить позицию и закончить на этом, дать время на обдумывание. Позже бы разговор возобновился, чтобы уже окончательно всё расставить по местам и прийти к какому-то общему решению. Шастун принёс свои искренние извинения, очень волновался, говоря их, а Попов зацепился лишь за конец фразы, обесценивая важность сказанных слов и их значение, те чувства сожаления и надежды, любви и уважения, что Антон вложил в них. Что там Арсений рассуждал о своей гордости на уроке английского? Идиот. Всё пошло по пизде с самого утра. Нужно было сохранить над собой контроль. Арсений снова позволил чувствам управлять собой. Последствия сдавливают горло колючей проволокой. Увидев, как Арсений сбил Антона с толку своим холодом, смёл всю его решительность, наткнулся на растерянный взгляд и тревожную теребёжку колец на пальцах, то весь непоколебимый образ Попова посыпался с горячим чувством стыда: снова сделал всё не так с самого начала встречи, снова заставил Шастуна чувствовать себя виноватым, но ведь на самом деле брюнет не злится на него. Арсений очень гордится своим мальчиком, что тот наконец справился со своим больным внутренним конфликтом и настроил себя на разговор, стал инициатором встречи. Стоило выразить это чувство, показать Антону, какой он умничка, дать поддержку и тепло, понимание, а не бить кнутом по рукам, цепляясь за фразы. Несмотря на это, Арсений всё же дал Антону понять, что он рядом и всегда готов помочь. Но опять же, указывая, как ему неприятно натыкаться на стены. Я, я, я, я. Одно сплошное «я». С другой стороны, Арсений многое упускал, ограничивал себя, как раз-таки из того, что старался обеспечить необходимый Антону комфорт, даже если он требует отсутствия Попова. В общем, оба хороши. Корень проблем появился ещё пару недель назад, с ним парни не стали ничего делать. Антон строил вокруг себя новые бетонные стены, не подпуская к себе парня, а Арсений бил по ним голыми руками, разбивая в кровь, так и не достучавшись до Шастуна. Новые проблемы копились одна за другой, образовав сеть той неопределённости и уровня общения, при котором было неясно, откуда начинать решать эти проблемы, за что взяться, что сказать в первую очередь и не налажать. В эту сеть парни попали слишком легко и неожиданно. При всем этом стояла задача не затянуть узлы сильнее и не создать новых проблем. Основной сложностью всего этого было то, что парни находились изолированно в общении друг с другом. И эту изоляцию они создали сами: Арсений навязывался, а Антон только сильнее из-за этого закрывался, путаясь в себе. Мысли у обоих не были приведены в порядок из-за того, что они не разговаривали, не знали ситуацию с другой стороны, с восприятия друг друга. Это была их главная ошибка. А ведь обещали вместе решать все проблемы сразу, какими бы они ни были, обсуждать неприятности по мере поступления. По итогу этой тактике они не придерживались, каждый накрутил себя по-своему. Один из них разобрался в себе и был готов всё обсудить. Нужно было Антону дать время для решительности сказать то, что так долго собирался и обдумывал в изоляции. Арсения не покидала мысль о том, что Шастун хочет поставить точку в их отношениях. Попов знал это ещё до вчерашнего дня. Всё к этому и шло. Наверное именно поэтому Арсений оттягивает этот страшный разговор, всё портит, принимает неправильные решения. Он не хочет расставаться с Антоном, потому что очень любит его и дорожит им; считает, что сложившиеся трудности временны, и вместе парни справятся. Однако понимает, что силой не удержать человека рядом с собой, если он стремится выйти из отношений. Это неправильно, и Арсений просто не имеет права так поступать, заставлять Антона быть с ним. Но ведь Антон ответил на поцелуй, включаясь в процесс не менее интенсивно, чем Попов. Это что-то да значит? В отличие от Арсения Шастун совладал с собой и смог оттолкнуть парня, не идя на поводу у чувств, не ныряя в них с головой. Попов снова всё испортил и не знает, как все вернуть на место, если это ещё возможно. Арсений хотел бы помириться с Антоном до нового года, до которого осталось совсем ничего, оставить в старом всё то неприятное дерьмо, что произошло с ними за 4 месяца, и не вспоминать его никогда. Он хотел вступить в новый год с чистым листом в их отношениях. Арсений надеялся каждой клеточкой своего тела, что Антон хочет того же. Репетицию этим днём Арсений пропускает. Через десять дней премьера новогодней постановки в городе. Эмоциональной собранности нет, да и мысли заняты далеко не репетициями и даже не учёбой. Матери он так и не позвонил, нарушая данное себе обещание. Но зато Арсений поговорил с Серёжей вечером на кухне, выкуривая по сигарете. Он постарался объяснить и своё состояние, и причину этому. На этот раз Матвиенко не стал кивать в ответ. — Арс, а ты хоть раз посмотрел, как я выгляжу во всей этой ситуации? — О чем ты? — Попов слабо нахмурил брови. — Ты живёшь в нашей с матерью квартире. — Попов открыл было рот, доставая из него сигарету, чтобы вставить свои пять копеек, которые Серёжа слушал в течение месяца, когда Арсений только поселился у них. — Стой, не говори ничего, я знаю, что ты сейчас хочешь сказать. Обозначу сразу: я помню, что сам предложил тебе пожить у нас, мама моя убедила тебя в том, чтобы ты не торопился покидать нашу квартиру, что можешь остаться настолько долго, пока не решишь семейные проблемы. И я не упрекаю тебя ни в чем. Я к тому, что мы живём с тобой вместе уже пару месяцев, но с появлением Антона в твоей личной жизни, наша дружба пошла к хуям. — Он затягивается и выдыхает в приоткрытое окно. — Мы стали с тобой меньше проводить времени вместе, как это было раньше, отдалились. Нам осталось только вместе домашку делать, да в школу ходить. — Он берёт паузу, чтобы построить следующую цепочку рассуждений в общих чертах. — Что выходит в итоге? Наши разговоры вертятся вокруг тебя и Антона, ваших отношений. В какой-то степени так и должно быть: мы с тобой лучшие друзья и должны помогать друг другу всеми способами в любой ситуации. И в этом я тебя тоже не упрекаю. Но хотел бы объяснить, каково мне в последнее время. Хоть раз высказаться самому, а не слушать только тебя. Арсений понятливо кивает, глядя в глаза Серёже. — Меня очень задевает и расстраивает то, что мы отдалились и даже не общаемся толком на другие темы. И я не заводил этот разговор ранее, понимая, как тебе непросто, чтобы ещё и в наших взаимоотношениях разбираться. Арсений слушал молча, периодически подкуривая сигарету, выдыхая дым в окно, подобно Матвиенко. Он не смел перебивать такую пламенную речь друга. — На фоне этого ты обращался ко мне только за тем, чтобы высказаться о своих отношениях, получить поддержку. Я стал исключительно твоей личной подушкой для слёз и носовым платком, которым попользуются, после чего выбросят, когда станет легче. Я не устал слушать тебя и быть с тобой рядом. Просто мы в последнее время говорим только про тебя, о тебе и об Антоне. У меня тоже много всего произошло за последние пару недель. И ты бы знал об этом, если бы хоть немного интересовался моей жизнью, а не только обращался за помощью. Всё то, что услышал Арсений, повергло его в некоторый шок. Он был так слеп и одержим Антоном и их динамикой отношений, что не заметил, как всё поехало к черту на куличики с тем человеком, с которым дружит столько лет и буквально живёт под одной крышей. Словно, до этого разговора он не понимал, что происходит на его глазах, да и не видел — ослеплён же другим человеком. Этим вечером он прозрел. Только сейчас Попова накрывает чувство вины перед Серёжей за неосмотрительность, эгоизм и невнимательность. Да за многое вообще. И его удивляет, как Матвиенко всё ещё дружит с ним после такого отношения. — Почему ты сам не говорил мне? — Попов прокашливается, слыша, как его голос сел. — Молчал, что тебе многое не нравится в нашей дружбе в последнее время. Думаешь, мне не интересна твоя жизнь и я ставлю её ниже чьей-либо ещё? Матвиенко поморщился, отводя взгляд, как бы говоря этим: «Ставишь. И ты это понимаешь». Помолчав некоторое время, тяжело дыша, он решил не развивать пока что тему приоритетов Арсения — сегодня тема и цель обсуждения другая — но на первую часть вопроса отвечает. — Знаю, что тебе интересно, даже очень, но вижу, насколько тебе не до меня. Вообще ни до чего. Ты учёбу подзабросил, даже репетиции начал пропускать. В какие это ворота? Это не похоже на тебя, Арс. — Да знаю я... Блять, Серёж, я такой эгоист... Ты прав. Ты абсолютно прав во всем. Не молчи, пожалуйста, если тебе что-то не нравится. Указывай мне, если я ошибаюсь на каждом шагу. Я не хочу потерять нашу дружбу, ты для меня самый близкий человек и ты очень дорог для меня. Я не часто это говорю, но я ценю тебя и бесконечно благодарен обстоятельствам за то, что мы познакомились в началке, сев за одну парту... Парни улыбаются, вспоминая, как в свой самый первый день учёбы Арсений забронировал место рядом с собой для друга из садика, а когда на это место занял Серёга, то Попов втащил ему по макушке пеналом. Матвиенко тоже не пальцем деланный, поэтому ответочка не стала себя долго ждать. Опустим подробности потасовки и разбирательства, но в итоге всё закончилось мирно. Их, хоть и в какой-то степени насильно, но заставили сидеть вместе, пока не подружатся. Неправильно, конечно, но результат был и даже очень положительный. — Ты сказал всё это, а я ведь, Серёг, даже не думал, как поменялась наша дружба, и что ты чувствуешь в связи со всем этим. Прости меня... И за утро прости... Не знаю, какая вожжа за хвост укусила. — Ты придурок, Попов, — Серёжа выдохнул и протянул руки для примирительных объятий. Это не могло не обрадовать Попова. Улыбка на губах пополза вверх, он утонул в руках лучшего друга. — Всё наладится, Арс, — пробурчал в плечо Серёжа, мягко постукивая ладонями по лопаткам Попова. — Ты больше не злишься? — И не злился. Ну, почти... — договорил Серёжа, ловя на себе сомневающийся взгляд. — Я рад, что мы наконец-то это обсудили. Я скучал по тебе, засранец... — Взаимно, пироженка, — Попов прижимает друга ближе к себе. — Спасибо тебе. За всё спасибо. — Бутерики будешь? — Спрашиваешь! Одна не менее огромная проблема решена. Дружба с Матвиенко должна укрепиться, но ещё есть над чем работать. Попов только после разговора этого вечера понял, какой же он чёртов эгоист. Он же действительно забыл, кажется, обо всех. Это ужасно. Как он мог быть так слеп на протяжении долгого времени? О Серёже так уж точно забыл. Попов благодарен, что Матвиенко не промолчал и наконец высказался в той честной форме, что ценна для обоих, показал брюнету состояние их дружбы и дал толчок к решению этой проблемы, чтобы они не потеряли друг друга. Перед сном Арсений делает несколько выводов. Главное, что он решает для себя: снять пелену эгоизма с глаз и впредь думать не только о себе, но и о состоянии и чувствах дорогих людей, помогать им, быть рядом, оценивать проблемы и решать их своевременно. Потому что взаимоотношения — это пиздец как не просто, оказывается. В попытке решать одно, портишь другое, не замечая этого.***
20 декабря
Несмотря на вечернюю затяжную рефлексию, Арсений выспался и чувствовал себя очень бодрым. Он проснулся с ясной мыслью: нужно поговорить с Антоном, настоять на этом. Настрой был боевой и откуда-то появилась уверенность в своих действиях. Наверное, на это повлиял разговор с Серёжей.Попов, 7:42.
— Жду под лестницей после второго урока. Нам нужно поговорить, ты это понимаешь. Не буду приставать, обещаю.
На этот раз Попов пришёл первым. Сердце даже не стучало от волнения, но ладони, кажется, охладели. Он понимал, что разговор непременно коснётся вопроса о расставании. От этого грустно, но Попов отгоняет эти мысли, боясь, что вся решительность разрушится. Да и не факт, что Антон действительно предложит закончить отношения. Не всё потеряно, не всё потеряно, но и не всё найдено. Антон не пришёл. Попов написал сообщение, поднимаясь к кабинет, о том, что ждёт парня после третьего урока. Отправил на пороге кабинета литературы, тут же ловя взглядом Шастуна, который тут же прочитал сообщение с телефона. — Извините за опоздание, Павел Алексеевич. Можно войти? — Арсений, в кабинет нужно заходить хотя бы за минуту до звонка, но никак не после него. Проходи, — Добровольский пригласил жестом парня войти в кабинет и занять своё место, взял в руки мел, начал записывать тему урока на доске.***
После третьего урока Антон также не пришёл. И после четвёртого, пятого. Каждую перемену Арсений терпеливо ждал парня, не теряя надежды, что тот всё же соизволит прийти. Последний шанс поговорить сегодня: после истории, последнего урока, на который Арсений, к слову, опаздывает.***
Долгожданный звонок с урока, который всё таки принёс волнение. Одноклассники не стали задерживаться на нелюбимом предмете, поэтому буквально через минуту в кабинете осталась лишь пара человек. — Серёг, можешь не ждать меня. — А что такое? — Я Шастуна дождусь. — Он так и не пришёл на переменах? — Не-а. — Но и в кабинете на них его не было. Ладно, я пошёл тогда. — Ага, — Попов получил бодрое похлопывание по плечу, пока специально медленно складывал свои вещи. — Хорошо, спасибо, Елена Павловна. — Получив, дополнительное задание по истории, Антон прошёл к своей парте. Учительница попрощалась с мальчиками и покинула кабинет. Арсений приблизился к Антону, встав около первой парты его ряда. Шастун выглядел полной противоположностью Арсения: он не был бодрым, выглядел уставшим до чёртиков, сонливым, на теле снова свободная тёмная толстовка. — Антон, нам нужно поговорить — Не сейчас, Арсюш, — Шастун проходит мимо брюнета, бросив лишь секундный взгляд куда-то сквозь парня. Арсений вышел следом. — Почему? Что происходит? Ещё вчера ты хотел всё обсудить, а сегодня снова бегаешь от меня. — Всё нормально, — только и отмахивается тот. — Пожалуйста... — Чуть прихватив за ткань кофты на локте, Попов приостанавливает Шастуна. Антон медленно останавливается, чуть ссутулившись, протяжно выдыхает и поворачивается к Попову, поджав губы — раздражён. Бля. — Арс, у меня завал по учёбе после соревнований. Я ничего не делал на них, потому что тупо не было времени. — Он говорит так чётко и небрежно, словно объясняет простые вещи, при этом свободной рукой пассивно жестикулирует. — Вчера звонил Добровольский и сообщил матери о моих успехах в учёбе. Я отстаю, ничего не успеваю, заработал двоек, которые мне срочняк нужно перекрыть до нового года. Слишком много всего в последнее время. Прости, что так выходит, снова прошу дать мне времени, пока я не разберусь с этим. — Не получив реакции, Шастун продолжил идти. — Давай я помогу с заданиями? Хочешь? — Попов не унимался и всё же пытался настоять на помощи. — Нет, Арс, всё нормально, сколько раз повторить? — Ты только что сказал... — Антон сделал глубокий вдох, а Арсений укусил себя за язык и вовремя заткнулся. — Хорошо. Встретимся сегодня, как осводишься? В любое время. Может, погуляем? — Антон устало смотрел вперёд, не обращая особого внимания на собеседника. — Я очень соскучился, Антон... — Арсений робко взял Антона за запястье. Шастун отреагировал очень резко, перед этим оглянувшись по сторонам. — Да отвали ты от меня, Попов! Неужели не понятно, что я избегаю тебя намеренно?! — Он вырвал свою руку, делая шаг в сторону от брюнета. — Моего поведения недостаточно, чтобы понять..? — Он не договорил. Глядя в глаза какие-то мгновения, оба молчали. Судорожно выдохнув, Антон на мгновение прикрыл глаза, после чего взял слово, говоря намного спокойнее, и выглядел при этом так, словно не хочет произносить вслух, но у него нет выбора. — Я думаю, нам нужно взять перерыв в отношениях. Понятия не имею до какого времени. — Что?.. — Земля ушла из под ног, на которых Попов устоял с божьей помощью. Антон закатил глаза, а в его голове наверняка прозвучала фраза: «Что слышал, блять». Он разворачивается, начиная уходить. — Антон, подожди, мы... — Шастун поднял ладонь в просьбе остановить свой поток слов. Кудрявый на пару секунд удержал взгляд на брюнете, накинул рюкзак повыше. Попов не смог прочитать эмоцию и чувства парня. Может, потому что это равнодушие? Удивительный контраст. Ещё вчера Антон был тревожным, дёрганным, волновался во время разговора, неуверенно отводил глаза, не решался в некоторых вещах, но несмотря на это был приветлив, скромен, слова были искренными и проникновенными, улыбки светлыми и робкими, а поцелуй вышел долгим и чувственным, от которого у Попова снесло крышу за пару прикусываний за губу. Сегодня же Антон снова пассивно агрессивен, закрыт, груб, в движениях больше уверенности, нет и тени стеснений, ни капли сомнений, он выглядит пиздец каким скучающим от жизни и тем более от Арсения. Ещё вчера хотел всё разрешить, а сегодня грубо оттолкнул. — До скорой встречи, Арсений. Чему удивляться? Попов прекрасно знал, что это случится. Но дышать стало немного легче, совсем капельку: пауза это не расставание, ведь так? Пара вечеров и Антон решит проблему с учёбой. Пара дней — Арсений выдержит. Тем не менее, неприятный осадок после разговора остался. Попову все так же досадно от того, как Шастун реагирует на прикосновения. Он смотрел вслед удаляющейся фигуре, которая поравнялась с Выграновским. Да уж... Тебя только и не хватало здесь. Антон что-то грубо ответил Эду, ткнув пальцем тому в грудь. Через секунду он скрылся за поворотом к лестнице. Выграновский же, улыбаясь Попову несколько мгновений, пошёл вслед за Шастуном. Из внутренней паники и отрешённости от мира, замешательства и растерянности Арсения вырвал телефонный звонок. Попов раздражённо достал телефон из кармана, не глядя отвечая на звонок. Это точно не Антон. — Здравствуй, Арсений. Уроки закончились? — Пап?.. Где сердце? Его, кажется, сейчас вообще нет внутри Попова. Слишком неожиданный звонок за последнее время. Ну вот пиздец не вовремя вообще. Арсений взял себя в руки быстрее, чем отец бы мог понять, что тот растерялся, хотя куда бы ещё больше. — Закончились. — Есть разговор, — Слишком много их в последнее время. Попов порядком от них устал. — Посидим в кафе на углу Октябрьской, как раньше? В детстве ты меня чуть ли не каждый день звал туда за любимым коктейлем. — Что за идиотская манипуляция? — Раздражение, словно передавшееся от Антона через секундное прикосновение, начало разгораться внутри тела. — Ты добиваешься расположения ко мне через воспоминания о детстве? — Забыл о твоих интеллектуальных способностях. — Брюнет может поклясться, что чувствует улыбку на лице отца. Слишком хорошее расположение духа у Дона. — Где узнал? — Вычитал в твоей библиотеке. — Похвально. Так что насчёт кафе? Брюнет заламывает руки. Он не может так быстро дать ответ, ничего не взвесив и находясь в ахуях. — Я не согласен на встречу. По крайней мере без присутвия мамы на ней. — Арсений подавил в себе желание съязвить словами: «По-моему, ты вообще забыл о моем существовании, а сейчас куда-то предлагаешь сходить». — Скажи сейчас суть вопроса, без всяких прелюдий и формальностей. Уверен, можно обойтись и без них. — Не доверяешь? Твоё право. — В голосе больше нет того самого хорошего настроения. Кажется, у Арсения есть все наследственные задатки актёра. Ему вообще всегда было непросто определять настроение отца по звонку. — Суть вопроса, говоришь? Возвращайся домой, Арс. Арсений думает, что крыша окончательно уехала, а парень за ней и у него галлюцинации. — Что?.. Мне не послышалось? — Нет. — Меня там ждут?... — Уж совсем по-детски спрашивает Арсений. Если бы он видел сейчас свои глаза, то сказал бы точно, что они как у щеночка, блестят так. — Ждут-ждут. — И... — Язык не поворачивается сказать, — ты? — И я. Давай без соплей, ладно? — Мне... Нужно подумать. — Думай до нового года. Семейный праздник всё же близится. Если хочешь что-то обсудить, то напоминаю, что мы можем встретиться, где тебе удобно, раз кафе — это манипуляция. — Может, лучше дома? — Как скажешь. — Я позвоню позже... — Отлично. Мы с мамой ждём тебя в любое время. — По привычке отец кладёт трубку без каких-либо прощальных слов. Тишина, резко появившаяся в телефоне, непривычно оглушила на одно ухо. Арсений до сих пор не может поверить, что ему только что позвонил отец и предложил вернуться домой. Ему кажется, что всё это сон, потому что не могло всё так получиться быстро и складно. Арсений буквально прошлым днём думал о том, чтобы вернуться домой, боялся, что Антон возьмёт паузу. Точно ему это всё не снится? Как там говорят? Нам снятся или наши страхи или наши желания? В таком случае, Попов получил комбо. Он надеется быстрее проснуться, потому что самый главный страх претворился в жизнь.***
Сон не заканчивается. Он тянется медленно тягучей соплёй и никак не хочет близиться к концу. Попов понимает, что всё действительно произошло в реальности, когда отыгрывая свою роль на репетиции — в данный момент сценария задумчивую и безмолвную — шагая по сцене под слова других действующих актёров, он оступился и свалился с неё. Благо, высота не очень большая, а парень успел каким-то образом сгруппироваться, а сокращая расстояние между ним и полом, он закрыл глаза. — Арсений! — Руководитель подбегает к брюнету, кидая сценарий на сцену. Попов слышит приближающиеся торопливые шаги и приоткрывает глаза. Нет, не сон. Иначе, не было бы больно, не было бы перед ним взволнованного лица. — Ты как? Не сломал ничего? — Нет... — Арсений медленно привстает на локтях и принимает сидячее положение. — Сколько пальцев я показываю? — Руководитель нелепо поправляет очки. Позади Арсения кто-то присел и положил тёплые руки ему на плечи. Брюнет аккуратно поворачивает голову: Наська Шалфеева — зеленоглазая девушка с темно-рыжими длинными волосами. По своей роли она Оленька, сестра Ванечки Власова, которого отыгрывает Арсений. Настя начинает плавно и довольно уверенно разминать плечи Попова, снимая с них напряжение и нежно улыбаясь брюнету. Арсению приятно и это действительно успокаивает, а её яркая улыбка, прямо как у Антона, греет в ту же секунду, как взгляд брюнета зацепился за чужие губы. Глаза темно-зелёные. Арсений улыбается в ответ, но с трудом заставляет себя разорвать с ней зрительный контакт. — Пётр Николаевич, я не одноклеточный. — Сфокусировав взгляд на лице наставника, Попов натыкается на грозные глаза перед собой. Фокусируется на пальцах, собирая глазки в кучку. — Ну... Шесть. — Арсений! У меня не может быть шесть пальцев на одной руке! — Да шучу я. Три. — Дошутишься, Попов! Ты готов вернуться к роли или тебе нужно пару минут, чтобы прийти в себя? — Второй вариант. — Хорошо. Насть, проводи его до туалета, а то потеряется ещё... — Руководитель ещё раз жалостливо оглядел Попова. После чего вернулся к команде, хлопнув в ладоши для привлечения внимания. — Остальные за работу! — Вставай, Арсений, я помогу. — Настя встала напротив Попова и протянула ему ладони. Глядя на девушку снизу-вверх, Попов ухмыльнулся и принял помощь, помещая свои ладони в чужие. За секунду он поднялся, а в глазах потемнело. Теперь Настёна смотрела снизу-вверх на Арсения, потому что он был выше на голову.***
Холодная вода действительно освежает не только лицо, но и голову. Всё оказалось не сном, отлично, Попов это понял и принял с досадой. Лучше бы череп проломил, честное слово. Арсений устало облокотился о раковину, позволяя каплям свободно падать вниз. Он пытается изолировать себя от лишних мыслей, хотя бы пока не покинет здание театра. Настя ненастойчиво и терпеливо ожидала где-то позади: Арсений не слышал удаляющихся шагов. Он поднимает глаза на зеркало и видит в отражении девушку, что рассматривала свои ногти. — Тебе необязательно меня ждать, Насть. Можешь идти к остальным, там репетиция продолжается. Девушка подняла свои глаза — Арсений бы сказал, что она стрельнула ими — и в отражении смотрела на парня. — Мне не сложно. Буду уверена, что ты в порядке и не умер в туалете. Послышались слабые сдержанные смешки. — Я понял мем. А что, волнуешься? — Арсений поворачивается к ней всем корпусом, игриво улыбаясь, в качестве опоры выбрал всё ту же раковину. Щёки Насти в момент покрылись багрянцем. Она же облокотилась на стену, выдерживая паузу. — Да, волнуюсь. Не хотелось бы потерялась в качестве партнёра по роли такого талантливого человечка, знаешь ли... — Она невесело ухмыльнулась. — Я слышу лесть? — Арсений не переставал улыбаться. — Нет. Я говорю то, что думаю и чувствую. В какой момент и почему Арсений начал флиртовать, он не понял. — Что ещё чувствуешь? — Его голос, почти переходящий на шепот, мягок, бархатист и приятной к слуху волной растворяется в пространственной тишине. — Что ты мне нравишься, — в момент выпаливает она, даже, кажется, сама не ожидая. В туалете повисла неловкая пауза. Было слышно, как редкие капли из смесителя разбиваются о керамическую поверхность раковины. Настя нервно заламывала в пальцах свои длинные янтарные волосы, прикусывая губу. Глаз на Арсения она не поднимала, боясь встретиться с его океанами. Арсений разглядывал её. Они знакомы не первый год, не впервые отыгрывают главные роли вместе, он старше на год. Сама со себе Настя очень добрая и открытая девушка, с ней всегда было приятно поболтать в перерывах и получать отдачу на репетициях и во время игры уже перед публикой. Более того, Арсений на поклоне в шеренге актёров, сам того не осознавая, искал Настю и с ней первой обменивался взглядами, полными восхищения и блеска от искр, безмолвно говорящими: «Спасибо за совместную работу, ты молодец». Он часто ловил на себе её взгляды и попытки прикоснуться к себе, быть рядом, Шалфеева смеялась с абсолютно всех шуток Арсения. Даже самых тупых. Арсений списывал это на интерес и влечение в рамках театра, коммуникации на репетициях. Получить признание от Насти для него стало странной неожиданностью. Арсению даже сложно назвать её подругой. Ну, наверное, она подруга, но по тем качествам, что Арсений вкладывает в понятие «подруга», Настя ею не является. Да, замечательный юный актёр, хороший собеседник. Они переписываются в Вк только по поводу репетиций и сценариев, костюмов и всяких других тем, касающихся театра и искусства. И вообще, учатся в разных школах. И как-то Попов понравился ей, хотя ему кажется, что их общение никогда бы не вышло за рамки их общей деятельности. Ну, просто, он никогда почему-то не думал, что действительно мог бы с ней стать друзьями. Ему Серёжи было достаточно с головой и нуждаться в ком-то другом не было ни необходимости, ни желания. Открыто разглядывая её сейчас перед собой, Арсений осознает, насколько она напоминает ему местами Антона. Они не копии друг друга, разумеется, но, тем не мене, Настя такая же весёлая и взрывная девушка с очаровательной солнечной улыбкой и невероятной зеленью глаз. Сейчас она горит со стыда, виновато поднимая глаза и понимая, что получит сейчас отказ. Из-за схожести с Антоном и своих чувств к нему, Арсений не отталкивал Настю никогда, а даже сам тянулся к ней и пару минут назад начал флиртовать с ней. Теперь пазлы сложились. — А это не будет инцестом? — Арсений пробовал пойти в шутку. Девушка в ответ лишь слабо улыбнулась уголками губ. — Насть... Ты, наверное, не слышала, что я... — Слышала, — резко обрубает она и морщится. Арсений более чем уверен, что морщилась она не из-за того, что у него такая ориентация (да Попов просто знает, что она читает яой литературу). Ей чужды были все разговоры, что она слышала внутри коллектива, но сбежать от них не могла. — Как я могу тебе в таком случае нравиться? Как ты допускаешь, что между нами может что-то быть? — Попов неловко скрещивает руки на груди. — Не знаю, Арсений. Наверное, я ещё просто надеюсь на что-то... Может ты бисексуал? Нет, не подумай, я не прошу ничего от тебя, но... Неужели я совсем тебе не нравлюсь? В яблочко. Да, Арсений бисексуален, но девушке об этом знать не нужно. И Шалфеева очень даже в его вкусе по уже названных причинам. Однако, как свою девушку Попов вообще никого не рассматривает, ведь влюблён в Шастуна. — Нравишься, Насть. Как подруга, — да разберётся он с тем, кем для него приходится Настя, разберётся! — Как лучший талантливый напарник по ролям в театре, как хороший собеседник в закулисье. Ты правда хорошая девушка, просто... Я думаю, что не достоин тебя, даже если бы был бисексуалом. — Почему ты так считаешь? — Она побагровела от комплиментов ещё сильнее, но взгляд оставался грустным. — Потому что ты напоминаешь мне моего... Очень близкого человека. — Это твой парень? — В следующую секунду Настя что-то осознала и взгляд её стал более виноватым. — Господи, прости, пожалуйста. Я совсем не подумала, что ты можешь быть в отношениях. Прости. — Нет, всё нормально, ты же не знала. Да, это мой парень... Наверное, уже бывший. — Как так? — Ну... — Попову не очень хочется об этом говорить (а нахуя ляпнул тогда?) но, наверное, девушке стоит знать правду, что причина для отказа есть, и дело не в Насте. Мало ли, ещё потеряет уверенность в себе. — Там всё сложно. Он попросил пока взять паузу, но я таких дров наломал... Мы наломали. Мала вероятность, что отношения наши ещё можно спасти. Я переживаю по этому поводу. Да, я мог бы в случае разрыва отношений начать встречаться с тобой, ведь вы похожи. Но это было бы неправильно и вообще нечестно по отношению к тебе. Да и... думаю, что, расставшись с ним, я ещё долго не смогу его отпустить, чтобы свободно начать снова с кем-то встречаться... — Я понимаю, Арсений. Всё хорошо, не переживай, — в противовес своим словам она небрежно стирает слезу, глядя в пол. — Прости. — Насть... — Арсений подходит ближе и касается её плеча, нежно поглаживая. — Ты правда симпатичная девушка. Очень. Я говорю не для того, чтобы тебя успокоить. Если бы... — Попов сам закатывает глаза, понимая, какую хуйню он несёт, — моё сердце не было занято, мы бы могли попробовать... — Так мне ждать тебя? — Она поднимает свои глаза, впиваясь ими в парня. Настя слегка запрокидывает голову и смотрит из под ресниц, слабо, но уверенно улыбаясь. Несносная. Вниманию Попова попалась красивая бледноватая шея без единой родинки. — Ни в коем случае, — Попов тихо смеётся, притягивая девушку для объятий. — Найди себе кого-то более гетеросексуального, чем я. — Замётано, — Настя свободно принимает объятия, утыкаясь лицом Арсению в грудь. — Я бы хотела, чтобы между нами после этого не было каких-то неловкостей и избеганий. И очень надеюсь, что это всё никак не помешает нашей коммуникации на сцене. — Не помешает, всё хорошо, как было и раньше, — Арсений зарывается пальцами в огненные волосы, отмечая, что они невероятно мягкие и их приятно перебирать, они пахнут малиной. — Спасибо за честность. Если захочется выговориться или поплакаться, то я рядом, — в подтверждение своих слов, девушка крепче смыкает руки на спине Попова. — Буду знать. Спасибо за понимание. — Мы можем потом как-нибудь обсудить это... обстоятельство, что случилось в этой комнате? Я просто сейчас всё ещё, кажется, не могу совладать с собой, но уверена, что позже появятся вопросы. — Да, тоже думаю об этом... Ощущение, что сказал что-то не то и совсем не так. Переосмыслим? — Переосмыслим. — Арсений плечом чувствует улыбку. — У вас всё наладится с твоим парнем. Не знаю, будут ли уместны сейчас мои советы... — Мне не хочется об этом говорить, Насть... Настя в знак понимания слабо похлопала Арсения по спине, ставя точку в их разговоре. Они постояли так ещё пару минут, Арсений впервые за последние дни почувствовал какое-то внутреннее спокойствие и лёгкость в мыслях. В его руках девушка кажется такой хрупкой, но её некая решительность и уверенность, кажется, передаётся Попову. Тем не менее, разрывать объятия не хочется. Один из актёров неожиданно вваливается в туалет без стука — Арсений и Настя отпрыгнули друг от друга так быстро, как могли, но растерянный вид вошедшего говорил сам за себя. — Там мы... Вас заждались, в общем, — актёр тут же ретировался и закрыл за собой дверь. — Сплетни пойдут? — Арсений наслышан о Славе, который любит попиздеть за всех и всё. — Наверняка. Зато твою гомосексуальную страничку отбелят, — Настя толкает Попова локтём, хитро пялясь на дверь. — Или твою запятнают. Страничку вкусов, подвешивая её фразами: «О, Боже, Настя, как мы могла влюбиться в гея? Совсем себя не уважаешь?»— Арсений открывает перед девушкой дверь. — Ой, да ладно, переживу, — она снова подмигивает и удаляется из уборной. Арсений выходит следом. После репетиции они ещё зависнут буквально на полтора часа в кафе рядом с театром. От Насти он почувствует тепло и надёжность, а главное — уют, которого он никогда не испытывал рядом с девушками, в том числе, со своими бывшими. Они расскажут друг другу много увлекательных историй, даже тех, за которые им стыдно, но при этом не будут переходить на слишком личные темы. Впервые за, наверное, всё их общение, обсудят во всей красе предстоящую постановку не в формате переписки. И ещё закажут не одну чашку горячего шоколада и круассаны — Шалфеевой нравится французская выпечка и культура этой страны, а уже это станет новой темой для продолжения диалога. Попов расскажет о мечте посетить эту страну, а Настя посоветует репетитора по французскому, с которым занимается сама. Арсению удаётся отвлечься от гнетущих мыслей и переживаний, получилось хотя бы на время оставить нерешённые проблемы и пути их решения за спиной и отдохнуть. Вместо планируемых полутора часов, пройдёт два с половиной: с Настей время летит ужасно быстро. И если бы ей не позвонила мама, они бы посидели в компании друг друга ещё некоторое время. После Попов, конечно же, проводит девушку до дома. По пути к Матвиенко в его голове будет зациклено звучать робкий последний вопрос Насти: «Мы сможем стать хотя бы друзьями?..» Смогут? Арсений расскажет Серёже о Насте, о её признании и пообещает их познакомить. К слову, тем, как подал девушку Попов, Матвиенко хорошее мнение составил о Насте. Он будет лукаво улыбаться вторую половину разговора, как бы намекая, что у них может что-то выгореть, если у Арсения появятся к ней чувства. Арсений отшучивается, но не говорит, что больше, чем уверен в том, что не появятся. Антон — это либо единственная любовь, как бы слащаво ни звучало, либо самое ужасное расставание и крест на личной жизни. Из крайности в крайность. Но в любом случае, Шастун — это лучший, любимый человек в жизни Попова. Пока что так. Этот вечер был слишком тёплым, и не хочется последние минуты перед сном перекрашивать его тусклыми красками, ставя точку в предложении, в котором были расписаны прелести окончания дня, вложены трепетные чувства от нового сближения и приятной компании. Следующее предложение началось бы с имени «Антон», а дальше рефлексия и печаль дополняли друг друга, росли в размерах, как снежный ком. Антон, прости, этим вечером мысли Попова заняты не тобой. С ответом «Думаю — да» на вопрос Насти брюнет уснёт, слабая улыбка пропадёт только ближе к четырём часам ночи, а сон наконец-то будет спокойным, крепким и каким-то комфортным.