Say my name

Я боялся зайти к ней в комнату, поэтому интересовался у Мирабель, как она. Не хотел беспокоить, да и потом… Не важно, в общем. Зачем надоедать ей? Вряд-ли ей интересны мужчины за сорок, хм. Меня очень беспокоил тот факт, что она ушла из дома. Зачем? Что у неё там случилось? Может быть, мне стоит поговорить с её мамой? Недолго думая, я вышел на улицу и направился в дом Консуэло. У двери я постоял какое-то время, собираясь с собой и набираясь храбрости. Нелегко было готовиться к разговору с человеком, который выставил тебя на порог, но если дело касается Консуэло, трусить нельзя. Я ещё раз глубоко вдохнул и пару раз ударил в деревянную дверь. Ответом мне была тишина. Я ещё раз неуверенно постучал, переминая пальцы рук от волнения. За дверью послышались шаги, затем скрипнул засов, а затем я увидел её маму. Она была моей ровесницей, и тем более неловко мне было смотреть ей в глаза. - Это ты? – закричала она. – Не приближайся! – женщина погрозила мне пальцем. - Я…я…я и не хотел, я… - я растерянно замахал руками и отступил со ступенек обратно на мостовую. – Я…я…я… просто хотел спросить…почему…почему Консуэло ушла из дома? Что случилось? Она сейчас у нас, Джулли её немного подлечит и вернёт, я просто…я хотел убедиться, что ей….что ей можно вернуться. Я… - Уходи, - прошипела она, указывая мне пальцем в сторону. – Я не хочу тебя видеть! - Меня ладно, меня – пожалуйста, - я сделал ещё два шага назад. – Мне…мне…мне просто надо убедиться, что…что Консуэло вернётся домой. Туда, где её будут ждать, - я поднял на неё глаза и последнюю фразу закончил довольно-таки решительным тоном. - Я тебе ничего не обязана говорить, - она захлопнула дверь. - Погоди! Постой! – я взбежал по ступенькам и забарабанил в дверь. – Вопрос…вопрос ещё не решён! Открой, Мартирайо! - Уходи, - донеслось глухо из-за двери. Что ж, она может не выходить, но я скажу всё, что хотел сказать. - Я не знаю, что между вами произошло, и думаю, что не имею права знать, но могу догадаться по твоей реакции, из-за кого это. Уверяю тебя, я твою дочь и пальцем не тронул, и все наши помыслы в сторону друг друга чисты. Она мне…она мне как Мирабель, она мне как племянница… - тут мне показалось, что что-то сосёт в груди, но я не стал обращать на это внимания. – Тебе не стоит думать плохо про свою дочь, она ведёт себя в высшей степени воспитано, она часто бывает в нашем доме из-за Мирабель и Долорес, они подруги. Я бы хотел, чтобы ей было, куда вернуться, и чтобы её там ждали. Уж я-то знаю, как…как это важно. Поэтому, пожалуйста, постарайся встретить её с распростёртыми объятьями, потому что… - я уставился в каменный пол крыльца, выискивая несуществующие трещины. – Она заслуживает любви. Монолог был окончен, впрочем, я не ощущал лёгкости. Я не мог сказать, что ухожу со спокойной душой, но я сделал всё, что мог. Оставалось надеяться, что Консуэло будет куда вернуться. Если нет – придётся разговаривать уже с моей мамой. Вернулся я домой под вечер, и сразу же услышал из кухни смех девчонок. Не мог не улыбнуться, узнав среди них смех Конси. Зашёл к ним и поздоровался со всеми. - Рад, что ты хорошо себя чувствуешь. - Спасибо, - было видно, как ей неловко. - Всё хорошо, - улыбнулся я. – Всё в порядке. Отдыхай. Я сел вместе с ними за стол, однако больше слушал и смеялся, чем участвовал в разговоре. Не хотелось говорить. Я наблюдал, как они пересмеиваются и шутят, и на душе становилось всё теплее и теплее. В кухню вошёл Мариано и присоединился к разговору. Они сразу защебетали с Долорес, как голубки. Было радостно видеть, как они счастливы. Тема разговора как-то естественно зашла про любовь. Мирабель рассказывала про свои детские симпатии, смеясь, какая раньше была глупенькая, Долорес хихикала вместе с ней и прижималась к своему мужу. - А я вот всегда любила Мариано, - улыбнулась она. - А мне раньше Аарон нравился, подумать только! – Мирабель закатила глаза. - Аарон??? – у Консуэло чуть чай носом не пошёл. – Серьёзно? Давай ты за него замуж выйдешь, и моя мама от меня отстанет, и твоя мечта детства сбудется! - Нет, ты что! – Мира замахала ручками. – Я уже давно поняла, какой он человек! Сейчас мне другой нравится. - Кто же? – с интересом спросила Консуэло, отойдя к плите и облокотившись на стол рядом с ней. Я улыбнулся её детскому любопытству. Когда тебе пятьдесят, уже перестаёшь с таким рвением поддерживать подобные разговоры, но пока ты юн, тебе это неимоверно интересно. - А тебе кто нравится, Консуэло? – поинтересовалась Долорес, любопытно распахнув свои большие глаза. И вдруг что-то произошло, я так и не понял тогда, что. У меня всё внутри замерло в ожидании её ответа, хотя я понимал, что вряд ли она скажет – она всегда была скрытной. В оглушительной тишине мне казалось, что мои мысли слышат все в этой комнате. И мысль эта повторялась и пульсировала, словно мантра: «Произнеси моё имя». Я смотрел на Консуэло, застывшую у стены с печеньем в руках, видел, что она молчит и ей трудно, что она что-то решает, что она думает. И тут она подняла на меня свои невероятные зелёные глаза и, словно бы извиняясь взглядом, заглянула мне прямо в душу. А потом сказала всё в той же замершей вокруг тишине. - Бруно. Время остановилось. У меня в ушах словно лопнуло что-то, потому что звенящая тишина накрыла меня как куполом. Я соображал как будто сквозь грозовое облако – так же медленно и неуклюже. Я слышал всё, что она сказала, и душой понял, но мозг долго не мог переварить информацию. Она стояла и смотрела на меня исподлобья всё тем же извиняющимся взглядом, не решаясь пошевелиться. Я видел только её. Я сделал движение в её сторону, и в следующую секунду, не успел я чего-либо сказать или сделать, она налетела на меня ураганом, заключив в такие крепкие объятия, что я даже растерялся. - Я люблю тебя, - прошептала она мне куда-то в шею. – И ничего с этим не поделаешь. Я растерянно посмотрел на Мирабель, она ошарашенно посмотрела на меня. Я осторожно положил ладони на спину Конси и слегка приобнял в ответ, боясь навредить ей или испортить что-то такое хрупкое, как песочное печенье Джулли: тронешь – рассыплется. Было всё так же неловко. Не знаю даже, как объяснить причину моего беспокойства, но просто представьте: вы полжизни досаждаете этому дому, потому что влюблены в члена семьи, чуть ли не самого старшего из них, дружите с племянницами этого человека, потом танцуете с ним и всячески проявляете свою симпатию, навязываясь к взрослому человеку, а затем он находит вас в лесу, потому что вы из-за него же поругались с мамой и сбежали из дома. Мне было непонятно, зачем они меня забрали, но мне было очень стыдно, что я заставила их беспокоиться. Особенно…особенно дядю Бруно. Его беспокойство – последнее, чего я хотела добиться скандалом с мамой. Теперь же я сидела на кухне и пила специальный чай, который приготовила для меня тётя Джульетта. Я никак не могла перестать умиляться их заботе обо мне, потому что не могла до конца понять – почему? Я же им не родная, да и подруга Мирабель я не самая закадычная… Объяснение только одно – они все очень добрые. Мы болтали с Мирой и Долорес, смеясь и обсуждая всё на свете. Вскоре мне стало полегче, потому что я не увидела их стороны враждебности или осуждения, а лишь беспокойство и заботу. Потом к нам присоединился дядя Бурно, уходивший погулять, как я поняла. Он мне показался каким-то обеспокоенным – меж его бровей пролегла озабоченная складка. Но вскоре он постарался сделать весёлое лицо, и у него вполне получилось. Но от меня не ускользнула тревога в его глазах и то, что иногда он с каким-то смешанным чувством стыда и беспокойство косился на меня. В прочем, шутки Миры и Долорес были смешными, и я так устала от всех своих переживаний и жизни в лесу, что решила подумать обо всём этом потом. Вскоре к нам присоединился Мариано. - Щебечете? – он подсел к Долорес. - Скорее вы сейчас щебетать будете, - усмехнулась Мирабель, наливая нам ещё чаю и предлагая напиток мужу кузины. Так и случилось – Долорес тут же поглотил разговор с возлюбленным. Мы с Мирабель болтали о всякой ерунде, дядя Бруно молча сидел в сторонке. Иногда Долорес с Мариано обращались к нам, но это случалось крайне редко, так что нашему разговору особо никто не мешал. Я рассказывала подруге о впечатлениях о книге, о своей раскрашенной стене и о многом другом – в основном бытовая ерунда. Из-за воркующих в сторонке голубков тема разговора зашла про любовь. Мирабель делилась своими детскими сердечными чувствами, с весельем описывая игрушечные страдания. - А я вот всегда любила Мариано, - улыбнулась Долорес, прижавшись к нему. Не хотелось сознаваться, но я ей позавидовала. Получить любовь всей своей жизни и взаимные чувства от него, выйти за него замуж – чего ещё можно желать?... - А мне раньше Аарон нравился, подумать только! – Мирабель закатила глаза, смешно поправив на носу кругленькие очки. - Аарон??? – я подавилась чаем и закашлялась. – Серьёзно? Давай ты за него замуж выйдешь, и моя мама от меня отстанет, и твоя мечта детства сбудется! – предложила я очень удобный план. - Нет, ты что! – Мира замахала ручками. – Я уже давно поняла, какой он человек! Сейчас мне другой нравится. - Кто же? – поинтересовалась я, вставая с места и отходя к плите. Мне надоело сидеть на одном месте, захотелось постоять, подпирая стену. А точнее, опираясь на стол. От меня не ускользнула улыбка дяди Бруно – немного неловкая и по-взрослому добрая, как будто бы он хотел ласково пожурить нас: «Эх, молодёжь…». От ответа сестру спасла кузина. - А тебе кто нравится, Консуэло? – поинтересовалась Долорес, любопытно распахнув свои большие глаза. У меня всё внутри оборвалось, словно меня поймали с поличным. Я знала, что она слышала мои признания, и, скорее всего, ей просто хотелось вывести меня на чистую воду при всех. Я любила её, но не могла относиться к ней без подозрения. Я посмотрела ей в глаза, затем опустила взгляд, не в силах выдержать переглядки. В оглушительной тишине мне казалось, что мои мысли слышат все в этой комнате. Я почувствовала, как моё тело окатила волна жара, одна, вторая, третья, а затем мне подурнело. Я буквально вцепилась в стол. В мучительном молчании мне казалось, что прошло много минут. На деле же – несколько секунд. Я вцепилась в печеньку, которую успела взять со стола, как в спасательный круг, схватилась за неё, как за соломинку, и она начала крошиться у меня в пальцах. Набрав в грудь побольше воздуха, я вдруг решилась. Не знаю, что у меня тогда в голове щёлкнуло, но я вдруг подняла на дядю Бруно взгляд, полный извинений, любви и стыда, и, не дыша, произнесла: - Бруно. Время остановилось. У меня в ушах словно лопнуло что-то, потому что звенящая тишина накрыла меня как куполом. Все молчали, ошарашенно глядя на меня. Краем глаза я заметила, как Долорес, с широко раскрытым ртом уронила на пол чашку. Звона я не услышала. Какой-то звук издала Мирабель. Но я смотрела только на него, ожидая, что он скажет. Терять теперь нечего. Я призналась окончательно и бесповоротно, времени вспять не повернуть. Он молчал и смотрел на меня. Я с мучительной смелостью выдерживала его взгляд и тяжело дышала. В кухне вдруг стало невыносимо душно. И вдруг он сделал шаг вперёд, ко мне, малейшее незначительное движение, и я, не успев ничего сообразить, инстинктивно кинулась к нему и заключила в такие крепкие объятия, какие себе никогда и ни с кем не позволяла. Теперь уже было всё равно. Я прижалась к нему всем телом и так сильно, словно в следующую секунду у меня снова могут отобрать его и теперь уже навсегда. Уткнулась носом куда-то в воротник пончо и прошептала ему в шею: - Я люблю тебя. И ничего с этим не поделаешь. И он обнял меня в ответ, так бережно и осторожно положив руки мне на спину, что у меня сердце замерло от нежности и любви. Я не могла сдержать слёз и только теперь поняла – вот она. Любовь.