Луна все еще прекрасна

Что ж, метод говорить правду вновь доказал свою эффективность, хотя в какой-то момент Антон уже не надеялся на успех. Даже не в какой-то — этих моментов было довольно много. Например, когда этот козлина захлопнул дверь перед самым носом. Антон так охуел и разозлился, что был готов засунуть пионы ему в жопу по самые гланды, но обошлось. Но самое интересное было все-таки после заката. Антон решил, что нет никакого смысла врываться к Арсению в комнату за продолжением разговора, особенно после перелета, поиска ебучих цветов по всему городу и изнуряющих выяснений отношений. Безусловно, он истосковался по Арсению и хотел вцепиться в него намертво, требуя теплоты и ласки, но момент пока был, скажем так, неподходящий. Он правда устал, но какого-то хуя не спалось. Вообще. Даже диван был на удивление удобным, одеяло достаточно мягким, а от наволочек приятно пахло порошком, но сознание ни в какую не хотело покидать Антона, заставляя циклиться на ярких моментах прошедшего вечера. Например, как после бурных разборок они кринжово застилали кровать. Шаст думал, что это станет предпосылкой для разговора или чего-нибудь поинтереснее между ними, но… Мда. Спать хотелось безумно, но организм почему-то до последнего сопротивлялся отключаться. За мыслительными мучениями прошли часы, делая ночь не просто беспокойной, а прям ебаной. Когда уже даже тишина стала раздражать, Антон решил сдаться, доставая телефон из-под подушки позалипать. Но послышались шаги. Он резко спрятал гаджет и притворился спящим. Наверно, это выглядело нелепо — будто ему лет восемь и сейчас нагрянет мать с проверкой, чем он там занят в темноте, но нутро подсказывало, что надо обязательно затаиться. Все тело тут же пришло в состояние боевой готовности. Арсений, конечно, мог встать, например, просто попить воды, но сама мысль, что он ходит где-то рядом и в теории мог зайти в гостиную, заставляла Шаста опять нервничать в предвкушении. Арс сначала еле крался, а затем, судя по звуку, застыл где-то у двери. Небось полночи решался вылезти из своего логова, дожидаясь, что Антон уснет, а теперь мечется в сомнениях, стоит ли заходить. Но ладно, Шастун не будет пугать его сверлящим взглядом из тьмы. Раз уж Попов так любит театр, то Антон вполне мог сыграть спящее бревно. Но вопреки всем ожиданиям и накалу ощущений Антона, который слышал, как по миллиметру открывалась дверь в его комнату, Арсений тихо проплыл мимо. Тупо миновал диван и все. Как там в спектакле было? Не искушай меня без нужды? Вот это оно, епты. За столько лет, в целом, надо было привыкнуть к этому, но в столь напряженные моменты ненависть Арсения к клише и шаблонам просто доебывала. Нет бы подойти, трагично что-то прошептать и убежать, если так нравится уносить ноги при первом шорохе, но хуй. Тупо игнор, как будто Антон тут всю его жизнь лежал. Все так же пытаясь быть тише травы, Арсений с явно нечеловеческим усилием зачем-то пробрался на балкон. Умирая от любопытства, Шастун так и не решился подглядеть за ним — с той стороны тоже мог быть ночной дозор. Веки просто зудели от желания посмотреть на Арсения, который посреди ночи за каким-то хером выперся на холодный балкон. Может, он драматично-романтично смотрел в далекие дали ночного города, думая об Антоне? Тело затекло мгновенно, хотелось вертеться и крутиться, а лучше встать и пройти на балкончик для выяснения ночных поповских тайн, застать его врасплох. Ну или хотя бы отвернуться к стеночке, чтобы в случае непредвиденного не открыть глаза, вызывая у Арсения новую паническую атаку. Хотя, тот ведь мог продолжить свой игнор на обратном пути и скрыться в темном коридоре, не желая задерживаться в гостиной. Все же повернувшись на другой бок лицом к стене, Антон продолжил прислушиваться к звукам за стеклом, но не мог уловить ничего, кроме своего неровного дыхания. Ожидание, что произойдет дальше, нервировало, вызывая желание все-таки вскочить и послать Арсения спать, если он не желает с ним никак взаимодействовать. К чему эта вылазка? Че он там встал, блять? Но вопросам, как ни странно, суждено было получить ответы — балконная дверь почти без скрипа снова отворилась, впуская хозяина квартиры, морозный воздух и… запах курева. Давно мы не общались, конечно. Самое отвратительное, что благодаря этому аромату Антон вспомнил, что тоже умеет курить, и никотиновая ломка не заставила себя ждать. Ситуация все сильнее выходила из-под контроля. Но на этот раз Арсений не спешил уходить. Следуя своей непредсказуемости, он на цыпочках прошел пол комнаты и остановился у дивана. Вроде. Шаст мог поклясться, что чувствовал, как в сопровождении громкого и беспокойного дыхания спину сверлит чужой взгляд. Зачем было красться, если в итоге половина округи могла слышать, как Арсений дышит? Но Антон не двигался, лишь сильнее жмурясь и пытаясь незаметно выровнять собственное дыхание, которое в унисон с Арсом тоже решило поколбаситься. Ебланство полное, но по-другому они, по ходу, и не умеют. Еще несмелый шаг, и половицы чуть заскрипели, заставляя Арсения замереть на месте. Какое, наверно, нелепое выражение лица у него было в тот момент! Забив на звуки, Попов оказался совсем близко и, видимо, оценив глубину псевдосна и решив, что Антон не проснется, медленно и почти невесомо провел пальцами по волосам парня, у которого от этого едва ощутимого прикосновения все аж поплыло в голове. «Оставь меня, я не хочу», АГА. Отбросив ненужные сейчас воспоминания, Шаст мог лишь надеяться, что Арсений, увлекшись процессом, не заметил стадо мурашек, что хаотично отплясывало кругами по всему телу. Можно было бы «проснуться» и спросить, какого черта тогда этот придурок морду воротил весь вечер, но момент был слишком сладким, и, отдавшись ему, Антон даже не заметил, как уснул под легкие и убаюкивающие движения родных рук. Так что шанс на успех был, хотя Арсений после этой сцены лучше вести себя не стал. Короче, Шаст реально говорил от чистого сердца, и, видимо, это сработало. Не прям так, как он мечтал, но так, как он готовился. Конечно, была вероятность, что Арсений просто поддался, разыграл Антона, чтобы утром вновь бесследно исчезнуть. Он вполне мог такое выкинуть. Но, слава Богу, Арсений не полный долбоеб, и спустя мучительный день, когда тревожность уже начала нашептывать Антону, что он застрял в этой двушке без ключей на веки вечные, Арсений вернулся из своего драмкружка. Шаст не хотел излишне давить, настаивать на сближении и все такое, но и атмосфера отчуждения не придавала никакой радости. А сам он уже знатно заебался — хотелось каких-то веселых или приятных моментов кроме полуночных хождений вокруг да около, чтобы они с Арсом хотя бы начали разговаривать. А с этим было плохо. Вообще Арсений был похож на какого-то дикого кота, ошарашено глядящего на Антона каждый раз, когда тот появлялся в поле зрения. На «кис-кис» не шел, в руки не давался и вообще предпочитал ныкаться в труднодоступных местах. Если бы мог, он бы прятался под ванной в клубах пыли, но увы. Антон не мог и не хотел на него злиться, потому что вроде как понимал, чем вызвано такое поведение — мама попробовала объяснить ему все тонкости и настоятельно просила сына запастись терпением, которого обычно у Шастуна хватало от силы минуты на две. И все-таки ситуация его подбешивала, но он скорее гневался на устои их бренной жизни, где все не просто, где нужно время, чтобы окончательно восстановиться и радоваться бытию, хотя вроде уже и так все хорошо. Точнее, ладно, прям все хорошим не было. Например, жили они будто в огромном номере отеля — Арс вообще не старался обживаться в новой квартире: куча пустых углов, никаких памятных безделушек на полках или хотя бы разбросанных по полу одиноких носков. Все чисто и минималистично, что, конечно, лучше советских интерьеров с бабкиными коврами на стене, которые они бы выбивали до конца своих дней, но и никакого уюта не наблюдалось. Не говоря уже о том, что они, блять, были в Омске. Лечение определенно лучшим образом проходило бы летом и не в Сибири, а где-нибудь на юге, чтобы прятаться от палящего солнца в тенях плодовых деревьев, плавать в чистой морской воде, радоваться теплу и зеленым пейзажам вокруг. Чтобы вечером в компании вина и друг друга беседовать о чем-то незатейливом, а атмосфера сама подталкивала Арсения в объятия Антона. Но вместо этого лишь серая квартирка на задворках человечества. Неудивительно, что Арсений окончательно ебнулся — Антон сам в шаге от беспросветного безумия. Это не серотониновая яма, а какая-то канава с говном.

***

— Шаст, здарова, ты как там? — задорно спросил Дима, пока Антон пытался осознать, кто он и что. — Ты меня разбудил. — В смысле? Ты время видел вообще? — Могу себе позволить, — прокряхтел Шаст, окончательно разлепляя глаза. В целом, да, дел у него не было никаких, поэтому он мог спать, сколько влезет. К сожалению, это не распространялось на ночные часы — он слишком сильно думал и ждал очередную вылазку Арсения, что вчера так и не повторилась. — Когда вернешься-то? Я понимаю, у тебя там кризис, но давай снимем этот новогодний выпуск, и делай, что хочешь. — Я пока не планировал возвращаться. — А как так получается, что именно сейчас, когда дошла очередь до меня, ты вот придумал какую-то хрень, а? — спросил Дима, теряя весь задор. — Хватит сидеть у матери на шее, ты уже слишком большой для этого. — Дим, я не в Воронеже. Вот такой у них с Арсением стиль — уехать в Омск, не говоря никому ни слова. — В смысле? А где? Ответ был очевиден. Антон медленно поднялся с кровати и потопал на кухню, обдумывая, как же рассказать и без того разочарованному другу о его новой авантюре, где он пока полный лох. А может, и не стоило ничего говорить — с Арсом они данный нюанс никак не обсудили. Хотя они ничего не обсуждали, так что… — Ты, блять, шутишь? — раздалось по ту сторону трубки. — Ты че в Омске? — Ну типа, — ответил Антон, включая чайник. Надо бы прежде умыться, но после сна так зябко, что хотелось только ютиться рядом с чем-то теплым. — Как же вы оба заебали. Ладно этот у нас беглец, но ты-то куда поперся, Шаст, ну! — Ну а что мне было делать? — Ох, пиздец… Ну и что вы там, как оно там? — Очень плохо, но я не унываю, — ответил Антон. Арсений же погладил его по волосам — поводов сдаваться, очевидно, быть не может. — Какие же вы отбитые оба, просто слов нет, — устало выдохнул Позов. — Ничего нормально сделать не можете. Но я серьезно. Давай ты приедешь, мы все снимем, и ты вернешься к своему ненаглядному, и сидите в своем Омске сколько влезет. — Я подумаю. — Подумай, только хорошо подумай. А то у Стаса от ваших приколов последние волосы выпадут. Он тут закатил такую истерику вчера, ты бы видел. Кроме злорадства эти новости ничего не вызывали, но в целом, можно было бы на пару дней вырваться в столицу, закрыть по максимуму все возможные вопросы и спокойно окучивать Арсения дальше. — Но я уже готов присоединиться к нему, — продолжил Позов с явными нотками обиды в голосе, — это не дело. Съебался, не сказал ничего, весь график по пизде пошел, ну что это? — Ладно, ладно, я приеду. Но по времени готов подстроиться только под тебя. — Да я-то почти в любой момент готов, главное до 28 все сделать, а то уеду. Времени почти не оставалось — какая-то жалкая неделя, а значит надо было ехать сейчас, чтобы не суетиться перед Новым годом. И как он сообщит это Арсу? — Ну давай я гляну билеты тогда, и напишу тебе, когда смогу быть в Москве, а ты уже скажешь Стасу там… — не успел договорить Антон, услышав поворот ключей во входной двери. — Слушай, кажется, Арсений пришел, спишемся! — Ой бля, ну хорошо. — Только, Дим! Не рассказывай никому! Все, давай, — не дожидаясь ответа, Шастун бросил трубку и отправился в прихожую. Для Арса, который вчера пришел только после захода солнца, было как-то рановато, но чем дольше он находился с Антоном в одном пространстве, тем больше шансов у них найти контакт. Наверное. — Не ожидал тебя так рано… — начал Антон, на ходу понимая, что это вовсе не Арсений. Женщина обернулась и оглядела его с ног до головы. — Не ожидала тебя вообще, Антон, — ответила она, снимая пальто. — Прости, я думал это Арс. — Да ничего, — улыбнулась сестра Арсения. — Я рада тебя видеть. Хоть кто-то. Она подошла и крепко обняла его, будто они были старыми приятелями. Конечно, Антон давно знаком с ней, но их общение всегда сводилось к вежливым улыбкам и незапоминающимся диалогам — не больше. Тем не менее, Шаст с удовольствием обнял ее в ответ, забрал тяжеленые сумки и проследовал на кухню. — Как-то прохладно у вас. Ты рискуешь открывать окна в такую погоду? — Я бы ни за что на свете не открыл ни единого окна. Может, Арс не запер балкон, не знаю. Антону бы вообще пойти и наконец умыться, чтобы не смущать даму своим внешним видом, но и оставлять ее было странно. — Как он? — Не знаю, если честно. Он не разговаривает со мной, — ответил Антон в надежде, что сейчас сестра как-то успокоит его. — Ну… ничего, отойдет. Многообещающе. Успокаивает. — Слушай, у меня еще кое-какие дела на сегодня есть. Раз ты здесь, не подсобишь? — Э-э-э, — протянул Шастун, не понимая вопроса — слишком много внезапной активности на сонную голову. — А что надо сделать? — Разобрать сумки да приготовить что-нибудь. Ты же умеешь? — Конечно, — соврал Антон. Точнее, он мог сделать что-то максимально элементарное, а вот что делать с фаршем, который игриво высунулся из ближайшего пакета, он не представлял. — Отлично, тогда я побегу. Не дав Антону сообразить, что вообще происходит, женщина шустро направилась к выходу, но, увидев максимально озадаченное лицо, остановилась, ободряюще улыбаясь. — Не волнуйся, все наладится. Просто не сразу. И, да, обязательно следи, чтобы он ел что-нибудь. И не курил голодным. Да и вообще, Антош, последи за ним. — Давно он курит? — этот вопрос вызывал интерес по двум причинам: либо для Арсения это было предлогом таскаться через комнату Антона, либо он от расстройства забил хуй на свое здоровье. Одно обрадовало бы, другое — нет. — Без понятия. Но если ему кажется, что так легче справляться с переживаниями, то ради Бога. Я думаю, это защитные реакции, как и молчание. В целом, Шастун так и представлял жизнь Арсения: никуда не ходит, не ест, не спит, курит и грустит. Хорошо, что у него такая заботливая сестра. Которая почему-то вообще не удивилась приезду Антона. То есть… он ей рассказал о них? Нихуя себе. — Думаю, с тобой дела пойдут повеселее, — продолжила женщина, проходя в коридор. — У меня уж точно. Ты же не против поделить обязанности? — Да, но надо придумать, как ходить в магазин — у меня нет ключей. Сестра будто из воздуха грациозно достала свой дубликат и протянула его Антону. — И проверь все-таки батареи. В итоге, они обменялись телефонами и распрощались, как лучшие друзья. Союзник в этих пердях Антону точно не повредит. Приведя себя в порядок, утеплившись и вооружившись гуглом, Шаст принялся за готовку. В конце концов, может, путь к сердцу мужчины действительно лежит через желудок? Забавно, что Антон наконец-то добрался до совместного проживания, даже стоит, готовит что-то вкусное для Арсения, а ситуация все равно какая-то параша. Как будто он Герда, пришедшая за Каем с ледяным сердцем в виде Арсения на Северный полюс, который ничего не помнит, ничего, блять, не любит, сидит в холодильнике и занимается хуйней. Но зато они теперь вместе сидят в холодильнике, причем в прямом смысле слова — свежая прохлада после пробуждения превратилась в просто ебейший дубак. Все двери и окна были закрыты, а значит случилось страшное — произошла какая-то пизда с отоплением. Закралась даже мысль, что Арсений, возможно, специально что-то подкрутил в батареях, дабы заморозить Антошку нахуй, но все вентили были на нужных отметках. Просто не грели. За-е-бись. Надев все имеющиеся теплые вещи, Шаст почитал местные новости — трубам доброй половины города действительно стало херово, так что как минимум до утра следующего дня омичам следовало достать обогреватели. Было ли у них с Арсом такое чудо техники, Антон не знал — по крайней мере, разведка доступных территорий показала, что его нет, а шариться в комнате у Попова он не рискнул. К вечеру пришлось напялить даже пуховик и греться у плиты, без которой он бы точно превратился в ледышку. Но может тогда Кай местного разлива хотя бы попытался из него составить слово «Счастье». Собственно, в таком виде Антон Арсения и встретил. — У нас не работает отопление, — ответил Антон на полный недоумения взгляд. — Но я приготовил ужин. Можно было услышать, как кипит котелок Арсения: от осознания, что приходила сестра и встретила Антона, от понимания, что им сегодня каким-то образом надо не умереть от холода, и от удивления от заявления про ужин. Но вместо ответа Попов, не раздеваясь, пошел проверять батареи, как будто слов Антона и ледяного воздуха недостаточно. — Ты специально это сделал? — подозрительно спросил Арсений, сбивая с толку. Смешно, что Антон подумал подобное на Арса. Забавно, что тот решил, что Шастун настолько в отчаянии, что готов заморозить ради него половину Омска. — Разъебал трубы в городе? Арс, конечно, нет. Лучше скажи, есть ли у нас обогреватель. — Один, у меня в спальне. Не нашел? — Я не стал заходить туда, — точнее не стал рыться, но неважно. — Благородно, но мог бы постараться ради своего красного носа, — бросил Арсений и прошел к себе, доставая из-за комода их спасение. — Прогреем твою комнату, потом я заберу его. Смирившись с грядущей смертью от обморожения, Антон пригласил Арса за стол, уповая на нормальный диалог за приятной трапезой. Но тот за вечер не сказал больше ни слова. Шаст пытался разговорить его, рассказывая все новости о трубах, спрашивая, как прошел его день, но Попов в ответ лишь пожимал плечами или вертел башкой во все стороны, как ребенок, который еще не умел говорить, но научился выказывать недовольство без слов. Тем не менее, все предложенное съел без капризов, что не могло не радовать. — Спасибо, — сухо поблагодарил Арсений и рванул в ванную, будто за ним кто-то собирался гнаться. Но там его ждало разочарование — вместо горячей воды была чуть теплая, чисто на лицо побрызгать для бодрости. С максимально недовольным лицом Арс вышел из ванной и вернулся на кухню. — Здесь пока теплее всего, — зачем-то пояснил он свое возвращение и уткнулся в телефон. Надо было бы, конечно, раздразнить Арсения, что ему просто охота посидеть с Антоном, да и вообще с Шастуном все теплее, но хуй с ним. — Я думаю, что гостиная не успеет достаточно прогреться, — аккуратно начал Антон, решив, что смирение — не его метод. — И? — И нам лучше ночевать в одной комнате, чтобы не замерзнуть. — Так и знал, что ты будешь пытаться вывернуть ситуацию в свою сторону, — немного злобно процедил Арсений, не отрываясь от экрана. — Тут дело не в стороне, блять, а в здравом смысле. Я не собираюсь кидаться на тебя, но и морозить жопу не собираюсь тоже. Арсений шумно выдохнул, показывая ничем не обоснованное раздражение. — Ты же не будешь ложиться прямо сейчас? Подождем еще. — Так а че мне еще делать, если ты все равно не хочешь со мной разговаривать, — обиженно ответил Антон. Арсений закатил глаза и отложил телефон, будто он какой-то подросток, которого доебала мамка глупыми вопросами. — Говори. — О, спасибо за одолжение, — не смог не огрызнуться Антон. — Сестра твоя приходила. — Это я уже понял. — Ну точнее, я бы сказал, забегала, — уточнил Антон, задумываясь, а не семейное ли это. — Принесла еду и отдала мне свои ключи от хаты. Арс хмыкнул и достал из кармана пальто еще один комплект ключей, окрыляя Антона лучше любого энергетика — он ведь мог протянуть билеты до Москвы, например, но нет! Ключики от квартиры! — Ну, лишними не будут, — с наигранным спокойствием ответил Антон, забирая заветную связку. — В общем, теперь я ответственный за продовольствие. Мы так решили. — Рад за вас. Но напомню, если что — мне не нужна нянька или опекун, — снисходительно протянул Арсений, который выглядел как раз как человек, который остро нуждается в посторонней помощи. — Тогда считай, что я волонтер, который тут чисто ради идеи. — Провальной идеи. Так что ты скорее не волонтер, а фанатик. Несмотря на скептическое ебало, речи Арсения были как будто с налетом какого-то чуть ли не кокетства. Это какая-то тактика или шиза? — Тогда я просто затащу тебя в свою секту, — улыбнулся Антон, подхватывая мотивчик и молясь всем Богам, чтобы данная фраза не стала триггером к очередному говну. — Лучше сделай чай, — в двадцать пятый раз за вечер закатил глаза Арсений, поднимаясь из-за стола. — Я сейчас вернусь. — Если ты курить, то я с тобой, — тут же среагировал Антон, на самом деле не имея ни малейшего желания выходить на балкон — ноги и так уже охуевали от холода. Но если быть нищенкой, то до победного. В общем, как-то так, со скрипом, неловкими паузами и непонятными разговорами, но зато вместе они провели вечер, что делало Шастуна почти что счастливым. Если по чуть-чуть общаться подобным образом каждый день, то того гляди, лет через десять у них все получится. Конечно, хотелось иногда треснуть Арсению по голове со словами «Хорош выебываться, говори нормально, не я же приходил руками по волосам водить к тебе», но пока Антон затаился и ночную вылазку держал при себе аргументом к какому-нибудь новому спору. Оставалось решить насущные проблемы, ведь допиздеться до компромисса у Антона так и не получилось — Арс, не отступая от своих решений, забрал обогреватель и закрылся у себя в комнате, несмотря на почти слезные уговоры Шастуна. Первый час в остатках тепла он еще держался достойно, но затем начался кромешный ледяной ад. Ни три литра чая, ни сто слоев различных кофт с курткой, ни зарядка каждые четыре минуты не спасали от этой морозилки. Холод словно обнимал сзади, проникал глубоко под кожу, замедляя жизнь внутри, не давая вырваться из плена. Ничего не оставалось, кроме как, шмыгая носом, обнимать себя покрепче да утопать в раздражении и жалости к себе. Антон бы не поступил так. Он бы не бросил Арсения мерзнуть в одиночестве. Даже если бы тот сделал что-то очень плохое, Шаст пустил бы его хотя бы к себе в комнату посидеть у этого сраного обогревателя. Козлина. Что им вообще двигает вести себя так? Почему они не могут личную драму отодвинуть на задний план, решая бытовые вопросы? И вообще… Почему Антон вынужден сцеживать крупицы радости из каких-то мелочей, а потом хлебать говнище, когда можно быть счастливыми по-настоящему и постоянно? Конечно, никто не просил Шаста приезжать, он подписался на это абсолютно самостоятельно — инициатива ебет инициатора, все понятно. Но твою ж мать-то! Может быть реально лучше уехать и дать Арсу обдумать все одному? Что толку умирать тут от отсутствия тепла, причем, как бы пафосно это не звучало, в первую очередь человеческого. Но так тупо отступать сейчас. Зачем он тогда все это придумал, толкал вдохновляющие речи? Хотя, по ходу, он вдохновил только себя. Фанатик, блять. Но Арсений, либо уловив негативные вибрации из соседней комнаты, либо прочитав мысленную шастуновскую тираду, либо поняв, что просто ведет себя, как последний мудак, тут же появился в дверях. — Пойдем, — быстро кинул он и испарился. Как призрак. Почему он такой? На еле сгибающихся ногах, дрожа всем телом, Антон проковылял к Арсению в спальню, что была такой же нейтральной, как и остальная квартира — проверяя днем окна, Шаст детально, насколько это было возможно, рассмотрел комнату из дверного проема. И тем не менее теперь в этих стенах появился какой-то трепет. Типа он такая наложница, которая наконец заслужила ночевку у султана в покоях. Неуютных, но зато более-менее теплых. Сняв все же пуховик и забравшись под одеяло, Шаст решил держаться на безопасном расстоянии от припадочного, чтобы он не подумал… что он там, короче, мог подумать. Сам же Арсений, свернувшийся чуть ли не в два оборота, лег к нему спиной и по здешнему обыкновению не издавал ни звука. Из-за этого было отлично слышно, как у Антона стучали зубы — он замерз настолько, что уже просто не мог контролировать большую часть тела, которая в ахуе решила вспомнить основы харлем шейка. — Прекрати трястись, — через плечо прошептал Арсений. — Я н-не могу. Мне холодно, — еле ответил Шаст, на что Арс только цыкнул и отвернулся обратно. Он, блять, цыкает! Так хотелось пнуть его посильнее и скинуть нахер с кровати, да ноги почти не слушались, поэтому осталось лишь поджать их кое-как под себя сильнее. Из носа текло как после зимней прогулки, и Антон как нарочно шмыгал слишком часто — не хватало еще, чтобы этот мастер гостеприимства подумал, будто Шаст расклеился и плачет от несправедливости судьбы. Хотя может и стоило надавить на жалость, разреветься нахуй и продолжать истерику до тех пор, пока совместное проживание не будет наконец строиться на его условиях. Блять, угораздило же оказаться в такой пизде. — Ладно, иди сюда, — прохрипел Арсений, разворачиваясь под скрип матраса лицом к Антону. Он вытянул руки, как для объятий, обескураживая окончательно. — Ну? — Че, прям в-вот т-так? — неверующе спросил Шаст, медленно, сквозь судороги двигаясь ближе. Прям без истерики? Господи, у него что — день рождения? — В-вот т-так, — передразнил Арсений, укладывая Антона на себя. Достаточно было просто оказаться при смерти — и объятия у него в кармане! И как Шастун не догадался раньше. — Это просто акт сочувствия, — буркнул Арс, растирая руками Антону спину. — Не обольщайся, пожалуйста. — Ой, Арсений, б-блять, не надо делать в-вид, что ты не хочешь этого, — куда-то в воротник чужой толстовки проговорил Шаст, прижимаясь ближе. — Ты сейчас отправишься к себе в комнату. — И ты позволишь мне т-так бездарно скончаться? Арсений устало выдохнул, принявшись растирать Антону руки. Вот бы он так же прошелся по всему телу… Но, как говорится, чем богаты. — Нет, не дам. Да и как спать под эту зубную симфонию? — Я думал, что т-ты вообще не спишь. — Это почему? — Арсений, не хотел эт-того говорить, — Антон даже приподнял голову, чтобы речь была воспринята со всем пониманием, — но ты не ниндзя, и т-твои ночные вылазки на балкон я слышу. Тело под Шастом резко напряглось, хотя тайна вообще-то была так себе — поводов париться сам Антон не видел. Но это же Арсений… — И я все чувст-твовал… — начал было рассказывать Антон, но чужая рука резко опустила его голову обратно на грудь, не давая возможности договорить. — Спи давай, — почему-то весело усмехнулся Арсений, возвращаясь к растираниям. Можно было ответить что-то ехидное или обличить засранца, но, будучи в такой близости, хотелось только мурлыкать и терять сознание от восторга. Сквозь недопонимание, ссоры и крики, через разборки и тотальный игнор Шастун таки добрался до любимых рук, что, несмотря на все нюансы и приколы хозяина, в данный момент крепко обнимали его. Конечно, в своих фантазиях он представлял все немного иначе, но даже этот момент хотелось остановить или зациклить, чтобы они вечно вот так лежали, грея друг друга в зимнюю стужу. Э-э-эх. — Лучше? — тихо спросил Арс, закончив растирать чужие конечности. — Намного, — шепотом ответил Антон, избавившийся наконец от неконтролируемой дрожи, устраиваясь на Арсении поудобнее и проваливаясь в сладкий сон.