Say my name

- Я…я…Консуэло, я очень-очень тронут, - забормотал Бруно, когда я, наконец, осмелилась разжать объятья. Я боялась его отпускать, потому что боялась посмотреть ему в глаза, но потом всё же решилась. Сейчас я чувствовала себя такой сильной! Я призналась ему в своих чувствах! Взяла и сказала это! Я очень гордилась собой. – Но…но…но так нельзя. - В каком смысле….нельзя? – я попятилась назад. – Что ты имеешь ввиду? - Я имею ввиду, что…возможно, ты спутала… - он поводил руками в воздухе, изображая замешательство. – Спутала свои чувства, так бывает в юном возрасте, но…но…но…не переживай, - он от волнения начал заикаться. – Это не страшно, я…я всё равно…буду…всё… - Спутала? – дрожащим голосом переспросила я. – Что ты хочешь этим сказать? - Нет-нет-нет, только не плачь! – он замахал ладонями и дёрнулся в порыве меня успокоить, но я попятилась ещё сильнее и ткнулась спиной в стену. - Я…я не это хотел сказать! Ах… - Бруно уронил руки. – Всегда я всё испорчу. Конси, я не это имел ввиду. Я просто хотел, чтобы ты…не обманывала себя. Я уверен, что скоро ты найдёшь человека…себе под стать, такого же молодого и весёлого, я…я столько лет провёл в заст… - Я все эти годы любила только тебя, - упавшим голосом сказала я. – Просто, чтобы…чтобы ты знал. - Я тронут, правда, но…я уверен, что это… Это не то…ты прости, я…мне надо отлучиться… - он спиной вышел во внутренний двор, а потом в сад. Я повернулась на Мирабель. Моя губа дрожала. - Что я не так сказала? Я его обидела? Я его оттолкнула, да? – я буквально захлёбывалась в истерике. Подруга опомнилась первая. Она кинулась ко мне: - Нет, просто он не ожидал! Понимаешь, когда ты проводишь десять лет в одиночестве и с людьми-то не говоришь, такие признания могут немного напугать, но всё в порядке! - Он…он злится на меня? – я осела на пол и посмотрела на неё глазами, полными слёз. – Ты передай ему, что я не хотела его обидеть, ты передай, что я…я глупость смолола….я…я-я…. - Вот дела… - наконец вымолвила Долорес, подбирая челюсть. - Что тут у вас происходит? – в кухню заглянула тётя Пепа. - Консуэло… - начал было Мариано, но получил тычок в бок от своей жёнушки. - Почему девочка в слезах? – женщина подошла ко мне. - Я споткнулась и упала, ударилась, - выдавила я, поднимаясь на ноги с помощью Мирабель и тут же прекращая постыдную истерику. - Сильно больно? Не ушиблась? Мне позвать Джульетту? - Да нет, спасибо, я пойду… - Да-да, иди полежи, - кивнула она, явно обеспокоенная. - Нет, вы не поняли. Я домой пойду. Я и так же много неудобств…вам…принесла… - Никто не пойдёт ни в какой дом! – на кухню ворвалась тётя Джульетта вместе с дядей Феликсом. – Ты ещё не до конца поправилась. А ушиб мы сейчас мигом поправим. Феликс, будь добр, сходи, сообщи её маме, что мы вернём Коснсуэлу уже завтра днём, а пока её не надо беспокоить. Муж тёти Пепы кивнул и скрылся за дверью. Тётя Джульетта усадила меня на стул и ощупала ногу. Я сделала вид, что мне больно. - Сейчас, - она сунула мне одну из своих волшебных лепёшек. – Съешь, а потом пойдёшь поспишь. Мирабель, ты же не будешь возражать, если Консуэла проведёт в твоей комнате ещё одну ночь? - Конечно же нет, - улыбнулась подруга, ободряюще сжимая мою руку. Я попыталась подняться, но вдруг мне стало плохо, и я чуть не упала, цепляясь за стул. - Августин! Господи боже, да помогите же кто-нибудь девушке подняться наверх! Бруно! Кто-нибудь! – забеспокоилась тётя Джульетта, поддерживая меня подмышками. На кухне тут же появился её брат. Он молча помог мне подняться, я так же молчала. Казалось, у меня внутри образовалась пустота, холодная и злая. Словно кто-то открыл дверь моей души, а закрыть не сумел, и теперь меня продувало всеми сквозняками мира. Бруно перекинул мою руку через свою шею и повёл меня на второй этаж. Мне было так плохо, что хотелось умереть, но помощи от него принимать не хотелось. Как только мы остановились у двери комнаты Мирабель, я схватилась за косяк и выбралась из его «объятий». Постояла, молча смотря ему в глаза. - Спасибо. Спокойной ночи, - формальная вежливость. - Спокойной ночи, - неловкий ответ. Я зашла в комнату и, закрыв дверь, бросилась на свою кровать, накрывшись одеялом с головой. Было неимоверно стыдно за всё, хотелось умереть от неловкости, покинуть этот дом, но куда я сейчас пойду, уже поздно, да меня и правда мутит. От вихря эмоций внутри меня я расплакалась. Плакала долго, выплакивая всё-всё-всё и жалея и себя, и Бруно, и Мадригал, и Энканто, и маму даже немного. Но как только послышался скрип двери, и в комнату зашла Мирабель, я притихла, делая вид, что всё в полном порядке. - Конси… - моя кровать скрипнула, когда она присела на краешек. – Послушай меня, пожалуйста. - Угу, - буркнула я из-под одеяла. - Не обижайся на него. - Я обижена только на себя. Нет, ну как можно было быть такой дурой! – я села и немного подпрыгнула на матрасе. – Как можно было додуматься признаться ему в этом? Если бы я молчала, всё было бы хорошо, было бы… - Интересная приставка «бы»… - сказала Мира задумчиво, облокотившись спиной о стену и смотря в потолок. – Было бы, не было бы… никто не знает, как могло бы быть. Мы всегда имеем то, что имеем, как бы странно это не звучало. Если случилось так, значит, случилось. Значит зачем-то надо. Я уверена, что дядя Бруно очень тронут твоим признанием, ему…ему очень важно, чтобы его любили, хоть он никогда в этом и не признается. Просто это было так неожиданно, так из ниоткуда, что он растерялся. Дай ему время. Всё же…представь себе котёнка, который долго живёт в темноте, и вот его выносят на свет. Он ещё пока многого боится. От этого сравнения у меня защипало в носу. - Я….я знаю… - я поджала ноги и обняла себя за колени. – Я знаю, я тоже об этом думала, я не хотела его пугать, просто так получилось, резковато. Я просто вдруг решилась, а там уже не думала о моменте и…и о его чувствах я не думала… - меня окотила волна стыда, и я тукнулась лбом в свои руки. – Боже…какая же я эгоистка…думала только как бы мне самой признаться. Облегчить свою душу. А о его душе я…я не подумала… Я ведь...я ведь люблю его, Мира, - я посмотрела на подругу. - Очень люблю. Я за ним хоть в изгнание, хоть на край света, и для него - хоть всю душу. Понимаешь?... - у меня снова защипало в носу. Она улыбнулась и поправила мою кудрявую прядку, выбившуюся из причёски. - Кажется, понимаю... Всё в порядке, - Мирабель положила руку мне на плечо. – Просто ты перенервничала. Тяжело держать в себе что-то такое огромное, как любовь к человеку, с самого детства. Ты ещё хорошо держалась! - Долорес рассказала? – пробормотала я сквозь слёзы. Мира промолчала, из чего я сделала вывод, что её кузина всё же постаралась. Ну и ладно, уже всё равно. - Нет, - наконец, ответила она, но больше ничего не сказала по этому поводу. – Просто дай ему время, он вернётся. - Нет, - пошевелив губами, промолвила я. – Нет, не надо. Я…я не хочу. Я сделала всё, что от меня зависело. На что-то после моего признания я и не рассчитывала. И не рассчитываю. - Ну и зря, - Мирабель многозначительно пожала плечами, и я подняла на неё заплаканные глаза. - Что…что ты имеешь ввиду? – моё сердце на секунду замерло в сладком ожидании. Но Мирабель отвечать не пожелала – она уже улеглась в постель и накрылась одеялом. - Мира, что ты имела ввиду? – допытывалась я. - Лишь то, что тебе надо немного подождать, и всё образуется, - пробормотала она, засыпая. Я задумалась, уставившись в потолок и вылавливая тени от пляски огонька свечи. Мне не спалось – столько волнений… надо было подумать. Я размышляла над словами подруги, постепенно успокаиваясь и приходя в себя. Потихоньку прошёл стыд, пришло осознание. Я начала ПОНИМАТЬ ЕГО. Вернее, я всегда понимала его, просто сейчас я словно бы разгребла свои собственные эмоции, за которыми не видела чувства другого человека. Наверное, это и правда нелегко – на него в последнее время свалилось столько внимания, перенервничаешь с непривычки… Моё сердце снова сжалось от умиления и грусти – странно, но эти эмоции неотступно следовали за моими чувствами к Бруно. Моё признание уже не грызло меня, а наоборот вдохновляло. Единственное что меня расстраивало, это то, что Бруно так перепугался. Надо пойти к нему, поговорить с ним. Только так, чтобы не испугать. Да, я ему объясню всё. Всё объясню. Я тихонько встала с кровати, стараясь не скрипеть пружинами. Взяла с тумбочки свечу и взялась за ручку двери. Помедлила, взвешивая все «за» и «против», но потом всё же решилась – юношеская горячность сделала своё дело. Я потянула на себя дверь и зажмурилась, когда она скрипнула. Но вроде всё хорошо – Мирабель спит. Обошлось… Я ступила в коридор, и половица под ногой взвизгнула, прямо как моя мелкая сестрица. - Касита… - пробормотала я, повторяя за Мирабель. Я много раз слышала, как она обращается к дому. – Пожалуйста…я знаю, что я не член семьи, но, пожалуйста, можно потише? Мне очень надо тихо… После следующего моего шага тишина не была нарушена ничем. Я улыбнулась и поблагодарила Касито. Интересно, где теперь комната Бруно? Башня вроде была разрушена… наверное, у него теперь обычная комната. А если он за кухней? Интересно, зачем они снова отстроили застенки? Наверное, Бруно попросил – может, ему там комфортнее… честно говоря, я его отлично понимаю. Иногда так и хочется спрятаться от всех… Я шла по коридору, ища дверь комнаты Бруно, как вдруг… Моё сердце сделало сальто – он стоял у вазы с цветком, что-то рассматривая на больших широких листьях. - Бруно… - позвала я шёпотом. Он вздрогнул и обернулся, виновато посмотрев на меня. Я сделала два нерешительных шага к нему и, опустив взгляд на свои сандалии, начала. - Мне…мне надо тебе кое-что сказать... Я…прости, я не хотела так сразу, я понимаю, что это серьёзное признание, и тебе было тяжело…я не хотела тебя…обидеть…своей любовью…- и вдруг я почувствовала что-то не то. А когда подняла голову, передо мной стоял Камило, почёсывая затылок. Я закусила губу и молчала. Глаза у нас с ним были с блюдца. - Ч-что? – переспросил он. - К-камило…эт-то не то, что ты подумал! – я замахала руками. - Погоди, ты…ты любишь моего…дядю? - Кажется, мне пора, - неловко пробормотала я, кидаясь прочь. – Забудь всё, что я говорила! - Вот это дела! - Замолчи и не смей никому говорить! – я юркнула в первую попавшуюся комнату и, закрыв дверь, прижалась к ней, восстанавливая дыхание. Боже, боже, боже, как можно быть такой неосторожной в доме, где живёт Камило! Мирабель знает, Камило знает, Долорес знает, Мариано знает, Бруно знает! Теперь осталось сообщить только Луизе, Изабель и Антонио, а ещё взрослым! О да – и тёте Альме! Вот на её лицо я посмотрела бы! Я решила объясниться с Бруно, пока Камило не разболтал всем то, что услышал. - Консуэло? Я вскрикнула от неожиданности, потому что, юркнув в первую попавшуюся комнату, я оказалась именно в ТОЙ. Мне показалось, что меня ужалила пчела – так это было резко и больно по ощущениям. Бруно стоял у картины и смотрел на меня исподлобья всё такими же грустными глазами. В его взгляде смешалось смущение и недоумение. Кажется, он всё ещё переживает из-за сказанного мной… - Бруно, я не хотела тебя обидеть, я не хотела резко, я хотела прямо, ты уж прости, такой я прямой человек. Я с детства в тебя влюблена, и больше не в силах держать это, но я не хотела сделать тебе некомфортно – это последнее, чего я хочу. Если тебе не нравятся мои чувства, я могу не проявлять их, просто я больше не могу терпеть, тебе надо это знать! – на одном дыхании выпалила я, знатно путаясь в мыслях. - Я всё понимаю, Конси, малыш, не переживай. Просто я…немного опешил, признаю. Услышав, как он ко мне обращается, я и рассердилась, и обрадовалась. Как он может так говорить? Значит, есть что-то, чего я не знаю? Или опять «родственные чувства»? - Бруно, нам надо поговорить, - решительно вымолвила я, ловя, как говорится, «быка за рога». - Что ты можешь сказать человеку, который видит будущее? – грустно усмехнулся он. - П-погоди… что? – я вылупилась на него, и мои глаза снова стали такими же большими, как пару минут назад. – Что ты имеешь ввиду? - Слушай, тебе лучше уйти, потому что…- он замялся и опустился в кресло, - мм… А почему, собственно? Ну, во-первых, потому что так надо, а почему надо…это уже…второй вопрос… Я сделала несколько шагов к нему, с любовью разглядывая каждый волнистый волосок на его склонённой голове. - Скажи….что происходит? – спросила я тихо и присела на корточки, заглядывая ему в лицо. - Да нечего говорить…ведь..ведь я этого сам не знаю… - он виновато посмотрел на меня, словно взглядом просил о помощи. Я догадывалась, что причина его замешательства после моего признания напрямую была связана с его даром. Поэтому, помолчав ради приличия, я всё же спросила: - Какая…какая концовка была у твоего предсказания для моей мамы? – это точно из-за предсказания, я уверена! – Вряд-ли бы она разозлилась только за провал плана… Она очень не любила тебя и очень ругалась, подумав, что я…что мы с тобой…в общем…. – я смутилась и замешкалась, не зная, как объяснить это приличными словами, поэтому просто произвела какие-то жестикуляции руками. - Понимаешь… - Бруно закусил губу. – В…в нём не было ясного ответа. Неотвратимость судьбы, словно будущее оставалось…неопределённым?... – он поднял голову и посмотрел на меня. - Я…не понимаю…о чём ты? – я предвкушала какой-то ужас, что-то очень плохое, что-то страшное, и мои ладони, покоившиеся на ручке его кресла, вспотели от стресса. - Или…или я ошибаюсь…это же просто видение, - он резко встал и отошёл к лампе, перебирая пальцами бахрому на абажуре. – Понимаешь, они не всегда сбываются. Вот например в моём видении было, что Изабель выйдет за Мариано, а получилось по-другому… Выходит, мы сами управляем судьбой, видения…не предопределяют, лишь предупреждают... – он посмотрел на меня через плечо и снова спрятал взгляд. Ему было стыдно за что-то, я явно это чувствовала, но вот только… за что? Видение было о нём? Я набрала в лёгкие побольше воздуха, понимая, что легко не будет. Поднялась на ноги. - Бруно, - уже не «дядя Бруно», уже по-взрослому. – Расскажи мне, что было в конце твоего видения, а там мы… - «мы»? – мы разберёмся. Ситуация, которая сейчас складывается, касается и меня тоже, поэтому я имею право знать полную картину дела. К тому же, я была единственной в городе, кто не забыла про тебя и не считала тебя подлецом, Бруно, - я заговорила горячее и в порыве шагнула в его сторону, прижав руки к груди, - разве после этого я не имею права знать правду? Я тебя не осужу ни за что, ты же знаешь, потому что я люблю тебя. Да, я люблю тебя, - я произнесла это твёрдо. – И я хочу, чтобы ты это знал, потому что ты заслуживаешь любви, ты заслуживаешь, чтобы весь город попросил у тебя прощения, ты заслуживаешь целого мира! Бруно, я обещаю, я не буду навязываться, не буду появляться у тебя на глазах, если это будет смущать тебя, только ДАЙ МНЕ ЗНАТЬ. Мне нужна ясность, определённость, я не могу больше жить своими мечтами и мыслями, мне…мне надо знать. Я закончила тираду немного дрожащим голосом и смотрела на него, часто дыша. Он смотрел на меня своим обычным задумчивым взглядом. Потом, наконец, сказал: - Хорошо. Я…я расскажу тебе правду. Всю. Когда я делал твоей матери предсказание, я видел, что ты стоишь на развалинах нашего дома и отказываешь там же Аарону. В тот вечер, когда ты пришла, я сразу понял – это случится вот-вот. Так и произошло. - Видение, - напомнила я. - Д-да. Но в видении было ещё кое-что. Некая концовка, как ты…стоишь у алтаря…с…с другим мужчиной. Меня окатила волна жара, одна, вторая, третья, потом резко стало холодно, в глазах побежали черные точки, я опустила голову, уставившись в пол. Но всё равно я устояла на ногах и, проглатывая ком в горле, спросила: - Кто…кто был этот мужчина? - Это был я. Я почувствовала, как упали мои плечи, я пошатнулась, и посмотрела на Бруно. - То есть…то есть… - Именно поэтому твоя мама так меня ненавидит, - произнёс он виновато и взглянул на меня, поджав плечи. - Бруно! Бруно, - я не знала, что сказать, как действовать, сейчас у меня в голове взрывались фейерверк за фейерверком, в ушах звенело, и комната вокруг кружилась, но я всё равно взяла его за руки, из-за чего ему пришлось посмотреть мне в глаза. Моё сердце билось на бешеных скоростях, явно норовя покинуть моё бренное тело навечно, и я, превозмогая удушье, спросила, еле промолвив: - А ты…ты любишь…меня? Не как племянницу или подружку, а как…ну…ты понимаешь…? Время замерло тягучей патокой, но я не разжимала рук. Он смотрел на меня, я на него. - Конси, - наконец, вымолвил он. – Это…это сумасшествие, я…я… - его ладони выскользнули из моих, и Бруно взмахнул руками: - мне пятьдесят! Тебе семнадцать! Меня…на меня весь город взъестся за такое! Твоя мать…да и я…я не имею права, это было бы слишком, это неприлично, непринято, неправильно…. Я слегка дотронулась до его щеки, еле касаясь пальцами кожи, и спросила только одно: - Любишь? Время замерло в ещё более мучительном ожидании. Я буквально кожей ощущала, как в эти секунды вершится моя судьба. Бруно побегал глазами, явно желая уйти от ответа. Наконец, он поднял взгляд, и в оглушительной тишине было произнесено: - Люблю. Я всхлипнула, снова взяла его за руки, потом отпустила, потом прижала к себе, обнимая ещё крепче, чем вечером, теперь точно зная, что можно, что – моё. Он шумно вздохнул и осторожно провёл рукой по моей спине от лопаток к коротким волосам, задев шею. Я едва заметно вздрогнула, скорее от мурашек, побежавших по спине, чем от испуга. - Как же долго…я ждала…этого момента…ты не представляешь, - выдохнула я с облегчением. - Только что мы скажем горожанам… - он перебирал мои волосы, отчего мне было слегка щекотно. - Плевать на них, - решительно заявила я. – Я так долго страдала, что теперь готова за это драться. Им не понять, как это – любить тебя. - Или тебя… - тихо произнёс он. – Я и сам до сих пор не понимаю, как…как так вышло… - И не надо понимать. Не стоит пытаться постичь непостижимое, - улыбнулась я. Я услышала, что он тоже улыбнулся. – Боже мой, мы сошли с ума… - пробормотала я, не желая его отпускать и тоже запуская пальцы в его густые кудряшки. - Это точно… - Кстати, Камило знает. И Мирабель. И Долорес уж подавно… - Они же моя семья, они меня поймут, - уверенно заявил он. Я грустно улыбнулась за его спиной – он так верит в них… Но где гарантии, что они не отвернутся от него снова?.. Если они поступили так один раз, то, может, поступят так и во второй. - В любом случае – теперь я буду рядом, - улыбнулась я, чувствуя, что ему всё же немного неловко, а потому размыкая объятия. От смущения он даже надел капюшон своего пончо. - Я…я смогу поддержать тебя… Ты теперь не один, - я сказала, зная, что именно эта фраза будет для него важна. *** - Мирабель! - я ворвалась в комнату подруги и затрясла её за плечо. - Прости, что бужу, но если я сейчас не поделюсь с кем-то, я просто лопну!!! - завизжала я, подпрыгивая на её кровати. - Что такое? - она разлепила один глаз, потом второй, надела очки, села, посмотрела на меня сонными глазами. - Бруно любит меня! Он сам сказал! Он не говорил, потому что боялся моей мамы и мнения горожан, но он сказал, что любит! - Конечно, любит... - пробормотала она. - Он этого и не скрывал. - Нет, не так любит! - я вскинула руки, удивляясь её недогадливости. - Он меня любит так, как я его! И мы...и он меня обнял, по-настоящему, не по-дружески, прямо вот так! - я крепко обхватила себя руками, показывая. Мирабель радостно заулыбалась. - Поздравляю! - запищала она и кинулась меня обнимать. - Только ты...ты не перестанешь со мной дружить? - осторожно поинтересовалась я. - Ты...относишься ко мне плохо, да? - Нет, ты что! - она отпустила меня, взяла за руки и заглянула мне в глаза. - Да я рада, что ты теперь станешь частью нашей семьи! Настоящей частью! И знаешь, моё мнение вот каково - если уж дядю Бруно кто-нибудь и способен полюбить, кроме нас, то это ты! И ты этого заслуживаешь, и он! И я очень рада, что у него теперь есть человек, который вот так его любит! Я не смогла сдержать слёз счастья и снова заключила её в объятия. - Я тебя люблю, - призналась я сквозь слёзы и улыбку. - Не слишком ли много "люблю" сказано за ночь? - усмехнулась она. - "Люблю" много не бывает, - прошептала я в ответ.