Луна все еще прекрасна

Теперь Антон понимает, почему в фильмах не показывают сцены после каких-то ярких событий, будь они счастливыми или трагическими, судьбоносными — любыми. В них нет ничего романтичного — только унылая рутина, где ты как дурак возвращаешься восвояси, пытаясь утихомирить эмоции внутри, когда как люди вокруг даже ни о чем не подозревают. Весь мир потерял смысл в одночасье, но сейчас спрашиваешь, выходит ли мужчина на следующей станции. Не помня себя, он еле как смог добраться до дома, и мерзкие ощущения пожирающей досады, что терзали его, пока он трясся в метро по дороге обратно, остались с ним надолго. Как и последнее сообщение от Арсения, в существование которого просто не верилось. Нажравшись тем же вечером и вдоволь погрустив, Шаст решил, что, возможно, еще не все потеряно. Что скорее всего сцена на вокзале была лишь кульминацией их драмы, которая в итоге должна сойти на нет. Ведь всегда сходила. И он стал ждать, день за днем утешая себя, что Арсению просто нужно время после таких потрясений, что как только он отойдет, то обязательно вернется. И все снова станет хорошо. Но Арс исчез. Насовсем. Никто даже не вспоминал и не разговаривал о нем. Вообще. В какой-то момент стало казаться, что никакого Арсения не было вовсе. Типа он был вымышленным персонажем, просто плодом несчастного сознания Антона, где в припадках воображался какой-то красивый мужик и головокружительный роман. Но Арс точно был, просто куда-то делся. В итоге все приобрело слишком серьезный оборот — их рабочие планы в качестве квартета накрылись медным тазом: графики изменены, съемки сдвинуто на неопределенный срок, а часть мероприятий отменена. По-видимому, никто, кроме Шаста, не питал иллюзий и не надеялся на Поповское возвращение. Особенно Ира. Более счастливого человека и представить было нельзя. Наивная полагала, как, в целом, изначально и сам Антон, что с уходом Арсения все наладится. Что ее парень перестанет пропадать, превратится в заботливого и чуткого жениха, который без устали будет готов отдавать ей все свободное время и внимание. По итогу же стало понятно — дело было вообще не в Попове. Даже может, наоборот, Арсений хоть как-то держал Антона в балансе, вдыхая жизнь в эти фиктивные отношения. Теперь же блондинка неистово раздражала по любому поводу. И без. Ему не хотелось с ней проводить время, куда-то ездить, что-то смотреть, разговаривать или спать. Его бесил ее тон, ее смех, ее слова, ее наличие в его убогой жизни. Все ближе Антон был к решению наконец оставить ее. Но здесь крылись подводные камни. У Иры не было ни работы, ни отдельного жилья, ни толковых связей в столице. Все, что у нее было, — Антон и его окружение со всеми вытекающими бонусами, а значит нужно было придумать, как ее обеспечить с минимальным контактом после расставания. Более того, нужно было придумать хорошую речь, чтобы расставание выглядело достаточно обоснованным, красивым, без лишнего трагизма — еще одну истерику Шаст, скорее всего, не переживет. Надо было продумать каждую деталь, чтобы все прошло безболезненно для всех сторон, но четкая картина в голове все никак не выстраивалась. Он не понимал, с чего начать. Каждый раз, когда он собирал волю в кулак и уже хотел поговорить с Ирой, то не мог ничего сделать. Он не мог произнести вслух на полном серьезе, что вся их история — это бутафория, игра на публику и на дотошного продюсера. Антон смотрел в ее светящиеся счастьем глаза и просто был не в силах сказать, что это конец, что он ее не любит и толком никогда не любил. Как бы потом он не терзал и не убеждал себя, что оттягивание расставания стопудово делает им обоим только хуже, он никак не мог с ней порвать. И тут то снизошло. Вот оно. Видимо, это и чувствовал Арсений, годами не решаясь на развод. Вот, что он месяцами прокручивал в голове, мучаясь и не понимая, как «красиво» закончить свой обреченный брак. Теперь Шаст его прекрасно понимал. Да, у него не было в придачу еще и ребенка, которого оставить, наверно, был тот еще пиздец, или неугомонного любовника, что ныл, ныл и ныл от года к году, делая ситуацию Арсения в разы хуже. Но зато у Антона, например, были усугубляющие ситуацию намеки на свадьбу. Ира то скинет красивое свадебное платье с вопросом «Как тебе?», то расскажет про каких-то многочисленных подруг, которые будто по 2 раза за день выходили замуж, то кольцо наденет на тот самый палец, приговаривая, что украшение смотрится на нем просто роскошно. Шасту оставалось лишь охуевать и отмалчиваться. Жалкое зрелище. И это было ужасно — насколько теперь они смотрели в разные стороны. А сил сказать правду не хватало — последние уходили разыгрывать на съемках перед коллегами спектакль, что он не сдох внутри четыре раза. Так что за отсутствием лучших идей было решено временно подождать и не гнать ее в три шеи, в надежде, что ситуация каким-то образом решится сама собой. Например, Ира могла бы влюбиться в кого-то еще выше ростом и укатить с ним в закат, забыв Антона навсегда. В офисе тоже было, мягко говоря, не ахти. Раньше именно работа помогала Антону во всех жизненных трудностях, давая возможность не зацикливаться на проблемах, уйти с головой в новые проекты, репетиции, концерты или съемки. Но нынешняя атмосферка в коллективе оставляла желать лучшего — в воздухе витали жуткий напряг и неловкость, от чего все процессы перестали приносить удовольствие. Ребята из команды стали куда более молчаливыми, сдержанными и отстраненными, не искрясь новыми умопомрачительными идеями. Но самое забавное, что помимо всего прочего Стас стал чуть ли не персоной нон грата, олицетворением врага народа для общественности. И если у Антона еще были веские причины этому, то у остальных, наверно, просто разыгралось чувство солидарности — в крю каким-то образом все узнали, что именно Стас после дикого скандала подтолкнул Арсения к увольнению в последний день съемочного пула. И пусть никто не говорил об этом открыто, Антон ни раз слышал, как коллеги из креативной группы шушукались в кулуарах офиса о несправедливости этого поступка. Спустя несколько отвратительных недель, в один из дней, когда ехать домой совсем не хотелось, Шаст решил немного задержаться в офисе. Он бесцельно слонялся по длинным безлюдным коридорам, заглядывая от скуки в разные кабинеты. Все уже успели свалить, даря Антону возможность спокойно побыть наедине с собой. С одной стороны, это было здорово, так как не было нужды ни с кем разговаривать о всякой неинтересной ерунде или оправдываться за грустное лицо. С другой — он снова оставался один на один со своими дурацкими мыслями, которые ранили слишком сильно, особенно здесь, где нога Арсения ступала практически везде. Дойдя до комнаты Громкого вопроса, Антон застыл. Он знал, что там нет ничего страшного: просто стол со стульями без света, торшеры, наушники, может до сих пор разбросанные карточки на полу, но почему-то внутри зародилась самая настоящая тревога. Помещение в его воспоминаниях все еще было местом праздника, криков, забавного мата и оглушающей музыки, где не работа, а скорее приятная посиделка с приятелями, и напротив всегда сидит, так сказать, краш. А сейчас он понял, что не заходил сюда с сентября, с последней съемки, после которой случился локальный апокалипсис, что оставил после себя лишь пепелище. Он боязливо толкнул дверь и с удивлением заметил, что в студии горел свет. Шагнув внутрь, Антон увидел сидящего за столом ко-неч-но-же Стаса и, сука, не где-нибудь, а именно на месте Арсения. Он загипнотизировано смотрел в одну точку, будто мысленно был вовсе и не здесь. Антон все еще страшно злился на него. Помимо того, что каждое нелестное слово в адрес Арсения он воспринял как личное оскорбление, он был уверен, что если бы Стас не вмешался в их разговор, то Шаст бы смог уговорить Арса успокоиться и вернуться на площадку. Не случилось бы этой несправедливой хуйни и жили бы они долго… может и не счастливо, но хотя бы вместе. Надеясь, что Шеминов ничего не заметит, Шаст стал аккуратненько пятиться назад, стараясь не шуметь, но ретироваться не успел — Стас все равно испуганно дернулся и уставился на Антона. — А ты чего не дома? — спросил продюсер, снова отводя взгляд в никуда. Ходил, бродил, страдал по Арсу — рутина. — Раз ты здесь, присядь, — попросил Стас, и Антон, немного подумав, нужно ли ему сейчас это, нехотя уселся напротив, занимая место Поза. Стас весь мялся, жался и явно не мог придумать, как начать разговор. Черт его знал, о чем он думал все это время до прихода Антона, но можно было догадаться. — Я разговаривал со Славой. Он не хочет закрывать проект, — начал Шеминов. — И как он себе это представляет? Вряд ли зрители ждут кого-то вместо… — имя так и застряло где-то в горле. — Ну, он надеется, что все образумится. Антон вопросительно посмотрел на Стаса. Как помнится, буквально недавно именно продюсеры канала, если верить Шеминову, чуть ли не в полном составе намекали на скорейшее избавление от Попова, к чему в итоге все и пришло. — Да, Славе очень нравится Арсений, — ответил Стас на выразительный взгляд Антона. — И к весенним съемкам он ждет вашего воссоединения. Импровизаторов я имею в виду. Разумеется. Конечно, Антона радовала позиция Дусмухаметова, но она казалась какой-то слишком позитивной в сегодняшних реалиях. Никто даже не знал, где Арсений. — Пока с телеком проблем не будет, новый сезон на подходе и так. До весны… да может до лета дотянем точно. Гастроли отменим под предлогом ковида — втроем ехать все равно смысла нет. В инет будем выкладывать то, что успели отснять. А там посмотрим. Шаст не стал ничего отвечать. Он ушам своим не верил, что дожил до момента, когда им надо изъебываться с работой, прикрывая вот так криво факт увольнения одного из актеров. Да еще какого. — Кажется, я погорячился тогда, да? — внезапно спросил Шеминов, все так же неотрывно пялясь в одну точку. — Не кажется. Ты пиздец, как погорячился, — ответил Антон, не скрывая своего раздражения от тупости вопроса. Всего лишь все разъебало нахуй от его жажды скандала, а так ничего. — Черт… я не знаю, что сказать. Я… просто не мог сдержаться. — Сдержаться? Не особо ты и пытался, — фыркнул Шаст, припоминая истерику собеседника. — Слушай, ты ему столько говна наговорил вдогонку, что это, блять, просто уму непостижимо. — Наверно, я был неправ, не хотел так совсем, — с печалью в голосе сказал Стас, не вызывая у Антона никакой жалости. — Просто, знаешь, я же просил его вести себя нормально. — Я до сих пор не понимаю, что он такого сделал. — Он стал абсолютно неуправляемым, не знаю. Неужели ты не заметил? — Ну… — конечно, блять, заметил, — Может и было что-то такое. — Если бы это было только вне кадра и вне сцены, то окей, но… — Шеминов опять замялся, не поднимая взгляда. — Вы же команда, все зависимы друг от друга, а он стал слишком выбиваться, подводить остальных и… — Это не повод был так его хуесосить и увольнять, — резко бросил Шаст. — Слушай, ну раньше мы ругались тоже. И в споре рождалась истина. — Ну нет, здесь ты не пытался искать истину, ты просто его унизил и выпроводил. Стас шумно выдохнул, разглядывая то ли скатерть, то ли ничтожность своего существования. Его оправдания были слишком жалкими, будто он надеялся, что Шаст будет пытаться переубеждать его в правоте его решений и ругать нерадивого Арсения. Как будто Антон мог так быстро забыть все ядовитые слова, что были произнесены Шеминовым в тот роковой день. — Еще и меня приплел зачем-то. Неожиданно Стас решился поднять взгляд, смотря на Антона с полным недоумением. — С учетом всех обстоятельств, я не мог не приплести тебя. — Да конечно. Ты просто уже не знал, как ему еще в душу насрать посильнее. — Антон, — Шеминов чуть помешкал, видимо, обдумывая, стоит ли говорить следующие слова, — ты — единственный аргумент, который мог хоть как-то влиять на него. — В смысле? — За всю нашу долгую историю спорных моментов было много. И Арсений приходил в себя только тогда, когда нависала угроза навредить тебе. — Чего? Какая еще угроза? О чем ты? — Приходилось говорить, что он сломает тебе жизнь и карьеру и все такое. Мне было тоже неприятно, но как иначе управлять вами, я не знал. Все это походило на какой-то несвязный бред. Стас давно славился своей манерой доносить мысли, будто он может сдуру сказать какое-то запретное слово, за которое его непременно отпиздят, а поэтому юлил, запутывая собеседника окончательно. — Ну помнишь, например, был период, когда вы дружили так, что породили монстра в виде Артона? Ты еще тогда взъелся на меня, не хотел слушать, ругался. Антон не мог похвастаться отличной памятью, но именно этот эпизод он помнил отлично. Зачатки понимания начали вспыхивать в голове, предупреждая возможную бурю. — Тогда я пошел к нему. Он сначала весь изошелся в дерзости, типа он без меня знает, что делает, и даже если это скажется на его карьере импровизатора — все равно. Но когда я ему сказал, что вообще-то он может сломать жизнь не только себе, но и тебе, то мнение свое изменил. Видимо, только ради тебя он был готов пересмотреть свое поведение. … Блять!!! Получается, Антон годами хранил обиду на Арсения, который, оказывается, из лучших побуждений просто повелся на дешевые манипуляции Шеминова. Наслушался хуйни про сломанную карьеру и оставил его, боясь сделать хуже. Что. ЧТО. Хотелось просто встать и въебать Стасу за все его охуенные советы и просьбы. Хотелось найти Арсения только для того, чтобы въебать ему за единолично принятое решение в тот охуительный предновогодний вечер. «Но, Антон, я не мог не уйти» Как же он сам этого не понял тогда? Не сопоставил элементарные факты? И жизнь все равно пошла по пизде. СУКА. — И ты использовал меня как рычаг давления каждый раз, когда тебе что-то не нравилось? Ты, блять, серьезно? — Это было не так часто, слава Богу. Антон не мог поверить, как все это прошло мимо и он ничего не замечал. С другой стороны, было абсолютно непонятно, как Арсений, жаждущий быть лучшим и признанным в высоких душевных порывах, ни разу не рассказал ему о своих жертвах и Стасе. О том самом человеке, который на самом деле ответственен за все его молодые обиды. — Я пытался, кстати, ему звонить. Но по ходу он меня заблочил, — сказал Стас, врываясь в поток нескончаемых мысленных открытий, меняя тему. — Я бы тоже тебя нахуй заблокировал. Неужели нельзя было придумать что-то менее хуевое, чем лезть к нему таким способом? Стас устало вздохнул, будто ему приходится повторяться в сто первый раз. — Я бы лез к тебе, но ты же взрываешься мгновенно при любом намеке. Пойми, это могло негативно сказаться на вашем будущем. Наше общество не толерантно, ты сам видишь, какие законы принимаются, проверки эти бесконечные, штрафы, закрытия проектов и так далее. Все могло закончиться в один момент из-за его неосторожности. — Ты так говоришь, будто он мог, бля, не знаю… изнасиловать меня при всех на улице, — фыркнул Антон. — Нет, так я не думал точно, не утрируй. Но боялся, что это все просочится в СМИ, — сказал Стас, опять усердно не глядя в глаза оппоненту. — А какая разница, если фанаты все равно уверены в нашем романе? — Одно дело, когда девочки мечтают о том, как вы там встречаетесь, а другое — когда эти сплетни форсит пресса. Приписали бы нам пропаганду — и до свидания. Неужели Стас реально несколько лет шантажировал Арсения, аргументируя свою позицию карьерой Антона. При таком раскладе становится понятно, почему Попов, в целом, не топил за скорейший разрыв с Ирой, да и сам не спешил бросать свое гетеро-прикрытие. Черт, какая же ебанина. — Так вот… Может ты с ним поговоришь? Ты явно оказываешь на него влияние, может, и вернется, — предложил Шеминов, наконец переводя на Антона взгляд, полный как будто бы искреннего сожаления. — А что такое, Стас? Почему не воспользуешься любимым методом давления через мою сломанную жизнь? Которую в итоге действительно сломали. — Ты реально хоть для меня старался? Или боялся за свою жопу? — Антон, — еще один блядский усталый вздох, — я понимаю, ты расстроен, можешь ерничать, сколько угодно. Но вопрос надо решить. — Думаешь, он меня будет после такого слушать? Серьезно? Лучше попросить Диму или Сережу, — бросил Шаст, отводя глаза. Какой же он олух, что даже не подозревал о подобном вмешательстве в его личную жизнь. — Они сказали, что попробуют достучаться до него, но вообще типа мы должны это сделать. Так как мы довели ситуацию до такого исхода. — Мы? — Шаст недоуменно повернулся к Стасу. — Я, блять, всеми силами пытался его остановить! — Антон, разве не из-за тебя он тогда весь был на измене? — спокойно спросил Стас, все еще строя жалобные глазки. Было ощущение, что Шеминов поджег фитиль Антоновского терпения и Шаст вот-вот нахуй взорвется от злости. Как Стас вообще смеет?! Он уже не понимал, кого винить. Стаса, что совал свой огромный нос, куда не просили. Арсения, что бросал его, никогда не объясняя ситуацию, как она есть. Или себя, что допустил все это. Хотелось крушить все подряд из-за дурацкого бессилия. Антон словно не принимал в своей жизни никакого участия, а лишь плыл по течению чужих решений. От переизбытка чувств он подскочил на ноги и стал ходить туда-сюда по комнате, пытаясь успокоиться. Спонтанная драка помогла бы разрядке, да руки марать не охота. Неужели этот голубоглазый дурак пожертвовал в очередной раз всем, лишь бы у Антона было все в порядке? Почему за столько лет он не понял, что без Арсения Шаст априори не может быть в порядке? — В любом случае, — Антон попытался отдышаться, чтобы бесконтрольно не орать все подряд, — Арсений сам бы не уволился. Да, у него был… — какое бы слово подобрать, — момент, но это не было поводом к его окончательному уходу! Чего ты в итоге этим добился, еблан? Ты и так не давал нам продохнуть, так и еще угробил все! Шеминов молчал, печально глядя на метавшегося по студии Антона. В целом, им уже действительно сказано и сделано достаточно. — Надо было думать не жопой, а башкой своей хоть раз, тогда бы сейчас не пришлось строить из себя ебаного страдальца. Чего ты хочешь теперь, уебок? Ты в итоге все и сломал, стратег хуев! И ему, и мне, и себе, и вообще всем! Все разговоры про одну команду навек — просто пиздеж! Пока тебе казалось, что это выгодно, ты это поддерживал! Дыхание сбилось, перед глазами была буквально пелена, застилающая ясность взгляда, но не хватало слов, чтобы выразить закипающую внутри злость. Все, что они строили так много лет, рухнуло в один миг из-за одного недоделанного продюсера. В чем был смысл манипуляций, если теперь и Антон в полной заднице. — Блять, с такой страстью к моей карьере очень странно, что наша с тобой пара не форсится, как канон. Хотя не дай Бог, конечно. Стас в ответ хмыкнул. — Тебе бы поучиться в твиттере унижать людей за их проколы. — А тебе бы наконец прислушаться к их словам. Шаст вылетел из комнаты, желая поскорее убраться подальше. Он мог продолжить поливать Шеминова говном, выяснять, когда и как тот еще кошмарил Арсения, может даже все-таки сорваться и подраться, но это было бесполезным делом. Надо было каким-то образом успокоиться, все осознать, принять услышанное, а главное придумать, что делать дальше. Теперь обладая правдой и определенным аргументом в пользу Арсения, захотелось каких-то решительных действий. Дома, не по совету придурка Шеминова, а потому что захотел сам, Антон таки полез в твиттер. Помимо забавных оскорблений и зачастую разумной критики там всегда можно было найти свежую информацию о маленьком мире импрофандома. К слову, после окончания съемок он туда и не заходил. SweetShastSlut 19 сент. БЛЯТЬ Я ПРОСТО СИЖУ И РЕВУ ПОТОМУ ЧТО АРСЕНИЙ НЕ ВЕРНУЛСЯ НА ПЛОЩАДКУ ЧТО ТО ПРОИЗОШЛО MomentaryBliss 19 сент. В ответ SweetShastSlut ЧТО СЛУЧИЛОСЬ?????? SweetShastSlut 19 сент. В ответ MomentaryBliss ОНИ СНИМАЛИ ИГРУ И ВДРУГ АРСЕНИЙ ПСИХАНУЛ И УШЕЛ АНТОН ПОШЕЛ ЗА НИМ ОБЪЯВИЛИ ПЕРЕРЫВ А ПОТОМ ВЕРНУЛСЯ ТОЛЬКО ШАСТ И САС СКАЗАЛ ЧТО СНИМАЕМ БЕЗ АРСА Я УМИРАЮ Ладно, нет, это вспоминать не хочется. ChesnochnayaVodichka2003 8 ч. Мне же не одной кажется, что у них там произошел какой-то пиздец, а нам просто ничего не говорят? angel_iwasjoking___ 6 ч. Сас, блять, ты че, охуел настолько, что уже вырезал Арсения из инстаграма? Чик-чикалка не сломалась еще? angel_iwasjoking___ 6 ч. #ГдеАрсений Rvanie_Kolenki_na_Moroze 4 ч. ШОЙСТУН ТЫ КУДА МУЖА ДЕЛ????????????????????? Вопрос был отличный. Антон мог лишь предполагать, что брюнет прячется где-то в Петербурге, избегая любого появления в сети и обществе. Он скрыл все свои статусы и нигде не объявлялся. Оставалось только гадать, в каком Арс состоянии, раз столько времени находился в офлайне. Dirochka_Arseniya 2 ч. Если Арсений не объявится в ближайшие дни, я сама нахуй поеду в Питер искать его в каждой подворотне

***

Это, наверно, был самый отчаянный шаг в его жизни. Но какие времена, такие и действия, поэтому прямо сейчас он стоял напротив двери квартиры Арсения в Петербурге. Начитавшись постов в твиттере, он решил, что жизнь одна и надо рискнуть, да и терять уже все равно нечего. Кроме внезапно появившейся надежды. Так и не сомкнув глаз в ту ночь и до пизды накрутив себя, он быстро купил билет на ближайший утренний Сапсан, пока сомнения о целесообразности путешествия не успели одолеть его. Прибыв в город, он, как брошенная собака, в каждом встречном-поперечном прохожем почему-то искал его глаза. Антон не понимал, зачем делает это, ведь вряд ли Арс теперь скромно бомжует у вокзала, но неистово хотелось увидеть его прямо сейчас. Чтобы как в фильме: люди в разных направлениях спешили по своим делам, а он со своими небесными глазами замер на месте, ожидая, когда Антон подойдет к нему. Надежда буквально переполняла Антона до краев в ожидании развязки. Он знал, что подобный импульсивный выпад Арсений должен был оценить по достоинству, ведь подобного Шаст не творил никогда. Дома у Арса Шастун был лишь один раз и то — просто ждал его в прихожей, пока хозяин квартиры судорожно забирал какие-то вещи. Антону тогда было безумно интересно посмотреть, где и как живет его парень, но тот не дал ему ни малейшей возможности — слишком парился, что Шаст увидит что-то не то, или осознает, что жена с ребенком реально существуют. И бросит его. Или хер его знает, чего Арс так стремался. Но теперь Антон боялся сам. Он пытался придумать какую-то внушительную речь по дороге, но и четырех часов для этого оказалось слишком мало. В голове был миллион различных мыслей, реплик, пафосных речей, которые все никак не могли сформироваться во что-то единое и дельное. Просто путанный клубок еле связанных идей без четкого начала и логичного конца. Но, как и обычно, ценный совет от Багрова был у него в кармане, так что он просто позвонил в дверь, уповая на удачу. Ладошки, что и так неустанно потели с поводом и без, превратились в два водопада. Биение сердца учащалось с каждой секундой ожидания, пытаясь разогнать кровь по предательски леденеющему от ужаса телу. С другой стороны, с чего он вообще решил, что Арсений дома? Спустя пару мучительных мгновений послышался звук отворяемого замка. Волнение вышло на новый уровень, хотелось даже зажмуриться от этого гнетущего напряжения. И вот, когда он был готов уже лопнуть от напряга, дверь наконец отворилась. — Антон?