Луна все еще прекрасна

Ребята собрались в Москве у себя в офисе перед съемками промо для нового сезона канала. Шастун и Позов играли в приставку, Сережа звонил кому-то по поводу ремонта дома, а Арсений залипал в Инстаграме, изредка поглядывая на Антона. Они не виделись больше месяца, но парень будто был до сих пор в обиде, не уделяя должного внимания. Захотелось обидеться в ответ, но Арс слишком скучал в разлуке, чтобы это сделать. Стас лениво проверял почту, озвучивая некоторые предложения для коллег: — Корпоратив нефтяников… Юбилей стройфирмы… опять корпоратив какой-то… о, открытие торгового центра. Пацаны, не хотите выступить на открытии ТЦ? Наверно, вопрос был с налетом иронии, но на всякий случай Арсений напрягся. — Да уж открыли один раз, — отозвался Антон, поворачивая голову в сторону Арса и обращаясь уже к нему одному, — до сих пор забыть не могу. Арсений поднял голову и наткнулся на укоризненный взгляд. — Отлично, по-моему, открыли, — усмехнулся он. Антон в ответ лишь фыркнул и вернулся к игре с недовольным лицом. — Это вы про Владивосток? Вспомнили тоже, это ж было сто лет назад, — не отрываясь от экрана сказал Позов. — Совсем и не сто, — вставая с дивана, парировал Попов и подошел к Стасу. — Но лучше уж нефтяники. Стас строго посмотрел на него, слегка щурясь. Наверно, догадывался, что этот дурацкий разговор был с какими-то намеками — впрочем, он только их и выискивал, но, не сказав больше ни слова, вернулся к просмотру писем. Проиграв Позову в фифу, Антон решил выйти на улицу, позвав с собой Арсения. Неожиданно, если учитывать все обстоятельства и наличие того же Стаса в комнате, и все же, слегка помедлив, Попов отправился следом. Небо было серым и мрачным буквально как настроение Антона, излучающего волны недовольства. Вне камер это стало почти что привычным его состоянием. — Ну и в чем я провинился на этот раз? — спросил Арсений. — Знаешь, — задумчиво, но все так же кисло начал Шастун, выдыхая сигаретный дым, — а ведь почти сразу после Владивостока ты меня кинул. Напоминаю, если, ты забыл. И зачем я только тогда к тебе пришел? Он посмотрел куда-то вдаль, нахмурив брови, заставляя Арсения задуматься, какой Шастун ему больше по душе: сладкий, добродушный, улыбчивый мальчик или, как сейчас, хмурый, молчаливый и задумчивый парень. Но если отбросить эту явную одержимость Антоном, то вопрос был весьма обидным — лично у Арсения воспоминания о Владивостоке вызывали только приятные эмоции. — Потому что захотел, — ответил Арс, наблюдая, как клубы дыма растворяются в воздухе. — А что, жалеешь? На самом деле, ему уже не очень нравилось настроение разговора. Такое обычно приводило к очередным ненужным упрекам, а их в последнее время и так хватало со всех сторон. Шастун сделал еще пару тяг и молча повернулся к Арсению, заглядывая даже не в глаза, а прямо в душу. Тем самым взглядом, что всегда был красноречивее любых слов.

***

Октябрь 2016 — Мы реально летим чёрт знает куда, чтобы открыть магазин? — возмущался Сережа, уже сидя в самолете. — Не магазин, а много магазинов, — возразил Позов. — Мне это тоже не очень нравится, но раз за все платят, почему бы и не съездить. Вымотанные 8-часовым перелетом ребята добрались до Владивостока, где им предстояло в полном составе выступить на открытии нового торгового центра. Публика встречала их хорошо, и, несмотря на усталость, парням даже понравилось вести такое мероприятие. Работа есть работа. После было решено отправиться в бар, так как разница часовых поясов все равно не давала им уснуть. Сережа, будучи главным тусером, выбрал, наверно, самый шумный ресторан в городе, где было много народу, громко играла назойливая музыка, а местами даже люди не чурались пьяных танцев. Ребята сели за небольшой стол подальше от танцпола и, отчаявшись услышать друг друга, заказали десяток шотов. Арсений часто ловил на себе хитрый взгляд Антона, который то и дело протягивал ему очередную стопку. Промелькнула мысль, что его хотят споить, но так как сей расклад его вполне устраивал, он каждый раз лишь охотно забрасывал в себя новую порцию алкоголя. Спустя пару десятых промилле в организме музыка уже перестала раздражать, скорее даже наоборот — подталкивала к веселью в движении, отчего Арсению захотелось немного потанцевать. Махнув парням, он отправился к другим таким же отчаянным: кто-то уже был настолько пьян, что мог только удерживать себя в вертикальном положении и бездумно дрыгаться, кто-то пожирал глазами извивающихся девушек, что приманивали развязными движениями взгляды окружающих, а кто-то просто наслаждался моментом. Арсений решил отнести себя к последней группке и кайфануть, хотя где-то глубоко внутри уже начало свербеть волнение, которое, он знал, позже не даст ему никакого покоя. Причина? Она в последнее время была одна. Антон. Его улыбка, смех, глаза, многочисленные кольца и браслеты — все это и раньше будоражило сознание, но новый фактор в виде их поцелуя в автобусе вызывал в Арсении бурю каких-то других, более ярких эмоций. Его сводила с ума сама мысль, в каких обстоятельствах все произошло и как же это было хорошо. И глупо. Поддавшись искушению, которое, впрочем, сам и спровоцировал, на пару мгновений он отпустил себя, но осознание содеянного резко шарахнуло по башке. Тогда они оба сделали вид, что ничего не было — случилась амнезия на оба полушария, с кем не бывает? Это позволило спокойно работать дальше и не сбивать друг с друга с курса. Но со временем Арсений стал странно себя чувствовать. Он не только хотел повторить их поцелуй — он хотел любить Антона и получать любовь в ответ. Арсению хотелось большего, чем просто милое хихиканье в перерывах между съемками или недолгие разговоры после концертов. Он хотел ощущать его, прижимать к себе, дарить всю нежность, что накопилась за прошедшие годы дружбы, и, в конце концов, самозабвенно целовать при любом удобном случае. И не только целовать… Влечение отрицать было бессмысленно. Но он страшно боялся как самого действия, так и его дальнейших последствий. Назад дороги не будет. Это та черта, пересекая которую они уже не смогут жить, как раньше. Справедливо было задать себе вопрос: а что вообще, собственно, происходит? Он же не гей. Или уже гей? Или би? Кто он? Ну, как минимум, женатый человек. И до этого он встречался только с девушками, не замечая в себе душевных порывов засосать какого-нибудь красавчика. Что пошло не так? Или дело исключительно в Антоне… Время и состояние для подобных расспросов не лучшее, конечно, тем более что Арсений в принципе не часто задавал себе подобные вопросы, да и все равно никогда не находил ответов. Или не хотел находить, предпочитая всячески избегать собственный внутренний голос. Более того, у него был ребенок. Он не мог просто все бросить ради призрачной перспективы, что он где-то когда-то будет счастлив с Антоном. Но больше всего Арсений боялся того, о чем думает сам Антон. Какие у него были планы, чего он хотел на самом деле? Как бы Арсений не хотел от всего отмахнуться и забыть, он постоянно мысленно возвращался к разным воспоминаниям, прокручивая в голове до мозолей моменты с Антоном. Например, как тот слушал его, как смотрел на него, что говорил ему, как радовался их встречам после долгой разлуки, как они держались за руки на детской площадке, в конце концов. И, конечно, поцелуй. Их первый поцелуй, который затмил все предыдущие, будто он никогда толком и не целовался по-настоящему. Никто не целовал Арсения так, как Антон. Имело ли это такое же значение для Шастуна, как для него самого? Со стороны, наверно, Арсений выглядел как какой-то обдолбыш, что в кайфе мог только слегка покачиваться из стороны в сторону, пока в голове пестрели последствия трипа — а в его случае нарезки лучших моментов с Шастуном. Арс уже не знал, как перестать о нем думать и вернуться в реальность хоть на минуту, как кто-то легко коснулся его плеча. Вот бы это был Шастун. От одной этой мысли по телу побежали мурашки. Пьяная фантазия уносила в мир, где есть только Арсений и Антон, где они растворяются в танце, в музыке и друг друге, но перед ним предстал старый добрый Сережа, явно куда-то намылившийся. — Арс, — крикнул он, — я поехал. Давай, до завтра. Попрощавшись, Арсений вернулся в свой безумный мир несбыточных мечт с танцами и прочими вытекающими. Иллюзии всегда помогли расслабиться и отпустить дурные мысли, но в то же время довольно подло требовали воплотиться в жизнь. Например, сейчас они вызвали страстное, но абсолютно безрассудное желание все же вытащить Шастуна на танцпол. Ладно, пока можно было ограничиться относительно ненавязчивым любованием издалека. Но даже этому не суждено было сбыться — Арсений, найдя взглядом нужный столик, увидел, что Антон с Позовым уже расплатились и собирали вещи. — Все, вечер окончен, — сказал Дима, вываливаясь из бара. — Я бы еще остался, — ворчал Попов, которому бессовестно и неожиданно обломали весь кайф. — Да погнали в отель уже, что-то я замотался, — ответил Антон, прикуривая Диме и себе. Все надежды рухнули в одночасье. Он, конечно же, мог бы остаться один и тусить дальше, но это было не то, совсем не то, а потому, немного расстроившись, Арсений все-таки вызвал им такси до отеля. Так как заказчик был неслыханно щедр, то всем выделили по собственному номеру, где каждый и поспешил скрыться. Но на долю секунды, буквально на мгновение Арсению показалось, что Антон замешкался перед дверью в свою комнату. Как будто он что-то хотел… Возможно, Арсений вообще все придумал. Все знаки, намеки, ухмылки, взгляды. Может, он так увлекся фантазиями и грезами, что перестал отличать реальность от своих ярких иллюзий. Но он помнит поцелуй — неоспоримый факт, что все не просто так. Пытаясь смыть с себя в душе все тени сомнения и тревоги, Арс понял, что терзает его больше всего — недосказанность и неопределенность. И самое забавное, как со стороны Антона, так и со своей. Они томили его на медленном огне, не давая дойти до крайности, но и не позволяя никак успокоиться, а алкоголь в крови лишь сильнее разгонял дурацкое волнение по жилам. Арсений, не до конца измученный собственными мыслями, переместился на кровать, дабы удобнее придаваться смятениям и дальше. Выключил светильники, оставив только прикроватную лампу, источавшую неяркий свет — в темноте загоняться неуютно. Прежде чем уйти в это с головой написал пару фраз жене о прошедшем дне, но, не успев попрощаться с ней, услышал легкий стук в дверь. Арсений посмотрел на часы. Время 2:04. Кто может стучаться так поздно? Заключив, что просто послышалось, он продолжил дописывать сообщение. В дверь снова тихонько постучали. Внутри все начало трепетать от осознания, что это может быть только один человек, а значит ему ничего не показалось. Ни сегодня, ни когда-либо. Арсений резко вскочил с кровати, накинул на себя халат, поправил непослушные локоны и, выдохнув, подошел к двери. Руки тряслись, сердце стучало практически в горле, а мысли не связано носились в голове. Пиздец. Арсений повернул замок и тихо открыл дверь. Антон стоял, якобы расслаблено облокотившись на раму. Он рассматривал многочисленные кольца на своих пальцах и не сразу осознал, что ему все же открыли. — Антон? Что-то случилось? — не подавая виду, что находится на грани нервного срыва, прошептал Арсений. Парень напротив мялся и никак не мог подобрать слов, словно сам не понял, зачем пришел. — Арс, я… Их взгляды встретились. В глазах Антона читалось так много, что говорить что-то было уже излишне, но никто так и не решался сделать шаг навстречу. Арсений слышал стук сердца и готов был поклясться, что не только своего. Собрав остатки самообладания, он отпустил дверную ручку, которую от волнения вцепился замертво и сжимал все это время, и молча вошел в комнату. Антон, выждав пару секунд, будто взвешивая правильность своего решения, неспешно проследовал за ним, закрывая за собой дверь. Арсений развернулся к нему, и оба замерли в полумраке. Друг от друга отделяла всего пара метров, казавшаяся непреодолимым расстоянием из-за этого некомфортного и давящего молчания. Голова готова была лопнуть от раздумий и вопросов, возникающих в ней. Зачем пришёл Антон? Чего он от него хочет? А вдруг что-то действительно случилось, и Арсений как дурак зря строит бессмысленные догадки? Почему он ничего не говорит? Почему он не подойдёт? Господи, зачем они выпили столько водки! Что делать-то? Арсений был растерян, но Шастун выглядел не лучше — он дышал так тяжело, словно до этого момента бегом накручивал круги вокруг отеля с сигаретой в зубах, а не сидел у себя в номере. Из-за нерешительности Арсений подумал, что, в целом, не против стоять так хоть до утра, лишь бы ничего не испортить. С другой стороны, вот он, Антон, собственной персоной, пришел к нему в ночи, сделал первый шаг навстречу, и теперь стоит и ждет ответных действий от Арсения. Наверно. Если бы ему ничего не было нужно, он бы остался в своей комнате, и все осталось, как прежде. Но Шаст здесь, и Арсений догадывался, что делать. — Не спится? — надев маску уверенности, спросил он, двигаясь к крохотному холодильнику за водой. — Не спится, — тихо ответил Антон, провожая Арсения взглядом. — Воды? — Да, пожалуйста. Из-за нахлынувшего стресса руки превратились в крюки, и Арсений кое-как оформил Антону стаканчик с местной минералкой. Но нервы были на пределе явно не только у Попова — от волнения руки у Шастуна тряслись так, что браслеты, украшающие его кисти, жалобно позвякивали на них, нарушая эту жуткую тишину. Антон осушил стакан в пару глотков и протянул его обратно, давая понять, что ситуация была гораздо хуже, чем предполагалось — напряжением можно было чуть ли не обмазываться. Арсений готов был отпустить парня, лишь бы не проверять свои догадки об истинном намерении его визита, но надежда на лучший исход пересилила, и он, принимая стакан, медленно накрыл руку Антона своей. Тот даже не дернулся, не разрывая зрительного контакта. Казалось, что он задержал дыхание. Арсений понял, что тоже не дышал. Антон медленно стал сокращать расстояние между ними, подходя вплотную. Так близко, что их разделял только этот чертов стакан. Словно усомнившись, что действительно сделал это, Арсений начал опускать взгляд на их руки, как вдруг почувствовал прикосновение к лицу — Антон взял его за подбородок и поднял голову, чуть притягивая Арсения к себе. — О чем думаешь? — шепотом спросил Антон, заглядывая даже не в глаза, а прямо в душу, в самые ее темные уголки, где подобный разговор уже случался и обычно приводил к интересной развязке. От чужого пронзительного взгляда и собственных мыслей Арс, которые рисковали перестать быть лишь больной фантазией, поплыл окончательно. Поэтому он не смог придумать для ответа ничего лучше, чем: — Что не зря я зубы почистил. — Ты дурак? — слегка нахмурившись, спросил Антон, который, наверно, надеялся на более романтичный ответ. — Да, — выдохнул Арсений, прижимаясь губами к Антону. Никто не целовал Арсения так, как Антон. Это было и нежно, и трепетно, и местами так страстно, что у Арса мгновенно снесло крышу от переполнявших его чувств, и, наконец откинув нахер ненужный стакан, он прижал Антона к себе обеими руками. Они держались друг за друга так отчаянно, будто от этого зависела их жизнь. Арсений не верил в происходящее, хоть и задыхался в их жарких поцелуях. Он слегка отстранился от Шастуна, делая судорожный вздох в надежде не потерять сознание раньше времени, и посмотрел на него — абсолютно довольного и счастливого. Антон снова притянул к себе, углубляя поцелуй. Арсений, понимая, что под таким напором держаться на ногах почти невыносимо, начал медленно двигаться к кровати. Все переживания тут же отошли на второй план, будто их и не было вовсе. Ни сомнений, ни смятений, ни всей это надуманной мишуры, что тормозила Арсения и не давала сделать шаг навстречу. Оказалось, все элементарно — как минимум сейчас ему ничего не нужно, кроме этого забавного пацана из Воронежа, что сладко постанывал от любого прикосновения. Ничего лишнего — только эта ночь, он и Антон. Как же долго они мурыжили друг друга, раз теперь без долгих свиданий под луной или без многочасовых обсуждений чувств, готовы к такому смелому шагу сближения. Или думали, что готовы, но при таком раскладе поцелуями дело закончиться не может. Арсений, переняв инициативу, начал аккуратно укладывать Шастуна на кровать, как будто так и надо, словно так нужно было делать последние пару лет. Казалось, алкоголь должен был немного притуплять ощущения, но вместо этого они обострились до предела. Наконец дорвавшись до желанного, Арсению хотелось трогать возлюбленного везде, ощущать всем телом, как Антон отзывается на прикосновения, и, конечно, целовать. Целовать до умопомрачения за все то время, что он отказывал себе в этом удовольствии. Арсений готов был взорваться прямо сейчас, не дожидаясь продолжения, словно это не его первый раз с Антоном, а первый секс в принципе. Причем, с присущим тому страхом сделать что-то не так. Он стал медленно опускаться к шее Антона, оставляя жаркие поцелуи на каждом попавшемся участке кожи, продолжая гладить, сминать, трогать-трогать-трогать. Антон, чьи все силы ушли, видимо, на решение прийти среди ночи, мог лишь изредка направлять чужие руки к чувствительным местам, что успешно находились Арсением, а также потихоньку стягивать с него халат, по очереди игриво оголяя плечи, лопатки и поясницу. Умирая от жара внутри, Арсений чуть поднялся, скидывая куда-то на пол уже мешающийся халат и впервые оголяясь вот так перед Антоном. — Вау, — тихо произнес тот, жадно рассматривая представшее перед ним тело. — Не преувеличивай, — ответил Арсений, глядя в осоловелые глаза парня. Тот приподнялся и с новой страстью утянул Арса в поцелуй. Это было так дико и приятно, так непривычно, но желанно, что говорить что-то еще не было смысла. Арсений прижался всем телом к Антону и, обняв его, перевернул на себя, чтобы Шастун оказался сверху. Недолго думая, парень немного отстранился, чтобы следом избавиться от ненужной футболки, и быстро вернулся к губам брюнета. Только сейчас Арсений осознал всю относительность времени, ведь он не мог оценить, как долго они целовались — может, час или два, а, может, всего пару минут, но ему было все мало. Антон то зарывался руками в волосы, то нежно оглаживал скулы, то смело сжимал бедра и недвусмысленно терся пахом, где сосредоточилось все напряжение, что не отпускало обоих. — Арс, — прошептал Антон, отпуская губы Арсения на мгновение. — Да? — слегка придя в себя, ответил Арсений. Показалось, что он забыл, как вообще разговаривать. — У меня такое впервые, — признался Антон, отводя взгляд. И, немного подумав, добавил: — Но я хочу это больше всего на свете. Невинное откровение распалило сильнее любых грязных словечек, и Арсений, решив перейти к наступлению, подмял Антона под себя, снова оказываясь сверху. — Я сейчас увижу твой член, — отрешенно сказал он и приподнялся на локтях, глядя на выпирающие силуэты Арсения, скрытые бельем. — Можем сначала посмотреть на твой, — отозвался Арс, опасно цепляя пальцами резинку чужих боксеров, где ситуация была не менее красноречива, чем в собственных трусах. — Боже, что же мы творим, Арсений… Арсений понимал, зачем Антон сделал акцент на этом. Даже при условии умопомрачительной страсти первый опыт с мужчиной все равно воспринимался, как что-то из ряда вон просто потому, что раньше о таком даже не думалось. А теперь они, все такие разгоряченные на волнах похоти наслаждаются друг другом, стирая все рамки. Дичь. Поддаваясь волнению, он, не делая из раздевания перфоманс, избавил обоих от лишней одежды и прижался всем телом к Антону, познавая новое незабываемое ощущение трения собственного члена о другой. Он двигался медленно, но с каждым разом все с большим напором, наблюдая, как от удовольствия закатываются глаза Антона, который еще не стонал, но томно хрипел в такт каждому движению. В приглушенном свете с растрепанными волосами и расцелованными, влажными губами он был неимоверно красив. Он всегда был красивым, но сейчас был по-особенному очарователен, вырубая к чертовой матери в Арсении все предохранители. От этого вида, от его прикосновений к груди, животу, бедрам, от этого желания в глазах напротив перехватывало дыхание. Антон покрывал шею Арсения горячими поцелуями, легко покусывая кожу, пока тот раздумывал, что и как делать дальше. Он хотел позаботиться об Антоне, как только мог, не разрушив при этом их идеальный момент. — Ты чего? — заскулил Антон, нехотя отпуская Арсения, вставшего с кровати. — Хочу найти резинку, — ответил Попов, шаря по ящикам. Удалось отыскать лишь крем для тела, который однозначно мог понадобиться позднее, хотя вариант максимально так себе. — Ты стесняешься слова «презерватив»? Тебе что, 5 лет? — поднимаясь на локтях, усмехнулся Шаст, наблюдая, как его голый любовник семенит по комнате в поисках помощи. — Ничего я не стесняюсь, как видишь, — Арсений остановился напротив Антона, — и спокойно могу сказать это слово на «п». — Так скажи, — улыбнулся Антон, продолжая блаженно плыть на волнах предвкушения близости. Арсений в ответ лишь провел рукой по его волосам, останавливаясь на затылке и заглядывая в глаза. Он все-таки не был уверен, что не спит и все это происходит на самом деле, потому что ситуация казалась слишком нереальной. — То, что ты ищешь, есть в заднем кармане моих джинс, — промурлыкал Антон, укладываясь обратно на подушки. — Готовился? — Арсений отыскал в заднем кармане заветную упаковку. — Носил на удачу, — отозвался Шаст. — Ну и видок у тебя, конечно. — Не порть, — начал Арсений, медленно подходя к кровати, кинув в парня тюбиком крема. — Что? Арсений снова навис над Антоном, гладя его по щеке. — Один из лучших моментов моей жизни. Нужный эффект был мгновенно достигнут, и Антон с не меньшей страстью прильнул к губам Арсения, подкидывая еще парочку дров в и так беснующийся костер возбуждения. Нависнув сверху, Арсений устроился у него между ног, ведя руку от лица Шаста по шее, спускаясь ниже и ниже, слегка надавливая на кожу, вызывая томные вздохи и тихие полустоны, и остановился в районе паха. От предвкушения закружилась голова, и, чтобы немного прийти в себя, он оторвался от мягких губ. Антон, облизнувшись, прикусил нижнюю губу и, не дожидаясь действий от Арса, сам положил его руку себе на член, который, судя по напряжению, требовал незамедлительного внимания к себе. В потемневшем взгляде Антона можно было разглядеть чертиков, что окончательно спустили ситуацию на тормоза. Арсений нежно стал ласкать Антона по всей длине, неторопливо проводя пальцами от самой мошонки до головки, вынуждая парня непроизвольно постанывать. Он задышал глубже и чаще, закрывая глаза от удовольствия, пока Попов наблюдал за представшей эротикой, представляя, что же с Антоном будет дальше. Арсений убрал руку и, выждав, когда Антон посмотрит на него, пошло, очень медленно и смачно облизал пальцы, направляя их еще ниже. Заветное прикосновение выбило весь воздух из Шаста, который тщетно пытался закусить губу и не издавать ни звука. Водя лишь кончиками пальцев по чувствительной коже и наблюдая, как парень задыхается и закатывает глаза от легких постукиваний, Арсений на мгновение задумался, не спешат ли они, но усиливающиеся стоны и движения тазом к нему навстречу убедили его в обратном. Хотелось слиться воедино как можно скорее. Арсений размазал найденный крем по ладони и аккуратно стал вводить один палец, наблюдая за малейшей реакцией Антона, напрягшегося от такого вторжения в свое пространство и зажмурившегося от непривычных ощущений. — Расслабься, — выдохнул Арсений, который даже не заметил, что от процесса растягивания Антона, от этого беспрекословного доверия сам находился в полуобморочном состоянии с приступом неконтролируемой тахикардии. Он двигался медленно и осторожно, слушая болезненные всхлипы, и чтобы как-то скрасить действо, второй рукой вновь стал поглаживать член Антона, размазывая смазку по головке и усерднее потирая уздечку. Собственный член ныл без заслуженного удовольствия, поэтому Арсений решил дрочить им по очереди. Прикосновение к себе принесло не только приятное облегчение, но и недовольный взгляд обделенного Антона, которому, видимо, просто пальцев внутри уже было недостаточно. Можно было бы, конечно, обхватить сразу оба члена и не дразниться отсутствием ласк, а может даже заменить руку языком, но Арсению почему-то это показалось пошлым для первого раза. С другой стороны, он собирался его трахнуть... Ладно, в конце концов, они еще успеют перепробовать все, что взбредет в голову, а пока тело требовало ближе, поэтому постепенно он добавил еще два пальца, вводя их под разным углом и наблюдая, как Шаст с каждой секундой все охотнее и увереннее насаживался на них. — А-а-а-а-х, Арс! — вдруг застонал Антон, прогибаясь в спине. Его дыхание участилось, губы не смыкались, а из груди доносились сладкие стоны, становившиеся все громче и громче. — Вот так еще раз сделай, пожалуйста. Кажется, Арсений нашел, что искал. Наигравшись, он сел на колени, продолжая двигать рукой внутри Антона, который уже даже не стеснялся пошире раздвинуть ноги и немного подмахивать бедрами для усиления эффекта. Другой рукой Попов отыскал нужную упаковочку и, дабы не прерываться, кое-как разорвал ее зубами. Арсений надел резинку, вынимая пальцы и размазывая крем по члену в надежде, что это поможет минимизировать болезненные ощущения. Сосредоточившись, он пристроился ближе к Шасту, тягуче проводя членом по входу, и вновь заглянул ему в глаза. В них не было ничего, кроме чарующего желания, и Арсений вошел в него. Антон вскрикнул, закрывая глаза, из которых покатились слезы. До ужаса напуганный Арсений перестал двигаться и наклонился к нему, стирая мокрые дорожки с лица Шаста. — Все в порядке, мне… ох, еб твою… просто надо привыкнуть, — проговорил он, обнимая Арсения за плечи, стараясь не двигаться ниже пояса. — Ну, теперь я по-настоящему чувствую. — А я ощущаю. Не спеши, — ответил Арсений, покрывая легкими поцелуями щеки Антона. От осознания, что он внутри своего желанного Шастуна, его вело, как подростка — буквально кончит, если на член подуть. — Могу пока говорить тебе всякие глупости. — Например? — Если бы я знал, что меня так размотает от нашей близости, то трахнул бы тебя гораздо раньше. — Твой максимум — взять меня за руку, а затем в панике съебаться в Омск, — фыркнул Антон, так и не открывая глаз. — А, нет, раздразнить меня, засосать, а потом делать вид, что ничего не произошло. — Я не такой храбрый, как ты, это правда, — продолжая целовать лицо Шастуна, мурлыкал Арсений. — Но принять влечение к мужчине непросто. Даже к такому прекрасному. — Просто я понял, что нет смысла отрицать очевидное, — Антон немного повернул голову, чтобы посмотреть на Арсения. — Даже если ты еще не готов. Странно было это услышать, уже будучи в нем, но не найдя подходящих слов для ответа, Попов чмокнул парня в губы в ожидании отмашки. — Можно глубже, Арс, — прошептал Антон, притягивая Арсения ближе. Боясь резких движений, Арсений плавно и неторопливо стал двигаться. Он медленно, с небольшой амплитудой, стал раскачиваться, проникая с каждым новым толчком чуть дальше, наблюдая за Шастом, что теперь мог лишь сдавленно постанывать в губы напротив и отдаваться моменту, как в последний раз. Ощущения, переживаемые с ним, не были похожи ни на одни, что когда-либо происходили с Арсением. Такое он не мог даже представлять, воображая всевозможные романтические сценарии одинокими вечерами — это было круче любой фантазии. Арс чувствовал, что их связывает не только физическое влечение, но и что-то большее, отчего процесс был еще более значимым, еще более фантастическим. Да, определенно — он был влюблен в Антона. Отчаянно, бесповоротно, но самое прекрасное, что скорее всего взаимно. Шаст притягивал Арсения сильнее, прося еще глубже. Его сладкие стоны приближали эйфорию, разливаясь по телу. Они были близки, как никогда раньше, и сгорали от желания раствориться друг в друге. Антон извивался и стонал, забывая дышать. Арсений плавно покачивал бедрами, словно пуская обоим электрические заряды по позвоночнику, давя в себе желание сорваться и вытрахать из Антона всю душу, хотя терпения с каждым толчком оставалось все меньше. Вместо этого он трепетно и постепенно ускорялся, целовал Антона в шею, кадык, подбородок, щеки, от чего тот млел и, казалось, вот-вот отключится вовсе. Подхватив Антона под колено, Арсений проник под другим углом. Антон впивался ногтями в кожу, царапая спину на наиболее сильных толчках. Темп увеличивался, вздохи, стоны и до безумия пошлые шлепки становились все громче, а воздух вокруг накалился до предела. Арсений свободной рукой поправил челку Антона, мокрую от пота, и заглянул парню в глаза. — Арс, — на выдохе произнес Антон, сводя с ума Арсения, который больше не мог держаться. Забывшись, он сорвался, двигаясь сильнее, глубже, быстрее, разрываясь между желанием от переизбытка чувств разорвать Антона в клочья или вобрать его в себя полностью. Он надрывно стонал, не контролируя себя, и чувствовал, как под ним дрожит находящийся на грани Антон. — Да, да, да, — бессознательно шептал Шастун, лихорадочно цепляясь за Арсения, словно тот мог позволить им остановиться. Осознав, что он сейчас кончит, занимаясь сексом, а может даже и любовью, с Антоном, Арсений впился в его губы, стараясь передать хоть толику того, что чувствовал в данный момент. Как ни странно, первым финишировал Антон, протяжно выстанывая имя Арсения и сжимая того внутри себя, провоцируя яркий оргазм. Арс двигался по инерции еще какое-то время, не отводя взгляда от разомлевшего Антона. Это было слишком. Слишком хорошо. Слишком невероятно. Слишком близко. Арсению хотелось умереть прямо сейчас, исчезнуть в вечности, потому что он понимал — подобного волшебного момента ему уже не пережить. Шаст, немного придя в себя, приподнял голову и ласково поцеловал Арсения. Это было настолько нежно, что хотелось расплакаться, хотелось никогда больше не расставаться с этим милейшим созданием, чтобы он целовал его только так. Без сожалений, сомнений и страхов. Никто не целовал Арсения так, как Антон.