***
Как только Кингсли ушел, Северус стащил Гермиону с подлокотника кресла к себе на колени, увлекая Розу за собой. Обезумевшая Гермиона уткнулась лицом ему в шею и позволила себе поплакать о своих потерях. Северус крепко обнял их обеих и отменил заклинание вокруг Розы, когда та не успокоилась, несмотря на уход мужчины. — Не бойся, мисс Роза, Кингсли принес плохие новости для твоей мамы, которые ее очень огорчили. Девичьи слезы немного успокоились от этого и от того факта, что пугающий мужчина ушел, но Снейп знал, что этого будет недостаточно. И принял решение рассказать малышке о том, что произошло. Даже в возрасте от трех до четырех лет она была не по годам развита, чтобы пытаться оставить ее в неведении относительно происходящего. Он подумал, что лучше сказать Розе об этом и позволить той оплакивать потерю, а не нянчиться с ней по этому поводу. — Кингсли пришел рассказать твоей матери о несчастном случае. В вашем старом доме произошел пожар, мисс Роза, боюсь, все было уничтожено. Он решил не говорить ей, что причиной этого был ее отец. Роза всерьез заплакала, она все еще была на коленях у Гермионы, но уткнулась лицом ему в шею, крепко держась одной рукой за его волосы, а другой — за Германа. У Северуса на шее с каждой стороны было по ведьме, каждая рука обнимала одну из них, пока девушки искали его силы и поддержки. Он был не из тех, кто бормочет банальности и другие бессмысленные слова типа… «Не волнуйся, все будет хорошо, все в порядке». Поэтому вместо этого он придерживался фактов и правды. — Теперь вы у меня. Вы здесь со мной, вы дома. Вы будете тут столько, сколько вам нужно, я буду заботиться о вас, обещаю.***
Девушки выплакались, но все еще крепко держали его и сидели в тяжелом молчании, просто переваривая полученные новости. В конце концов Гермиона с дочкой провалились в измученный сон, и Северус позволил им эту короткую передышку. Когда Гермиона проснулась, все еще лежа в его объятиях, она тихо заговорила ему в шею, чтобы не разбудить Розу. — Мне жаль, Северус, — прошептала она. — Похоже, мы можем навязываться тебе дольше, чем я думала. — Ты не навязываешься, ведьма. Тебе здесь более чем рады, пока ты хочешь оставаться… — Он посмотрел на маленькую девочку, которая все еще крепко держала прядь его волос, — …Вы обе. — Ты так хорошо с ней обращаешься, правда. И ты всегда был с ней таким, с тех пор, как она была младенцем. Эти слова были мягко сказаны ему в шею, и у него по коже побежали мурашки. — Ты когда-нибудь думал о том, чтобы завести собственных детей? — Он фыркнул на это. — Я никогда не считал себя подходящим человеком на роль отца. Но даже если бы мне посчастливилось найти женщину, одновременно безумную и помешанную настолько, чтобы захотеть безвозвратно привязать себя к моей несчастной заднице… — Он слегка покраснел и отвел взгляд. — …Я не могу иметь детей. Она печально посмотрела на него. — Прости, Северус, я не должна была совать нос в чужие дела, я понятия не имела. Она нежно поцеловала его в щеку, и он откашлялся. — Да… ну, это не имеет никакого значения. И никто не знает. Кроме тебя. Она сильнее обняла его, так что в значительной степени обнимала его сбоку. — Женщине не нужно быть сумасшедшей, чтобы быть с тобой, Северус, посмотри на себя. Он снова фыркнул. — У меня в этом в основном и проблема. Она шлепнула его ладонью по груди, и он насмешливо нахмурился, глядя на нее. — Северус, ты, наверное, мой лучший друг, поэтому я чувствую, что могу быть с тобой откровенна. Ты красивый, умный и благородный человек, к тому же герой войны! Любая женщина была бы счастлива заполучить тебя. Он не был слишком уверен, что сказать на это, кроме как подавить голос, который хотел спросить: «А как насчет тебя?», пока она не добавила криво: — Толстокожий… но удачливый. Тогда он впился пальцами ей в ребра, и это заставило ее громко рассмеяться. Роза проснулась именно в этот момент и увидела, как ее мать смеется, а Северус ухмыляется ей сверху вниз. Она улыбнулась и еще глубже уткнулась головой ему в шею, чувствуя, как его рука обвилась вокруг нее в знак поддержки. Все, о чем Роза могла думать, — это как она была рада тому, что ее мать вернула своего счастливого мужчину. Гермиона встала, взяв Розу с собой. Она отправила Розу первой в ванную и высунула голову из-за угла. — О, и Северус? — Хм? Она дерзко улыбнулась ему. — Может, твоя задница и несчастна, но чертовски хороша. Последнее, что он услышал, был ее смех, доносившийся из-за угла, когда она хихикала, поднимаясь по лестнице. Его лицо покрыл румянец из-за её слов.