Луна все еще прекрасна

На самом деле накануне этого пресловутого корпоратива Антон понял, что идея была полное гавно. Во-первых, он там никого не знал и предвкушал быть как персонаж из Симс, которому не выбрали действие, во-вторых, он чувствовал нервяк Арсения, спизданувшего, видимо, на эмоциях лишнего и теперь не знающего, как слиться. Но чтобы еще больше не пошатнуть его эмоциональное состояние, Шаст не говорил о глупости их затеи и просто морально готовился к неловкости и жути. В целом, время в ожидании тусы пролетело довольно приятно: он спал, сколько хотел, ел, когда хотел, играл в привезенную из дома приставку и всячески заботился об Арсении с удвоенной силой. Несмотря на то, что ему удалось узнать у Сережи все подробности пребывания Попова в Омске, и по идее, удивления не должно было быть, увидев Арсения в прямом смысле слова в плачевном состоянии, он почему-то знатно охуел, хотя и всячески пытался этого не показывать. Поэтому он без лишних раздумий принял на себя роль спасателя и старался развлекать Арса, как мог. Получилось даже затащить его в кино. Так и не решив, кто круче — Шаламэ или Холланд, дабы не ущемлять интересы друг друга, они просто сходили и на Дюну, и на паука. Романтики не случилось — ни неловких подглядываний, ни якобы случайных касаний, ни уж тем более томных поцелуев на последнем ряду, но в отношениях явно наблюдался прогресс. Прежде, чем отправиться на новогоднее торжество, Арсений договорился зайти за Наташей, чтобы поехать всем вместе. И хоть поводов для злобы у Антона вроде как не было, небольшой осадочек из-за девчонки остался, а потому вечер обещал не задаться с самого начала. — Зачем нам вообще за ней заходить? — бурчал Антон, ютясь с Арсением в крошечном лифте. — Потому что я не хочу переживать, как наша милая очаровашка с повадками старого вахтовика дойдет одна, — отозвался Арсений, тыкая нужную кнопку и переводя взгляд на парня. — Да че ты? С ней весело, она расскажет тебе массу историй, если захочешь. Например, как однажды она упала на пол в слэме, и какие-то люди прыгали у нее на животе. — Что? Вопрос утонул в грохоте открывающихся дверей, и перед Антоном предстал ничем не примечательный, немного ободранный коридор, ведущий к квартирам. Арсений, видимо, не желая вдаваться в детали своего вброса, проверил номер квартиры в телефоне и шустро завернул налево, уверенно направившись к массивной железной двери, что максимально не вписывалась в здешний интерьер. — Правда, даже если вдруг ты не найдешь с ней общий язык, то будь хотя бы вежливым, хорошо? Антон лишь неслышно фыркнул на это — как Арсений может допускать мысль, что из-за недавних недоразумений Шаст будет вести себя неподобающе? Но раз такое дело, то он не будет вообще разговаривать с этой костюмершей. Дверь открылась почти одновременно со звонком, и на пороге предстала Наташа, чье лицо с последней встречи успело позабыться. На ней было действительно милое платье, с пышной юбкой и какими-то рюшами, ленточками и бантиками. Но удивительным был макияж — Антон не знал, такова задумка или что, но один глаз был явно ненакрашен, что делало образ немного безумным. С другой стороны, мало ли какая мода в здешней театральной среде. — Боже, я во сне, — проговорила Наташа, бегая взглядом от одного к другому и улыбаясь во весь рот подобно Чеширскому коту. В целом, Шаст ощущал что-то подобное, только это был больной бредовый сон, где он с Арсом в хате у омской фанатки готовится к выходу на театральный корпоратив. А, погодите, это же не сон, блять. — Давай без этого, мы и так опаздываем, — Арсений не дал девушке растечься в прихожей, проскальзывая мимо нее внутрь. Антон решил тупо последовать его примеру, зная, что они вовсе не опаздывают — с Арсом такое невозможно в принципе. Квартирка была небольшой, но обжитой и уютной — не то, что их пустое двухкомнатное недоразумение. Хотя Антон и успел внести небольшой вклад в обустройство дома, раскидав по гостиной все свои вещи, до здешнего уровня было очень далеко. И уж тем более в их пристанище не было ощущения приближающегося праздника, которое создавалось тут — новогодние маленькие украшения были нацеплены на все выпирающие элементы интерьера, а на столике у зеркала не меньшим счастьем, чем Наташа, светился миниатюрный Дед Мороз. — Простите, просто у меня не получилось ровно нарисовать стрелки, я психанула, все стерла, и теперь пытаюсь нарисовать их, блять, по новой, — пояснила девушка, исчезая в одной из комнат, где Шаст узрел то, что видел только в сериалах и фильмах. Это была спальня девочки-подростка из ситкомов нулевых во всей своей красе: в окне теплым светом мигали звездочки-гирлянды, а по углам и полкам зажжены какие-то лампочки и цветные ночники. Стены украшали различные фотографии друзей, открытки, плакаты с рок-звездами и именитыми актерами, полки пестрили яркими обложками книг в компании каких-то фигурок и коробочек. Письменный стол чем был только не завален: в окружении крошечного ноутбука, откуда доносились приятные мелодии в ретро стиле, были всякие непонятные мелочи, кольца, бусы, крема, духи, помады, тени с бесчисленным количеством кистей, нитки, подушечки, истыканные иголочками, и пакеты с бисером. Немного забывшись, Антон с детским восторгом рассматривал все детали, будто он оказался в шкатулке со всякими разноцветными штуками. Но среди всего богатого убранства комнаты сильнее остальных украшений и предметов декора выделялась стена над кроватью, от которой Арсений был явно в шоке. — Это что за алтарь? — не удержался он от вопроса, не сводя глаз от собственных изображений из старых фотосессий на бумаге не меньше формата А3 точно. В уголках и по периметру были наклеены нарисованные изображения или фотки остальных, с крылатыми фразочками и без. С учетом нынешней ситуации с импровизацией это все напоминало скорее какую-то мемориальную доску, вызывая соответствующие негативные ассоциации. — Слушай, я думала это как-то замаскировать перед вашим приходом, чтобы не смущать, но решила, что обойдетесь, — не отрываясь от ювелирной работы тонкой кистью по правому глазу, отвечала Наташа. — Подруга подарила мне их на… то ли новый год, то ли на день рождения — не помню уже. Сначала они долго пылились в шкафу, но потом я решила удостоить их чести висеть над моей башкой. Можно было только догадываться, охренел ли Арсений или упивался этим нескрываемым обожанием, но, не подав виду, он томно направился в другой угол комнаты рассматривать книжные полки, пока Шаст придумывал, куда бы деться самому. — Короче, план такой: я сейчас быстро собираюсь, затем бегом в театр, послушаем Владимира Федоровича, немного поедим, немного намахнем, и я где-то в десять свалю к другу. Вы как? — Думаю, мы уйдем вместе, — сказал Арсений, беря в руки одну из книг. — А что за такой друг, ради которого Золушка даже не дождется полуночи? — Да старый друган, ничего такого. — Неужели? — игриво спросил Арсений, удивляя Антона своим поведением — дома, блять, хоть бы раз таким был за последнюю неделю. — Разве можно думать о других парнях, когда ты в шаговой доступности? — спросила Наташа, и, в целом, Шаст был с ней солидарен, хотя факт неприкрытого флирта грозил разжечь огонь, который хуй кто успокоит. — Антон, без обид. — Ничего, — снисходительно ответил он, еле давя внутри желание развыебываться. — Вообще, правда, он меня не интересует, я его не интересую. Не в смысле, что он голубой… Шаст не понял, как из всех возможных наименований можно было выбрать слово «голубой». Кто так говорит вообще? Да, «пидор» и производные от него куда обиднее, но «голубой» — просто нелепо. Он вот какой угодно, только не голубой. — … Просто мы уже как брат с сестрой, знаете? Один раз даже представляли, как сосемся — чуть не блеванули оба. Признаться честно, Антон немного фантазировал о предстоящей встрече с Наташей, где все было абсолютно иначе. Он представлял, что девушка, будучи фанаткой, если верить Арсу, привяжется к нему, завалит множеством вопросом различной направленности и вообще, пользуясь своим положением, будет всячески проявлять внимание. Но в итоге их встреча напоминала стандартную посиделку старых приятелей, что обсуждают рутинные делишки, где Наташа не стесняется вдаваться в детали дружбы с каким-то челом. С другой стороны, поводов для ревности, зависти или иного душевного дискомфорта Наташа тоже не давала, так что возмущаться смысла не было, хотя и очень хотелось. — Но, знаете, я намедни прочла одну книгу Берджесса, и там он рассуждал об этической составляющей инцеста. Типа людей скорее смущает кровосмешение, чем сам факт ебли между родственниками, — проговорила она, изящно покрывая щеки нежными блестками, заставляя Антона охуевать от контраста создаваемого образа с излагаемым. — Ну там еще вкладывался смысл протеста молодежи против устоев общества, но вообще задуматься есть над чем. — Только не думай слишком много, — ответил Арсений, будто подобная беседа была обыденным для него делом. — Но только позволь спросить, зачем ты такое читаешь? — Не знаю, просто нравится. Там, конечно, много отвратной жести, но зато потом нет никаких иллюзий о людях: о подлости, предательствах, о том, как низко можно пасть. Кстати, котик, ты как раз стоишь напротив нужной полки. Котик. — Вижу Паланика, некого Уайта, Берроуза, уже упомянутого Берджесса и-и-и Уэлша, — перечислил Арсений, вглядываясь в названия на разноцветных корешках, смешно склонив голову набок. — Уэлш мой самый любимый из них. Пару лет назад его книги невозможно было достать — в магазинах тупо не было, а в интернете какие-то челики продавали их аж за десять тысяч! Ебанутые. Но сейчас уже с этим попроще. В моей коллекции не хватает только «Дерьма». — Прости? — переспросил Арсений, наконец-то не скрывая удивления. — Это название такое, — хихикнула Наташа, растушевывая по лбу пудру. — Иногда переводят как «Грязь». Так, собственно, у нас назвали фильм. Там про ебанутого полицейского, у которого из-за игрищ на работе все пошло по пизде. Наконец Антон понял, о чем речь. Как он помнит, фильм был очень мрачным, со странным юмором и безумием главного героя, чья жизнь, ну да, именно пошла по пизде в самом мерзком виде. Фильм ничего такой, но сам Шаст не мог сказать, что он ему прям нравится — он бы даже не решился его пересмотреть. Он вообще до сих пор не понимал, как от невинного планирования вечера они съехали к обсуждению, блять, всего того, что озвучила Наташа. — Литературная жесть, как она есть, — сказала девушка, внимательно рассматривая себя в зеркало. — Могу что-то дать вам почитать. Например, в одном из сборников есть рассказ про девушку без рук! — Наташ, я все понимаю, но мне кажется, что ты немного смущаешь гостя, — тактично промурлыкал Арсений, не акцентируя, о ком из них конкретно идет речь, хотя сам Антон не был смущен. Он просто обалдел. — А что, это же просто книги. Хобби, так сказать. Обсуждаем хобби. Вот у тебя, котик, есть хобби? Ну не сейчас, а вообще. Арс, смекнув, что постановка вопроса явно заставит Шаста о чем-то задуматься, медленно кинул на него нечитаемый взгляд и вернулся к рассматриванию безделушек на полках. Но на фоне бесед про инцест и безруких телок Антон даже не мог для себя сформулировать, что же его смутило больше: второй раз режущее слух обращение или мимолетное дополнение «не сейчас». Видимо, для девушки тоже был очевиден факт, что нынешняя жизнь Арсения лишь непонятный эпизод, не особо вписывающийся в его обыкновенное существование. Как будто она надеется, что все это кончится и вернется к привычному, где есть и хобби, и импровизация, и сам Антон. Либо Шаст проецирует на ее слова свои надежды. Скорее последнее, но так хотелось, чтобы хоть раз все оказалось наоборот. — Будем считать, что нет, — спокойно ответил Арсений. — Но есть у Антона. Шаст прекрасно знал, что в любой непонятной ситуации данный метод у Арса излюбленный, но этот перевод стрелок стал настолько неожиданным, что Антон даже не понял, о чем речь. — Да? Какое? — спросила Наташа, заставляя своим интересом даже немного застесняться. — Он пишет музыку, — ответил за него Арсений, словно гордый родитель, что на семейном празднике хвастался сыном, который, вообще-то, держал это ото всех в секрете. — Круто, Антон! Даже подумать не могла, что ты можешь заниматься таким. А в каком жанре? — Ну… это что-то вроде динамичной долбежки, наверно. — Правда? — девушка удивилась, изображая лицом один в один мем «Not bad». — Это так неожиданно, — задумалась она и, выдержав паузу, будто о чем-то договорившись с собой, спросила: — Слушай, какие у тебя вообще музыкальные предпочтения? Ну или любимая песня? Как фанатке, наверно, ей это было действительно интересно, но Антон чуял, что вопрос задан не просто так. Какие цели она могла преследовать, он даже не догадывался, но при этом спокойно и почти без палева мог преследовать свою. — Перфект Эда Ширана, — ответил Шаст, изо всех сил стараясь не смотреть на человечка, в сторону которого данная манипуляция и была направлена. По неведомой причине Наташа, вытянув вперед усыпанную разноцветными блестками шею, состроила гримасу неподдельного удивления с налетом легкого отвращения, будто он сказал какую-то несусветную ересь. — Чего? Ты серьезно? — наверно, ей не нравились рыжие. — Да, а что? — стеснение как рукой сняло. — Ты думала, я отвечу типа десятая симфония Бетховена? — Зайчик, их всего девять, — поправила Наташа. — Откуда я знаю, спросишь ты — опять же из Берджесса, это было в «Заводном апельсине». Антону не было стыдно не знать такие вещи, а вот позориться перед Арсением ему категорически не нравилось, поэтому и стеснение, и раздражение вернулись в удвоенной дозе. Но Арс делал вид, что данная беседа его вообще никак не касается, и продолжал осмотр комнаты, как ни в чем не бывало. — Не подумай ничего такого, просто… странно, не знаю. Может, я ожидала чего-то другого, действительно, — оправдывалась Наташа. — Например? — Ну с учетом новых знаний, как минимум, что-то из долбежки. Но вообще… Не сочти за хуйню, но… — видимо, стеснение передается по воздуху, потому как теперь засмущалась Наташа, да так сильно, что аж покраснела вся, — …песня из инсты заставила меня думать, что ты в последнее тащишься по хитам из восьмидесятых. — Что за песня? — Ну про Луну. — А… Да я ее случайно нашел, — что в переводе с пиздежского означало: «Для скрытого послания я как последняя лошара вбил в поисковике слово «Moon» и слушал все непопулярные песни, пока не понравилась добавленная». Конечно, он видел бурные обсуждения теории заговора, что Антон кинул название не просто так и в этом точно есть смысл, но эту тайну он хотел оставить себе и Арсению. Наташа повернулась к Попову, теперь трущегося около ее стола, требуя, видимо, каких-то комментариев, но тот лишь безынтересно пожал плечами. Злорадство во всей своей красе нахлынуло на Шаста в тот момент — девчонка, наверно, думала, что раз они с Арсом оба в «шаговой доступности», то она особенная, и они спокойно сольют ей все тайны своей жизни, как лучшей подружке. Ха, хер тебе! — Мда, забавно, — резюмировала Наташа, немного теряясь. — Но не удивляйся, если услышишь ее сегодня — я помогала составлять плейлист на вечер, думала, тебя это порадует. Невольно вспомнились рассуждения Арсения о черном и белом из какой-то старой голосовухи. И Шаст с удовольствием бы выбрал Наташу своим козлом отпущения, мысленно срывал на ней весь свой негатив и бессовестно ненавидел ее, но в итоге оказывается, что она просто хотела сделать ему приятное, подводя Антона к мерзким ощущениям от самого себя. И куда девать теперь весь свой яд? — Все равно с удовольствием ее послушаю, — отозвался он, возвращая девушке радостный вид. — Вообще, я узнала у Егора, — продолжила Наташа, вставая из-за стола, — что обычно, как только заканчивается первая бутылка крепкого, вечер идет в разнос, так что скучно не будет. Один раз по жуткой синьке чуть всю костюмерную не спалили нахуй. Предыдущий чел не выдержал такого и свалил. Собственно, поэтому я получила там работу. Да и то еле-еле. — Как и я, — включился Арсений. — Неужели в такую шарашку трудно устроиться? — спросил Антон, явно не думая о последствиях сказанного — от такого резкого поворота головы шея Наташи была в шаге от непоправимого вывиха. — Шарашка? — переспросила она, мгновенно приобретая грозный вид, и Шаст готов был сделать все, лишь бы она вновь превратилась в милашку со своими котиками и зайками. — Это твои воронежские прихвостни шарашка, а у нас театр с талантливейшим людьми города. Сказала, как отрезала, ментально пробив Антону под дых, и вышла из комнаты. Вот это стыд. Надо же было так все засрать в момент. Арсений недовольно смотрел на него, не улучшая ситуацию. — Я же просил. — Извини. Благодаря легкой обиде, сборы явно ускорились, а потому уже через 40 минут их компания оказалась в этом ни разу не шарашкином театре, что находился хрен пойми где даже от дома Арсения. Внутри не было ничего удивительного — стандартный театр, где в главном начищенном до блеска холле на бордовых стенах висели портреты актеров. Антону, как главному фанату, первым делом хотелось отыскать среди десятков изображений фотку Арсения, но тот лишь одернул его, как ребенка. Если честно, Шастун не понимал, как ему себя вести. Во-первых, выпад в сторону Наташи немного подпортил атмосферу, скорее всего, настраивая Арсения против него, во-вторых, Антон не знал, чего Арс вообще ожидает от него в целом: можно ли ему разговаривать с остальными, можно ли ему много есть и все такое. — Столы накрыли прямо здесь? Почему? — спросил Арсений, оглядывая пространство. — На сцену заебешься подниматься, а в других местах не так красиво, — отозвалась Наташа, высматривая кого-то из уже прибывших коллег. — О, арсосексуалы здесь почти в полном составе. — Что? — не удержался от вопроса Антон, начав всматриваться в лица незнакомых людей. — Это шутка! — хихикнула Наташа. — Ну точнее, конечно, и здесь у него появились поклонники. И я их именую арсосексуалами. Ничего криминального. Ах вот, кто я. — Остерегаться нужно только Льва, — негромко сказала Наташа, оглядываясь и подзывая Антона немного наклониться к ней. — Он неровно дышит к Арсу с его первого дня здесь. — Да брось, — фыркнул Арсений, будто он не в курсе или будто его эго это не тешит. — Ты просто не обращаешь внимания. Антон, ты тоже берегись, на всякий случай. Он очень своеобразный. На уши присядет — так и не отвяжется. Да и вообще он меня бесит, — скривилась Наташа, давая повод вновь восхищаться своей мимикой. — У него даже парфюм отвратный. — Хорошие духи, хорошие, — спокойно ответил Арсений, — главное не нюхать. Пошушукавшись еще немного, Шаст обладал арсеналом ненужных знаний почти о каждом актере, что успел прийти на праздник. Ах, как жаль, что данная информация выветрится при первой возможности. В итоге, именно Наташа, отошедшая от былой обиды, заботилась о его комфортном пребывании на празднике, не оставляя одного, рассказывая местные байки и маленькие сплетни про Арсения. Она даже проводила к его фотке, пока Арс растекался в любезностях перед какими-то мужчинами в возрасте. Странно, что Антон напрочь забыл их с Наташей прошлую встречу. Тогда она вела себя тоже более, чем достойно: не лезла в душу, а отвлекала всякими разговорами ни о чем, стараясь не делать ситуацию хуже. И чего он на нее так взъелся. — Прости за шарашку, — спустя бокал шампанского и пару канапешек выдавил из себя Шаст. — Да просто базар фильтруй в следующий раз, — беззлобно отозвалась Наташа. — Ладно, забей, я понимаю твое отношение ко всему этому, где-то даже солидарна с тобой. Просто будь немного снисходительнее. Шаст, видимо, слишком много думал и над сказанным, и над своим ответом, ведь не успел он рта открыть, как по бокалу уже стучали ножиком, привлекая всеобщее внимание. Это был как раз один из дедов, с которым мило беседовал Арсений, так и находясь где-то в другом конце зала. — Это наш худрук, — пояснила Наташа, двигая Антона своими миниатюрными ручками ближе к остальным. Все притихли, слушая приятный и спокойный голос своего руководителя, который подводил итоги года, хватил труппу, отмечал отдельных актеров, не забыл упомянуть недавние гастроли и на десерт сделал акцент на «актере, ставшим открытием года, с которым театр надеется на дальнейшее успешное сотрудничество». — Ну, как-то так, — заключил мужчина и поднял бокал под радостные возгласы коллег, пока Шастун находился в неописуемом ужасе. Для этих людей вокруг не происходит ничего необычного: просто начальник произнес стандартный тост, где похвалил нового коллегу, ставшего частью коллектива — рутина. Но для Антона это был кошмар наяву. Неужели эти люди действительно живут в мире, где Арсений для них стал чем-то постоянным, где нормально строить с ним какие-то планы без подвохов, пока Шаст захлебывается в аплодисментах и страхе, что он застрял в этой реальности навсегда. Волнение накатило внезапно, но так сильно, что в глазах чуть не потемнело. Хотелось закричать, что нехуй радоваться, что Арсений никогда им не достанется, ведь Антон сделает все, чтобы увезти его отсюда и забыть их, как страшный сон. Боже, ведь он действительно не принимал до конца тот факт, что Арсений реально работает в театре. Что он не уходит просто в никуда пиздеть с Наташей до вечера, а играет спектакли, что у него на полном серьезе есть невымышленные коллеги, которые уже опять принялись штурмовать тарталетки с канапе. — Не ссы, котик, — прозвучало где-то снизу, и чужая холодная рука сжала его пальцы, вытаскивая из пучины паники. Он опустил взгляд на Наташу, что скептически осматривала зал, попивая шампанское. Во всем этом коллективном бреде, получается, она его единственный союзник, что так же не желает видеть Арсения в рядах омских актеров. Наверное. — Пусть порадуются, это же ненадолго, в конце концов, — сказала она, заглядывая в глаза, будто уверена в своих словах на сто процентов. Понятно, что она не могла знать наверняка, но чтобы немного успокоиться, этого было достаточно. Теперь Антон понял, почему она «свой человек». — Меня не было всего ничего, а вы уже за руки держитесь? — спросил Арсений, образовавшись сзади буквально из воздуха. — Ну так а хуле нам, — ухмыльнулась Наташа, так и не отпустив Антона, который от ахуя тоже не спешил расцепляться. — Погнали, сожрем все канапешки. Дальше вечер пошел куда веселее, ведь начались многочисленные непринужденные беседы светского толка. К ним подходили разные люди: кто-то знал про Антона и спешил поделиться этой информацией, кто-то вообще не понимал, кто он такой, кто-то делился впечатлениями о Питере, о предстоящем празднике и продолжении театрального сезона. С кем-то было прикольно побеседовать, кого-то Шаст слушал вполуха, но настоящий цирк ждал его впереди. Пока Арсения под предлогом открыть очередную бутылку шампанского какие-то молодые девушки уволокли подальше, на горизонте Антона замаячил тот самый Лев. Шаст был уверен, что это он: невысокий мужчина плотного телосложения со светлыми, уложенными назад волосами в бордовом бархатном пиджаке, смиряя всех брезгливым взглядом, проплывал по холлу. Заприметив Антона, он, не ускоряя шаг, высокомерной походкой стал протискиваться через коллег, будто он главная звезда театра и по-хорошему все должны падать ему в ноги. В общем, под эпитет «своеобразный» подходил, как никто другой. — Ну пизда, — прокомментировала Наташа пришествие коллеги, чей убийственный парфюм долетел до Антона гораздо раньше, чем его хозяин. Реально воняет. — Добрый вечер. Лев Милевский, — томно представился мужчина, устанавливая с Антоном максимально не комфортный зрительный контакт с высоты своего небольшого роста. Интересно, это псевдоним или креатив родителей, но взгляд его был таким жутким, что все мысли о фамилии испарились, не успев развиться. — Наталья, будь добра, представь своего приятеля. — Это приятель Арсения, — снова как отрезала Наташа, не скрывая своего раздражения. — Антон Шастун. — Ах, Арсения, — промурлыкал этот Лев, проезжаясь взглядом по Антону с головы до ног. — Очаровательно. Он казался ненастоящим. Словно какой-то утрированный персонаж, сошедший со страниц проходного романа, в котором кричит каждая деталь от одежды до взмаха руки. Он смотрел во все свои навыкате глаза, будто оценивая Антона как потенциальную жертву для непонятно каких дел. Или понятно каких. Для него, кстати, подходило слово «голубой», хотя называть Льва так было бы оскорблением для всех голубых. — И где же Арсений потерялся? — Вы разминулись у «бара», — Наташа вскинула руку в сторону стола с алкоголем, где Арсений уже разлил по бокалам игристое всем желающим и смотрел на их трио в ответ. Антон знал этот взгляд: легкий, сканирующий прищур, как бы говорящий «Я далеко, но все вижу». В целом, можно было бы форсировать их сближение путем вызова приступа ревности — этот метод ни раз доказывал свою эффективность на обе стороны, только вот кандидат в виде господина Милевского меньше всего подходил на роль помощника. От него хотелось бежать, а не пытаться строить хотя бы светские беседы, чтобы позлить кого-то. Но можно и потерпеть. — Расскажите о себе, — попросил Антон, стараясь выглядеть искренним в своей заинтересованности, хотя и словил жесткий приход от ядреных духов Льва. С первых слов Антон понял, что терпеть практически не было сил. Он буквально открыл портал в ад, где было много бессвязного бреда высокопарным слогом, из которого что-то понять простому человеку было практически невозможно. Лев перескакивал с темы на тему, обволакивая пиздежом и не давая вставить и слова. Не то чтобы они у Шаста были, но для приличия мог бы делать паузы хоть иногда. Поэтому Антон просто наигранно улыбался, постоянно угукал и кивал головой, надеясь, что Арс купится на эту дешевую постановку. Куда эффективнее и приятнее, наверно, было бы зацепиться с какой-нибудь девушкой, как в лучшие годы позволял себе сам Арсений, и пустить в ход весь свой юмористический потенциал, чтобы раздраконить Арса наверняка. Но все барышни, как нарочно, сконцентрировались именно вокруг Арсения, так что оставалось лишь тусоваться в компании «царя зверей». — …Я тогда заработал немного денег, но вместо достойной траты спустил их в ближайшем кабаке — просто напился. Ну и попало же мне тогда от дяди. Он, кстати, всегда говорил мне иметь стержень и не прогибаться под гнетом гниющего капитализма, а я не понимал ни слова! Я просто хотел скакать в юбке на сцене, а он мне про мировой строй. Ужас, а ведь никаких юбок я так и не видал… Глаза Наташи, что стойко держалась рядом в этот нелегкий час, делали в закате уже не первый оборот, пока Арсений, окруженный дамами, все так же продолжал следить за разворачивающимся спектаклем издалека. Ничто не предвещало скорейшего спасения из этого словесного плена, и Антон уже был готов взять ситуацию в свои руки, раскланяться и удалиться, как разговор завернул в интригующее русло. — Забавно, конечно, что Арсений вернулся. Вы, Антон, наверно, не в курсе, но я чуть было тоже не попал в тот несуразный эксперимент под названием «Человек». Да-да. Не то чтобы это было каким-то событием в Омске, но наш общий с Арсением знакомый очень радел об этом. А я считал этот цирк неперспективным. Зря получается? Вряд ли. Хуятли. Теперь очевидно, что Лев зверски завидует Арсению, который рискнул и выиграл большой куш, пока эта звезда-пизда торчала на периферии со своими рассуждениями и странными стереотипными манерами. Хотя Арс теперь тут торчит тоже… — Но иногда я думаю, как мог бы вместе с Арсением отправиться покорять Петербург в колготках, а там нет-нет, да и вырвался бы на помост поинтереснее. А там и Москва. Да и вообще, думаю, со мной он бы в Омск не вернулся. Вряд ли Лев был настолько проницательным человеком, чтобы за своим нескончаемым пиздежом успеть в Антоне разглядеть не просто приятеля, а причину возврата Арсения на малую родину, но от этого слова не стали ощущаться приятнее — они как пощечина вмазали Шасту до звезд перед глазами, оставляя горячие следы из всех хуевых чувств на свете. — Будучи тут, я ему ни раз предлагал раздвинуть горизонты, но он делает вид, что не заинтересован в этом. Какое милое притворство. Но мы-то с вами знаем, что к чему, — не унимался этот белобрысый хуй, хотя Антон не успевал переварить сказанное, застряв на предыдущем заявлении. — Не знаем, — устало вклинилась в монолог коллеги Наташа, невольно ставшая всему этому ужасу свидетельницей. — И вообще, Лев, Господи, ты привязался к Арсению только потому, что он популярный. И если ты думаешь, что это не видно, то ты глубоко заблуждаешься. То есть он реально клеится к Арсению? Вот это бархатное нечто подкатывает яйца к его смыслу жизни? Что? — Твоя недальновидность поражает, Наталья. — Твое поведение поражает не меньше, — без стеснения заявила девушка, принимая воинственный вид. — Жена все еще на празднике, а ты сначала одному про горизонты, теперь другому. Антон не распознал в словах Льва какой-либо подкат в свою сторону, хотя как интерпретировать большую часть того, что он услышал за вечер было, в целом, большой загадкой. — Наталья, дорогуша, куда ты вперед паровоза? Я же еще даже не начал. Лицо, что так старательно весь вечер украшалось перламутром и блестками, исказилось надменным отвращением, и, немедля ни секунды, Наташа слиняла, теряясь в толпе. — Наконец-то нам никто не мешает, — подал голос Лев, расплываясь в кривой улыбке. Хотелось дать ему по морде. Причем вложить всю злость не только за сказанное, а вообще за все, что с Антоном успело приключиться. Колошматить, пока из него не выйдет весь гнев из-за этой чудовищной ебучей несправедливости жизни. Какого хуя вместо того, чтобы давать предновогодние питерские концерты и кайфовать, он вынужден слушать несусветную хуйню от мерзкого ноунейма, который еще и считает себя достойным какого-то внимания Арсения. ПИЗДЕЦ. — Антон, расскажите немного о себе. Не буду скрывать, я знал вас до нашей встречи. Но хотелось разыграть вас немного. Такое вы скромное очарование декаданса. Шаст уже вообще не понимал, что несет Лев. Какой нахуй декаданс, он вообще понимает, как использовать это слово? — Мне просто интересно, ваш сценический образ тоже расходится с реальным, как у вашего бывшего коллеги, или вы в жизни такой же смешливый. Знаете, Арсений вообще не производит впечатление комедианта. И эта его скрытность из-за увольнения… В общем, человек-загадка. Надеюсь, что вы более открытый, тогда мы сможем поладить, — самоуверенно продолжил Хуевский, — вы же долго жили в Москве, знаете, как это бывает. Вот теперь, кажется, подкат случился, причем как-то максимально по-уебански. Антон не часто бывал в ситуациях, когда к нему неровно дышали мужчины и пытались продолжить общение, так сказать, в других форматах, но и те были куда изящнее, чем вот это. С другой стороны, каково это быть голубым в Омске? Хуево, наверно. — Абсолютно не понимаю, о чем вы, — ответил Шаст, стараясь все-таки быть вежливым. Конечно, вероятность, что полупьяная драка разрушит карьеру Арсения, была невелика, да и вообще такой вариант бы Антона очень устроил, но позорить Арса или падать в его глазах совсем не хотелось. — Не нужно лукавить, Антон, вам это не к лицу. Пиздец он бесит. — А что на это говорит ваша жена? Она вам не мешает? — перешел в небольшое наступление Антон, разглядев даже кольцо на нужном пальце. — Бросьте, кому когда это мешало? НУ ДА. — И все же я не по этим вопросам, — ответил Шаст в надежде, что прибежит Арсений и все-таки спасет его. Или Наташа. Куда она делать вообще? — Неужели? — спросил Лев, принимая игривый вид. Он даже сделал небольшой шажок навстречу, видимо, чтобы показать свои намерения, но именно в этот момент, услышав внутренние мольбы Шастуна, рядом возник раздраженный Арсений. — Прошу прощения, что прерываю, — обратился он ко Льву, а затем, поворачиваясь к нему спиной, выразительно поглядел на Антона и сказал: — Нам пора. — Пора? — переспросил Лев, теряя былой лоск. — Нет, Арсений, останьтесь еще немного, вечер только начался. — Нам пора, — не оборачиваясь, уже скорее сквозь зубы повторил Арсений. — Идем, — согласился Антон, теша себя мыслями о явно вызванной ревности, и рванул куда-то сквозь толпу. Вечер подзаебал на события, если честно, а еще и десяти не было. Хотелось просто выйти и поорать в пустоту, чтобы все бушующие эмоции вышли нахуй и не тревожили душу, но в ближайшей перспективе это было невозможно. Не то чтобы это было обыденной практикой контроля эмоций для Антона, но сегодня он чувствовал острую необходимость поорать. Или напиться. — Я думаю, что мы можем прихватить пару бутылок с собой, — поддержала его идею Наташа, выискивая невскрытое крепкое на столе с напитками. Спрятавшись в костюмерной, Шаст с Наташей предались лучшей практике для быстрого сближения, а именно совместными усилиями во всех красках стали обсуждать главного фрика вечера. Какими же хуями был покрыт Лев… Антон буквально отвел душу, хоть и понимал, что занятие максимально низменное и непристойное. Арсений же сначала упорно делал вид, что данная беседа недостойна его внимания, но чистый виски имел явно другое мнение, поэтому уже через пару стаканов Арс с большим энтузиазмом подключился к засеру. — Он сказал что-то про декаданс. Что это вообще? — спросил Антон, открывая следующую бутылочку. — Ну типа все хуево, но красиво. Но вообще бля-я-я, — протянула Наташа, давясь хохотом, — он это услышал у Жидковского в сторис, и теперь вставляет, где попало! — Ну по поводу «вставляет» я бы поспорил, — сказал захмелевший Арсений, и все трое развалились от этой тупой шутки, как от самого искрометного юмора на свете. То ли стрессовая обстановка, то ли низкая калорийность закусок, но нажрались они действительно довольно быстро, причем все трое. Наташа уже не так спешила в гости к своему другу, Шаст расхотел пиздеться со Львом до смерти, а Арсений превратился в ту самую зажигалочку, которой бывал когда-то на подобных мероприятиях. Он был живым, веселым, танцевал с Наташей под пиликанье маленькой колонки с теми самыми песнями из 80-х и просто наслаждался моментом, и Антон любовался им во все глаза. Закралась даже подленькая мысль, что при таком раскладе может даже удастся, так сказать, украсть поцелуй. Но тогда нужно было как-то уединиться, или, проще говоря, слить новую подружку, хоть он и проникся к Наташе самыми теплыми чувствами и с удовольствием в другой ситуации провел бы с ней еще остаток вечера. Но девушка сама свернула тусу, осознав, что ее опоздание к другу превращается в совсем неприличное, и, просчитав все варианты маршрута, чтобы ни на кого не наткнуться, вывела их в ебучий дубак навстречу дальнейшим приключениям. Которые, впрочем, закончились, не успев начаться — по сути они смогли только доехать до дома и разбежаться в разные стороны. Организм даже не пытался протрезветь. Ни мороз, ни отсутствие дозаправки по дороге не способствовали прояснениям в голове, так что шансы все как испортить, так и улучшить были равны. После ухода Наташи, что любезно оставила им недопитую бутылку вискаря, Шастун только и думал, какие бы схемы ему провернуть, как бы ему повернуться, нагнуться, что сказать или показать, чтобы Арсений на волне пьяной эйфории сдался. Хотя бы сегодня. Хотя бы на полчасика. С другой стороны, даже бухой головой он понимал, что все его планы всегда идут по пизде, а поэтому планирование можно спокойно засунуть туда же, просто надеясь, что его величество случай будет сегодня благосклонен к нему и подтолкнет Арсения самостоятельно к чему-то интересному. Преисполнившись надеждами и грацией, Антон с грохотом и треском свалился в прихожей под звонкий хохот Арсения, и если физическая боль других людей вызывает у него такие эмоции, то Шаст готов был себя калечить до полусмерти. — Не зря Шепс предупреждал тебя не пить! — смеялся Арсений, не менее коряво пытаясь поднять Антона на ноги. — Да встань ты! — Шепс? — шатаясь и мотаясь в руках Арсения, спросил Антон. — Швепс, — пискнул Арс, заставляя обоих сложиться от смеха. Решение допить виски именно сегодня было единогласным, так что, расположившись в комнате Антона, с неутомимым усердием оба принялись уничтожать янтарную жидкость, не давая себе и шанса на трезвый сон. Но количество выпитого все равно не расслабляло Шаста окончательно — он опять вернулся к давно забытому состоянию мления перед Арсением, когда ничего непонятно и страшно сделать шаг навстречу. С Наташей было проще — она разбавляла компанию и все внутренние загоны, которые здесь взяли над Антоном верх. Нужно было найти баланс между напором и осторожностью, чтобы не спугнуть, но способствовать сближению. И пока эта задача казалась нерешаемой. Может показать Арсению видео с нарезками их лучших взглядов под слезливую музыку, которые соцсети так упорно подпихивают при каждом обновлении рекомендаций? Единственное, что спасало, это неожиданное желание Арсения попиздеть. Он всегда являлся большим любителем этого дела, и так как в последнее время был совсем неразговорчив, сейчас его прорвало. Он, перемещаясь вместе с Антоном между балконом и диваном, во всех подробностях описывал чуть ли не каждый день, проведенный в Омске, в малейших деталях: кого видел, с кем говорил, что ел, что думал и так далее. Из его слов было понятно, что со старыми здешними друзьями он не общается, предпочитая находиться в одиночестве, с сестрой или Наташей. Про Москву или Питер даже не упоминал, элегантно соскальзывая с темы, когда сам заводил себя в тупик. Он рассказывал об этом так легко, будто Антон ни разу не находил его в слезах и соплях под грудой одеял, будто нынешняя жизнь вполне нормальна и он ей почти доволен. Было одно «но» — недоволен был Шастун, и он готов во всех смыслах порвать жопу, лишь бы вернуть Арсения домой. К себе. — Мы о чем говорим вообще? — спросил Арс, когда они в очередной раз оказались на балконе. Устав, он расположился на холодном полу, застеленном, видимо, для таких посиделок каким-то мягким ковром. Не долго думая, Антон присоединился к нему, устраиваясь напротив. — Забыл? Пьяный что ли? — спросил Шаст, не сумев даже с шестого раза нормально поджечь себе сигарету. — Я бы еще выпил, — лукаво ответил Арсений, в отличие от собеседника виртуозно обращаясь со своей зажигалкой. Он курил очень красиво. Может театрально, специально играя на «публику», а может и нет, но Антон мог часами смотреть, как изящно Арсений держал сигаретку в своих длинных пальцах, как прикрывал глаза, затягиваясь, как бесшумно и красиво пускал клубы дыма. Не то, что сам Шаст — он то затягивался сигаретами, как пылесос. Видимо, чтобы его оральная фиксация наблюдалась издалека. — О чем думаешь? — спросил он, пытаясь отвлечься от чужого гипнотизирующего курения. — Я под дождем где-то в диких лесах Ирландии, весь промок до нитки, а до ближайшей хилой хижины еще три версты. И вот я дохожу, вхожу в этот дом, воняю сыростью, там тоже воняет сыростью, все воняет сыростью! Холодно до дрожи, и лепреконы эти ебучие. — Чего? Конечно, никогда нельзя было сказать, что творится в голове у Арса, но чтобы вот такое — это ахуй. — Заснеженный Омск вызывает у тебя подобные ассоциации? — решил спросить Антон вместо назревшего вопроса типа «Ты че, ебнулся?». — Не Омск. Не знаю, может ногой наступил в мокрое и развил мысль, — усмехнулся Арсений, поднимая стопу для проверки. — Тем более мы пили ирландский виски. — А лепреконы чем не угодили тебе? — Ой, да маленькие уебки. Зачем они зажимают золото, если оно им не нужно? Если они его хотят так спрятать, нахуя надо было связываться с радугой? Она же привлекает внимание! Это так глупо. — Арс, их же не существует, какая разница? — Да, но если люди так придумали, значит была какая-то логика? А если эти истории были рождены в мыслях глупых людей, то к чему вообще все это? Смешно было надеяться, что убитые два литра виски без должной закуски не ударят в голову, подталкивая к балконной философии, но к чему вел Арсений было как-то предельно неясно. — Не совсем понимаю, о чем ты, — решил не врать Антон согласно своей старой тактике. — Я к тому, что, возможно, человека все считали гением за его выдумки, а он таковым не являлся. И, наверно, это нормально. — Это нормально, — согласился Шаст, предвкушая начало повествования о каком-то очередном заебе, что мучает Арсения. Он нередко так делал — начинал из такого далека, что башку можно было сломать, а в итоге просто делился мучающими его проблемами, что на деле были куда скучнее придуманного предисловия. — А может, я на самом деле заурядный? Что если это и есть мое место? Среди таких, как Лев, в забвении на перевес с амбициями? Что если я не гожусь для большего? — вывалил Арс, глядя в упор. — А тебе разве кто-то говорил, что ты гений? — Или тупо недостоин? — продолжил Арсений, пропуская мимо ушей попытку Антона разрядить обстановку. — Арс, успокойся, ты нагнетаешь. — Почему ты так уверен в обратном? — Да потому что если бы ты был заурядным, то ты бы ни хуя не смог достичь из того, что у тебя получилось. Нет, этот вечер по ходу не спасти. — Арс, — на выходе произнес Антон, понимая, что разговор может опять перетечь в срач на их излюбленную тему. — Ты не устал от этого? Если ты хочешь доказать, что Омск — это предел твоих возможностей, то я не согласен, и я не хочу опять спорить об этом. Хотя бы сегодня, умоляю. — Но в Москве меня ничего не ждет, — ответил Арсений, очень заботливо доставая очередную сижку и для себя, и для Шаста. — Это у тебя Команды, у тебя свои шоу. — Да бля, ты в курсе, что если рейтинги следующего сезона не будут лучше этого, то Команды прикроют? Да и пф — лучшие показатели были у выпусков, где появлялся ты. — Ну и зачем тогда я отказался его вести? — В смысле ты отказался? Сигарета так и не долетела до рта, что не мог закрыться от недоумения. — В прямом. — Очередная жертва твоя? — Я бы не назвал это жертвой, потому что мне не было это так же интересно, как тебе. Даже обсуждать это скучно. Наверно, нельзя сказать, что у них было прям соревнование, но тем не менее, на роль ведущего Команд рассматривались все импровизаторы, кроме Сережи, который сразу заявил, что роль рефери вообще не его стезя. Они по очереди вели баттлы на разных площадках, готовясь к запуску проекта, и Антон чувствовал, что финальный выбор был между ним и Арсом, но вот фактор отказа одного из них всплыл только сейчас. Но он так заебался все это выяснять, что вообще похуй уже. — Найдем мы тебе дело, — как минимум Импровизация, но пока не будем о ней. — Фильмы твои всякие. К слову, ты так хотел в кино, а уехал хуй знает куда, где этим и не пахнет. — В Москве тоже не особо пахло. И вообще, Москва портит людей. Ты вон вообще начал с мужиками спать, — заявил Арсений и гордо посмотрел в стену, будто этот раунд был за ним. Но нихуя. — Там, знаешь ли, дело не в городе было. — Да, а в чем же? — В тебе, — безусловно искренне, но не подумав, выпалил Антон. Если до этого они ходили по краю, то сейчас точно можно было свалиться в ненужные выяснения отношений. Но вместо того, чтобы захлопнуться и начать свои стандартные тирады, Арсений молча перевел на него подозрительный взгляд. — Ты стал слишком прямолинейным, — сказал он, вновь затягиваясь самым искусным образом. — Я решил говорить только правду и ничего, кроме правды. Понимаю, для тебя это невиданное дело, но… — В смысле? Когда я врал? — Не знаю, почти постоянно? — Я никогда не врал. Я не договаривал, это другое. — Козел, — прошипел Антон, не вкладывая в это обзывательство ни грамма злобы. Почему-то эта из перепалка воспринималась им, как игра, а потому он просто был в восторге, что Арсений не ревет или истерит, а отвечает всякие дерзости. — Не знаю, за правдивый образ в моей голове отвечал не ты. — А кто? В его взгляде был неподдельный интерес, какая-то искорка, которую Шаст уже успел позабыть. На такого Арсения было до боли приятно смотреть, но спаивать его каждый день для такого эффекта не казалось хорошей идеей. — Ну! Антон! — Данила Багров. — Что? — разочарованно спросил Арс, сдуваясь. — Ты серьезно? Господи, это же так банально. — Лучше спроси, кто был ответственным за ложь и обман, — заговорчески отозвался Антон, поднимаясь на ноги. Арс резко поднялся следом, слегка покачиваясь. По его лицу стало ясно, что он только сейчас осознал, насколько алкоголь ударил в голову, а потому вцепился в подоконник аж двумя руками. — Неужели я? — Ага, в костюме Локи, с рогами, — засмеялся Антон, вспоминая этот вроде нелепый, а вроде очень даже ничего такой образ. Подхватив настроение, Арсений засмеялся тоже, и это было так здорово, что Шаст почти остался доволен сегодняшним днем. По крайней мере, смеющийся Арсений — это точно лучшее достижение вечера. — Шутки про рога будем развивать или на сегодня достаточно? — Достаточно, — решил Антон, ведь хуй знает, куда эти хихи-хаха могут их завести. Они и так испытали почти весь спектр эмоций за вечер. — Устал? — Устал. Они оба смотрели в окно, где особо не было огней ночного города: прямо перед ними простиралась огромная промзона с редкими фонарями, а левее и чуть дальше чернел парк, в который из-за ебучих холодов они так и не сходили на неделе. Вообще он не мог принять мысль, что вот этот пейзаж грозится стать чем-то постоянным в его жизни. Не мог и не хотел. Сам Омск не был плохим городом, не сильно отличался, например, от того же Воронежа, но все, что происходило здесь с ними, веяло какой-то чернухой и дискомфортом. Почти как Петербург, но без сапсанов и Исаакия. Бесконечные дни, жуткий холод, их неуютная квартира, отсутствие друзей, всякие странные Львы, кринжовые тусы и отношения из говна и палок — почти ничего не приносило здесь радости. Скорее это все были какие-то хуевые испытания, от которых Шаст реально успел устать, будучи в самом начале пути. Сплошной декаданс, хотя и красивого здесь ничего нет. С другой стороны, быть в комфорте с друзьями, не имея возможности видеть Арсения, разговаривать с ним и вот так мило напиваться, казалось вообще сущим кошмаром, так что Антон был готов во имя любви поморозить жопу еще немного. — Я рад, что ты приехал, — внезапно раздалось справа, и Шаст бы не поверил своим ушам, если бы не видел рядом Арсения, немного смущенного собственными словами. Так хотелось кинуться на него с объятиями, зажать в тиски из собственных рук и, боясь задушить, прижимать к себе, выдавливая еще какое-нибудь признание, которое бы окрылило круче любого Редбула. Но это было лишним — их хрупкая идиллия и так основывалась непонятно на чем, и ненароком разрушить ее не составляло никакого труда, так что Шаст, давя в себе желание касаться здесь и сейчас, широко улыбнулся и прошептал: — Я тоже.