Часть 5
5 января 2022 г. в 21:19
Северус со вздохом разорвал ментальную связь.
Его разум кружился. Ярость и сожаление боролись в нем в равной степени, стоило ему снова взглянуть в заплаканные глаза Грейнджер.
Ярость из-за действий кретина по отношению к собственной дочери и сожаление о своем поступке. Он, Снейп, был первым, о ком Гермиона подумала. Он был ее «безопасным местом», и он отказал ей в нем.
Если бы Гермиона послала ему патронуса, он бы с радостью и без лишних вопросов открыл для нее камин. Он всегда держал свой камин запертым и охраняемым, чтобы предотвратить появление незваных гостей, так как у них могут быть не совсем благородные намерения… Обереги его дома соперничали по силе с оберегами Хогвартса.
Его разум продолжал крутиться вокруг мыслей Гермионы.
«Почти четыре, ей еще нет и четырех. Больной ублюдок!»
Северус умело остановил воспоминание, с мастерством, рожденным годами уверток и тренировок, на том моменте, когда Гермиона выбежала из комнаты, и вытащил его из своего разума.
Бросив быстрый взгляд на Кингсли, знакомого с его навыками в легилименции, Северус протянул Министру флакон, многозначительно глядя тому в глаза.
Увидев, что Северус что-то задумал, Кингсли опустил свою защиту, чтобы позволить товарищу подтолкнуть к нему оставшуюся часть памяти.
Легкий наклон головы был ответом Северусу.
Сообщение получено.
По остальной части воспоминаний вопросов не возникнет, так как у них было запечатанное заявление о том, что Гермиона аппарировала в Мунго после побега от мужа.
Глубокий голос Министра несколько смягчился, когда он заговорил с дрожащей женщиной.
— Теперь самое сложное: нам нужны воспоминания Розы. Гермиона… Это может серьезно повлиять на обвинения, которые мы можем выдвинуть против него. Это разница между десятью и двадцатью пятью годами заключения или пожизненным, возможно, даже поцелуем.
Гермиона все еще не выпускала девочку из своих объятий, а Роза, казалось, не собиралась расставаться с матерью.
Шмыгая носом, Гермиона вытерла глаза, чувствуя, как чувство вины и боль разъедают ее изнутри.
— Я… я не знаю, как… Ей не нравятся мужчины… Я всегда думала, что она п-просто застенчива, но… — Тут ее голос сорвался. Гермиона снова вытерла глаза, радуясь заклятию, все еще окружающему Розу. — Е-ей не нравятся мужчины… Я… я не знаю, как это сделать, не расстроив ее.
Удивительно, но тут заговорил Блок — аврор, стоявший у двери.
— Простите меня, мисс Грейнджер, но я не думаю, что мы можем сделать это, не расстроив малышку. Но я уверен, что в законе есть такая вещь, как смягчающие обстоятельства для таких случаев, как ваш, и, поскольку у нас нет под рукой женщины-аврора, мы с Министром могли бы подождать в холле. Оставить вас с девочкой наедине с мастером Снейпом. Я думаю, что для маленькой мисс Розы будет лучше без присутствия еще двух странных мужчин в комнате. Я почти уверен, что, если мастер Снейп будет извлекать воспоминания при нас, то нам не обязательно присутствовать при их получении.
Гермиона благодарно кивнула, и Северус склонил голову в знак благодарности аврору.
— Мы оставим вас наедине. Позови нас, когда будешь готов. Северус, не торопись, в твоем распоряжении столько времени, сколько будет нужно Розе. Мы не вернемся в палату без твоего разрешения.
Затем они втроем остались наедине.
Гермиона глубоко вздохнула, когда двое мужчин ушли, и еще часть напряжения покинула ее. Она плотнее прижалась к Северусу, который все это время сидел рядом с ней.
Роза все еще обнимала мать и ногами, и руками. И когда Гермиона прижалась к нему, он почувствовал, как маленькая ручка упирается ему в ребра.
«Боже, она такая крошечная… Прошло всего чуть больше года с тех пор, как я держал ее на руках… Малышка».
Он заметил, что Гермиона снова задрожала, и понял, что обе девочки до сих пор сидят в своих тонких пижамах. Северус снял свою мантию и осторожно накинул на женские плечи, убедившись, что плотная и теплая ткань закрывает их обеих. А потом снова обнял Гермиону за талию.
Северус почувствовал маленькую ножку в своей руке.
Грейнджер грустно улыбнулась и уронила голову на его плечо. После нескольких минут тишины она тихо заговорила:
— Я думала, что она страдает аутизмом.
Северус был первым человеком, с которым она поделилась этой мыслью. Гермиона знала, что, живя среди магглов, он поймет её и не осудит.
— Я не сказала ему, что собираюсь сводить Розу к маггловским врачам. Я волновалась из-за стольких разных вещей… О ее поведении с людьми… О том, почему она не разговаривает и почему ненавидит, когда к ней прикасаются, — ее голос сорвался на плач. — Какой же я была дурой, — ее слова прозвучали самоуничижительно, и Северус поспешил успокоить ее.
— Ты не должна была узнать, он позаботился об этом. Вот что делают эти трусливые шакалы… они заметают свои следы.
Гермиона кивнула, но Северус видел, что не убедил ее.
— Он чертовски хорошо знал, что то, что он делал, было неправильно на всех уровнях, поэтому он сделал все, что мог, чтобы убедиться, что ты его не заподозришь… Такие люди, как он, хорошо скрывают кто они на самом деле.
В его словах был яд, и что-то такое, что заставило Гермиону подумать, что он имел в виду не только Рональда. Она вопросительно взглянула на него, но Северус опустил глаза и отвел взгляд. Она решила больше не задаваться этим вопросом.
— Она не захочет встречаться с тобой глазами. Роза с удовольствием смотрит на меня, но никогда ни на кого из мужчин, даже Артура… Я не знаю, как мы собираемся это сделать, — призналась Гермиона.
— Нам просто придется принимать вещи такими, какие они есть. Я не буду давить на нее больше, чем необходимо, но нам нужно покончить с этим, чтобы я мог забрать вас отсюда.
Гермиона кивнула, видя правду в его словах, и, сняв заглушающее звук вокруг Розы заклятие, тихо заговорила.
— Я доверяю тебе, Северус… Роза, детка?
Гермиона убрала прядь волос за ухо девочки, чтобы попытаться взглянуть ей в лицо, но это только заставило девочку захныкать и еще глубже зарыться лицом в грудь матери.
«Мертв. Чертов Уизли будет мертв».
— Роза, мне нужно, чтобы ты посмотрела на меня.
Маленькие голубые глазки выглядывали из-под завесы вьющихся волос.
— Нам нужно поговорить о том, что сделал п-папа, — Гермиона запнулась на этом слове, и Северус мог точно сказать, что Гермионе было больно использовать это слово, описывая Рональда. Через волну отвращения ему пришлось заставить себя вспомнить о том, что это было все, что знала о нем девочка.
Малышка покачала головой и начала хныкать, слезы текли по ее лицу. Гермиона растерянно посмотрела на него.
— Северус… Я не… — Он сделал жест головой, и Гермиона мягко заговорила с дочкой.
— Роза, ты помнишь Северуса? Он лучший друг мамы, но она давно его не видела, потому что была занята работой… — Гермиона посмотрела на него извиняющимся взглядом и сжала ладонью его колено. Северус накрыл ее руку своей. — Но он знал тебя, когда ты была маленькой, помнишь?
Маленький голубой глаз посмотрел на него, потом взгляд медленно пополз вверх по его груди, рассматривая пуговицы его сюртука. Роза взглянула на его волосы и, наконец, на его лицо, а затем быстро отвела взгляд, встретившись с его черными глазами.
Северус склонил голову набок и подождал мгновение, и, конечно же, взгляд вернулся и с большим любопытством изучил его. Он слегка улыбнулся и приподнял бровь, глядя на нее, и это заставило малышку уткнуться лицом в бок матери. Но она не перестала подглядывать.
Северус заговорил мягко и ровно, и в глазах девочки мелькнуло что-то похожее на узнавание, даже если она упорно продолжала держаться за мать.
— Роза, моя работа — помогать ловить плохих людей и сажать их в тюрьму, ты понимаешь? — Он получил очень слабый кивок и снова улыбнулся ей. — Когда твоя мама забрала тебя сегодня от твоего папы… Это было потому, что то, что делал папа, было неправильно. Он поступил очень плохо, когда сделал это… Когда прикоснулся к тебе там и заставил тебя прикоснуться к нему. Это делает его очень плохим человеком, ты понимаешь?
Роза покачала головой, начиная плакать. Гермиона снова потерянно посмотрела на него. У него же появилось смутное подозрение, почему Роза так реагировала.
— Роза, ты знаешь, что такое ложь?
Глаза, полные слез, снова встретились с ним, и через мгновение малышка кивнула.
— Твой папа мог что-то сказать тебе о том, почему он делал эти вещи… Он мог пригрозить тебе, чтобы ты ничего никому не говорила… — Он посмотрел на нее, прежде чем продолжить. — Или он мог сказать, что тебя за что-то наказали… Или, может быть, что играет с тобой в особую игру…
Голубые глаза встретились с черными именно после последнего заявления, и шмыганье носом стало ему ответом.
— Роза, тебе нужно понять, папа лгал, когда говорил эти вещи. Он лгал, чтобы твоя мама не узнала, что он был плохим, чтобы он не попал в тюрьму за плохие поступки. Ты понимаешь, что я тебе говорю?
Пухлый кулачок поднялся к лицу и вытер слезы и сопли. Северус полез в карман, чтобы предложить ей носовой платок. Девочка на мгновение замерла, как и ее мать, но Северус просто сидел тихо и неподвижно до тех пор, пока дрожащая маленькая рука не протянулась и не взяла у него платок.
Он услышал, как Гермиона ахнула, и догадался, что для Розы это был очень большой жест. Малышка потерла платком глаза и вытерла нос, а затем вернула его Северусу. Он усмехнулся манерам юной девушки, когда ему вернули испачканный носовой платок, и мягко заговорил.
— Ты можешь оставить его себе.
Маленькая ручка быстро схватила платок и прижала к груди.
Теперь Роза прижималась щекой к груди Гермионы и смотрела на него во все глаза, хотя и не отпускала своей матери.
Это был первый раз, когда она открыто посмотрела на него, и Северус вгляделся в черты девочки. Она действительно была миниатюрной Гермионой. В ней вообще не было ничего от отца, если не считать цвета ее глаз и оттенка волос.
— Ты понимаешь, Роза, что папа лгал?
Несколько секунд, а затем мягкий кивок.
— Теперь, потому что папа вел себя плохо, он должен быть наказан, хорошо?
Северус тихо заговорил с ребенком, затем Гермиона добавила к его словам:
— Например, как когда ты взяла печенье со стола, хотя я сказала «нет», и мне пришлось тебя отругать. Даже взрослых нужно наказывать, когда они делают что-то плохое, верно?
Северус видел, что девочка внимательно слушает и воспринимает их слова.
— Но некоторые плохие поступки хуже других, и то, что сделал твой папа, было очень-очень плохим поступком. Тюрьма — это как садик для взрослых, и потому что папа сделал что-то очень плохое, гораздо худшее, чем просто кража печенья, ему нужно очень долго сидеть наказанным, ты понимаешь?
Он практически мог видеть, как вращаются колесики в головке умной маленькой девочки, прежде чем она снова кивнула в ответ на его заявление.
— Многое из того, что делал папа, было, когда вы были только вдвоем, верно?
На этот раз последовала долгая пауза, и девочке пришлось еще раз воспользоваться носовым платком, прежде чем она кивнула.
— Итак, мне нужно посмотреть, что он сделал, и тогда мы сможем решить, насколько плохим папа был и как долго ему нужно быть наказанным. И сейчас мне нужна твоя помощь, хорошо? — Роза в замешательстве посмотрела на мать, и Гермиона нежно поцеловала ее в висок.
— Северус может творить особый вид магии, который позволяет ему видеть плохие вещи. Ты поиграешь с ним в гляделки, хорошо? Я хочу, чтобы ты смотрела ему в глаза как можно дольше, не моргая, и думала о тех временах, когда папа был плохим человеком. Ты можешь сделать это для меня? Любимая, я обещаю тебе, что никогда больше не попрошу тебя об этом.
Роза еще раз посмотрела на Северуса, затем перевела взгляд на свою мать и через некоторое время решительно кивнула.
Гермиона глубоко вздохнула с явным облегчением и посмотрела на него, Северус ответил ей легкой ободряющей улыбкой.
— Хорошо, малышка, мы начнем соревнование через три секунды, хорошо? Ты должна посмотреть мне в глаза и подумать о тех временах, когда папа был плохим. Это поможет мне решить, на сколько времени его нужно наказать, понимаешь? — девочка шмыгнула носом и кивнула.
— Хорошо. Один… два… три…